Глава IV. Истинный я

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ИЗУМРУДНОГО ДНЕВНИКА.

За мною шли толпы. Тысячи и тысячи демонов следовали за мной, искренне веря в то, что я приведу их к свету. Ошибка стоила бы нам жизней, но они продолжали в меня верить и рисковать собой ради моих идеалов. Уверенно идя вперёд, я чувствовал груз ответственности, лежавший на моих плечах. Ответственности за жизни, доверенные мне. 

Против нас выступила огромная армия белокурых созданий. Они надеялись задавить нас количеством, заставив встать на тропу войны и стариков, и детей, но я не видел главного – решимости в их глазах. Это их и погубило.

Я прожил в крестьянской семье две тысячи лет. Нас били, резали нашу плоть, морили голодом, заставляли работать до того момента, пока мы не свалимся без сил. А потом ушат грязной холодной воды и снова. Нас дарили, продавали, разлучали с нашими дорогими и близкими, отнимали детей. Мы прошли то, что ангелам и не снилось – истинный ад. Именно по этой причине мы победили – нам было за что сражаться. Мы хотели свободы, мы жаждали её, мы за неё боролись. Ангелам же было нечего защищать, они не знали иной жизни, не знали печалей, не знали истинной боли. А мы показали, каково это: жить в клетке, быть объектом издевательств и экспериментов.

До замка оставалось два километра, я чуть-чуть отстал от своих воинов, которые уже дошли до конца и ждали моего появления. Я чувствовал себя победителем, освободителем, Королём демонов. Кто бы мог подумать, что, пройдя такой путь, я не дойду лишь пару километров? 

Неожиданно я почувствовал слабость в мышцах. Мне показалось, что из меня выкачивали силу. Ноги подкосились, упереться в землю руками я тоже не мог – так и рухнул лицом в траву. Тело будто окоченело, я не мог даже дышать, не мог моргнуть; внутри всё заболело, глаза заслезились, сердцебиение стало постепенно замедляться. Я пролежал так с полминуты и, когда физически не мог больше поддерживать жизнь без воздуха, изо всех сил напряг мышцы шеи и повернул голову. Сила вернулась к мышцам лица и в лёгкие, я мог хотя бы лежать без боли. Когда картина вокруг перестала расплываться, я увидел причину своей резкой слабости. Это была блондинка, на вид лет восемнадцати, с волнистыми волосами чуть ли не до колена длиной. У неё были яркие глубокие синие глаза, сверкавшие на злостно палившем солнце. «Монстр», – сказала она, глядя на меня. – «Ты уничтожил всех, кого я любила. И ты поплатишься за это». 

В следующую секунду я очнулся на пороге человеческого дома. Я забыл, кто я, забыл, что произошло, в моей памяти была абсолютная пустота. Один из слуг, каким когда-то был я, выскочил на крыльцо, увидев меня в окно, и побежал в мою сторону. Подняв меня с земли, он стал расспрашивать меня по стандартной схеме: как зовут, откуда я тут взялся, что случилось. Но я не мог ответить ничего внятного, потому что абсолютно не помнил себя. Он повёл меня к своему хозяину, и я, проходя мимо фонтана и глядя в воду, обратил внимание, что мои глаза стали золотисто-карими. Тогда для меня это не было неожиданностью, я ведь и понятия не имел, какими они должны быть в действительности. Но сейчас я понимаю, что тогда я уже стал человеком.

Хозяином дома оказался император этой страны. Я попал в его загородное поместье, которое через сто лет, к слову, будет отдано семье Бельфегора. Император потерял сына, который бесследно исчез за несколько лет до моего появления. Отчаявшись его найти, император сходил с ума и к моменту моего прихода совсем свихнулся от горя. Когда я вошёл, он посмотрел на меня и расплылся в широкой счастливой улыбке. «Сынок мой… Вернулся…» – сказал он, подходя ко мне и протягивая руки. «Наконец-то…» Он обнял меня и заплакал. Все смотрели с удивлением, потому что, естественно, я не был ни капли похож на его сына. Все это понимали, кроме самого императора, но никто не осмелился перечить. Так я и стал принцем.

Я жил в роскоши, вокруг меня бегали слуги, выполнявшие любое моё желание. Но многого я не желал: мне нечего было. Я был пуст, как младенец, и даже не имел представления, чего вообще можно желать. Я редко разговаривал, стесняясь нового окружения, и пристрастился к зрительному контакту. Слуги по взгляду понимали, что я хочу сказать, и делали мою жизнь абсолютно беззаботной.

Однажды, выйдя на крыльцо особняка, я увидел незнакомца, стоявшего возле фонтана и игравшегося со струями. Он, увидев меня, пошёл в мою сторону. Встав точно напротив меня, он ухмыльнулся.
– Ну здравствуй, юный принц, – сказал он. – Никак жизнью наслаждаешься? Ешь виноград, запивая его вином, а вокруг тебя сотни красавиц, жаждущих отдаться тебе без остатка?

Я по привычке молча смотрел на него, надеясь, что он по взгляду поймёт моё удивление.
– Вижу, ты не особо разговорчивый, а? Ну что ж, мне-то всё равно. 

Сказав это, он начал что-то бормотать. С позиции двухтысячелетнего демона я, конечно, могу сказать, что он читал заклинание, чтобы отправить меня в Ад и реализовать свой план, но, будучи человеком, я просто не мог понять, что творится вокруг и что за странные слова он произносит. Лиловое свечение застелило мне глаза, и я вдруг оказался в лесу, на какой-то поляне. Через пару секунд из чащи вышла девушка лет шестнадцати, с голубыми как океан глазами и чёрными волнистыми волосами до колена. Будь я собой, я бы сразу заметил сходство с женщиной, превратившей меня в человека, но я был лишён памяти и не заметил в Люси ничего подозрительного. 

Она спросила, как я здесь оказался, а затем села рядом и начала разговаривать со мной на разные темы. С ней и только с ней я смог расслабиться и начать говорить словами, а не глазами, хотя привычка оставалась неизменной. Лю и запомнила меня как мальчика, вечно играющего с ней в гляделки. 

Она спрятала меня там, где никто не смог бы меня обнаружить – в пещере, в глубине леса, и каждый день приходила ко мне. Три дня и три ночи мы провели вместе. Я был влюблён в неё настолько сильно, что не мог и представить жизни без неё. Мне казалось, что она – и есть я, только в другом теле, я чувствовал её целиком и полностью.

Однажды она была неосторожна, и нас заметили. Как оказалось, она была Королевой демонов, и её муж приказал убить меня, а Люси заточить в Бездну на веки вечные. Перед казнью она успела наложить на меня заклинание, чтобы после смерти я превратился в демона. Это могла сделать только она, только та, в чьих жилах течёт и смешивается кровь двух враждующих созданий – демона и ангела. Когда меня убили, я не растворился в воздухе, как все демоны, я ведь был человеком, поэтому моё тело просто сбросили в реку, привязав к ноге камень. 

Очнувшись, я понял, что лежу на дне. Я не мог дышать, потому что за время моей временной смерти вода уже до отказа набила мне лёгкие. Я чувствовал дикую боль, но с этой болью пришли и воспоминания о том, что было со мной всё это время. Заклинание Люси сработало, я вновь стал демоном и всё вспомнил. Создав вокруг себя вакуум, в который не проникала вода, и заполнив его кислородом, я смог прокашляться, выплюнуть всю воду из лёгких и спокойно вздохнуть. Теперь оставалась мелочь – выбраться наверх, и я уже было собирался это сделать, как услышал в голове голос, звавший меня. Я пошёл по дну туда, куда меня вёл загадочный некто, и в итоге дошёл до пещеры, входом в которую была простая дыра, но вода внутрь не проникала, а стояла стеной рядом. Вероятно, пещеру защищало мощное заклинание против затопления.

Войдя внутрь, я увидел небольшой светящийся шар. В центре пещеры было кресло, похожее на трон, и прямо на моих глазах этот комочек света воссоздал мой меч, утерянный в сражении. Такой старый, забрызганный кровью.
– Садись, – сказал голос, исходящий, видимо, от шара. – Ты нужен здесь.

Я послушно сел, ожидая, что будет дальше. Шар облетел вокруг меня и с ускорением вошёл в мой живот. Боли в животе я не почувствовал, но вот голова раскалывалась на части. В неё хлынул поток информации, из которой я узнал, что шар – это совокупность всех эмоций каждого демона, бывшего на войне, поэтому сильнее этого Света, как он себя называл, не было ничего. У Короля и Королевы, правящих в данный момент, есть по одному желанию, которое этот Свет обязан выполнить, принося дань уважения правителям Ада. Теперь я, Эрвин Волвес, носитель Света. Я защищаю этот мир и в нужный момент должен помочь Королевской семье. 

Разложив по полочкам полученную информацию, я вспомнил про Люси и понял, что она как-то связана с той женщиной, лишившей меня всего, чего я добился. За это я возненавидел Люси, но не мог отказаться от своей человеческой любви к ней. Именно поэтому я решил забыть её и отдать полностью тому, кому она принадлежала до моего появления, и, использовав силу Света, я изменил воспоминания Люси так, будто её заклинание заставило меня переродиться в человеческом мире. После этого я спроецировал свою внешность на принца, который теперь жил в некогда моём особняке. Он в тот миг как раз только родился, поэтому никто из людей не заметил подмены. На случай раскрытия моего плана кем-то из демонов, я показывал этому мальчику куски своих воспоминаний, чтобы он и сам поверил: он – это я. После этого я лишь наблюдал за всеми: за Люси, за её мужем и моим племянником Реном, за младшим братом Лео, некогда занявшим трон вместо меня, и за сестрой Люси, о существовании которой никто не знал – за Мэй.

Мэй вдохновляла меня. Она была старше меня на тысячу лет, потому что, если посчитать, то я прожил всего лишь 22 века, а остальное время путешествовал по временным промежуткам. Но, несмотря на свой возраст, Мэй оставалась чистой и непорочной девушкой, в ней не развивались такие качества как злоба, ненависть или зависть, в отличие от всех нас: от меня, от Рена, от Лео, да и от Люси тоже. Я хотел быть похожим на неё, хотел узнать её лично, хотел быть с ней. Чувств, которые я испытывал к Мэй, было настолько много, что сложно сейчас перечислить их все. 

Наблюдая за Реном, я очень сожалел, что судьба сделала его сыном моего сумасшедшего брата. Лео озлобился, живя в моей тени и будучи недооценённым из-за того, что всё внимание окружающих доставалось мне. Когда ему доверили занять моё место, он возгордился. Конечно, «ненавистный братец сгинул, а я, Лео Волвес, теперь глава всего мира» – угадать его мысли было не сложно. Переполняемый лишь отрицательными чувствами, он вдруг осознал, что было бы неплохо иметь в запасе совершенное орудие убийства, которое подчиняется лишь ему и убивает без сожалений. Не найдя ничего лучше, он решил зачать сына – кто ещё, как ни его собственная плоть и кровь, может быть таким же жестоким, как сам Лео? 

Рена растили, как животное. В нём убивали всё человеческое, всю душу, все чувства. Его даже заставляли убивать ангелов собственноручно, чтобы он осознал, чем ему придётся заниматься всю жизнь, для чего он создан. Впервые убить живое существо его заставили в 7 лет. Кто убивал в семилетнем возрасте просто из-за того, что папа сказал так сделать? Это немыслимо жестоко по отношению к ребёнку, учитывая, что сам по себе Рен был мягок и чувствителен. Бывают дети, наслаждающиеся отрыванием лапок жуку или раздавливанием муравьёв, но Рен был не из таких. Если бы не Лео, из Рена получился бы сопливый нытик, плачущий из-за каждой мелочи – такова была изначальная природа Рена. Конечно, жизнь с Лео его закалила, и вырос он далеко не слабым мужчиной. Но сложно назвать такую жизнь хоть в какой-то степени плюсом.

И зная всё, что пережил Рен, мне стыдно за то, что я причинил ему боль, забрав его возлюбленную. Он заслужил хоть что-то хорошее в своей жизни, и это что-то – Люси.

Люси, откровенно говоря, была моей первой любовью. Две тысячи лет, что я прожил, мне было как-то не до этого: я либо старался выжить, либо упорно доказывал что-то своим родственникам и знакомым, либо разрабатывал план захвата Ада. А потом, когда всё это ушло в прошлое, я вдруг стал человеком и влюбился в женщину. Вспоминая об этом сейчас, я забавляюсь, потому что, по факту, и мой племянник, и его жена старше меня на тысячу лет. Из всех известных демонов я, пожалуй, самый молодой, если не считать Айреса и его подружку, мне 2242. Я веду себя со всеми очень высокомерно, но я гораздо младше и гораздо менее опытен, нежели Рен или Люси. Да и внутри меня всё ещё жив тот ребёнок, что жаждет приключений, веселья и шалостей. 

А ещё я наивен как младенец. Когда мы с Мэй покинули Лакрим, мы отправились в ту пещеру, где меня прятала Лю, когда я был человеком. Она очень удобна для житья, и никто не мог нас там отыскать. На пути к ней мы наткнулись на Лео, он поджидал нас вместе с какой-то женщиной. Женщина была в длинном плаще и закрывала лицо капюшоном, поэтому я не знаю, кто она, зато сам Лео ничуть не скрывал свою личность.
– Ну здравствуй, братец, – сказал он. – Соскучился по мне?
– А должен был? – ответил я, с недоверием глядя на него.
– Боже, какой ты стал злой, – обиженно заявил он, пародируя детскую интонацию. – А я так хотел наконец встретиться с тобой.

Слово за слово, мы дошли до того, что он хочет объединиться со мной против Рена и Люси. Сначала я наотрез отказывался, но потом подумал и решил, что родной брат мне важнее дальних родственников. И как я вообще мог на такое купиться? Сейчас я понимаю, что во всём этом стоило бы поискать подвох, потому что действия Лео становятся всё более и более бессмысленными. К тому же, я до сих пор не знаю, кто сражается на моей стороне, потому что та женщина, что была с ним, всё ещё вместе с нами, но я так ни разу и не видел её лица.

После смерти Мэй я совсем отчаялся. Меня воскресили сразу же, потому что моя смерть входила в план, а вот её воскресить мы не могли. Мой смысл жизни сразу пропал. После смерти Мэй и по сей день я действую согласно намеченному плану, не имея никаких собственных целей или желаний. Единственное, чего я, пожалуй, действительно хочу – это вернуться в прошлое и заставить страдать ту женщину, которая погубила всё моё будущее.

Я интересовался этой женщиной и узнал, что она – мать Люси, и она не была чистым ангелом, а тоже была плодом кровосмешения, как и впоследствии Лю. По линии матери она была родственницей моей бабушки, поэтому приходится родственницей и мне, и Лео, и всем остальным членам нашей семьи. Отвратительно, что такое существо может быть связано с нами кровными узами, но ничего не попишешь.

Ещё я узнал, что она, будучи смесью ангела и демона, не переняла от матери-дьяволицы никаких внешних признаков, оставшись ангелом снаружи и имея демоническую силу внутри. Говорят, также, что она контролирует цвет глаз, меняя его с голубого на красный по собственному желанию. Не понимаю, почему эта женщина вызывает у меня интерес, но я уверен, что никогда не прощу ей того, что она сделала с моей жизнью.