Лопухнулись

 
       Было это в то время, когда  страна   жила за «железным занавесом» и не знала  европейских ценностей.
       Бизнес тогда назывался спекуляцией и карался лишением свободы, а за самогоноварение можно было получить три года.
       Одним таким днем,  мы с начальником   милиции  города, где я в то время служил прокурором, получили нагоняй на заседании бюро горкома.
       Там, помимо прочего, рассматривался вопрос о борьбе с названными антисоциальными  явлениями, и   работа правоохранителей  в данном направлении была признана неудовлетворительной.
       Особо возмутило Первого секретаря  поступившая на его имя коллективная жалоба граждан  в отношении ярой самогонщицы и спекулянтки по фамилии Бадер.
Жила она в добротном доме на окраине города близ Лугани, где   активно курила зелье, доставляла с Ростова  вяленых лещей, а с Астрахани  черную икру, и все сбывала на городском колхозном рынке, а также  среди знакомых.
       Муж ее  шабашил по колхозам, а сын, известный хулиган, отбывал очередной срок  в местах не столь отдаленных.
       - До каких пор будет продолжаться это безобразие?! - грозно вопросил нас Первый, зачитав вслух письмо.  - В то время как  вся страна активно строит коммунизм, вы потворствуете антисоциальным элементам!
       - М-м, - переглянулись мы с начальником милиции (спорить   было себе дороже) и заверили, что примем  в отношении  нарушительницы закона самые строгие меры.
       - Вот-вот, примите,-   пробурчал партийный лидер. - И обязательно осветите это в городской печати. Дабы никому не было повадно.
       Потом заседание закончилось, мы покинули  горком и направились к своим машинам. 
       -  Щас приеду, накручу своим хвост, -  сказал  на прощание  начальник милиции. - Чтобы служба раем не казалась.
       -  Ну-ну, накрути, - согласился я.  - Жду результатов.
       Результаты не заставили себя ждать.  Правоохранители плотно обложили нарушительницу и, спустя неделю,  накрыли  на горячем.
       Та поутру, в летней кухне, выгнала  три трехлитровых банки  самогона,  охлаждавшегося на  столе,    и  выводила из режима, стоявший на печке аппарат.
       Здесь же, на лавке у окна, сидел ее шестилетний внук, болтая ногами и наблюдая за процессом.
       - А вот и мы, гражданка  Бадер, - нарисовался  в  дверном проеме начальник ОБХСС по фамилии Марченко, лично руководивший операцией.
       Вместе с участковым и еще одним оперативником, они пробрались  на усадьбу со стороны речки, через сад.
       Возникла немая сцена.
       Потом хозяйка вышла из ступора и  разразилась  площадной бранью, но ее быстро угомонили,  а заодно провели   беглый осмотр. Давший дополнительный результат.
       В картонном ящике,  на полу, золотились  вяленые донские лещи, явно приготовленные на продажу.
       - Ну что, -  обернулся  Марченко  к участковому, - давай  Семеныч за понятыми, а мы пока обождем в доме. Очень уж тут жарко.
       После этого участковый, нюхнув одну из банок ушел, а остальные  направились через широкий двор к высокой,  увитой плющом веранде.
       В доме Бадерша, посадив на колени внука, уединилась в обставленном импортной мебелью, просторном зале, а начальник с опером (того звали Манжула)  расположились при входе в прихожей.
       - Ба, а ба,- поглядывая на чужих дядей,  тихо спросил внук. - Чего теперь будет?
       - Теперь, внучек,  они увезут меня в тюрьму, как твоего папу, -  погладила его по вихрастой голове старуха.
       - А можно чтоб не увезли?
       -  Можно, - последовал ответ, и  она стало что-то нашептывать  ему на ушко.
       Мальчик понятливо кивал, а  затем спрыгнул на пол и просеменил  в прихожую.
       - Дядя, можно я пойду на улицу погуляю? -  остановился рядом с Марченко.
       - Погуляй, - согласился тот. И ребенок  тут же исчез за дверью.
       Время между тем шло, а участковый не появлялся.
       - Его только за смертью посылать, - недовольно пробурчал   Манжула.
       - М-да, что-то задерживается Семеныч, - взглянул на   часы начальник.
       Наконец на веранде хлопнула дверь, но вместо участкового появился мальчик.
       - Уже нагулялся? - спросил  Манжула.
       - Ага,- кивнул тот и прошмыгнул в зал к бабке.
       Спустя еще несколько минут, в дом вошел  потный участковый.
       - Еле нашел  понятых,-  доложил начальнику. - Из соседей никто не согласился, опасаются. Пришлось сходить на  другую улицу.
       - Так, гражданка Бадер, прошу на выход -  встал  тот со стула. - Сейчас оформим протокол  и поедете с нами.
       - А этот как получится - отозвалась та. И взяла внучка за руку,- пойдем, Алеша.
       Во дворе уже ждали понятые,  (двое средних лет женщина и мужчина), а через забор заглядывали соседи.
       - Значит так, уважаемые, - обратился к понятым Марченко.- Сейчас мы осмотрим летнюю кухню   гражданки  Бадер - указал на хозяйку, - а вы подпишите протокол. Ясно?
       Те молча кивнули.
       Каково же было удивление опергруппы, когда в летней кухне обнаружились только пустые банки из-под самогона и такой же ящик.
       - Ну што? - уперла руки в бока Бадерша. - Давайте, составляйте свою бумагу! 
       Делать было нечего,  пришлось оформлять протокол, только об обнаружении    и изъятии самогонного аппарата, за что  предусматривались исправительные работы или штраф.
       Как впоследствии выяснилось, Алеша, вылил  весь самогон в подпол, находившийся  под летней кухней, а лещей  сжег  в еще горевшей печке.
       Шустрый оказался мальчик. Под стать бабушке.