Фата в горошек Часть II

Облетали листочки календаря, которые Евгения Васильевна аккуратно обрывала, заходя утром на кухню.

Пролетело несколько лет. Сашка уже училась в старших классах и готовилась к экзаменам. Уроки, занятия в музыкалке, бассейн, танцы, экзамены… всё это вихрем кружило её, неделя за неделей. Она всё реже и реже заходила к своей бабуле.

- Бабуль, привет! Нет, не зайду сегодня, - громко говорила она в телефон, идя по улице - спешу на занятия...

 Но обходиться долго без своей закадычной подруги она не могла. Сашка сейчас находилась в таком «золотом периоде», нежно именуемым трудным подростковым возрастом. И когда на её светлую голову обрушивались настоящие трагедии, она в самом мрачном расположении духа появлялась на пороге у Евгении Васильевны.

- Бабуль! Ты дома?
- Ах ты, Господи! - неслось из кухни или из комнаты, откуда выбегала Евгения Васильевна, слыша родной голос - Санечка, ты? А чего не предупредила? Я тебя сегодня и не ждала. Ну заходи, заходи, милая. Пойду чайку тебе сразу поставлю.

Сашка медленно сняла пальто и шапку и засеменила к бабушке на кухню.
Она сидела на своём любимом месте у окна, положив ногу на ногу и, нервно барабаня пальцами по столу, смотрела в свой телефон. Евгения Васильевна, знала, что в такие минуты к ней лучше не приставать с разговорами, а дать время остыть, успокоится и тогда уже поговорить по душам.

- Пишет там кто-то тебе? - спросила она, ставя перед Сашкой заварник с её любимым зелёным чаем.
- Нет, я просто в инстаграмме фотки смотрю, - буркнула Сашка.

Стоя у плиты Евгения Васильевна спросила:
- Санечка, а почему название такое странное - «сто грамм»? Они что, лучше ничего придумать не могли?

Сашка громко цокнула и закатила глаза.
- Бабушка, Ин-ста- грамм, - подчеркивая каждый слог с раздражением, сказала она - Мне уже перед подругами стыдно, когда к тебе вместе заходим, ты все слова коверкаешь… И называй меня, пожалуйста, при них Александра. Надо мной все уже смеются... Са-анечка, - передразнила она - и тоном учительницы пояснила - Инстаграмм это сеть такая, где фотки красивые выкладывают. Запомни уже!

Евгения Васильевна, делая вид, что не замечает её бурчания, поставила перед ней горячие пирожки.

- На-ка ешь, Александра! И убери со стола эту заразу. - она забрала из её рук телефон, положила его на холодильник и проворчала - в туалет уже без него сходить не можете.
И присев у стола спросила:
- Ну, выкладывай, что стряслось у тебя? Ты же не из-за фоток этих расстроилась, - и она взмахом головы показала в сторону телефона.
- Ничё не стряслось, - сказала Сашка, но горячий чай уже отогрел её раненую душу и слёзы, прозрачными бусинками покатились по щеке, утопая в горячем чае.

Евгения Васильевна терпеливо ждала.
- Да, с матерью опять поругались… Сейчас по телефону - сквозь слёзы начала Сашка - орёт на меня, как ненормальная… С ней вообще невозможно разговаривать… Скорее бы школу закончить и свалить отсюда - уже рыдая, закончила она.

Евгения Васильевна налила в стакан тёплой воды.
- На-ка, попей, мелкими глоточками, как я тебя учила, - говорила она гладя Сашку по голове. – Успокойся, девочка моя… У тебя ещё возраст такой… Скоро всё пройдёт, и будет легче.
- Да причём тут возраст? - снова зарыдала было уже успокоившаяся Сашка - Она постоянно орёт как резанная, я даже не успеваю договорить… Попросить что-то - и слёзы с новой силой покатились из глаз. - Почему она не такая, как ты?.. И никогда такой не будет... Ненавижу её!

- Ну - ну! Успокойся! - Евгения Васильевна вытирала Сашке слёзы своей мягкой, тёплой рукой. - У мамы твоей отец-то ой с каким тяжёлым характером-то был! Не дай Бог!.. Но в молодости разве думаешь об этом? И что дитё может не твой характер перенять... Об этом же не загадываешь - задумчиво повторила она и спросила - Повод-то какой нынче нашли?

- Понимаешь, у нас через месяц уже выпускной, все наряды себе покупают. Ну мы сегодня с Маринкой зашли в один магазин, она мне показала, где ей будут платье покупать… Показала, какое она выбрала и отложила, а рядом, бабушка, такое платье, закачаешься!.. И мой цвет, и мой размер…
- Ну?
- Звоню матери, говорю: Маринке купили, а мне… - и она снова зарыдала.
Худенькие плечики её тряслись, лицо сильно покраснело. Она размазала уже всю тушь по глазам, чёрные от краски слёзы падали на её белую школьную блузку.
- А стоит-то сколько? - спросила Евгения Васильевна.
- Мать сказала вообще тебе об этом не заикаться даже, сказала убьёт если скажу… пенсии твоей точно не хватит! – всхлипывая, закончила Сашка, и немного погодя снова заревела - Маринке вон всё покупают, что она захочет, а у нас то стройка, то ремонт, вечно денег нет!

- Бедная твоя Маринка… - Сказала бабушка
- Это почему? - Сашка подняла на неё свои удивлённые большие глаза, в которых вдруг высохли слёзы, - почему это бедная? Ты что говоришь? У неё есть всё, что пожелает, сколько бы это ни стоило, а я… - и она снова хотела заплакать.
- Понимаешь внученька, жизнь - она же не сахар один, будут и тяжелые времена. А Маринку твою балуют очень, а как она жить-то будет, когда река родительских денег иссякнет? Родители же бесконечно работать не смогут, а на пенсию-то не разбежишься, сама знаешь, и вот что тогда твоя Маринка делать будет? Работать она не привыкшая… Презирает всех, и только разговоры, что о тряпках. Удивляюсь я, что тебе с ней интересно.
- Она весёлая очень. Смеётся постоянно, легко с ней. Она всё время говорит, что замуж только за богатого выйдет, сразу после школы, мечта у неё такая, - говорила Сашка, вытирая ладошкой свои глаза.

Бабушка рассмеялась:
- Да-да, сидит такой богатый мужчина, и думает: «куда же мне деньги-то свои большие деть?», и переживает, где ему такую дурочку молодую, да сразу со школы себе в жены взять, да ленивую, да без образования…

Они ведь, богатые-то, тоже не дураки. Им ведь друг нужен, с которым и поговорить можно. А о чем с твоей Маринкой можно поговорить, кроме как о тряпках, да о помадах?

А коль и выйдет, да за такого же, как она - то надолго ли? Если и у него будут одни вещи на уме – полюбуется, да бросит, и ладно, если дитём наградить не успеет... Счастье ведь не в тряпках… И даже не в брильянтах - закончила она. Потом, немного помолчав, начала рассказывать:

- Знаешь, я когда семилетку-то кончила, время тяжелое было, и тогда ни у кого ничего и не было. Платья ситцевые если и были, в том и на выпускной ходили, но тогда и это богатством считалось… а уже потом... Когда я работать пошла, я делала так, когда наряд новый хотела: я с одной зарплаты кусок ткани покупала, а на следующий месяц выкраивала денег на шитьё, так и обходилась. И платья у меня были не хуже, чем в хороших магазинах! Швея Зина, замечательная женщина была, руки золотые!

Санечка, слушай, - Евгению Васильевну вдруг осенила идея - а давай мы тоже платье тебе пошьём, я вот денег на ткань дам, родители за шитьё заплатят, а фасон можно ещё лучше магазинного придумать!
Санька с восхищением посмотрела на бабушку, перестав растирать свои глаза. С красным носом, черной краской вокруг глаз, она сейчас походила на маленького клоуна из цирка.
- Бабушка, какая же ты… - она подбежала к Евгении Васильевне и порывисто обняла её - замечательная! Как же я тебя люблю!… вот только что мама скажет, она же сказала тебе ни слова…
- С Наташей я сама поговорю. А завтра сходим в магазин вместе и посмотрим ткань, я сама качество и цвет посмотрю, а то ты выберешь такое, что шить будет нельзя…
Но Сашка уже не слышала её, она звонила Маринке сообщить ей радостную новость...

Через несколько минут Сашка рылась в бабушкином шифоньере, отыскивая что-нибудь из своих вещей, что бы переодеться. Вдруг она вытащила бабушкин светлый шарфик в белый горошек.
- Смотри - рассмеялась она, показывая его бабушке - «фата» моя! Как же я любила с ней играть… - и, вздохнув, сказала - не хочу уходить от тебя... Но надо - последний класс ведь в музыкалке...

Евгения Васильевна обняла её на прощание:
- А на мать ты не обижайся и не кричи в ответ. Отойди и успокойся. Ты же знаешь, она побушует, покричит, а потом успокоится и сделает. А кричать привыкнешь - потом всю жизнь отвыкать придётся.
- Ладно, ладно - насупившись пообещала Сашка и открыла входную дверь
- Да, Санечка, занеси по пути Зое Алексеевне пару пирожков горяченьких.
- Ну, бабушка! - возмутилась Сашка, - я опаздываю во- первых… А во-вторых, я уже выросла из возраста Красной Шапочки, что бы пирожки твоим подружкам носить. А к твоей Зое Алексеевне как попадёшь, потом как из бермудского треугольника не выберешься!

Но Евгения Васильевна уже вручила ей тарелочку с пирогами и выталкивая её легонько за дверь, говорила :
- Из добра, милая, никогда не вырастают. А коль среди людей живёшь, по-людски и жить надо. Она мне сегодня лекарства вот привезла из дальней аптеки. Ну иди с Богом.

Уже стоя на площадке. Сашка обернулась:
- Бабуль, можно я к тебе сегодня ночевать приду.
- Приходи, родная, приходи...

Зоя Алексеевна жила на первом этаже прямо под бабушкой. Сашка спускалась по лестнице и вспоминала, как в детстве бабушка постоянно отправляла её вот с такой же тарелочкой то к одной своей соседке, то к другой. Сашка делала тогда это с большим удовольствием - она с замиранием сердца ждала, когда откроется дверь и на неё восторженно посмотрят удивлённые глаза какой-нибудь бабушкиной подруги… Но годы безжалостно проредили и подъезд бабушкин, и дом, осталась только Зоя Алексеевна, старенькая учительница.

Заходя к ней, маленькой Сашке казалось, что попадает она в какой-то сказочный мир - на стенах у Зои Алексеевны было много картин, на стеллажах - бессчётное количество книг и статуэток. Сашка могла разглядывать всё это часами... а Зоя Алексеевна ей что-нибудь читала.

Бабушка, спохватившись, находила там свою «потерю», и уводя её за руку домой, всегда извинялась:
- Простите нас, Зоя Алексеевна, она вас так отвлекла.
- Что вы, что вы! - отвечала неизменно та, - я так люблю, когда Александра ко мне заходит, мне так приятно…
И от того, что такой взрослый и интеллигентный человек называл её Александрой, и от этой сказочно-музейной обстановки, Сашка как в тумане следовала за бабушкой наверх, не слыша её ворчания.
- Ушла и пропала! Два часа тебя нет... Посиди немного для вежливости - и домой - наставляла она внучку - ей же некогда! У неё ученики каждый день, и ты ещё тут…
Но каждый раз, унося Зое Алексеевне пирожки, всё повторялось - Сашка  безвозвратно исчезала, и каждый раз бабушка за руку уводила её домой.

Сашка вспомнила это и улыбнулась. Через пару минут после звонка дверь открылась:
- Ах, Александра, это вы ! - услышала она восторженный голос...