Певцы любви

               

                С ним дружен бог войны, с ним дружен Аполлон!
                Певец любви, отважный воин,
                По дарованиям достоин славы он,
                По сердцу счастия достоин
                (В.А.Жуковский «К портрету Батюшкова»)

Одним словом, все предвещало громкую земную славу отважному бойцу и великому поэту К.Н.Батюшкову. Чтобы столько воевать и так писать от него требовались большие умственные и физические силы. Но вдруг связь поэта с земным миром резко обрывается. Батюшкова считают сумасшедшим, больным и даже лечат от психического расстройства… Не странно ли это?
В книге «И лиру, и себя сложил пред Красотой» (крестный путь Русской Поэзии) мы попытались дать иной взгляд на развитие христианской, духовной Поэзии России, нежели он был совсем еще недавно при безбожной и даже либеральной власти. Мы, в том числе, предложили посмотреть на историю жизни и творчества К.Батюшкова более пристально, на основании не громких заявлений, а упрямых фактов, которые свидетельствуют, что ни одного официального документа о так называемой «болезни» Батюшкова не существует. Более того, анализ всех известных воспоминаний и самой сущности батюшковской поэзии скорее говорит в пользу сознательного ухода поэта из мира и полном отречении от него, чем о «сумасшествии». И сегодня на любого, кто порывает с миром, смотрят как на чудака или сумасшедшего. Сегодня никто не может на основании отрывочных данных, не имеющих отношения к медицине, поставить диагноз великому поэту о его «психическом расстройстве». Тогда к «психам» следует отнести всякое неадекватное поведение, в том числе святых юродивых Церкви, что невозможно. Странно и другое: вот современный исследователь К.Батюшкова В.А.Кошелев пишет в статье «История поэзии как «история болезни» /!!!!?????/(«Новое литературное обозрение» №108. 02.  2011): ««Русская хандра» - это не просто условное обозначение некоего социального «недуга» (объяснявшегося «крепостным правом» и всякими давно прошедшими данностями). Это - действительное психическое заболевание не одного поколения русских людей! Заболевание, «которого причину давно бы отыскать пора» - и которая не может быть отыскана в границах только истории литературы. То, что эта «болезнь» ярче всего выявляется именно в личностях поэтов, - понятно: поэты вообще принадлежат к наиболее восприимчивой к подобным «недугам» части общества» Уж такому тонкому исследователю биографии и творчества Батюшкова стыдно было бы писаить такую нелепицу в духе прямых русофобских нападок. Зря он доверился некому психиатру-профессионалу Л.А.Юфереву, написавшему книжечки о болезнях Вяземского, Баратынского и, конечно, Батюшкова. Ладно бы о болезни. Указанный специалист совершенно серьезно считает, что только больные нервами поэты и могут писать нечто нестандартное и гениальное! Вот так со здоровой голову на больную! Ловко, ничего не скажешь. Но только это все бездоказательные вымыслы и клевета на представителей Русской Поэзии. Духовная Поэзия создается не из болезни, а из боли за людей, из сострадания к ним и переживаний за них. И поэты, как утверждает Кошелев, вовсе не стоят в первой шеренге «недужной части общества», а в первых рядах воинов за чистоту слова и святость веры. Поэтому по ним больше всего и бьют разного рода недруги, в том числе вот такими рассуждениями.
Кое-кому и поэта Рубцова хотелось бы представить, как своего рода «неадекватную личность», мол, и «бродяжничал», и «пьянствовал много», и вел себя «странно, вызывающе»… Убийца Рубцова договорилась до того, что заявляла - поэт «вынудил» ее убить себя… Оставалось только прикончить «несносного гения»… Чудовищная ложь и образец особой наглости и нахальства, видимо, в расчете на некоторых покровителей… Но не сходится ничего у палачей и очернителей – поэты оставили светлые воспоминания о себе и гениальные стихи, которые могут родиться только в совершенно чистой святой душе.
Кому же выгодно всю историю Русской Классической Поэзии представить как творчество «угнетенных хандрой» и «нервными болезнями» поэтов? Да тем, для кого Святая Русь – ничто. Они и не подозревают, что унынинем и хандрой невозможно создать не то, что шедевра, но даже хорошего стихотворения! Но с упорством обреченных они вновь и вновь распространяются и непрестанно лгут на гениальных поэтов Руси. Зачем? А чтобы ослабить воздействие Поэзии Святого Духа на людей ради своих корыстных целей. Но если есть, а Она точно есть (!) – СВЯТАЯ РУСЬ, то несомненно есть и СВЯТАЯ ПОЭЗИЯ! И если великий поэт Святой Руси К.Н.Батюшков добровольно взял (и судя по всему так оно и есть!) на себя образ умалишенного и в этом качестве решил послужить и России, и литературе, то все и меняется! И вся Русская Литература вместе с прозой и поэзией обретают иное – святое звучание и четкую направленность к Царство Небесное, куда они зовут всех людей, независимо от национальности и других человеческих различий. Либо ты с Христом, либо против Него.
Мы приведем еще несколько фактов и попробуем порассуждать непредвзято, то есть духовно. Великий русский поэт Константин Николаевич Батюшков жил в Вологде до конца своих дней. Как установлено с 1833 по 1844 год поэт жил отдельно от своих родственников в доме священника П.В. Васильевского (приход церкви Иоанна Предтечи в Рощенье, ныне - Советский пр., 20),  а с 1844 до 1855 года в доме в стиле классицизм его племянника Г. А. Гревенса (он снимал одну комнату). Возведено оно было еще в 1810 году. В самом начале этот дом был в распоряжении конторы, которая следила за имуществом Императора. Под нее был отведен весь первый этаж, а вот на втором этаже проживал сам управляющий. В 1842 году должность управляющего занимал племянник Батюшкова. Впоследствии каменное трехэтажное здание на углу Большой Благовещенской и Гостинодворской улиц (ныне угол улицы Батюшкова и проспекта Победы) было куплено в 1860 году для женского училища. В 1862 году училище было преобразовано в Мариинскую женскую гимназию. К зданию Мариинской гимназии в 1896 году по проекту архитектора А. Н. Иоссе пристроен новый двухэтажный корпус (по улице Батюшкова). В этом корпусе для гимназисток была открыта домовая церковь, освященная во имя Покрова Пресвятой Богородицы и царицы Александры Римской. Храм внешне выделялся небольшой луковичной главкой над фронтоном торцевой стены здания. Мариинская гимназия, а вместе с ней и домовая церковь были закрыты в 1918 году. Церковная главка демонтирована… В настоящее время здание занимает Вологодский педагогический колледж.
Примечательно, что сам поэт К.Н.Батюшков называет свое пребывание в Вологде во время так называемой «болезни» ссылкой. Что мешало оставить поэта в Петербурге? Ведь он был «болен», а, значит, уже не опасен… А может кто-то помешал планам друзей и родных оставить поэта в столице и настоял на ссылке именно в Вологду? 
А.В.Никитенко видел Батюшкова 15 августа 1834 года и оставил в своем дневнике следующую запись: «Его содержат хорошо. Комнаты его меблированы отлично, и сам он одет опрятно и даже нарядно - в синем шелковом халате и ермолке на голове» (Никитенко А.В. Дневник: В 3 Т. М., 1955. Т. 1. С. 158.). Еще больше подробностей в воспоминаниях Н.В. Берга, рассказавшего о своей встрече с Батюшковым 8 июля 1847 года: «...это был старичок в белом полотняном сюртуке; на голове у него была бархатная темно-малиновая ермолка; в руках белый платок и серебряная табакерка; на ногах черные спальные сапоги» (Шевырев С.П. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. С. 111.). Особую ценность представляет замечание П.А. Шишлова в письме П.А. Вяземскому от 17 июля 1848 года. Оно лаконично и понятно лишь тем, кто посвящен в подробности течения душевной болезни Батюшкова. Из воспоминаний П.Г. Гревенса известно, что в первые годы пребывания в Вологде с Константином Николаевичем случались «ужасные пароксизмы, он рвал на себе платье», «малейшая безделица приводила его в исступление» (Гревениц П. Несколько заметок о К.Н. Батюшкове. С. 362.). Возвратившийся из Гатчины и давно не видевший поэта, Шипилов замечает прежде всего перемены, происшедшие с ним: «...ныне не только он опрятен, но более щеголеват и бережлив в одежде» (Цит. по: Кошелев В. Константин Батюшков. Странствия и страсти. С. 339. 236).
«Душевнобольного» поэта можно было увидеть в храме или на прогулке; в начале 1850-х - встретить в театре (!!) В Авдотьине, находившемся в одиннадцати верстах от Вологды, Батюшков, уже будучи «душевнобольным», проводил лето. Чаще всего о нем вспоминали в гимназии, на уроках русской словесности или на торжественных актах, где читались его стихи и «разборы» поэтических произведений К.Н. Батюшкова. Эти события становились поводом для напоминания в местной газете об «одном из любимейших русских поэтов, который живет теперь среди нас <...> мертвый для творчества и поэзии (?!???), составлявших в свое время единственное благо его возвышенной души» («Вологодские губернские ведомости» 1846. 28 декабря. Часть неофициальная. № 52. С. 544). На знаменитом портрете поэта Батюшкова можно увидеть, как человека с абсолютно закрытым внутренним миром. Перед нами мученик, умерший для всего, что связанно с тленным существованием.И лишь одна деталь – цветок выдает в нем решимость достичь Небесного во что бы то ни стало.
Мать поэта - А. Г. Батюшкова скончалась 21 марта 1795 года в празднование 500-летия Чудотворной Иконы Пресвятой Богородицы «Курской-Коренной». В празнование этого Чудотворного Образа в д. Капчино Кадуйского района родилась наша мама – Анна Максимовна Карасева (от нее рукой подать до Хантаново и Чебсары (Братково) имений предков Бердяевых поэта К.Батюшкова по материнской линии). Я уже не говорю о том, что от Бабаево, где мы родились с братом Алексеем до именя Даниловское тоже рукой подать. Там в преддверии Спасской церкви погребен отец поэта).  Кстати, в Вятке семья Батюшковых, в том числе и Константин причащались в Знаменском храме (внешне чем-то напоминающий Курский Казанский собор). Причащалась мать поэта и в апреле 1794 года, когда по всем данным она должна была страдать тяжким психическим расстройством, который, якобы и свел ее в могилу менее через год… Но так ли это было на самом деле? В письмах отец поэта, говоря о болезни жены, нигде не пишет о ее психическом расстройстве, а только о «болезненных припадках» (скорее всего мать поэта страдала эпилептическими припадками?..). Кому тогда понадобилось настойчиво развивать миф о душевной болезни матери и соответственно о якобы «наследственной болезни» от нее и ее сыном Константином? Ловко, не правда, ли? Чего там разбираться? Сумасшествие Батюшкова налицо и «доказывается» такой же «болезнью» матери… Но, повторяем, речь у отца идет о «припадках», но не о сумасшествии. Странно и то, что ни сам Батюшков, ни его сестры, то есть дети А.Г.Батюшковой (Бердяевой) нигде не упоминают о «безумии» матери… Зато прыткие исследователи, увы, сразу ставят врачебные диагнозы (?!?) например, такой: «Безумие сделало мать и сына похожими…» (Р.Лазарчук). Не располагая никакими документами, они с готовностью выдвигают свои предположения, объявляя их «правдой». Только исходя уже из христианского изученния и понимания жизни и творчества К.Н.Батюшкова можно сотавить правдивое, духовное, целостное восприятие о нем.
4 июля 1828 года, в день отъезда из Зонненштейна на родину, по свидетельству доктора А. Дитриха, Батюшков «вышел из коляски, бросился на траву и горько рыдал, крича: «Маменька, маменька!» Разве это безумство – так любить рано скончавшуюся страдалицу-мать? Принято почему-то считать К.Батюшкова «эпикурейцем» и пр., но вот выдержки из писем к сестре говорят о прямо проивоположном – о глубокой христианской вере поэта: «Александра, не огорчайся, что я ранен: легко я бы мог быть и убитым; благодари и за то Бога»; «Утешать тебя я, право, не в силах, но и самым огорчениям должна быть мера; здесь же видна непреложная воля Создателя: смерть не есть несчастие, мой милый друг»; «Спокойно перенесем бремя жизни, не мучась и не страдая: все-все, что можем, а остальное забудем»; «Я чувствую цену твоей дружбы, дай Бог смерть застала нас с такими чувствами»; «Положение твое меня огорчило бы еще более, если бы я не знал и не уверен был, что ты находишь в совести твоей лучшую и сладчайшую награду за добрые дела, которым свидетель один Бог в небеси и Судья беспристрастный»; «Пусть ты была обманута в жизни людьми недостойными, но рассчитай и утешения, которые ты имела от дружбы! Так, милый друг, брось такие расчеты!»; «Обнимаю тебя, мой милый друг, сто раз; будь веселее, будь покойнее: все к лучшему!»; «Старайся сестру (речь идет о будущем осиротевшей после смерти Николая Львовича девятилетней Юлии - в 1828-1830 годах Ю.Н.Батюшкова (1810-1869) была фрейлиной Императрицы Александры Федоровны, погребена на Новодевичьем некрополе Воскресенского монастыря в С.-Петербурге) отдать в монастырь или пансион, единственное средство доставить ей воспитание <...> Внуши ей добрые нравы и прилежание, ибо она без желания отличиться ни себе, ни нам не может быть приятна <...>. Научи ее вести себя осторожно и благородно». Эти батюшковские признания из сердца намного ценнее рассуждений исследователей творчества гениального поэта-воина, да еще не с позиций веры, а,значит, и подлинной любви. «Береги книги, - писал он сестре, - Бога ради, береги их!» Это еще одна черта великого поэта. Есть ли у нас такая люовь к серьезной литературе, к тому же Батюшкову, если единственная до сих пор музей-квартира поэта в Вологде, состоявшая из двух комнат, закрыта уже почти десятилетие?!
Непредвзято анализируя сообщения сестры Александры о брате Константине можно сделать и другие выводы: ««К большому моему прискорбию, должна тебе сказать, что любезнейший брат очень нездоров. Ты можешь себе представить мое горестное положенье. Оное меня совершенно лишает спокойствия и удовольствия тебя видеть. Никуда не выезжаю. Проливаю горькие слезы и не перестаю просить Господа Бога об помиловании от тяжелой болезни драгоценного нашего брата» 25 (РО РНБ. Ф. 50. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 8.). Шесть лет (с 1823 по 1828) Александра Николаевна провела рядом с больным братом. Сначала в Петербурге. По свидетельству Е.Ф. Муравьевой, живя в одном доме с братом, Александра Николаевна «не видала его иначе, как в щелку». Константин «запирался и никого к себе не пускал», отказывался от пищи «по нескольку дней» «Он всех тех, кого прежде любил, не мог видеть»… Но опять же ни слова о страшном психическом заболевании! Да, поведение странное, не укладывающееся в рамки и не более того. Почему же сейчас с такой быстротой и поспешностью выносятся диагнозы о «безумии» К.Батюшкова? Трогательная встреча брата и сестры описана врачом А. Дитрихом в его «дневнике» (кстати, врачебных документов, относящихся к «болезни» Батюшкова тоже странным образом, это при немецкой-то пунктуальности и прктичности (!), так и «не нашлись: «Сегодня (16 апреля 1828 года) после длинного промежутка времени, в первый раз посетила его сестра и долго сидела у него, подряд несколько часов. Он очень хорошо обошелся с нею и много говорил. Пирнитц (доктор – прим. авт.), проводив ее в его комнату и видя, что все обстоит благополучно, не оставался там долго. При входе сестры Батюшков поцеловал ее и, немедленно посадив, очень удивлялся ее хорошему наружному виду, приписав его сильному электризованию, которому ее подвергают (последнее тоже примечательно – заодно, видимо, «лечили» и сестру, которая хоть и находилась в постоянном нервном напряжении, но до конца дней, не смотря на понятные срывы, сохранила память и ум, о чем свидельствует ее последнее письмо к поэту Жуковскому весной 1829 года). В эти часы он блестяще доказывал, что его духовный мир еще не совсем подавлен болезнью. Когда сестра его похвалила нарисованную голову Христа, он ответил: «Да, я обладал талантом к сочинительству и мог бы быть также живописцем или скульптором; бывало, занимался целыми днями: то читал, то писал, то ездил верхом; теперь же все пошло прахом: память ослабела, к связному мышлению стал неспособен; притом и книг не дают» (Дневник болезни надворного советника и кавалера русского Императорского двора господина Константина Николаевича Батюшкова, веденный Антоном Дитрихом. Пер. с нем. и список неустановленного лица (1828-1830). - РО РНБ. Ф. 50. Оп. 1. Ед. хр. 42. Л. 12-12 об.). Решение «не оставить Страдальца в его тяжелой болезни» А.Н. Батюшкова приняла еще в 1823 году, сразу после возвращения Константина Николаевича из Крыма, когда она «дала клятву перед Богом не разлучаться» со своим «добрым братом». Что ж, свою клятву сестра сдержала, и остаток жизни, словно сговорившись заранее с братом, провела в полном одиночестве и в нищете в Хантаново. Странно, что совершенно неизвестно в какой форме протекала «душевная болезнь» Александры Николаевны (опять же точного ответа на вопрос о причинах смерти в документе сестры поэта: его заменяет традиционная для метрических книг формула «натуральной», то есть своей…). Александру Николаевну похоронили 22 апреля 1841 года на приходском кладбище церкви Богоявления Господня села Никольского, что на Ухтоме.
 В церкви Святой Великомученицы Екатерины, что во Фроловке, был крещен будущий поэт. И это тоже вполне символично, ибо особым мученическим окажется его путь в жизни и в поэзии.
П.Н. Батюшков, брат поэта: «Сколько я знаю, никаких особых отношений между ними (К.Батюшковым и А.Фурман) не было и быть не могло. Когда она вышла замуж и кто был ее муж, тоже сказать не могу. Должно быть не родовитый человек, даже не дворянин <…> положение ее в доме Олениных было ниже второстепенного в светском отношении» (РО ИРЛИ. Ф. 166. Оп. 3. Ед. хр. 135. Л. 123,123 об.). К.Н.Батюшков не питал иллюзий в отношении своего брака и шутливо делился в письме с сестрой Александрой: «... Если бы невеста (а в Москве их тьма) с тремя тысячами душ, прекрасная собой, умная, добрая, словом, ангел, согласилась за меня выйти замуж, то я, верно бы, не грустил... да где ее возьмешь?» Женитьба явно не входила в планы поэта, а вот принятие монашества входило еще как, но им не не было суждено сбыться. И именно эта причина послужила не к большей «болезни» поэта, а к полному разрвыу с миром, но не с Богом.
Благодаря П.А.Шипилову (зять К.Батюшкова также был похоронен в Спасо-Прилуцком монастыре, а его жена (сестра поэта) – Елисавета в Спасо-Духовом монастыре) стали известны «более утешительные сведения относительно умственного <...> состояния» поэта К.Н.Батюшкова: «...Разумеется, что в лице он постарел, но, пользуясь физическим здоровьем (!!), он сохранил благовидную наружность. Память из прошедшего бывает у него верна. Напри<мер>, в бытность его у нас, увидя портрет сестры Александры карандашом в профиль, он тотчас узнал свою работу или, смотря на портрет Алеши, сделал довольно справедливое замечание, что волосы должно бы сделать темнее...» А вот что пишет Г.А.Гревенс П.Н. Батюшкову от 15 января 1852 года: «...Всем нам ровно близкий больной, благодаря Богу, здоров физически и по-прежнему занимается живописью и гербаризацией нашей бедной северной флоры» (РО РГБ. Ф. 201. Норов А.С. 48.2. Л. 1.) Опять же такой факт - расходы на лечение поэта в 1847 году составили всего 35,5 рубля… И где же он разрекламированный направо и налево «безумец» - поэт?
О том, что великий русский поэт К.Батюшков умер не от сумасшествия, существует очень ценный документ – «Метрическая книга записи родившихся, бракосочетавшихся и умерших по приходу Параскевинской церкви г.Вологды Вологодской губернии за 1855 год с записью о смерти 07.07.1855 и погребении 10.07.1855 Константина Николаевича Батюшкова. Вид документа: Метрическая запись. Автор документа: Диакон Василий Ермилов. Дата (время создания) документа: 10 июля 1855 года. Век: 19. Язык документа Русский. Аннотация: Метрическая запись № 6 в метрической книге Параскевинской церкви г. Вологды Вологодской губернии о смерти и погребении надворного советника Константина Николаевича Батюшкова. Скончался в возрасте 68 лет. Причина смерти неизвестна. Погребение совершал протоирей Платон Осокин в Спасо-Прилуцком монастыре. Подлинник. Историческая справка: Батюшков Константин Николаевич (1787-1855) – русский поэт. Документ поступил в Вологодский губернский архив из Вологодской духовной консистории в 1919 году (бумага на 2-х листах размерами 23 х 38 см. Место хранения: КАУ ВО «ГАВО». Адрес места хранения: г. Вологда, ул. Мальцева, д. 17. Архивный шифр: Ф.496. Оп.8. Д.254. Л.719 об.-720).   
Вот тебе бабушка и Юрьев день! «Больной», «сумасшедший» столько лет, а причина смерти неизвестна! Разве так бывает!?!.. Неизвестный вологжанин сообщает, что «пользовавший его в последние годы врач Ф.И.Доброc сообщил мне, что причиною смерти Батюшкова было постепенное ослабление физических сил»(!) Так где же, где же и «сумасшествие», и «тиф» и пр.?! Более того, «…за два дня до смерти К.Н. Батюшков, находившийся уже в крайнем изнеможении, привезен был в Вологду из села Гревеница, отстоящего от города верстах в сорока» (РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 5185. Л. 1.). Подлинность этой информации (а она получена от Доброса) подтверждается еще одним свидетелем - Ф.Н. Фортунатовым. Адресованное С.П. Шевыреву, письмо Фортунатова предназначалось и М.П. Погодину, и не только ему - многим. Читателям «Москвитянина», прежде всего. Этим и объясняется установка на максимальную полноту. Федор Николаевич сообщает все, «что ему известно»: «Предсмертная болезнь Батюшкова была непродолжительна Последний год он, видимо, слабел силами; в июне месяце с женою и детьми Г.А. Гревеница отправился он в деревню; предполагали, что сельский воздух укрепит его силы. Но когда родные увидели, что больному становилось хуже и хуже, они перевезли его в город; усилия пользовавшего его врача - Ф.О. Доброcа - были напрасны; организм телесный постепенно разрушался...»
Такой уход – не от сумасшествия, и от горячки может говорить только об одном – Батюшков тихо скончал свои дни, как самый настоящий праведник! После совершенных военных, поэтических и духовных подвигов он этого вполне заслужил.
Зачем же, спрашивается был распущен миф о смерти Батюшкова от горячки? Да затем он был взят на вооружение старыми и новыми врагами поэта, чтобы показать, мол, жил Батюшков безславно и умер также безславно. Значит, и поэзия его не стоит такого уж внимания. И здесь нет никакого преувеличения. По всей видимости, кое-кто из неприятелей Батюшкова до конца его жизни не верил в его мнимую болезнь и по смерти поэта решил распустить новые слухи о нем. Злобное коварство не знает пределов.
Вполне возможно, что поэта К.Н.Батюшкова отпевали в своем приходском храме. Храм, названный в честь святой великомученицы Параскевы Пятницы, дал название древней Пятницкой улице, ведущей в сторону Пятницкого моста через ров Вологодского кремля (его остатки – пруд в нынешнем парке ВРЗ). После дарования Вологде Екатериной Великой Генерального плана Пятницкой была названа улица, ведущая на запад от Пятницкой башни Архиерейского подворья (ныне улица Мальцева). В 1915 году священником Пятницкой церкви стал отец Иоанн Мальцев, сын диакона Рождество-Богородицкого храма Богородского кладбища. Он впоследствии станет Вологодским Преосвященным Владыкой Иустином (скончался 4 апреля 1950 года). Здание церкви разрушено в 1961 году при расширении проезжей части улицы Папанинцев (будущего проспекта Победы). С 6 декабря 2010 года музей-квартира Батюшкова закрыта из-за не проводящегося до настоящего времени  - 2018 год ремонта крыши педагогического колледжа… Не символично ли, что экспонаты музея ныне находится в «Музее забытых вещей»?!.. Великое достояние сдано для дальнейшего забвения и это в ХХI веке!?.. Такое отношение к гениальному поэту вообще показательно – не месть ли это «сумасшедшему» поэту Батюшкову за то, что он сделал для всей Русской Поэзии ради Бога?! А иначе чем же объяснить такое забвение на его родине, где процветают музеи второстепенных поэтов и писателей, кружев, половиков, забытых вещей и прочие?..
Весной 1862 года родная сестра поэта К.Н.Батюшкова - Варвара Николаевна пишет письмо, которое было приложено к просьбе приостановить дело о перезахоронении тела К.Н. Батюшкова (которого добивался брат поэта - Помпей Батюшков «в Устюженский уезд Новгородской губернии для предания земле» - «...где же лучше ему лежать, как не в церкви, построенной его прадедом, между отцом и дедом, в церкви, где будут вечно поминать его»), направленной племянником поэта Г.А. Гревенсом Вологодскому епископу Христофору. Эти документы составили «старое «дело» о Батюшкове», которое было адресовано министру внутренних дел Петру Александровичу Валуеву. Письмо датировано мартом 1862 года и послано из сельца Хантанова: «Только сегодня я совершенно неожиданно узнала, что Вы изволили дать разрешение перевезти прах моего родного брата <...>. Не скрою от Вашего Высокопревосходительства, что известие это глубоко огорчило меня. Семидесятилетняя старуха, родная сестра покойного <...> я не считала себя столь чуждой покойному, чтобы не только без моего согласия, но даже и без моего ведома можно было нарушать гробовой покой Константина Николаевича. <...> Часто посещая Спасо-Прилуцкий монастырь во время своих прогулок (как и поэт Н.Рубцов! – прим. авт.), он неоднократно в те светлые минуты, которые иногда имел во время своей болезни, выражал желание быть погребенным в этой обители. Племянник мой исполнил желание покойного. Поэтому я не нахожу никакого достаточного основания к нарушению воли моего брата <...> твердо надеюсь, что Ваше Высокопревосходительство уважите последнюю, может быть, земную просьбу женщины, стоящей у дверей гроба, просьбу бескорыстную и ни для кого не обидную. Вологда, колыбель Батюшкова, пусть будет местом его последнего покоя. В том случае, если Ваше Высокопревосходительство не почтете возможным отменить сделанное Вами распоряжение, имею честь покорнейше просить вас всеподданнейше доложить просьбу мою Государю Императору и, сообщив о последующем г<осподину> обер-прокурору Святейшего Синода, поставить и меня о том в известность. С чувством истинного уважения, имею честь быть Вашего Высокопревосходительства готовая к услугам Варвара Николаевна Соколова, урожденная Батюшкова»
Осталось только добавить, что великий поэт России в ХХ веке Н.М.Рубцов, одно время живший в Прилуках, и потом посещавший их, просил похоронить его в том же Спасо-Прилуцком монастыре, где похоронен К.Н.Батюшков. Батюшков был погребен рядом со своим любимым племянником – Алешей Шипиловым, по поводу его смерти в начале 1830 годов написавшим сестре: «Надобно покориться воле Всевышнего…». И еще: в церкви, которую поэт К.Батюшков видел из своего окна (рисунок Берга) на Советском проспекте работал мой родной брат Алексей и на Советском же проспекте утановлен памятник поэту Н.М.Рубцову.
Кто-то может подумать, что мы де настаиваем на мнимой болезни Батюшкова и даже «пробиваем свою версию» из-за желания выставить свои личные соображения и этим самым выделиться среди остальных. Но каждый внимательно прочитавший книгу о Батюшкове и Рубцове и эту статью, может усомниться в «достоверности» того, в чем нас почему то очень настойчиво и старательно убеждают на протяжении ста последних атеистических лет, не приводя никаких документов и доказательств, кроме слов и соображений. И чем они лучше наших доводов и аргументов!? Наша логика вытекает из всей известной суммы фактов, причем в христианском их осмыслении. Поэтому мы утверждаем и большее, а именно: даже если найдутся неоспоримые доказательства «болезни» К.Н.Батюшкова, за одно это ему Господь уже оказал на небесах величайшую милость, какую бы поэт не получил, если бы продолжал жить и творить чудесное на земле.