Судьба Неудахина

Позвонили мне на днях из полиции Тульской области и сказали, что я должна срочно приехать к ним и написать заявление - о краже со взломом с моей дачи. Задним числом. А вор уже задержан, ценности возвращены. «Господи, что же оттуда можно было украсть?» – удивилась я. Тащиться на дачу дождливой поздней осенью совсем не хотелось.

Оказывается, вор по фамилии Неудахин выставил стекло из окошка моей очень и очень скромной дачи, забрался внутрь и похитил… настольную лампу и обогреватель «Ветерок», купленные ещё в незапамятные «совковые» времена. У соседей он украл такую же древнюю и копеечную ерунду.

Неудахин – местный житель, молодой мужчина лет тридцати, выросший, как у нас принято говорить, в неблагополучной семье. И сам он теперь - неблагополучный отец и муж. Впервые он попался за воровство еще несколько лет назад, когда был подростком. Родители пили, он порой голодал.

Узнала я об этом – и расчувствовалась. Жалко парня, ведь кража – грошовая. Соседи по даче, с которыми я созвонилась, были того же мнения, а пенсионер дядя Ваня, бывший участковый, даже сказал: «И зачем Неудахин воровать полез? Попросил бы эту рухлядь старую, я бы ему сам отдал».
 
Так я и сказала по телефону сотруднику полиции: может, не надо на Неудахина никакого дела заводить, пусть дочку свою растит? Но «товарищ из органов» был другого мнения: «Отпустим, и пусть идет дальше ворует?!» В интонации полицейского явственно слышалась обида: «Вот народ, никакой благодарности! Вора поймали, а они отпустить требуют». Для убедительности товарищ полицейский несколько раз настойчиво повторил, что «задержанный дал признательные показания».
- Вы его хоть не сильно били? – наполовину в шутку, наполовину всерьёз спросила я. Сотрудник полиции тему не поддержал, ничего про способ ведения допроса не ответил. Настаивал, что мне, как хозяйке дачи, надо непременно приехать к ним и написать заявление. Потому что «вор должен сидеть в тюрьме». Мне, правда, показалось, что гораздо больше его волновали показатели собственной работы. Что, конечно, тоже понятно.

Ехать два часа на дачу в холодную осеннюю пору нам с мужем совсем не улыбалось. Да и ценность похищенного беднягой Неудахиным была смехотворной (больше на бензин потратим). Едва ли мы бы отправились в поселковую полицию «выполнять свой гражданский долг», но выставленное из окна стёклышко не давало покоя. Дождь и снег наделают бед в нашем дачном домике гораздо больше, чем мелкий воришка.
И вот ближе к обеду мы добрались до поселковой полиции. Вместе со следователем прошли на место происшествия. Стёклышко было вынуто аккуратно, причем всего из одной створки. Какой же должен быть худенький этот мужичок, если пролез в наше узкое окошко! И мне еще больше стало жаль незадачливого вора.
- А сколько ему «светит», этому Неудахину? – стараясь незаметно смахнуть набежавшую слезу, спросила я.
- За проникновение в чужое жилище методом взлома запорных устройств на окне – от двух до шести лет, - бодро отрапортовал сотрудник полиции. - Неважно, на какую сумму было похищено имущество.

Бумаг пришлось оформлять много. Заявление, по просьбе следователя, написали задним числом – мол, сначала я обнаружила кражу и обратилась в полицию, а потом уж они «в ходе оперативно-розыскных действий» задержали злодея.

На самом-то деле Неудахина «взяли» случайно. Кто-то увидел, что этот худенький плохо одетый парень идёт в поселок со стороны нашего садового товарищества и несёт на плече большую дорожную сумку. Что он делал в дачном товариществе поздней осенью? Остановили, досмотрели. Спросили, откуда все это «добро» у него взялось. Он и признался. А ведь мог соврать, что на дачной свалке нашел.
 
Знакомые из посёлка рассказали: Неудахин безобразничал с юности, так «достал» своими выходками соседей и сотрудников полиции, что те решили посадить его во что бы то ни стало.

Прошло, наверное, месяца полтора после нашей поездки на дачу. И вдруг мне снова позвонили из поселковой полиции.
- Можно мы тут на одном документике вашу подпись за вас поставим?
- Конечно, нет! – обалдела от такой наглости я. – Откуда мне знать, что за документик вы за меня подпишете.
В ответ мне объяснили, что это будет всего лишь «протокол опознания похищенных и возвращенных мне вещей».
- Так ведь я этот протокол подписала лично, и вещи опознала, и мне их давно вернули!
Звонившая сотрудница полиции замялась, но вынуждена была признаться:
- Тот, что вы подписали, затерялся.
Я была тверда и решила не «входить в их положение». А потом всю зиму и весну мне присылали повестки в суд. Я не ездила на заседания, отправив по факсу в тамошние правоохранительные органы заявление с просьбой, чтобы дело рассмотрели в мое отсутствие. Так же поступили и мои соседи. Потом мне сообщили, что суд вынес решение: Неудахин будет отбывать наказание за решеткой в течение пяти лет. Потом пришло еще одно уведомление: Неудахин подал кассацию. Потом – вышестоящие органы оставили кассацию без изменения. И каждый раз почему-то я представляла себе этого человека, которого никогда не видела, и думала о его судьбе. И о судьбах многих других жителей российской глубинки.

- Вот ты из-за него паришься, а он бы тебя в темном переулке не пожалел, - сказал мне про Неудахина один мой знакомый.
А ведь он прав, вдруг подумала я.

2006 год