Гомосексуалист

«…пострижёшь себе затылок, а там штрих-код и надпись «Maid in Chaina».

Многие профессии отмирают. Многие уходят, потому что наука идёт вперёд.  Возницы, например. Операторы сотовой связи. Наборщики. Журналисты.
Серьёзно! Правда! Знаю, о чём говорю, сам бывший журналист. Я ещё помню её, ту, бывшую журналистику. ЖУРНАЛИСТИКУ. Это когда журналист, особо острое расследование сделавший, материал опубликовавший, мог спокойно в запой уйти. На пару дней. И никто его не осудит, потому что выкопал такое…
Помню, редакторша мне говорит : «Не могу спать, Серёжа. Не могу. Закрываю глаза – и всё это снова вижу. И, вот что самое противное, это что после материала ничего не меняется. НИ-ЧЕ-ГО. Как спать?».

И все газеты-радио-телевидение одинаковые. Все, все абсолютно! Даже кто разоблачительные материалы публикует. Что это за разоблачения? Кожевенный завод травит реку. Ну и что? Кто-то чего-то не знает?

У меня, правда, знакомый в газете у себя материал забацал. О-о, какой материал! Раскатал под ноль депутата, всё рассказал, и деньги откуда, и с кем повязан, и кому сам подносил, и кто ему подносил, и как он в депутаты попал. Ну, как бы об этом все догадывались, но он вот такой материал взял и наваял.
Я к нему, вышли покурить, меня чувства переполняют, с журналистикой поздравляю, а на него смотрю – опа! Взгляд потухший, он чем-то убитый стоит, причём не первый день. Или кислота, или порошок. Глянул на меня – «Да перестань, Серёга, это слив обычный, к выборам. Мне за это денег дали».

Вот так. И всё. Везде. Везде журналистика умерла, только джинса осталась. Или за деньги, или политическая. Ну, то есть заказали материал, дали денег, сидишь, пишешь. Не дали – не пишешь. И Президента любить. Иногда за бесплатно, что обидно, но редактор чётко сказал – ни-ни! На всякий случай. А вдруг? Патаму штаааа… Или никак. Других вариантов нет.

Но! Бывают забавные люди. Прямо приходят и рассказывают. Такие есть истории, что без денег охота написать. Тем более что политики ноль, так, житейская ситуация. Такая, что прямо уау! Так вот. Пришёл ко мне один типчик.

Сидел я у себя в кабинете, бухал. Не потому что острый материал, а просто бухал, от скуки, потому что шнягу надо было писать, а я шнягу трезвый писать не могу, меня тошнит, а если подбухнул, то на кураже идёт, с сатирическим окрасом, который никто не выхватит, потому что я профессионал.

Ну и сижу, значит, подбухиваю, а телефон звонит, это секретарша, говорит, что ко мне посетитель, ну, то есть не ко мне, а в редакцию, и она его мне направляет, потому что это народ, а принять его кроме меня некому, так что вот.

Ладно, убираю пузырь, приоткрываю окно, чтобы не сильно воняло, встречаю народ.
Заходит такой… Ну… Короче, мужик такой лет пятидесяти, расплывшийся малость, чую, мы с ним по бухлу коллеги, веселею внутренне; в рубашке какой-то долбанутой в цветочек, с сумкой (ага!) и ногти накрашены.

Я аж ошалел. Персонаж на прикольную историю тянет, нутром чую. «Проходите, присаживайтесь», а сам думаю, может сразу достать? Он носом повёл, повеселел, и открыто мне так – «Э… не будете ли против, у меня история такая, что на трезвую голову я её рассказывать не могу», а я «Да не извольте беспокоиться», а сам второй стакан в умывальнике ополоснул, свою достал, нож, а он на газетку сало режет, лучок, полбулки чёрного.

Внешность такая… скажем, прораб. Вроде кожа обветрившаяся, но не простой строитель, а человек, который других строит, это на лице написано.
Ну, мы накрыли, присели, он разлил и начал:
- Меня зовут Вася, мне пятьдесят два, я прораб (не подвело журналистское чутьё!).
- Серёга. – Представился я.
- Ну, и, собственно, я педераст.
- В смысле?
- Давай дернем. – Сморщившись от собственного признания предложил гость.
Мы дёрнули.

Не сказать, чтобы меня его признание удивило. Как настало в стране потепление, так поползли сначала слухи, потом факты, потом снова слухи, так что встретить обрюзгшего пятидесятидвухлетнего прораба нетрадиционной сексуальной ориентации, скажем так, не фокус. Не банальное дело, но не повод статью писать.
- А чего именно так? Может быть, гомосексуалист?
- Да один хер. Пидарас-гомосек-голубой, педик. Как там ещё можно…
- Ну, это бывает.
- Бывает, не спорю. Давай ещё по маленькой. Трудно об этом говорить.
- Ненаказуемо.
- Наказуемо, но пох… извините. Не так наказуемо, как раньше. Ну, то есть если для себя, то ладно, а если для других, то будьте-нате.
- А, как с наркотиками?
- Типа того.
- И в чём проблема? Нет взаимности? – Я улыбнулся.
- Да! – резко ответил Вася, стукнув рюмкой по столу, - Нету! И быть, блять, не может! – он немного злобно посмотрел на меня, но тут же оттаял, так как понял, что не я в его проблемах виноват, плеснул ещё.
- Тут вот в чём дело. – уже спокойно продолжал он, - я, как и вы, родился в другой стране. У нас ни наркоманов не было, ни бомжей, ни коррупционеров, ни гомосексуалистов. Ничего не было. Сплошное светлое будущее и детские глазёнки. Мальчики направо, девочки налево. Мальчики в шортах, девочки в юбочках. Мальчики в футбол, девочки в классики. Мальчики курить и бухать, девочки краситься и на дискотеку.
- Как то слишком прямолинейно.
- Да! И было прямолинейно. К девятому классу ты должен был сломать ногу. В идеале – об кого-нибудь. И чтобы он дольше тебя на костылях. Я знаешь сколько раз ногу ломал?
-Сколько?
- Два раза! И руку один! И запястье выбивал! У меня вот, смотри! – он задрал дурацкой расцветки рубашку и показал здоровенный шрам. – Это меня пырнули вечером разок, уже постарше был, домой один шёл, с пацанами набухались, они такие «давай, Васёк, мы тебя проводим», а я такой «да идите вы на х…», извините… Я ещё налью.

Мы чокнулись.
- Ну вот. Нормальное, значит, было детство. Потом юность. А мы же про секс этот ни хера не знали. Да что я тебе рассказываю? Извините…
- Да ладно. Давай на ты. Узнаваемая ситуация. Я ж тебя на пару лет всего младше.
- Давай, - обрадовался он. – Ну и вот. Пошёл учиться… - Вася «запал», задумался типа, вспоминая, видимо, весёлые студенческие годы. – эээ… И вот такая ситуёвина… Ну не нравились мне бабы! Но ведь не мне же одному? Ходят, ****ины, корчат из себя невесть кого, суки, в кафе за них плати, в тачке их вези, цветы им, сукам, покупай. Но ещё в школе был у нас приятель, Димка, так раз летит прямо по двору, глаза горят, орёт нам шёпотом – « Пацаны! Пацаны! Я щас чуть у воскресенских не огрёбся! Чуть не догнали! А я у них в посёлке с девочкой познакомился! И, значит, в поле её повёл гулять! И там прямо в поле и завалил! И вы… , извините. И вот я её… трахаю, короче, и вот эти воскресенские  пацаны бегут меня п…», извините, да что ж за язык такой, хрен сравнение подберёшь…
- Я понимаю.
- Ладно. Ну, пробудил он в нас запал, ну хоть малость. И тут родители – «Васенька, надо бы тебе жениться, внуков ждём, пора бы, мы тебе и квартиру присмотрели…».  А мне в тот момент как бы и интересно, но воротит с души. Но перед пацанами неудобно… - На этом месте Вася смягчился до такой степени, что на слове «пацаны» я прямо поверил в его гомосексуальность.
- Ну, так, и? Родители?
- А, да, родители. Вот они тоже… пидарасы… Теперь я понимаю, не было между ними никакой любви. Жили… ну, потому что надо, время пришло, всё, как по лекалу – школа-ВУЗ-завод-свадьба-квартира-дача-сын-внуки-смерть. Никакой романтики. Как и их родители. Как партия сказала – в Нижневартовск, так в Нижневартовск и поехали. Как подошло тридцать лет – здрасьте, вот и я. Как приспело меня женить – а вот и Галочка. А как настало время внучат нянчить – так вот вам, ****ям, три штуки, два пацана и дочка.
- Это у вас?!
- Да, что там, трое спиногрызов дома, погодки, школа-интернет-сколиоз.
- Это вы через силу?
- А по другому бывает? Ты свою с удовольствием трахаешь?
- Ну… - я замялся, - бывает…
- Ну так и у меня. Бывает, перевернёшь, перед глазами какой-нибудь Мохаммед Али, и аж прямо вот… Или она мне в задницу палец засунет… извините.
- Нет-нет, продолжайте. А в чём, собственно, проблема и почему сейчас?
- Да потому что! Вот это наше старое классическое «надо» и через «не хочу», а потому что так надо, и будь любезен, потому что и матери наши и отцы, и Президент, и все вокруг, и ты же один из всех, поэтому что ты кочевряжишься, давай, мало ли что не нравится, всем не нравится, но все делают, давай, время пришло, плоди защитников Родины, у тебя же член между ног, поэтому ты сверху, через не могу и не хочу, ради великой цели, какой, блять, великой цели, падла… - у Васи пробежала слеза, я разлил молча, нужна была пауза.

- Я вот сейчас подозреваю, что тогда подозревал. Ну, в смысле, догадывался. Да нет конечно, не догадывался, как о таком можно догадаться? Разумеется, снились сны. Такое, мать его, снилось… Но я на бухло такое списывал, или что пожрал перед сном… или устал, или фильм посмотрел. А Шварцнеггером мы тогда все восхищались! И Сталлоне! И Янковским, Господи, прости, - Вася постучал по столу и замолчал.
- Таак… - подождав пару минут не выдержал я.
- Да! Вооот… Ну, значит, живу так, сквозь ветра и туманы, детей воспитываю, с женой сплю, будь она неладна, а тут эта гласность, перестройка, западное влияние, кинематограф, кам ин аут, блять, фильмы в интернете, парады, мэр Нью-Йорка, депутат этот, гандон, но ведь из наших…
- Секунду. Я не понял. Ты за или против?
- Так вот и я не понял! Ничего не понял! Меня до сих пор мотает. Я как бы и к жене привык, столько лет вместе, детишки, а ведь я педераст!
- С чего ты взял?
- Да! Вот! Пришёл, падла, на приём к психотерапевту. Ну, косячить начал на объекте, стороны путать, злиться без причины, плакать по поводу и без, меня мужики отправили. Ну, и он такой тесты свои провёл… И говорит – «Вы – гомосексуалист!». И на рожу такая радость, сияние, блять, я ему чуть в эту рожу не въехал.
- Но ты же сам сказал?..
- Но тогда я только-только узнал! Это месяц назад случилось! И у меня всё сошлось, все ниточки по петелькам, а мне уже пятьдесят два, вся жизнь позади, жена, трое детей, квартира, работа, дом, город, страна, зима полгода, живот, пацаны в бригаде засмеют, начальство, Я ТЕПЕРЬ КУДА??? КУДА??? Куда мне теперь с этим жиром, с этой рожей обветренной?? Кому я теперь понравлюсь? Кто меня полюбит с моим пьянством? Я же запойный, у меня рожа опухает, изо рта несёт, печень, никакой пастой не спасти, ногти, лысина, я храплю по ночам…
- То есть?
- То есть нахер мне именно сейчас этот гомосексуализм? Я не против, ты не подумай, но вот именно сейчас? В мои пятьдесят два! Что я с ним буду делать? Ну, я узнал – и что?! Они мне жизнь сломали. Я бы лучше по старому, сжав зубы… С ненавистью… Мы все друг друга ненавидим. А вот знать, что ты вот мог, а теперь тебе пятьдесят два и ты на хер никому не нужен!..
Мы помолчали. Вася скрипнул зубами, ещё раз оценивая ситуацию на вкус.
- Ты…
- Нет.
- Ладно. Хорошо посидели. Может, я ещё сбегаю? – теребя свою дурацкой расцветки рубашку, и смущённо улыбаясь спросил Вася.
- Давай. – Да, не журналистика. Но бывают забавные истории.