За пеленой дождя-Отрывок из п-ти За своей судьбой

Цыган, поговорив несколько минут с Сергеем, лежащим на кровати у окна, и ответив на все его вопросы, выскочил из избы в невероятном возбуждении от гордости, что ему разрешили ухаживать за Орликом. Он завёл коня в полуразрушенный сарай Клавдии, бросил ему охапку травы, зачем-то замёл следы возле дома, и лёг спать рядом с лошадью. Орлик влажными губами обнюхал голову Цыгана, довольно всхрапнул, будто соглашаясь на взаимную дружбу, и стал жевать сочную траву.
Под утро конь занервничал, к чему-то прислушивался. Цыган обхватил его за шею, стал шептать в самое ухо: «Тише, Орлик, тише! Я с тобой и всё будет хорошо. Надо переждать и не выдавать себя».
Сквозь дырявую дверь Цыган увидел, как два верховых наездника проскакали по улице в сторону дома Веры Васильевны. Минут через десять они проскакали назад и больше не появлялись. Утром он узнал подробности того визита: подъехав к дому, они были остановлены грозным голосом  Ивана:
–– Стойте! У меня оружие и я могу подстрелить вас как куропаток. Конь, которого вы ищете, принадлежит Сергею. Спортивная школа отдала ему Орлика в счёт долга по зарплате за последние годы. А   тем, кто послал вас, передайте привет от «Рыбака» и скажите, что я ни перед кем не отступал и не становился на колени, и за  друзей, и за правду буду биться до последнего вздоха.
Верховые уехали, а на крыльцо выбежала взволнованная Ирина и с упрёком набросилась на слезшего с сеновала Ивана.
–– Что это значит, Иван?! Я слышала твой разговор. Ты кто?  Бандит?  Здесь живут дети и я должна знать, кто будет находиться рядом с ними.
–– Да как тебе сказать, Ирина? Наше суматошное, неопределённое время всё перевернуло вверх тормашками: некоторые честные люди вынужденно стали нарушителями закона, но остались с чистой и доброй душой. А истинные жестокие бандиты заняли верхушки власти. Но гниль продолжает разъедать их души. Кто из этих двух категорий лучше – решать каждому конкретному человеку.
Иди спать, они больше не вернуться. А я дойду до Сергея, посмотрю, что там у них. Конь мог выдать себя.
Ирина смотрела на удаляющегося Ивана и думала над его словами. Кто он? Какое совершил преступление? Оправдано ли оно? А что делать ей со всё возрастающей коммуной? Как помочь ребятам удержаться на плаву и не оказаться за решеткой? Нет, одним им не справиться. Надо брать Ивана, Соню и ехать в Областной центр.
Но утром выяснилось, что мотор у машины вышел из строя. А тут и природа пыталась наверстать упущенное: полили сплошные осенние дожди, изредка переставая на немного и припуская с новой силой. Дороги раскисли, в некоторых местах были как жидкий кисель. Прекратилось всякое передвижение по улицам – не в чем было выходить: ни одежда, ни обувь не были приспособлены к деревенской слякоти. И только Иван в брезентовом плаще с капюшоном и рыбацких сапогах каждое утро и вечер приходил к Вере Васильевне, забирал молоко и шёл к Варе, а оттуда с полными двумя сумками и бидоном отправлялся по домам, а в первую очередь в те, где лежали больные или сильно ослабленные  ребята. Выяснилось, что пятеро вновь прибывших ребят сильно больны. Возникла угроза, что они заразят и всех остальных.
При очередном приходе Ивана Вера Васильевна, глубоко вздохнув, с горечью произнесла:
– Иван, сходи за Митяней-трактористом, надо шкафы передвинуть в сельсовете, изолятор там оборудуем, а то всех ребят погубим. Да надо по чердакам в домах посмотреть, может быть  какое тряпьё от хозяев сохранилось. Ирина, а ты тут одна управляйся с детьми. Где продукты лежат,
знаешь, готовить умеешь. А я с ребятами поживу, за ними присмотр нужен, -
 она ушла с тяжёлым свёртком старой одежды и не с менее тяжёлыми думами.
Казалось, что ливневая погода остановила поток прибывающих ребят, но вдруг из самой плотной водяной стены вынырнула изможденная фигурка в насквозь промокшем пиджачке и рваных ботинках. Он был похож на выброшенного вымокшего кутька. Первым его заметил Иван, шедший к Вере Васильевне. Та, когда увидела этот мокрый комок со страдальческими глазами старца, то аж всплеснула руками:
– О, Бог мой, да откуда же ты свалился? Как село наше нашёл? Переждать-то негде было?
– Негде. В детдом не пустили, там директор злющий. Вот и шёл сюда,  – голос его хрипел, забивал кашель.
– Иван, ступай, баню растопи. Без этого нам его не отогреть. Пропадёт парень. Бери его с собой. Да что это я? Он же голодный. Ирина, дай что-нибудь. Не соображу даже, Это ж сердце разорвётся глядеть на них.
Ирина вынесла кружку, подала парню.
– Выпей жидкого супа. Много тебе нельзя. Сколько дней не ел?
– Не помню. Три дня шёл сюда, – он жадно выпил всё, даже по дну постучал, чтобы не осталось ни капли.
– Идите, а я в баню ещё принесу еды. – Ирина отвернулась и смахнула набежавшую слезу.
Оказалось, что парню уже восемнадцать лет, и уже год как ушёл из детдома, успел полгода отсидеть в колонии за украденную булку. Звали его Шурка. После бани его  отогретого, накормленного поселили в одну из изб. Хворь никак не проходила. И в результате он заразил всех жильцов избы, но пятерым было совсем плохо. И таким образом они попали в изолятор.
Шурку надо было класть в больницу. На этом настаивал и врач, которого привозили из райцентра. Но он твердил одно: «Я там умру, и похоронить некому будет. А тут Сонька придёт, цветочки посадит».
И до того стало больно – ведь он любит Соню, и шёл к ней! А её к нему
не пускали – врач установил у него открытую форму туберкулёза, а она не одна, ребёнка под сердцем носит.
Ребят всех увезли в больницу – с горем пополам приняли их: документов у большинства не было. Так Вера Васильевна разыскала сельсоветскую печать и всем написала справки.
Через неделю Шурки не стало – сгорел в температуре, которую не удалось сбить. Это были первые похороны в Искре. Иван, Митяня и Игорь вымотались, пока разыскали доски на гроб, пока достали продукты для поминок, и пока выкопали могилку. По раскисшим дорогам, под проливным дождём они от усталости валились с ног.
А в день похорон прекратился дождь, и весь день светило солнце. И оно казалось таким тёплым и нежным. Только бы радоваться ему, но все ходили с красными глазами от слёз. Разговоров было не слышно, все молчали. Кто о чём думал, было тайной.
На другой день Ирина сказала Ивану:
– Надо срочно чем-то занимать ребят… Найди книги по сельхозтехнике и  изучайте. В жизни всё пригодится.
Сергея с Соней отправь на конезавод. И часть ребят туда же. Пусть берегут лошадок и готовятся к весне. По селу пусть походят, может у кого сохи, бороны найдут.
– Да мы уж думали об этом. Серёга с Цыганом побывали там, подготовили одну конюшню и лошадей перегнали. Тебе хотели сказать, да Шурка   всё перепутал. – Иван смотрел на Ирину с сочувствием: он каждой клеткой своего ранимого сердца чувствовал усталость её души, нервозность. Он понимал, что ей нужен срочный отдых. Но это была мечта из мира фантастики
– Мы тут с  Митяней - трактористом с одним фермером познакомились. У него парнишка в больнице лежит, с нашими ребятами  подружился. Так вот этот Никита взял их под опеку. И нам обещал отдавать по фляге обрата.
Он им скотину поит. А наши старушки говорят, что из него каша вкусная
будет. Митяня на Рыжем поехал к Никите.
– Так это спасение нашим будет! А Рыжего Серёга нам оставляет?
– Да, с телегой вместе. А на конезаводе они нашли под кучей навоза санки и телегу.  И старичок местный отдаёт ему санки и два комплекта сбруи.
– Вот здорово! – Ирина воскликнула восторженно, но в ту же минуту погрустнела:
– Как  ты думаешь, Иван, мы сможем перезимовать? У нас же очень маленький запас продуктов.
– А представляешь, тот дедок, что отдал сани Серёге, работал в своё время завхозом. И он утверждает, что там есть стратегический запас зерна. Утверждает, что сам руководил закладкой зерна в потайной склад. А показывать не желает. Говорит, что пока доверия нет. А вдруг и правда найдём?
– Всё может быть. А вот как дорога установится, мы его сюда привезём. Поводим по нашему лагерю, ребят покажем, и у него сразу доверие появится. Ох, как бы нам зиму перезимовать, мечтательно произнесла Ирина.