Автобиография, глава 1. Не судите строго -

(Проза (мемуары)) - 2005-06-26
 
(С любезного разрешения © Кето пишу сей мемуар в стиле произведения "Автобиография. (Не судите строго)", принадлежащего ее перу)



1. Родился я на Дальнем Востоке в семье морского офицера в ужасном 1943 году. Отцу воевать не пришлось, благо Япония на Союз не полезла. (Аннексия Курил и разгром Квантунской армии, это как бы не в счет - это Союз полез на пришибленную к тому времени Японию).

2. Мамкина сиська по тотальной голодухе не обеспечивала мне должной кормежки, а бабка, у которой была коза, надумала компенсировать дефицит моих калорий козьим молоком. В результате мой организм (точнее, метаболизм) перекосился и лет эдак до двадцати я не мог нормально жрать.

3. Жрать все это время меня заставляли ремнем и криками "Йеш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш!!!" (см. http://www.proza.ru/2017/10/02/1632)

4. Тем не менее мальчик я был умненький, в 3 года прилично читал и проявлял арифметические способности.

5. Волею судьбы нас (в смысле, семью) занесло в Питер, где я провел почти всю сознательную жизнь.

6. Первой оценкой в школе у меня была единица с перекладиной, как у семерки. Училка, возмущенная моим плохим поведением, ставила оценку в тетради трясущейся рукой, из-за чего перекладина (смещённая фигура подчеркивания) и образовалась.

7. Но это было исключение - в начальных классах я учился до идиотизма хорошо. До шестого класса имел пару четверок, каждая из которых была трагедией для мамы с папой.

8. Потом родился брат и маме стало не до меня. Успеваемость рухнула, я начал курить, прогуливать уроки и большую часть времени проводил в компании шпаны. Носил плетку за голенищем сапога и часто ее применял.  Ножом, слава Богу, не пользовался - если не считать изрезанных парковых скамеек.
 
Первый привод в милицию состоялся у меня в седьмом классе.

А однажды, насосавшись яблочного сидра, я избил Анатолия Петровича Трушева - будущего директора ВАМИ, того самого института, где я впоследствии проработал "МНС-ом без степени" целых девять лет.

9. Из восьмого меня пытались исключить за неуспеваемость по аннглийскому языку и за бродяжничество по чердакам и подвалам, где я совершал мелкие кражи. Хобби у меня было в то время крайне любопытное: я коллекционировал снятые с дверей висячие замки. Хулиганил, бил из рогатки лампочки в подворотнях и подъездах. Задирался на улицах.

10. В десятом классе состоялся педсовет, на котором классная дама (училка английского) топала ногами и истерически орала, требуя перевести меня в школу умственно отсталых. В страшном гневе, до которого я ее довел, она забыла, что школы для придурков - восьмилетки :-)   (См. http://www.proza.ru/2016/06/05/758)

11. Мне постоянно внушалось родителями и педагогами, что я УО (дурак).

12. Якобы ни хрена не боялся, сумасшествовал зимой на склонах Кавголово (сейчас это называется "фристайл"), самотеком осваивал мотоцикл, альпинистскую технику (сейчас это называется уродливым словом "экстрим") и производил впечатление сорви-головы. Впечатление было обманчиво, ибо моя типа храбрость успешно соседствовала с масштабной трусостью. Я панически боялся: а) воды (не умел плавать, не умею и сейчас) б) зубного врача  в) знакомства с девушками. Пункт "в" раскрою в дальнейшем более подробно.

13. В десятом классе первый раз подвергся чрезвычайно долгому и мучительному сверлению зубов, что определило мое отношение к зубным процедурам на всю оставшуюся жизнь (см. мой цикл "Сверлибр", http://www.proza.ru/avtor/dundilo&book=9#9). Из кабинета убежал полумертвый с рассверленными дырами.

13а. К моменту выпуска я не знал толком ничего, кроме химии и географии. Химию знал, потому что химичил - занимался пиротехникой, делал ракеты и взрывные устройства. А география просто нравилась, я зачитывался географической литературой, плюя на математику, историю и прочую ботанику с пением и рисованием.

 А ненавидел больше всего английский язык (http://www.proza.ru/2016/06/05/758).

14. Среди ровного ряда троек в моем аттестате зрелости красовалась четверка по географии, хотя знал я предмет лучше чем на пять. Единственный на городской олимпиаде прошел тест "какая страна с какими граничит".  Почему четверка? Мне объяснили: у троечника В ПРИНЦИПЕ не может быть пятерок, то бишь оценку мне нивелировали, подогнали под общий ряд. Было обидно :((

15. Будучи уверенным, что я дурак, ни в какой вуз я поступать не стал, а укатил на свой родной Дальний Восток, где устроился учеником электромонтажника на судовое предприятие при знаменитом заводе №199, где созидались первые советские атомные субмарины.

16. Поразмыслив, решил - уж коль я дурак, то имею право на дурацкие поступки. А именно, надумал поступать на вечернее отделение политехнического института в г. Комсомольск-на-Амуре, несмотря на очевидную безнадежность этой затеи. Дуракам везет - поступил, набрав на вступительных экзаменах 20 баллов из 20 возможных.  Случилось это в 1960 году.

17. Поступление явилось для меня страшной неожиданностью и застало врасплох. Учиться я не хотел. За неполный год перепробовал все четыре существовавшие тогда факультета и весной бросил все - работу и учебу, соблазнившись участием в географической экспедиции на Баджал.

17а.  Поработал я в ту пору еще обрубщиком сучьев на лесоповале и разнорабочим у геодезистов.  Это отдельная история.

18. Очередная дурь втемяшилась мне в голову летом того же (1961) года - намылился поступать в питерский Театральный институт на режиссуру. Вылетел из толпы поступающих еще до экзаменов, на так называемом отборочном туре. С какого-то рожна мне надо было отличиться в пении, танце, декламировании и даже в игре на музыкальных инструментах. Стих я отдекламировал такой (собственного производства), что у комиссии уши либо завяли, либо растопырились - нейтральных не было. Танцевать просто не стал, поскольку не умел - в семье запрещалось. Тем более не умел играть на музыкальных инструментах - в семье не приветствовалось.  На этом моя театральная карьера кончилась, не успев начаться.

19. Лихорадочно перебросил бумаги в университет и с треском поступил на химический факультет, набрав 23 балла из 25 возможных. Чуть не получился облом с английским языком, о чем повествую в следующем пункте (подробно - http://www.proza.ru/2016/06/05/758).

20. Я до того ненавидел этот хренов предмет, что поиметь три шара было для меня пределом мечты. Случилось так, что экзамен по английскому состоялся у меня не предпоследним, противу расписания, а последним. Экзаменовала меня строгая расфуфыренная аспирантка с филологического факультета и уже приготовилась дать команду на вынос трупа. В отчаянии я разорался, размахался справкой с четырьмя пятерками и заявил, что если она не поставит мне три, я утоплюсь в Неве. Поставила.

21. На первом курсе потерял голову от внезапно нахлынувшей любви, которая переломала и перемолола мне всю оставшуюся жизнь.

22. Объект будущей любви впервые попал мне в поле зрения на вступительном экзамене по русскому языку и литературе, приближающийся к столу комиссии с написанным сочинением в руке. Хотя наблюдать я мог лишь тыльную сторону объекта и не видел ни лица, ни прочих элементов фасада, этого наблюдения оказалось достаточно, чтобы меня "побило градом" (в точности как Майкла Корлеоне, когда он увидел прекрасную Аполлонию в романе © М. Пьюзо "Крестный отец").

23. Ради того, чтобы дальнейшее повествование (а оно отойдет в сторону от любовной темы) не вызвало досады и недоумения заинтригованного читателя, считаю необходимым обрисовать мое тогдашнее кредо в отношении женского пола.

24. Когда и как это кредо сформировалось, для меня загадка, поскольку я не помню ни самого процесса его формирования, ни тех воспитателей, которые мне его вдалбывали - а сам я до подобной "концепции" в принципе не мог бы дойти, ибо реализация "кредо" требовала тяжелейшего труда и насилия над собой.

25. Основная позиция моего тогдашнего кредо была такова: "Общение между лицами противоположного пола порочно, особенно если оно усугубляется односторонним, а тем более двусторонним половым влечением".

26. Исключение - семья, в которой указанный порок, к сожалению, является единственно возможным способом воспроизведения потомства.

27. Половое влечение, сиречь похоть - атавизм, унаследованный человеком от обезьяны, своего рода скотство, долженствующее быть нещадно пресекаемо в случае его возникновения. Человек тем и отличается от животного, что сознательно подавляет в себе низменные инстинкты.

28. Любой интимный контакт между мужчиной и женщиной, не преследующий цели воспроизведения потомства, тем более имеющий место вне брака - преступление, разврат, стыд, срам (http://www.proza.ru/2017/10/23/198).

29. То, что в быту называется "любовь", ни с какой стороны не может быть фундаментом отношений мужа и жены. Основа семьи - рассудок, здравый смысл, дисциплина и подчинение своего "я" целям воспитания потомства (после того, как отдана ужасная дань природе по воспроизведению оного).  Я задавил в себе влечение к дальневосточной подруге Лене, которое могло бы составить достойную конкуренцию влечения к Людмиле (последней пассии).

30. На этом теоретическая часть моего тогдашнего оригинального кредо кончается, перехожу к описанию его практического воплощения, в частности, по отношению к моей последней пассии. (См. для интересу http://www.proza.ru/2016/06/13/389)

31. "Убирайте спички от детей". Я сам от себя убрал предмет, опасный воспламенением неконтролируемой страсти. "Официально" познакомился я с Людой (назовем ее так) лишь во втором семестре - кто-то представил нас друг другу. За весь первый курс я перекинулся с нею двумя-тремя вялыми фразами, старательно изображая на лице помесь занятости с безразличием.

Один из таких контактов запомнился хорошо. В конце второго семестра я завалил экзамен по математике, а переэкзаменовку по ошибке назначили не мне, а Людмиле, поскольку она была Козлова Л.П., а я Козлов Л.П. Люда полушутя-полусерьезно сказала мне, что не хотела бы иметь незаслуженных неприятностей через всяких там двойников-двоечников.

32. В отношениях с Людой дело осложнялось тем, что я по-прежнему пребывал в святой уверенности касательно своего интеллектуального убожества. Через много лет я узнал, что в психиатрии это называется комплексом неполноценности. У меня не было сомнений, что мое убожество - очевидный факт для всех окружающих, включая Людмилу, а люди не напяливают на меня дурацкого колпака и не обваливают в перьях исключительно из чувства сострадания к моей умственной слабости. Сблизить себя с Людмилой означало бы для меня, кроме капитуляции перед принципами, еще и то, что таким знакомством я выставлю ее в черном свете перед окружающими.

33. Поскольку факультет мало напоминал собой монастырь и парни с девочками учились вместе, полностью оградить себя от общения с женским полом было невозможно. Подозреваю, что я производил впечатление красивого и умного юноши, вдобавок мой рейтинг поднялся после получения приза на университетском конкурсе юмористической поэзии. Прелестные девочки то и дело подъезжали ко мне на кривой козе, но интерес к моей персоне у них быстро угасал и сменялся разочарованием. "Ты что, гомосек?" - спросила как-то одна из них. Помню, что за этим незнакомым словом - "гомосек" - я безуспешно лазил в словарь русского языка.

34. По ходу дела я писал контрольные, сдавал зачеты и экзамены, не особо выделяясь из довольно широкой категории троечников. Самую страшную мороку доставляли мне английский язык и история КПСС.

35. В начале второго курса я пересдал проваленную математику и месяц провел в колхозе на сельхозуборочных работах, где был возчиком, впрягал в телегу кобылу Машку и возил харч на колхозные поля, а в промежутках готовил этот харч на полевой кухне.

36. А вернувшись, обнаружил в почтовом ящике повестку, гласящую, что мне надлежит отбыть в нашу славную Советскую Армию на предмет защиты рубежей страны от посягательств прогнившего империализма.

37. Аналигочные повестки получило большинство парней с курса, и начался великий исход мужчин во святые места, где имелись военные кафедры. Мой друг Егор Цыпин отвалил в Техноложку, Володя Курников - в Политех, а я ломанулся на физфак своего же университета, что было роковой ошибкой - ибо, несмотря на успешную скорострельную досдачу трех предметов за две недели, я в итоге все ж загремел в войска.

38. За пару дней до моего отбытия в солдатчину произошло невероятное - Люда сама, по собственной инициативе и без какого-либо принуждения со стороны, подошла ко мне и предложила устроить небольшую "отвальную" в Лягушатнике на Невском. Доселе не могу понять, что заставило ее сделать такой шаг на фоне полнейшей (видимой) индифферентности к ее персоне с моей стороны. Отказаться не нашел в себе сил, ибо подсознательно только и мечтал провести с нею пару-другую минут накануне трехлетней отсидки. По-видимому, выглядел я в момент нашего прощания крайне по-дурацки: был напряжен, скован, мямлил что-то несуразное, а Люда обжигала меня взглядом своих сумасшедше красивых голубых глаз, шутила, уплетала мороженое с шампанским и желала, чтобы поскорее прошли эти мои три года. Забегая вперед, скажу, что получилось не ровно три, а три и четыре месяца.

39. В войска я загремел в Лугу, что в Питерской области, в учебку. Муштра особо не угнетала, ибо к оной привык в семье благодаря стараниям отца-офицера, угнетало другое - разлука с предметом вожделения и отставание от однокурсников в интеллектуальном развитии.
 
От беспросветности спасала переписка с однокурскниками, в том числе с Людой. Впервые в это время я увидел ее почерк - четкий, броский, свидетельствующий о незаурядном характере.

40. Осень выдалась снежной и холодной, я топтался в строю по стойке "Смирно" на плацу. Старшина орет: Художники есть? В школе я не блистал способностями к рисованию, но поскольку было зябко, заорал в ответ, что я мол художник. Тотчас был отозван из строя на предмет художественного оформления техкласса, а потом так называемой "
ЛенКомнаты". Деваться было некуда - с заданием справился блестяще, за что был удостоен трехдневного отпуска в родные пенаты под Новый год.

41. В Питере, мгновенно переоблачившись в гражданку, рванул в общагу, дабы вкусить даров виноделия, пообщаться с друзьями, поговорить за жизнь и окунуться в недавнее прошлое. Кто-то из друзей, ворвавшись в комнату, заорал: "Люда бегает по этажам, тебя ищет!" Её-то я не причислял к кругу желающих со мной пообщаться, был уверен, что ей не до меня, поскольку зачеты там, экзамены... сессия, в общем.

42. В конце концов Люда появилась в комнате, где я пьянствовал, сердце у меня бешено заколотилось, а внутренний голос повелел не проявлять вспыхнувших эмоций и ничем не выделять себя из участников застолья.

43. В тот вечер я еще двигал пешки и продувал партию за партией всем подряд.

44. Три дня пролетели как три секунды. За сколько-то часов до Нового года я простился с друзьями и двинул на вокзал, ибо мне было предписано вернуться в часть до полуночи. Уже выходя на заснеженную вечернюю улицу, столкнулся с Людой. Едва успел придумать что-то дурацкое, типа "Рад видеть Вас, прекрасная маркиза...", как она повисла у меня на шее и подарила мне долгий и страстный поцелуй. Голова пошла кругом. Я выронил все барахло, что держал в руках. Растерянности моей, смятению и переизбытку чувств не было предела. Это был первый поцелуй в моей жизни, инициатором которого явился никоим образом не я сам.

45. Людмила заваливала меня письмами (которые хранятся у меня по сей день), и я исправно на них отвечал. Писали друг другу обо всем, не углубляясь в личное. Как-то она спросила меня: "К тебе приехать в Лугу можно?" Отвечаю: я за колючей проволокой, встреча исключается.   Как соображаю сейчас, это я вместо нее подсчитал баланс - ехать далеко, сравнительно долго, а удовольствие от поездки она получит более чем сомнительное.

45а.  Совсем недавно, спустя полвека после описываемых событий, узнал нечто новое о тогдашнем отношении Людмилы ко мне.  Тогда мне мерещилось, что она мною увлечена (что казалось явлением странным и необъяснимым, хотя ласкающим подсознание).  Выяснилось с ее слов, что подобным манером она относилась ко всем парням с нашего курса, а я был просто винтиком, элементом ее "экспериментального материала".

46. Прошли январь, февраль, и так далее по май включительно. В учебке я занимался шагистикой, драл полы в казарме, стоял у тумбочки, уплетал "блевонтин" (кашу из чертовой смеси каких-то круп вперемешку с насекомыми), попутно осваивал специальность вычислителя тактических ракет и разрабатывал план комиссухи.

47. Парни бегали в самоволку за водкой и по бабам, я - в библиотеку, ради изучения психиатрии.

48. Лирическое отступление. Иногда в разговоре с собеседником (-ами) я произношу фразу, начинающуюся словами : "А вот когда я сидел в сумасшедшем доме"... Реакция публики - испуг, отпад. А что такого? Ну, подумаешь — сумасшедший дом... 

49. Однокашники начали замечать во мне некоторые странности. Их удивляло и смешило, что я очень боялся сырой картошки. Не в том смысле, что я не хотел ее чистить во время кухонных нарядов, а просто боялся, и все. Примерно так, как нормальные люди боятся бешеных собак, змей и скорпионов.

50. Парни решили меня разыграть и засунули несколько сырых картофелин мне под подушку. Реакция моя была ужасной: я с воплями бросился вон и начал вешаться на солдатском ремне.

51. Меня скрутили, отволокли в санчасть и впиндюрили лошадиную дозу успокаивающего. Через пару часов из Питера примчалась неотложка с могучими санитарами и меня повезли в дурдом, что на Удельной - в психбольницу имени Скворцова-Степанова. За пять минут, которые мне дали на сборы, в числе зубных щеток и прочих мыльниц я прихватил с собой заранее заготовленную опасную бритву.

52. Диагноз: делирий, реактивное состояние, суицидальная попытка. Тактика с бритвой оказалась абсолютно правильной - ее присовокупили к истории болезни.

53. Всех новых психов прогоняли конвейером через три круга ада (дабы жизнь медом не казалась и чтобы психовали поменьше): электростул (то бишь электрошок), спинномозговая пункция и уколы то ли аминазина, то ли инсулина - не помню, потому что после пункции (сделанной, как мне показалось, трехгранным армейским штыком) я выпал в мелкокристаллический осадок. До электростула дело не дошло - к великому моему счастью, сие орудие пытки было сломано.

54. Сначала я лежал в полупривязанном виде в так называемой "надзорной палате", а спустя несколько суток меня развязали и перегнали в общую. Случилось так, что там из шести коек четыре пустовали, а на одной лежал псих и нёс примерно такую ахинею:

"ВОТ ВОЗЬМЕМ ЧЕРТЕЖ НА КОТОРОМ НАДО НАЧЕРТАТЬ РЫБУ НЕИЗВЕСТНОЙ КОНСТРУКЦИИ НО ТАК ЧТОБЫ ВАТМАН НЕ ИСПАЧКАЛСЯ РЫБЬИМ ЖИРОМ И ПОТОМ ПОВЕСИТЬ РЫБУ НА ПОТОЛОК И ПОСМОТРЕТЬ ХОРОШО ЛИ ОНА ОСВЕЩАЕТ УГЛЫ И НЕ ОБЛУПИТСЯ ЛИ ПРИ ЭТОМ КРАСКА..."

(и так далее в течение многих часов без остановки). Мне стало страшновато. Когда наступила ночь и сиделки разбрелись по углам коридора, псих прервал свой монолог, глянул на меня взглядом кадавра из повести Стругацких и спросил: "Мужик, в шахматы играешь?" И вытащил из-под подушки портативную коробочку с шахмотьями.

55. Вот так я познакомился с первым "артистом", играющим роль невменяемого. До сей поры чрезвычайно ему благодарен за бесценную информацию по "закрытым" армейским психиатрическим статьям и по тактике, которой надо следовать во имя достижения поставленной цели.

56. В сумасшедшем доме я просидел три месяца. Этот период требует отдельного рассказа, но если я пущусь в подробное описание своих дурдомовских приключений, то век мне не закончить автобиографию. Скажу определенно, что если бы я поступал в театральный не до, а после описываемого события, успех был бы мне обеспечен. Такие могучие актеры, с которыми я пообщался в дурке и от которых набрался опыта - мечта любой профессиональной сцены. Впрочем, немало там было и натуральных придурков - например, майор Гаджиев, повествование о коем имеется в моем стишке (http://www.proza.ru/2016/05/23/372).

57. По ходу общения с подобными мне психами и придурками выяснилось, что комиссуха по выбранному мною диагнозу чревата последствиями на гражданке - психиатрический учет, запрет на учебу в вузе, неизбежное "выздоровление" и дослуживание в частях нашей славной Советской Армии. При всем при том отсидка в дурдоме мне сильно понравилась благодаря контактам с крайне интересной во всех отношениях публикой, и возвращаться в часть ох как не хотелось. Мне посоветовали, как вести себя на врачебной комиссии при выписке, чтобы остаться в дурке еще на какой-то срок - я должен был сыграть определенную роль и с этой задачей неплохо справился.

58. Фрида Исааковна Гринштейн, зав. военным отделением:
- Поздравляем вас, больной. То есть бывший больной... с полным выздоровлением. Мы выписываем вас в часть.

Я:
- Очень благодарен всему медицинскому персоналу за лечение. Я чувствую себя отлично и готов вернуться в казарму. Только... (заминаясь, перетаптываясь с ноги на ногу) - только как это я с клеймом ходить буду?

Фрида Исааковна:

- Да вы что, снова с ума спятили?? Какое клеймо?? Никто и знать не будет о вашей прошлой болезни. Вы здоровы. Никакого учета и надзора. Мы выписываем вас с чистыми медицинскими документами.

Я:
- Да не то клеймо я имею в виду.

Фрида Исааковна:
- А какое?

Я:
- А вот иду я как-то по Невскому, а навстречу мужик, а на лбу у него клеймом выжжено: "Псих".

Меня без разговоров отправляют обратно в палату.

59. Через месяц после описанного события я вернулся в Лугу, с треском сдал экзамен на вычислителя и был готов к отправке на сержантскую должность в линейные войска. Союз сотрясался в лихорадке холодной войны, Хрущев монтировал на Кубе деревенские силосные башни с ракетами, надвигался Карибский кризис. Половину парней отправили на Кубу. Меня, как бывшего психа, на Кубу не пустили и зашвырнули с двумя алкоголиками в Закавказский военный округ под Ереван, в в/ч 42225.

60. Описывать бурные события моей службы в Закавказье нет резона за недостатком места, ограничусь короткой справкой.

С сентября 1963 по конец декабря 1965 года я

- сменил 14 должностей, основные из которых: вычислитель, топограф, радиотелефонист, каптенармус, чертежник, секретчик, библиотекарь, наборщик и верстальщик в издательстве пропагандистской газетенки "Во славу Родины", помощник повара, повар, гарнизонный свинарь.

- отсидел на губе в общем 196 суток. Очень хотелось дотянуть до круглой цифры (200), но в конце третьего года сажать меня почему-то перестали, хотя на губе я прижился и был своим человеком. По причине множества отсидок я не был отпущен к началу первого семестра и вернулся в Питер аж после нового 1966 года, в точности к началу второго. Чудом избежал дисбата.

- ... а также чудом избежал нескольких плановых зубоврачебных наездов.

- иногда меня отзывали с гауптвахты для участия в учениях. Работал я за троих (контролировал вычислителей трех ракетных установок). После успешных стрельб народ получал повышения и краткосрочные отпуска, а меня неизменно отправляли досиживать.

- однако произошло счастливое исключение: летом 1964 года верховное начальство одарило меня 10-дневным отпуском в Питер, где я встретился с Людмилой. Об этом - отдельный разговор.

61. Подводя итог периоду солдатчины, кратко заикнусь о самых выдающихся своих тогдашних приключениях (какие-то из них описаны в отдельных моих повествованиях на Прозе, до каких-то руки еще не дошли):

- как и за что меня исключали из комсомола (http://www.proza.ru/2016/05/11/1338)

- какой мы с мужиками учинили сюрприз Маршалу артиллерии Казакову (http://www.proza.ru/2016/05/12/526)

- как я утопил штабной мотоцикл

- с каким итогом я прокатился на сенокос к азербайжданской границе (http://www.proza.ru/2016/08/06/1826)

- как я варил гороховую кашу на спор с бывшим флотским коком

- за что я вылетел c "теплого места" - из типографии многотиражки.

Прошу уважаемую публику не быть слишком строгой к стилю и грамматике моего повествования - пишу без правки, как пишется, иногда сбиваюсь, что-то упускаю. Может быть, займусь правкой, когда мемуар будет вчерне готов. А может быть, и нет.

Опасаюсь, что текстовый файл разрастется у меня до немыслимых пределов и станет долго- и труднозагружаемым. А потому собираюсь (если публике еще не надоел) начать новый файл с продолжением.

Продолжение: (http://www.proza.ru/2016/06/24/277).

***