Возвращение из страны пирамид. Глава пятая

Глава пятая. Холод и тьма.

- Не буду я молиться, как остальные. Не верю ни в какого Бога. Нет его!
- А во что ты веришь? Задала я вопрос своему сыну.
- Я верю в науку и только!
- Выходит, ты не веришь, что душа бессмертна? Мы умрем и все? Темнота? Конец?
- Я не знаю. Это научно не доказано.
- Помнишь, мы смотрели передачу…
- Врут в твоих передачах! Оборвал он неоконченную фразу.

Саша обнял меня за плечи, прислонив голову к груди. Он, как и Славка, был в отчаянии. Третьи или четвертые сутки мы не выходили на улицу, и почти не ориентировались во времени. За порогом мечети из-за плотной серой ядовитой массы облаков, которые полностью закрыли небо, был сумрак и холод. Пища и вода заканчивались. Приходилось делить с другими крохи, которых и самим не хватало. Службы гражданской обороны Египта не справлялись с огромным количеством людей. Военные в защитных комбинезонах и противогазах впервые за эти дни принесли со склада пайки, которые тут же размели местные. Нам так ничего и не досталось. Все хотели жить. Многие не выдерживали голода, и, не смотря на радиоактивные осадки, периодически выходили на улицу, чтобы отыскать пропитание и воду. В мечети, где пряталась наша семья, нашли приют как коренные жители, так и многочисленные туристы из разных стран. Египтяне вытеснили всех чужаков в угол большого сводчатого зала, поделив территорию на две неравные части, меньшая из которых досталась европейцам и китайцам. Китайцы, в свою очередь, тоже держались обособленно. Никто не понимал китайского мудреного языка за исключением их гида, бросившего на произвол судьбы своих туристов, за которых он отвечал, сбежав от них, в неизвестном направлении. Редко кто, из узкоглазых, мог общаться с на ломаном английском или корявом русском языках. В поездках они зачастую использовали гаджеты с голосовым Гугл-переводчиком, но теперь связь полностью пропала из-за мощного электро-магнитного импульса, который вывел из строя всю мировую энергосистему и электронное оборудование.

Спустя сутки после того, как мы укрылись в нашем убежище, всем стало известно, что в мире произошла ядерная катастрофа. Кто развязал мировую войну, и у кого первого сдали нервы, нам известно не было, но теперь, это уже не имело никакого значения. Судьба человечества была решена. Мы знали, что доживаем последние дни, что умрем здесь, в Египте, вдали от родного дома, где чувствовали себя совершенно чужими и никому не нужными.

Последствия ядерных взрывов докатились сюда издалека, поэтому немного ослабленная ударная волна не вызвала сильных разрушений, но мы были уверены, что больше никогда не увидим солнце, звезды и луну на затянутом черными тучами небе, из которых вместе с радиоактивным пеплом и зараженными частицами, падал на остывающую землю серый радиоактивный снег.

 В первый день, пока мы отсиживались в убежище, на улице слышались взрывы падающих с неба пассажирских самолетов и скрежет обломков поврежденных ими зданий. При каждом таком потрясении, всех охватывал панический ужас и истерика. Некоторые, у кого слабое сердце, не выдержали подобного испытания. Их тела нашли позже, бездыханными.

Ни на секунду я не переставала думать о доме и о своей дочери, даже когда временно отключалась на тяжелый короткий кошмарный сон, упав без сил, на жесткий ковер остывшего пола мечети. В душе я не переставала молиться за своих детей и надеяться, что Марии, если и удалось выжить в безумном кошмаре войны, в которой нет ни победителей, ни побежденных., не приходится скитаться одной по убежищам, и с ней рядом находится Сергей – ее парень.
- Сергей хороший, добрый и отзывчивый. Он любит мою Марию, и не позволит ей страдать в одиночестве. Думала я.
- Он не оставит ее умирать одну среди чужих голодных людей.

Из моих глаз, по изможденному и постаревшему за эти дни лицу, к высохшим и потрескавшимся губам скатилось две горячие горькие слезы.
-  Я всегда мечтала увидеть мою дочь счастливой. Хотела, чтобы она стала невестой в белом платье, чтобы она родила мне внуков. Я умирала от горя, когда думала о случившемся.


***

- Господи! Я всю жизнь работал, как проклятый, чтобы моя семья жила счастливо и в достатке.  Я построил большой уютный дом своими руками, без посторонней помощи, вырастил и дал образования детям, и как идиот платил долбанные налоги и поборы! И к чему я, спрашивается, в конечном счете, пришел? Называется  - поехал отдохнуть! Что сделали эти крысы, отсиживающиеся сейчас в комфортных бункерах? Они убили на нашей планете все живое! И они еще надеются спасти свои шкуры?
 
Муж никак не мог примириться.

- Скоро им тоже нечего будет есть! Друг друга жрать начнут!

Все дни он не переставая ругал то правительство, то все человечество в целом.

- Жилось им плохо! Все мало! С жиру бесились! На золотые унитазы срать ходили – ублюдки!

От его слов становилось еще тяжелее.

- Хватит, Саша. Мне очень холодно. Надо найти теплую одежду. От твоих слов становится только хуже! Мы не можем больше здесь оставаться и тупо умирать. Так нельзя – надо идти вперед! Лучше умереть в борьбе за выживание, и без истерики.

- Да, пап. Я лучше пойду, осмотрюсь. Может, раздобуду какие-нибудь вещи для нас.
- Я не буду, сын, больше не буду. Мы вместе пойдем. Мама права. Найдем одежду и еду, да и не могу я больше сидеть тут сложа руки и ждать помощи от военных. Надо что-то делать, а то у меня от бездействия крыша едет.
- Жди нас здесь. Мы скоро вернемся. Обратились они ко мне.
- Скоро? Так, как всегда? Я не хочу больше ждать! Мы идем вместе! Сопротивлялась я.
- А вдруг с вами что-нибудь случится? Я даже знать не буду! Если умирать, только вместе!
Моим мужчинам пришлось сдаться.

***

Пробиваясь к выходу через толпу, мы случайно наткнулись на Ахмеда. Он сидел с отсутствующим взглядом в темном углу недалеко от выхода. Мы подошли, чтобы узнать о его самочувствии.
- Ахмед! Что ты сидишь совсем один?
Он не реагировал.
- Дай воды! Попросила я мужа.
- Да брось! Пошли скорей, а то мы привлекаем к себе слишком много внимания.

На нас уже стали подозрительно поглядывать египтяне.

- Дай бутылку! Потребовала я. Он знает русский язык. Он может нам помочь.
- Помочь съесть остатки еды?
- Мы совсем не знаем арабского, а большинство из местных жителей совершенно не знают ни русского, ни английского. Ты видел, сколько здесь малограмотного населения? Они могут быть очень опасными, особенно, когда нечего есть!
- Мама права! Поддержал меня сын.
Муж протянул последнюю литровую бутылку, наполовину заполненную водой.
Я набрала полный рот, а потом брызнула ею Ахмеду в лицо. Он вздрогнул и повел зрачками. Тогда я дала ему попить из бутылки. Он с жадностью начал глотать воду, да так, что я еле отобрала у него остатки.
- Хватит! Нам оставь!
Понемногу он приходил в себя. Я достала из опустевшей сумки кусок хлеба, и протянула ему. Он схватил его дрожащими руками и стал запихивать себе в рот.
- Аккуратно. Не подавись! На вот, запей!
Через несколько минут Ахмед окончательно пришел в себя.
- Спасибо, друзья! Дрожащим слабым голосом произнес он. Слезы покатились из его глаз.
- Ахмед! Мы уходим. Здесь становится очень холодно, и нам всем нужна теплая одежда.
- Но там радиация, взрывы?!
- Взрываться уже нечему. Мы уже пережили одну радиацию - чернобыльскую, значит, переживем и вторую! Обнадежила я его.
- Ты нам поможешь? Спросил у него Слава.
Сначала он немного завис, а потом ответил.
- Да. Пойду с вами. В этом городе у меня все равно никого нет. Я из Каира, работал в Хургаде – экскурсии возил в Луксор. Мне очень хочется домой. Там у меня все родственники и невеста. Я не смог до них дозвониться.
- Ладно. Надо найти теплые вещи и еду, а после решим, что делать дальше. Заключил Саша.
Через минуту мы вышли на улицу. Наручные часы мужа показывали три часа, но мы не знали день сейчас или ночь. За толстыми стенами мечети была кромешная тьма.
- Тут совсем темно. Надо сделать факел. Предложил Слава.
- Я попробую раздобыть лампу, иначе мы заблудимся в темноте. Сказал Ахмед, и вернулся обратно в наше убежище.
После прихода военных, у многих египтян в убежище появились свечи и керосиновые лампы. Вскоре, оглядываясь по сторонам, Ахмед принес лампу – маленький кусочек света и тепла.

- Как т- тебя з-зовут? Спросил Ахмед, дружелюбно протягивая платок, которым раньше закрывал свою черноволосую голову от прямых солнечных лучей.
В этот момент, я вспомнила последний солнечный день перед катастрофой. К горлу опять подкатил удушающий комок, и я снова чуть не разревелась, дав волю чувствам. Мне казалось, что с того солнечного дня, когда мы виделись в последний раз, прошла целая вечность.
- Х-х-очу з-запомнить с-свою с-с-пасит-т-ельницу. Ахмеда трясло, как осиновый лист. Он совершенно не переносил холод.
- С-с-пасибо з-за платок. Поблагодарила я его, накидывая подарок на свои продрогшие плечи, и отбивая зубами частую дробь.
- Я - В-в-ероника. Т-тебя пока еще не с-спас-са-ла. Я рукой показала в сторону своих мужчин, м-м-ой муж и с-с-ын – Александр-р и В-вячеслав
- Можно просто Саша и Слава. Подтвердил муж, и прижал меня к себе, чтобы согреть своим теплом.
- Да. Погрелись мы с тобой на солнышке! Снова с иронией и отчаянием отметил он.
- З- здесь н-недалеко б-был магазин. Н-надо проверит-ть, есть ли т-там еще к-какие-то тов-вары.

***

Мы шли следом за нашим гидом, прижимаясь к фасадам домов, чтобы хоть частично спрятаться от осадков, но это не сильно спасало. Людей на улицах города встречалось мало. Все прятались в убежищах. Благодаря Ахмеду, мы смогли отыскать в потемках магазин. Стекла в витрине были выбиты, и он почти полностью был разграблен мародерами.
Среди беспорядка и мусора нам удалось откопать в оставленном хламе несколько затерявшихся футболок, шесть толстовок разных размеров, две пары мужских кроссовок, упаковку из семи пар женских трусиков и две упаковки по три пары носков. Еще, к нашему счастью, в дальнем шкафу мы нашли, припрятанные бывшим хозяином магазина, видимо, к зимнему сезону, несколько пар джинсов и курток-ветровок. Не раздумывая, мы поделили добытые варварским способом вещи, и оделись.
Мне досталось две пары мужских носков, две детские футболки, которые я еле на себя натянула, джинсы, на два размера больше, чем надо, которые я одела поверх своих льняных брюк, одна подростковая и одна женская толстовки, как раз по размеру, и три здоровенные ветровки. Мне еще очень повезло, что кожаные босоножки на моих ногах имели толстую подошву, поэтому ноги, в двух парах носков, уже не мерзли.

- Умирать, так с комфортом. Заключила я, посмотрев на свое отражение в разбитом зеркале. Ну и пугало! Лицо осунувшееся, волосы сосульками! Лучше не видеть этого чудища никогда!

Порывшись еще немного в дальнем углу кладовки, мужчины нашли кое-какой инструмент, в том числе большой подводный фонарь с мощной батареей, и раскладную удочку со снастями для ловли пресноводной рыбы. Видимо, хозяин любил порыбачить. Все находки погрузили в большой клетчатый пакет с крепкими ручками. Еды, к сожалению, здесь не оказалось, поэтому пришлось продолжить поиски.