Люда

Люда
                Посвящается подруге детства
               
               
Память вырывает яркие моменты из детства, но почему-то чаще горькие и печальные. Шестидесятые годы. Я ещё не хожу в школу, мне шесть лет.
Мы жили в маленьком доме на четыре хозяина с огородом. Накануне выпал обильный снег. Вся округа сверкала ослепительной белизной. Я вышла на прогулку с тяжёлой железной лопаткой (для золы из печки, других тогда не было) и стала копать на огороде снег, который был мне по пояс. «Когда снег растает,- думала я, повторяя мамины слова,- опять вода в подпол польётся и затопит нашу картошку, вот беда-то»…
- Тебя как звать? - Передо мной стояла девочка, тепло одетая и тоже с лопаткой.
-Натка, а тебя?
-Меня Люда.- Люда стала копать снег в своем огороде и потихоньку сыпать его на нашу сторону.
-Ты зачем сыплешь снег к нам? - возмутилась я.
-Хочу так! А что, нельзя? -  От такой наглости я взбунтовалась. Встав на защиту своего огорода, без слов, со всего маху ударила её железной лопаткой по голове. Девочка закатила глаза и, как подкошенная, упала навзничь. Её стало трясти, изо рта пошла пена. Испугавшись, что случилось что-то страшное, я быстро убежала к себе в дом. Вскоре, со скандалом, явилась её мать разбираться. Меня отругали и объяснили, что у Люды от страха бывают припадки и, если буду драться, мне «попадёт». Что такое припадки, я не знала, но слово «попадёт»,- мне было известно, поэтому больше её не била. Так мы познакомилась с этой девочкой.
Люда Пугачева была на полгода меня младше. Её мать, тётя Тася,- высокая красивая русоволосая женщина со светлыми глазами, а отец,- цыган, коренастый, смуглый мужчина.  Они очень любили единственного ребёнка, но больше она была папина дочка. Дядя Митя, так звали отца, учил Люду цыганским танцем и обычаям. Он садился на крыльцо и начинал: «Ехал цыган по селу верхом…, а она подпевала: «Ай, нэ, нэ, нэ, нэ…» Мы смеялись. На нашей улице девочек было много, но дружила я, в основном, с Людой и Райкой. Игрушек не было (кроме кукол) и мы бегали по улице без присмотра с утра до ночи, собирая конфетные обёртки (фантики) или играли в «чижа», «лапту» и другие уличные игры. Шли годы. Мы росли. Родители Люды стали часто ссорится и расстались, когда ей было четырнадцать лет. Дядя Митя переехал на другой конец города, в посёлок Шанхай, а дочь часто его там навещала. В этом году весна была ранней и теплой. Стоял апрельский солнечный день. После школы мы с Людой вышли на улицу и от безделья стали прыгать в огороде с одной грядки на другую, выбирая сухие места. Вдруг я увидела какой-то предмет в земле. Ковырнула ботинком и из неё выскочила монета.
-Людка, я клад нашла! - Люда округлила глаза. Очистили её и рассмотрели. Эта была серебряная монета, полтинник 1926 года. Подруга смотрела на меня с завистью.
-Знаешь, Натка, а я завтра к папке перееду. Там буду жить. Теперь мы не скоро увидимся. Приезжайте ко мне в гости с Райкой.- Она была грустной. Почему то мне стало её жалко, и я протянула руку.
- На. Это тебе на память.- Люда посмотрела на меня удивлённо.
-И тебе не жалко?
-Нет, нисколечко,- соврала я. Это был последний день, когда мы общались. А потом мы с Райкой приехали к ней…и услышали эту жуткую историю от матери и соседей…
Пасха совпала с первомайскими праздниками. Отец и дочь были дома, когда к ним зашёл знакомый отца, собутыльник. Мужики сели за стол, выпили. Показалось мало, да и закуски не было. Хозяин, побежал в магазин за «добавкой». Люда сидела в спаленке и читала.
-Можно к тебе? - услышала неожиданно,- твой отец ушёл, а мне скучно. На Люду смотрели наглые глаза и нахально лезли ей под кофточку. Высокая в мать, смуглая, с
большими карими глазами и красивыми волосами, в свои четырнадцать, она выглядела на все шестнадцать, но разум был детский.
-Что вам нужно?
Она и подумать не могла, что папин приятель может причинить ей вред.
-Девочка моя, а ты хорошенькая.- Большая мужская фигура зависла над ней.  Девочка смутилась. Она смотрела на него снизу вверх большими карими глазами:
-Дяденька, что вам нужно?
Мужик погладил её по руке и наклонился ещё больше. Ей показалось, что глаза налились кровью, он сопел и было только слышно: «Девочка моя, девочка»… Ужас охватил всё её женское существо. Неимоверным усилием воли она оттолкнула его с такой силой, что он отлетел в сторону, ударившись о кровать и, на мгновение, потеряв опору,- упал. Люда вскочила, и с криком «папа»,  побежала к выходу. Сдёрнула с вешалки пальто, нагнулась за обувью, но… насильник, уже выбежал из спальни и нагонял её. Девочка выскочила в сени. Верзила за ней. Увидев на полу у двери топор, схватил его машинально и метнул в ребёнка. Ей не хватило доли секунды. Юное детское тело упало, как подкошенное. И тут только маньяк понял, что совершил непоправимое. Вмиг отрезвев, он ринулся прочь от дома. Краем уха слышал, как кричала соседка, которую оттолкнул, когда выбегал из калитки: «Помогите, убили…»
Отец шёл из магазина навеселе, с бутылочкой «Перцовки» в кармане, булкой хлеба и завёрнутой в бумагу селёдкой. Настроение было праздничное. «Людку нужно покормить,- подумал он,- картошку, что ль отварить?» Возле их дома стояла толпа.
-Чо случилось?- спросил  соседа, стоявшего напротив, чо Клавка то голосит?»
-Митька, ты где был? Людку то…там она…Милиция едет…
Ещё ничего не понимая, расталкивая толпу, ринулся к своим дверям. Дочь лежала в луже крови вниз головой, в спине торчал его топор. Рядом валялось пальто. Кровь отхлынула от лица, ноги стали ватными, он выдохнул:
-Кто, кто это сделал, кто посмел, доча…? Ему казалось, что это сон или он сходит с ума. Соседская Клавка, женщина неопределённых лет, голосила в истерике:
-Допился, собутыльничек твой посмел! А, а, а…
-Где, где эта мразь, где он? Клавкин мальчишка, Шурка закричал:
-Дядя Митя, вон он!  Вся толпа разом повернулась туда, куда показывал мальчик. От их посёлка тянулась тропинка вверх на гору, где стояли столбы высоковольтных линий. Отбросив покупки, он ринулся за ним. Толпа мужиков не отставала. Бежать в гору было трудно, но они его догоняли. Убийца оглянулся на погоню и понял, догонят,- убьют! Подбежав к высоковольтному столбу, без раздумья стал карабкаться по перекладинам. Он был уже наверху, когда толпа подбежала к столбу.
-Ты, фашист!- закричал запыхавшийся отец, как ты мог, ведь она же ребёнок ещё?
-Митька, прости, бес попутал.
-Слезай! Я убью тебя, мразь!
Два соседских парня стали карабкаться наверх. Он смотрел, как парни ловко лезли к нему, потом перекрестился и взялся руками за оголённые провода. В первую секунду мужики не поняли, что произошло. Была вспышка, щелчок и дуга. Тело маньяка задёргалось и затихло, при этом стало чёрным. Толпа ахнула. Резко запахло жареным, а от одежды пошёл дым…
Убийцу сняли только на третьи сутки. Его бросили в яму и засыпали землёй. Без креста и надписей, так как никто не знал, кто он и откуда. Просто бывший зек.
Люду хоронили всем посёлком. Мы с Райкой не плакали. Стояли у гроба и до конца не осознавали, что это незнакомое, искажённое смертью тело и было нашей подружкой. Тётя Тася окаменела, а дядя Митя сидел не бритый и почти весь седой и только изредка обхватывал свою голову, что- то говорил на цыганском языке и, покачиваясь, приговаривал:
-Ай, нэ, нэ, нэ, нэ…
В эту ночь мне снились кошмары: ямы, бородатые мужики и Люда. Она стояла на горе, махала косынкой и что-то мне кричала. Когда я открыла глаза, был уже день. Пахло чем-то вкусным. Мама пекла блины.
-Вставай, соня. Помяни подругу-то, - помолчала и добавила, - это ты что ли принесла, где взяла?
Подойдя к столу, я увидела на клеёнке кухонного стола серебряный полтинник. Ничего не понимая, взяла его в руки. Это была та самая монета, которую я подарила Люде. У меня ручьём потекли слёзы. Как он очутился у меня в доме, я так и не узнала, и до сих пор не понимаю. Прошло уже полвека, а полтинник всё ещё напоминает о моем детстве и о девочке по имени Люда.
                Март, 2015 год