Курьёз в лабиринтах действительности

- Доктор, мой муж, Фёдор Иванович, нуждается в срочном лечении. Уверяю вас, он очень болен. И кому как не мне это знать! – твёрдо заявила женщина средних лет.

- Но чтение стихов не является признаком сумасшествия, уважаемая Лолита Петровна. Я знаю немало людей, которые, не сочиняя сами, любят поэзию. Для них это своеобразная отдушина в суровых лабиринтах нашей действительности, - спокойно возразил пожилой доктор.

- Какие лабиринты? Боже мой! Он работает  на стройке уже двадцать два года! В театре мы были  последний раз перед нашим замужеством, а это девятнадцать лет тому назад! У нас двое детей и  они нуждаются в здоровом отце, – со слезами на глазах произнесла женщина.

- На стройке! Хм. Кстати, какие стихи он предпочитает?

- А я знаю? Они, конечно, так себе, хорошие, стишки-то. Я их запомнила, даже… - вдруг как-то смутилась Лолита Петровна.

- Так расскажите о чём они.

 Женщина густо покраснела.

- Обо мне, наверно… Вот слушайте:

«Даёт тебе наряд твой необычный
  Жизнь новую. Ты не пастушка – Флора
  Предвестница апреля. Этот праздник,
  Мне кажется, богов собранье младших,
  А ты – царица их.»

 Лолита Петровна опустила глаза и замолчала.

- Однако! – удивлённо произнёс врач.

- Могу ещё, - оживилась женщина, и вдохновенно продолжила:

«Что бы ты, мой ангел,
  Не делала, всё лучше с каждым мигом:
  Ты говоришь – а я бы вечно слушал;
  Поёшь – и я хотел, чтоб продавала
  И покупала, подавала бедным,
  Молилась бы, распоряжалась в доме –
  Всё с пением; танцевать начнёшь – хотел бы,
  Чтоб стала ты морской волной и в плавном
  Движенье вечно, вечно колебалась.
  Твой каждый шаг и каждый твой поступок
  Являются венцом твоих свершений:
  Всё царственно в тебе.»

 В комнате нависла прозрачная тишина.

- Да ведь это же Шекспир, моя дорогая! – наконец, произнёс доктор.

- Шекспир? – удивилась посетительница.

- Несомненно! «Зимняя сказка». Там, знаете ли, принц Флоризель, Пердита… - начал, было, он, но обнаружив полное непонимание Лолиты Петровны, тактично умолк.

 Некоторое время, они, молча, смотрели друг на друга.

- А он, ваш муж, только монологи Флоризеля читает?

 - Так это не его стишки?

- Увы. Они были написаны задолго до его рождения. Он только с Флоризелем себя отожествляет?

 Лолита Петровна опять обрела боевой настрой.

- Как же! Вот слушайте, что он говорит, когда заводит часы, - уже без всякого смущения заявила она и продекламировала:

« Я – для немногих счастье, скорбь для всех,
   Для злых и добрых – страх и радость. Грех
   Творю и разрушаю без усилья.
   Я – Время; ныне перед вами крылья
   Я разверну. Не ставьте мне в вину
   Мой быстрый лёт и то, что я скользну
   Через шестнадцать лет, ничем пробела
   Не заполняя.»

 Лицо посетительницы приняло торжествующее выражение.

- Каков, а? – язвительно спросила она.

- Н…да. Случай, вероятно, нетяжёлый, но принимая во внимание, так сказать, факты… А он откуда Шекспира выучил? – вдруг спохватился доктор.

- Кто его знает! В сумке, с которой на работу ходит, видела пару раз какую-то книжку. А так, даже не знаю. Дома у нас книг особо нет. Дети в компьютерах всё находят. Жизнь, сами понимаете, какая -дом, работа, не до Шекспиров, как-то…

 Доктор понимающе кивнул головой.

- Легкое помутнение рассудка. Стрессы, знаете ли. Вы не волнуйтесь. Приводите вашего мужа, мы его немного подлечим, и всё будет по-прежнему, - бодро заявил он.

 На следующий день, Фёдор Иванович был определён в отделение психиатрической больницы, где пробыл без малого месяц. Заботливое отношение врачей и прочего персонала, было очевидно – он напрочь забыл все выученные монологи и по завершении курса лечения благополучно воссоединился с семьёй. А ещё через месяц, на улице, Лолита Петровна случайно встретила доктора.

- Добрый день! – приветливо раскланялся врач, - ну как ваш муж? Больше Шекспиром не балуется?

- Нет, нет – поспешно поблагодарила она, - он теперь вообще мало говорит. Затем, вдруг смутилась, покраснела, смахнула невесть откуда навернувшуюся слезу, и тихо добавила, - а всё было так красиво!