Формула подвига

   Серый угрюмый лес, серый мерзкий дождь, серые волчьи лица. Серый армейский грузовик поперек просеки.

   Серо и хмуро на душе. Даже немного тошно. Сегодня он должен сделать все, чтобы заставить Черного отказаться от своих претензий, либо… Либо. Оттого и тошно на душе, и сыро, и серо.

   Илья зябко поежился, поправил воротник плаща, пряча шею от холодной водяной пыли. Справа и слева стояли еще двое, на голову выше него и пошире в плечах, тоже в гражданском, хотя армейская форма была им более привычна. В зарослях вокруг и там, впереди, в укрытии, ждали остальные.

   Засада. На редкого, сильного, хитрого и изворотливого зверя. Очередное задание. Примерно так Илья представлял свое будущее в школьных мечтах, начитанный приключенческими романами, авантюрной фантастикой и историческими сказаниями о русских героях. Он хотел стать человеком, способным найти решение в любой ситуации, выполнить любое задание, сделать то, до чего не дотянутся другие. Он добился своего. Но жизнь внесла свои коррективы: слишком много было грязи, чтобы пройти по этой дорожке и остаться чистым. Чем сильнее пламя, тем больше в нем сгорает. А остаются лишь черный уголь, да серый пепел.

   Длинный язык света резанул по кронам. Исчез, снова появился. Вот уже слышен и надсадный рев внедорожников, переваливающих из одной лужи в другую. «Три машины»,  определил по звуку Илья и бросил взгляд на богатыря справа. Тот кивнул. Столько и должно быть по их сведениям.

   Машины вынырнули на просеку. Свет ударил в глаза. Метров через двадцать машины резко затормозили, проскользили по грязи еще десяток метров и неуклюже стали подавать назад.

   «Есть барьер!» - сообщил наушник в левом ухе. Илья и сам видел, что такой же армейский монстр, как стоящий за его спиной, с утробным рычанием вылез из укрытия и загородил обратную дорогу внедорожникам. Из внедорожников высыпали головорезы и залегли в слякоти у колес. Огонь не открывали, потому как любому дураку было ясно, что вокруг понатыкано стрелков, а трое впереди на стрельбу пока не напрашиваются. Может, пронесет, обойдется переговорами.

   Из среднего внедорожника медленно, словно нехотя, вылезла двухметровая фигура. Походка крадущегося хищника, голова утопает в мощных плеча, глаза так и рыщут по сторонам, угадывая по едва заметным приметам расположение сил противника; руки в карманах, наверняка, крепко сжимают рукояти «стволов». Зверь.

   Илья вышел вперед.

   Черный вцепился в него взглядом. Сейчас эта голова со скоростью хорошего процессора обобщает, анализирует и выстраивает в наиболее логичную систему быстро поступающие данные, определяя вероятные причины нападения и доступные пути отхода или атаки. Черный со своей братвой направлялся на важные разборки, и сперва он, наверно, решил, что недооценил вторую сторону. Теперь он уже понимает, что те разборки здесь ни при чем. Вспоминает, кому еще наступил на хвост. Ох, как их много, Черный.

   Неожиданно двухметровая фигура дернулась, точно споткнулась, и замерла.

   - Илья?! – коротко воскликнул Черный, на мгновенье потеряв каменную невозмутимость.

   Илья молча смотрел ему в глаза. Такие знакомые и такие чужие. Невольно сравнивал, в чем они изменились. Легко читал то, что в них отражалось. Расширенные зрачки, резкие взмахи ресниц – недоумение, вопрос, лихорадочное метание мысли. Изумление. Вот они сверкнули, прищурились, вся гамма эмоций спряталась глубоко внутрь, сменилась настороженностью. Черный уже прикидывал, чего он должен ожидать от поистине неожиданной встречи. И, скорее всего, понимал, что ничего хорошего.

   - Это твой народец? – Черный поднял руку и очертил пальцем круг, подразумевая рассредоточенные вокруг силы. Вместо того, чтоб поинтересоваться, как здесь оказался Илья, куда пропал, где, как и чем он сейчас живет. Что ж, Илья готовился именно к тому, что объятий и поцелуев не будет.

   - Нет, не мой, – ответил он. -  Департамента.

   «Первый, вы блокируете Цель от персональных стрелков. Переключаем дополнительно двух из группы прикрытия…» Стиснув скулы, Илья одернул воротник, точно рассчитанным движением разомкнув контакт микрофона, оголенный ногтем перед самой операцией. Предстоящий разговор Департамента не касается. Он никого не касается, кроме Ильи и Черного.

   - Шестой отдел, что ли? – недоверчиво уточнил Черный. - Гонишь! У меня Шестой отдел под контролем, я там каждую собаку знаю. Тобою там и не пахнет… тобою вообще нигде до сих пор не пахло.

   - А ты не больно-то и принюхивался, - парировал Илья, - а ваш Шестой отдел тут не при делах. Это другой Департамент. И я здесь – неофициально.

   Черный хмыкнул, переваривая ответ.

   - Так ты – по мою душу?

   - Ты по-прежнему хорошо соображаешь.

   Они стояли лицом к лицу. Полжизни  вместе, еще полжизни – не ведая друг о друге ничего. И вот теперь – по разные стороны баррикад.

   - На кого же ты работаешь?

   - Неважно. Важно сейчас другое: ты слишком далеко зашел.

   - Кто бы ни были те, кто стоят за тобой – они мне не указ! - с презрением отозвался Черный, - тем более, если они «неместные». Ведь я правильно понял? – он ловчил, по-прежнему силясь понять, с кем именно имеет дело.

   Илья дал подсказку:

   - Ты влез в большую политику. Возможно, даже не предполагая этого. Скажу больше: твои интересы задели равновесие даже на международном уровне. Теперь волнуются не только «местные». Ты угрожаешь системе, Черный!

   - Система?! – Черный откровенно рассмеялся. - Стая повязанных вместе псов. Стоит найти палку на двух-трех – и они потащат систему в нужную сторону.

   Такое высокое самомнение возмутило Илью. В душе все сильнее пульсировала тревога: сможет ли он выполнить поставленную Департаментом задачу, причинив лишь минимальный ущерб Черному? В отличие от Департамента, для Ильи размер этого минимального ущерба был очень важен. Сумеет ли он найти и воскресить остатки человечности в душе монстра, каковым стал Черный?

   Страшнее всего было то, что подсознательно Илья чувствовал свое бессилие. И все-таки надеялся.

   - Да сам ты пес! Куда ты прешь, соображаешь? Что, совсем поехал?! Да ты ослеп и зарвался от вседозволенности! Посмотри, в кого ты превратился! – последнее вырвалось невольно, от сердца. -  Ты же не был таким!

   Черный в ответ ощетинился.

   - Чего орешь?! Все зверята милы, пока не повзрослеют. Не учи меня жить. Ты же, как я вижу, всё подвиги совершаешь, герой? Не надоело через себя переступать, а? - в его голосе сквозила издевка.

   Когда-то, в восьмом классе, прочитав очередное сочинение Ильи, учительница русского языка и литературы спросила его, что он понимает под подвигом.

   - Способность перешагнуть через себя, преодолеть внутреннее сопротивление для блага других. – Не задумываясь, ответил Илья.

   Знал бы он тогда, сколько придется перешагивать, и как это дается.
После урока они с Черным долго спорили. Тот считал, что идти против себя – глупо. Настоящий подвиг – оставаться самим собой, несмотря ни на что.

   Черный сплюнул в грязь.

   - Идеалист хренов!

   Чувствуя, что теряет выдержку, Илья схватил его за грудки и прошипел в лицо:

   - А ты – сволочь! Это лучше?! Ты же кровью питаешься, гнида!

   Черный рванул его запястья, по-борцовски освобождаясь от захвата. В работу вступили рефлексы, тренированные тела сцепились и упали в грязь. Били друг друга нещадно, работая на «отключку»… но ни один не полез за оружием, которого у обоих было в достатке.

   Давно отлетел наушник, потрескивающий от оперативных скороговорок. Смолкли переклики у внедорожников. Боевики с обеих сторон напряженно ожидали конца схватки, но не вмешивались. Два главаря катались, измазывали друг друга в грязи, бились до крови, обливались потоками ругани и доказывали, отстаивали каждый свою правду. Если кому-то из боевиков кое-что и казалось странным, никто особо над этим не задумывался. Не место и не время.

   Наконец Илья придавил Черного к мокрой и измятой траве.

   - Остановись, Игорь! – кричал он в разбитое лицо Черного,  ты же по локоть в крови, гад! Хрен с ней, с политикой – но люди, люди! На боли людской, на трупах ведь стоишь, Игорь!

   - Пошел ты на…! – рычал Черный злобно в не менее разбитое лицо, - нет людей, пойми ты, дятел хренов! Животные, и ты – животное, и я – тоже! Звери против зверей.

   - Не прав ты, не прав, дурак! Мы же из дерьма не сами вылезли – люди, простые люди вытаскивали!

   - Хорош прошлым в морду тыкать! Другой я теперь, и таким останусь. Я на себя работаю, а ты на кого? Всю жизнь в шестерках ходить будешь?!

   Илья вскочил и рывком поднял на ноги Черного.

   Помолчали, отдышались, посверлили друг друга глазами. Похоже, что все уже сказано. Или не все?

   - Ты можешь еще кое-что исправить, - прохрипел Илья, - ты – конченый человек, но пойми, что система тебя раздавит – может, хоть это тебя остановит? Выполни те требования Департамента, о которых я тебе сказал. И себя, и других людей немало спасешь. И, это… ну… - он помедлил, - короче, исчезни. Я организую.

   - В гробу я видал твой Департамент. И крысой не стану – поздно мне жизнь менять. Лучше ты бросай свои подвиги. Хватит работать на овец, ты же волк, Илья!

   Илья расхохотался. Громко, безумно. И тут же осекся, чтобы хохот не перешел в истерический. Взял себя в руки, повторил требования и сурово добавил:

   - Если ты не согласишься, тебя уберут.

   - Где и когда? – последовал вопрос в лоб.

   Ответ оба знали. Но он должен был прозвучать. Не как приговор – как сигнал, сметающий эмоции, лишние мысли, не оставляющий больше ни секунды на колебания и сомнения. И Илья произнес его:

   - Здесь и сейчас.

   Оба среагировали мгновенно: одновременно метнулись руки к оружию, одновременно прозвучали выстрелы. Но Илья сработал техничнее: в момент двойного встречного выстрела он сумел отбросить руку Игоря, и пуля зарылась в глинистое месиво под ногами. Он тоже был зверем, да только охотился не на овец, а на волков. И натаскивали его не уличные авторитеты, а профессионалы Департамента.

   А потом был полет домой, три дня беспробудного пьянства и серьезнейшая взбучка от руководства.

   - Что это было? - прямо спросил шеф, едва после встречи с руководством удалось остаться с Ильей с глазу на глаз. - С заданием справился отменно: потерь в личном составе нет, международный преступник ликвидирован, а заодно и часть его банды. Основные и второстепенные цели достигнуты. Коллеги из соседних стран благодарны… особенно за то, что сотрудникам Департамента удалось не засветиться. Общественность спокойна, верхи снизошли до награды. О чем я не знаю?

   - Я могу отказаться от награды? - вместо ответа спросил Илья, и, лишь под под шквалом возмущения шефа, устало признался: - это был мой брат. Еще недавно я считал, что его нет в живых.

   Родившись в один день, они были неразлучны, они верили, что так и будет всегда, они мечтали познать и покорить весь мир плечом к плечу. Начитавшись книг о подвигах, они даже принесли друг другу клятву на крови - наивно, но в пору горячей юности им так не казалось.

   "Здесь и сейчас говорим: брат за брата, во всем, везде и навсегда. Одна кровь, одна судьба, одна жизнь, одна смерть"

  Их жизнь должна была оборваться в один день. И непременно во время свершения настоящего подвига.

   Но она, жизнь, распорядилась иначе.

   12.12.02