Стражи Совершенной. Глава 1 - Дорога на Яму

  После Великой Войны, в охваченной Тьмой стране, появляется Совершенная. Никто не может наверняка знать, что это за существо, и чего оно хочет. Только лишь стражи – её верные слуги из числа людей, обладающие каждый своими талантами, оберегают Истэрию от чудовищ, рождённых из мыслей и чувств, проявленных на Великой Войне. Только Свет Совершенной способен остановить Тьму – свет души, которую стало возможно извлечь из любого живого существа при помощи экстракции... Время героев в золотых доспехах прошло, остались лишь те, кто исполняет свой долг перед совестью, перед выживанием людей и перед Совершенной. 
   
Стражи Совершенной – это мрачная фантастика, где героизм соседствует с равнодушием, и нет полностью положительных персонажей. Мистицизм здесь сплетается с механикой, машины работают от энергии душ, а извлечение светлой энергии тела – необходимая жертва прогрессу, жертва на грани преступления и закона.

СТРАЖИ СОВЕРШЕННОЙ

– Не спишь? – спросила Инга, не отвлекаясь от управления грузовиком. Китч потянулся, достал сигарету из пачки, не торопясь размял табак, но не стал зажигать. Казалось, он задумался о чём-то своём, прищурившись на дорогу, мелькавшую в свете фар.

  Инга вела Эррауза шестой час подряд, но, не смотря на усталость, ни за что бы не уступила руль, особенно этому развалившемуся на пассажирском сидении проходимцу… Средних лет, плечистый, крепкого, хотя и не чрезмерного телосложения – Роберт Китч не внушал ей доверия. Впрочем, никто из стражей никогда не внушал. Встречаясь, им трудно было разговаривать о чём-то другом, кроме дела. А здесь и дело было поставлено очень туманно.

  Монограф отпечатал перфокарту с сообщением, содержащим только минимум из необходимой механику информации. Тщательно зашифрованный в коде из углублений и выемок текст, завершался пространными словим: «К исполнению приступить немедленно. Дополнения позже. Орден».

   Инга Лингард разбудила Эррауза, и уже через пару часов, в утонувшем среди просёлочной грязи городке Шток, они подобрали Роберта Китча – Золотого Cтрелка.

  Если и существует выражение: «Говорящая внешность», то оно было именно про него – волосы цвета солнца разрослись и упали на светлые брови. Золотые глаза под ними не были чем-то особенным. Инге доводилось видеть и более редкие красные глаза у девочки, которая пела под музыку старой шарманки на одной из улиц Сияния. Помнится, подавали певице в основном за милые глазки, потому как песня неприятно дрожала в неокрепшем голосе, и едва ли могла вызывать восхищение, особенно среди Знающих.

  Лингард подала вокалистке полтину – должно быть, самый большой разовый заработок малышки за карьеру уличной исполнительницы. Только вот в красных глазах тогда горела искренняя благодарность, а жёлтые глаза Золотого стрелка выражали другое...

  В то время, когда двухметровые колёса Эррауза остановились возле Роберта Китча, рядом с ним лежало завёрнутое в грязные простыни тело, светлый кожаный саквояж и украшенная медью винтовка. С головы до ног саван перетягивало множество крепких ремней, какими обычно солдаты подпоясывают шинели в армии Совершенной. Лицо жертвы было закрыто, однако из-под такни рассыпались длинные, каштановые волосы. Фигура явно принадлежала молодой девушке.

   С серого осеннего неба накрапывал дождь, грязь не просыхала. Роберт Китч докуривал сигарету, равнодушно поглядывая на остановившийся перед ним грузовик. Инга заметила, что все окна в Штоке закрыты наглухо. Даже в полдень на улицах не было ни одного прохожего.

   Стрелок наклонился, подхватил тело за ремень и поволок его к кузову. За всем этим Инга наблюдала через открытую пассажирскую дверь. Она могла поклясться, что девушка всхлипнула, когда её загружали в машину.

  Не в правилах Лингард было спрашивать о чужих поручениях, но в этот раз она не удержалась. Когда стрелок забрался в кабину и поставил саквояж с винтовкой у ног, Инга осведомилась:

– Она...

– Мертва, – не дослушав, буркнул Китч с сигаретой в зубах. – Она мертва, а ты ничего не слышишь... и не спрашиваешь.

  Эрраузу он не понравился сразу. Во-первых, Эррауз не любил сигаретного дыма в своей кабине. Во-вторых, он ненавидел убийц с бесчувственными глазами – такие погубили достаточно жизней, чтобы не улыбаться, даже когда видят что-то по-настоящему хорошее. И в-третьих, уж он то точно слышал все всхлипы из кузова на каждой колдобине всю дорогу от Штока до Лонге, а это добрых четыре часа. На пятый час жертва в саване захрипела, и это довело Лингард окончательно. К тому времени выводы об их пассажире перешли известный рубеж.

   О, она знала таких как Роберт Китч! Бесчестные душегубы, которых Орден нанимал из-за нехватки опытных стражей. Головорезам дано лишь убивать. За пачку кредитных биллетов они готовы взяться за любое мерзкое дело.

   Чем дольше Эррауз месил колёсами грязь, тем строже Инга судила о Роберте Китче именно в таком духе. Многие часы, проведённые в сопровождении плача, измотали её. За те два года, что она выполняла задания Ордена, она не привыкла ко встречам со случайными наёмниками. Деловое молчание не могло длиться долго. Она просто не доверяла этому человеку!

  Лингард ударила по тормозам, Эррауз немедленно скрипнул подвеской, разделяя обуявшее водителя негодование.

– Не километра больше, если ты не расскажешь, что там чёрт возьми происходит!
– Это непрофессионально, малышка, – ответил Китч, явно намекая на почти двухметровый рост Инги.

– К чёрту замашки! Отвечай немедленно, кто она и чем ты занимаешься! Я не собираюсь работать перевозчицей трупов, помогая разного рода ублюдкам зарабатывать на заказах!

  Разноцветные глаза Инги сверкали, сдержанность, подобающая стражу, была непоправимо утрачена. Что же, Золотой стрелок мог смеяться, бросить ей это в лицо, выставить дилетантом, но он только вновь закурил.

– Лады… я привык выполнять дело быстро, ненавижу задержки. Ненавижу стоять, пока тикает время, – пробормотал он сквозь фильтр. – Ей больно, когда кожи касается свет – вот почему она в саване. Хотя механику этого не понять.

– Ты же сказал, что она мертва? – Инга начинала жалеть, что задала слишком много вопросов. Руки крепче обхватили тёплый обод руля. Душа Эррауза сейчас была рядом, и от этого ей становилось спокойнее.

– Говорят, что при жизни она любила осеннее солнце, – протянул Китч, выдыхая струю белого дыма. – Ордену заплатил безутешный отец, хотя и без денег мы бы всё равно заявились в Шток навести там порядок. Своим капиталом он лишь ускорил разрешение проблемы. Четырнадцать ртутных пуль до сих пор выходят из неё одна за другой, и когда последняя выйдет, ты сможешь лицезреть, кого пять минут назад пожалела. Так что гони до Лонге быстрее. Там нас должны поджидать.

– Так ты не наёмник?..

  Вместо ответа, Китч вынул из-под ворота пожелтевшей рубашки медальон с изображением раскрытого глаза. Нижняя часть медальона украшалась тремя мелкими звёздами, а наверху красовалась аббревиатура «ВСС».

– «Во имя света Совершенной». Такое выдают обычным наёмникам?

– Нет… – ответила Инга. Её пальцы коснулись своего знака Ордена под красной шёлковой блузкой. – Ты не наёмник, а истинный страж. Мне было важно узнать…
 
– Выходит, что таким как мы можно доверить любое мерзкое дело, а наёмникам нет?

  Только сейчас в золотом взгляде стрелка промелькнула усмешка. Инга ничего не сказала, только резко потянула за стеклянный шар на рычаге передач и Эррауз вновь отправился в путь. В кузове захрипели, но на этот раз Лингард попыталась не слушать.

«Пустые – не люди», – повторяла она про себя. – «Пустые – уже не люди».

  В Лонге – городе на берегу Ены, их действительно встретили. Это были слуги Ордена, Инга узнала их по лакейской одежде обшитой множеством металлических бляшек, а также по широкополым кожаным шляпам. Встреча произошла у заброшенной мельницы, где замолчавшее тело передали, что называется: с рук на руки. Быть может, они ещё встретятся, и эта девушка – Пустая, а вернее сказать Потерявшая, окажется не таким уж плохим существом. Во всяком случае, Роберт был прав, и человеком она уже никогда больше не станет. Кто-то украл её душу, и вот эту тварь следовало найти, чтобы затолкать в глотку все четырнадцать ртутных пуль!.. Впрочем, отец несчастной тоже хорош: скрывал, что хоронит дочь без души, надеясь на обряд очищения умерших. Даже Знающим свойственно ошибаться и верить, что Тьма никогда не коснётся не их самих, не их близких.

  Инга включила фары Эррауза, вечерние сумерки отступили, Эрику тоже было не по себе от ошибки. Золотой стрелок обрёл в их глазах авторитет, хотя внешне выглядел весьма непритязательно. Под испачканным в грязи дорожным плащом скрывалась видавшая виды рубашка, жилет с патронташем (несколько пуль помещались в серебристых контейнерах), и цепочка карманных часов. Лицо стрелка заросло неопрятной светлой щетиной. По-видимому, на задании он был не меньше недели. Вальяжная неопрятность и въевшийся запах табачного дыма как будто въелись в Китча с рождения. Из-под плаща иногда показывалась кобура с рукоятью увесистого револьвера. Поверх перламутровых накладок оружия были какие-то надписи, но в темноте кабины Инга не смогла прочитать.

 Откликнувшись на её желание, под потолком кабины вспыхнула лампа, забранная решёткой.

«Спасибо, Эррауз, но не надо», – мысленно поблагодарила она грузовик и свет сразу потух.

– А он у тебя на коротком поводке, верно?.. – подметил стрелок. – Про вас многое говорят.

– А что говорят про тебя? Никогда не слышала о Роберте Китче, – Лингард избежала приватного разговора. Знакомство опять начиналось не с той ноты. Личные судьбы меньше всего должны были интересовать стражей во время выполнения задания.

– Что было в послании Мэтра Минор? – не особенно расстроился по этому поводу Китч. – Я получил какой-то огрызок информации, с указанием: «Дополнительные инструкции позже». В привычках Минор обставлять дело так, что важные детали узнаёшь в самый нужный момент. Быть может время настало и подробности задания у тебя?

– Тогда расскажи, о чём тебя проинструктировали.

– Я первый спросил.

  Инга насупилась. Коротко глянув на вольготно расположившегося на пассажирском месте Китча, всецело поглощённого созерцанием её внешности, она всё же ответила.

– В западной префектуре Вознесение, в городе Яма, происходят массовые исчезновения людей. За одну ночь пропадают до десяти человек. Все жертвы из числа Незнающих. Преступления происходят в зоне третьей категории, и лишь массовость убийств привлекла внимание властей. Бургомистр навести порядок не может. Патрулирование силами гарнизона не дало результатов. Напряжение растёт. У найденных спустя пару дней трупов отсутствуют различные части тела. Общих особенностей по полу или возрасту жертв нет. Наша задача: после прибытия в Яму встретиться с ещё двумя стражами. Имён и конкретного места встречи не сообщалось. Должно быть, новые сведения мы получим от них.

– Всё так… Не огорчайся, но ничего больше Минор мне также не сообщил. У нас одинаковая информация.

  Китч потянулся за сигаретами в жилет, но задержал пальцы в кармане, будто раздумав.

– А как по тебе это всё?

– Первый вопрос: зачем в таком деле Ордену понадобился механик? Вероятно, я буду выступать в роли эксперта. Людей могли расчленить каким-нибудь неизвестным способом или предметом, требуется идентификация инструмента. Второй вопрос: кто возможный убийца? Учитывая размах совершённого, убийца может быть не один, а значит действует целая группа, возможно секта. Третий вопрос: мотив?.. Религиозные маньяки? Нет. Чтобы совершить ритуал, таким свойственно выбирать свою жертву по половому признаку, возрасту, социальному статусу, вере или хотя бы по одежде, наконец. Всё это похоже…

– На скотобойню, – ухмыльнулся стрелок.

– Я хотела сказать: на геноцид. С какой-то изуверской целью.

– Не нужно юлить, я знаю о чём ты подумала, – Китч отвлёкся от разглядывания темноты за окном. – Вот и дёргаешься, как будто тебе засунули в интимное место отвёртку. Так вот: твои опасения верны. Размах преступления и почерк указывает на дела Мастеров. Где-то в глубине самого тёмного страха у тебя зашевелилась мысль об Архимастере.

– Его не существует! – вспыхнула Инга, пропустив пошлости Китча мимо ушей.

– Это тебе сама Совершенная рассказала? – осклабился тот. – Да, Тёмные Мастера появляются не каждый день. В Ордене никогда не могут точно определить их мотивов и целей, но любое дело Мастеров выглядит частью одного масштабного плана. А значит есть тот, кто дёргает за ниточки; тот, чьих намерений мы не предсказали. Хуже маньяка – может быть только маньяк одержимый идеей. И у Мастеров есть мотивация. Мало кого из них удалось взять живым... А ещё я знаю о нескольких группах стражей, проигравших свой бой Мастерам. С нашими коллегами произошли вещи гораздо хуже, чем смерть. Три-четыре раза в год Орден сталкивается с такой «неприятностью», как потеря агентов. Потому Совет Магистров всегда немного робеет, если возникает подозрение о причастности к преступлению Мастеров. Мэтр Минор перестраховывается, и не сообщает нам все сведенья разом, чтобы мы не наложили в штаны раньше, чем нужно… ну и чтобы сохранить дело в тайне. Если Орден допускает, что кто-то из Мастеров может перехватить и расшифровать содержимое сообщений, то такое нельзя спустить на тормозах.

  Инга потрясённо уставилась на стрелка, неосознанно сбавив скорость. За два года службы она ещё не сталкивалась ни с чем подобным. Мелкие расследования об испорченных механизмах показались ей детскими играми по сравнению с будущим делом.

– Но почему именно мы? – опомнилась она, добавляя оборотов двигателю, и тут же поправилась. – В смысле, почему Ордену понадобился человек настолько мало подготовленный к оперативной работе, как я, для такого непростого задания?

– Не пытайся объяснить замысел Мэтра Минор, – вяло отмахнулся от её вопроса стрелок. – Группы для заданий всегда составляются таким образом, чтобы стражи поменьше знали друг друга. Противник изучает стиль устоявшейся группы, а когда несколько человек впервые встречаются вместе, то всегда получается что-нибудь новенькое… К тому же, механик может быть включён в список возможных потерь. Так зачем терять опытного?

– Ты что, пытаешься меня списать? – прищурилась на него Лингард. Грузовик гневно взвыл двигателем на ходу.

– Я сказал к ВОЗМОЖНЫМ потерям, – громче, чтобы услышала привередливая машина, выделил Китч. – Впрочем, если не будешь смотреть на дорогу, живыми мы до места и так не доедем…

  Инга обернулась и немедленно ударила по тормозам. Китч, хоть и был готов к удару, всё равно налетел грудью на бардачок и выругался сквозь зубы. Грузовик, резко теряя скорость, отъехал к середине дороги и остановился. Фары Эррауза высветили длиннющий затор из повозок, керосиновых машин и механических экипажей. Никто наружу не выходил, двигатели были выключены. Только красные стоп-сигналы на бронзовых кузовах освещали препятствие. В тридцати километрах от Ямы образовалась очередь из самого разнообразного транспорта.

  Роберт молча открыл дверь и выпрыгнул из кабины. Инга последовала за стрелком. По лицу и одежде тотчас же сыпанул разносимый промозглым осенним ветром дождь. Стоило оказаться снаружи, и Лингард пожалела, что не взяла из багажа свою тёплую каракулевую куртку. Но возвращаться в кабину уже было поздно. Китч шагал впереди, твёрдо намереваясь выяснить причину задержки.

  Длинная цепочка из машин выстроилась вдоль обочины. Префектура Вознесения вполне оправдывала своё название, ибо если гнать по здешним разбитым дорогам, то можно оказаться на том свете раньше, чем доедешь до цели. Лингард шагала за раздувающимся плащом Китча вдоль запертых самоходов. За мутными окнами машин проступали очертания настороженных лиц. В дешёвых керосиновых колясках – размером чуть больше сторожевой будки, ехали бедные семьи Незнающих. Третий сорт гражданского общества с трудом мог позволить себе свободное передвижение по Истэрии. Пошлина при въезде и выезде за городские ворота чересчур сильно била по карману мелких лавочников, сапожников, скорняков и портных. Простым работягам путешествие между городами и вовсе не снилось. Более-менее состоятельные Незнающие выезжали лишь по самым важным делам, и конечно же не были рады застрять на дороге. Но никто из них не смел выйти из керосинки, чтобы заявить свой протест. Забитые поборами люди лишний раз подождут, пока проблема сама собой рассосётся, чем будут показываться в первых рядах.

  Но такого нельзя было сказать про напыщенных Знающих. В украшенных витиеватыми узорами экипажах на сложной механической тяге могли передвигаться только представители богатых сословий. Механический двигатель работал на сжатой пружине, а значит не требовал топлива, не гремел, не вонял, не покрывал квартальные стены копотью, но был чертовски дорог и сложен в обслуживании. В отличии от Незнающих, которые ездили на агрегатах, где в качестве топлива вполне могли сгодиться даже дрова, обеспеченные за счёт деловой хватки Знающие передвигались в более дорогих механических самоходах.

  Знающие занимались крупной и поточной торговлей, каждый из них являлся потомком старинной династии. Браки Знающих заключались только с людьми своего круга. В богатых семьях, при ритуале взросления, открывались тайны, полученные от самой Совершенной, и этот факт ещё больше возносил торговцев над крайне религиозными работягами, лакеями и мастеровыми. Обладание секретным письмом Совершенной порождало в семьях Знающих жуткую спесь. Люди такого сорта не могут сидеть ровно на месте, чуть что не по ним. Своё недовольство они не считали лишним вымещать и на представителях власти. Полицейский был для них всё равно что сторожевой пёс.

  Но в наглухо закрытых машинах смирно бледнели и родовитые торгаши. Инга видела их надменные, напудренные лица, торчавшие из кружевных и бархатных воротников. Как только глаза богачей случайно встречались с Лингард, Знающие спешили скорей отвернуться. Им не нравилась внешность Инги.

  Где-то в середине очереди механик встретила экипаж, целиком собранный из покрывшихся грязью медных деталей. Собирать медные экипажи было чудовищно дорого из-за сложного техпроцесса обработки этого редкого металла. Здесь она невольно сбавила шаг, чтобы рассмотреть прекрасный экземпляр самоходной техники. Купе машины было похоже на огромную ванну с витиеватой оковкой. Крупные колёса на каучуковом ходу возвышались над крышей кабины, как требовала того последняя столичная мода. Стёкла задёргивались изнутри бархатными занавесками, и рассмотреть, кто ехал внутри экипажа – оказалось нельзя. В передней части машины, под стеклянным куполом возвышалась фигура водителя, одетого в тёмно-синий сюртук. Из-под козырька форменной фуражки белела гладкая кожа и поблёскивали неестественно большие глаза. Самоход мог передвигаться почти на такой же энергии, что и Эррауз, но и в двигатель медного экипажа наверняка загнали табун-другой лошадей. Внутри богато отделанного купе, без всяких сомнений, сидел Узревший – чиновник из администрации Совершенной, обладавший властью ставить печать божества поверх чужих судеб.

  Но даже он не желал выделяться среди длинной очереди. Чиновник, как и все, терпеливо ждал внутри экипажа разрешения двигаться дальше. Если такие шишки вели себя скромно, то не удивительно, что больше никто не смел выходить, кричать, возмущаться или браниться с преградившими путь вооружёнными людьми. Единственным, кто нагло шёл по раскисшей дороге, был Роберт Китч. Заметив его приближение, человек в серой шинели упреждающе вскинул руку.

– Стой!

  Китч замер. Он давно заметил импровизированный пропускной пункт с полосатым шлагбаумом, большой фургон в камуфляжной раскраске и шестиствольный пулемёт на станине. Расчет грозного оружия напряженно вглядывался в темноту дальше по дороге.

  От фургона, обойдя вооружённого солдата, выступил вперёд командир.

– Никому не позволено выходить! Именем Совершенной, вернитесь в транспорт и ждите разрешения проехать!

  Китч легко узнал в старшем лейтенанте бывалого вояку, хотя бы потому, что вместо офицерской фуражки голову военного венчала обычная армейская каска с металлическим гребнем. Угловатый шеврон на рукаве шинели указывал, что перед стрелком был именно тот, кто повинен в создании очереди. Лейтенант явно не намеривался кого-либо пропускать в ближайшее время.

– Это дорога на Яму? – стрелок решил начать с очевидных вопросов. Если это хороший служака, он не ввяжется в разговор. Так и случилось. Кивком головы офицер велел рядовому увести посторонних. Пришлось прибегнуть к самому верному и последнему средству.

– Полегче, служивый…

  Роберт выдернул из-под ворота золотой медальон. Он действовал быстро, пока солдату не вздумалось схватиться за оружие. Боец прищурился и, изменившись в лице, окликнул ушедшего офицера.

– Государь грейт-лейтенант, здесь стражи!

  Каска с гребнем немедленно вернулась обратно. В этот раз под ней сверкали настороженные глаза.

– Старший лейтенант Бронке, первый огненосный полк, четвёртый батальон, вторая рота, – отчеканил офицер, подойдя ближе.

– Роберт Китч и...

– Инга Лингард, – сама представилась механик. Офицер метнул быстрый взгляд на напарницу Китча, после чего вновь сосредоточился на стрелке.

– Вы направлены к нам? Мы ждали подкрепления почти четыре часа.

  Одна рука лейтенанта, затянутая в перчатку, была заложена за спину, а вторую он всегда придерживал согнутой возле пояса. Китч подметил, что эта рука несколько больше, чем положено человеческой. Загорелое лицо офицера имело насыщенно-бронзовый цвет, было слегка суховато, обладало носом с горбинкой, а над верхней губой чернела щётка аккуратно подстриженных усов. Он не производил впечатления легко возбудимого щёголя, скорее Китч имел дело с тем, кто всерьёз повоевал на одном из фронтов. Если такой ветеран был встревожен и запрашивал подкрепление, значит дело на дороге действительно обстояло серьёзно.

– Нет, мы следуем в Яму.

– Тогда не смею задерживать, – козырнул лейтенант, обернулся и рявкнув в сторону заграждения. – Освободить дорогу!

– Да постой же ты. Что здесь у тебя происходит? – обратился стрелок к офицеру. Он специально перешёл на прямое обращение, чтобы полностью вернуть его внимание к себе. Бронке смерил Китча оценивающим взглядом, секунду подумал, а затем подошёл совсем близко, почти что вплотную. Хромовые сапоги лейтенанта давно облипли грязью по самые голенища.

– Новое нападение, государь Страж. В течении месяца на одном участке дороги, где начинается съезд к старой церкви, кто-то уничтожает проезжающие самоходы. Трупов мы не находим, а железо самоходов разорвано словно бумага. Сегодня нападение произошло посреди бела дня. ЭТО атаковало две машины. Одну уничтожило, но вторая смогла ускользнуть и добраться до города. Бургомистр обратился за помощью к расквартированному в Яме гарнизону. Полковник отдал приказ блокировать дорогу и провести разведку на опасном участке, но связь с ещё двумя постами, что стоят впереди, и разведгруппой оборвалась несколько часов назад. С городом тоже невозможно связаться. Я отправил к постам человека, но он не вернулся. Мы слышали выстрелы…

– И не пришли на помощь к товарищам? – оборвала его Инга. Офицер зыркнул на неё из-под шлема. Лицо, которое Бронке увидел перед собой, едва ли могло понравиться. Очень высокая женщина, лет двадцати семи, одета в вымокшую от дождя красную блузку. Её талию перехватывал широкий пояс со множеством инструментов. Брюки выглядели мешковатыми из-за массы карманов, но щиколотки плотно облегали высокие ботинки со шнуровкой. Но главной деталью во внешности механика была вовсе не одежда, а обрамлённое пружинками чёрных кудряшек лицо, по всей правой стороне которого распластался грубый шрам. Шрам тянулся от уголка рта, под мочку уха и портил весь вид некогда красивой женщины. К тому же, правый глаз выглядел искусственным. В его яблоке крутились мелкие шестерни, а зрачок из миниатюрных линз с тихими щелчками фокусировался на солдате.
 
– На помощь? – переспросил Бронке. – Государыня, у меня за спиной гражданские и приказ удерживать этот пост, и не пропускать посторонних, пока продолжается операция. Надеюсь, государыня… страж, вам не нужно объяснять, что такое приказы? Извещения об окончании операции я не получал, точно также, как и распоряжения сняться с позиции, чтобы уйти по дороге «на помощь». У меня на посту было семь человек, теперь шесть. Предлагаете ещё больше ослабить заслон?

– Вы поступили верно, грейт-лейтенант, – вмешался стрелок. Бронке вновь обратился к нему, и Китч разглядел во взгляде военного ожидаемое выражение: лейтенант знал, что действует правильно, но от этого ему становилось не легче. Он влип. Связи не было, посты на дороге, вероятно, погибли. Пока город сообразит прислать подкрепление, последний пост тоже сметут, а вместе с ним и всю очередь из сорока экипажей. Он понимал, что для ликвидации опасности недостаточно сил, а бездействие само по себе – смертельно опасно. Неудивительно, что проезжать дальше новоприбывшим машинам было запрещено под страхом смерти.

– Вы именовали напавшее существо как «Это», – вернулся к разговору стрелок. – Так что же это такое?

– Не имею ни малейшего представления, – отрапортовал лейтенант. – Показания выживших сбивчивы и неточны. По их описанию – оно огромное.

– Тогда слушай сюда. То, что будет дальше – уже наше дело, – глядя в упор на Бронке отчеканил стрелок. – Армия должна сражаться с внешним врагом, держать три фронта во имя света Совершенной. Одной кровью, штык к штыку, брат за брата. То, что происходит на этой дороге – не касается армии. Это дело стражей. Вы пропустите нас, мы устраним вашу проблему, а как только впереди всё затихнет, сможешь пропускать машины в сторону Ямы. Понятно?

  Офицер долго изучал золотые глаза стрелка, а затем медленно, будто решаясь на тяжёлый поступок, кивнул.

– Мы будем ждать вашего сигнала.

  Этого ответа Китчу было достаточно. Развернувшись на месте, он зашагал обратно к грузовику, на ходу достал из кобуры револьвер, крутанул барабан, проверил патроны. Оружие было заряжено, как и второе, за пазухой. Инга не отставала от стрелка ни на шаг.

– «Одной кровью, штык к штыку, брат за брата» – это слова из боевого устава Северной армии... Ты там служил?

– Я был на войне.

– Но с чего ты взял, что Бронке тоже был на Северном фронте? С чего ты взял, что он послушает тебя, если даже не смеет отступить от приказа?

– Он был на севере.

– А загар?

– Получен недавно, ещё не сошёл. А вот рука...

– Чуть больше чем у обычного человека – армейский механизированный протез.

– Верно, – кивнул Роберт. – Но думайте дальше, государыня Лингард, вы же механик!

  Инга начала соображать, что ещё не заметила.

– Рука в перчатке – значит протез боится воды. Последние модификации формируются из корпулита… Выходит, что протез Бронке старого образца!

– Именно. Самые жаркие бои идут сейчас на южной границе. Подозреваю, что лейтенант недавно вернулся оттуда. Стена на севере остановила нашествие Синих Мундиров четыре года назад, но руку Бронке потерял именно там. Потому и протез у него старого образца. А если он сражался при возведении Стены, то просто обязан знать боевые уставы Северной армии. Их сочиняли прямо в сражениях, когда ничего, кроме отваги и стойкости не оставалось. Только ветеран способен знать эти строки. Я воззвал к его солидарности, Лингард. Он доверился не просто случайному стражу, а человеку, который, быть может, сидел с ним в одном окопе.

– Но ты не сидел в том окопе, – заметила Инга. Китч только холодно ухмыльнулся.

– Так точно, государыня. Но теперь я сделал для него нечто большее: снял с плеч ответственность за людей. Сейчас всё зависит от нас. Заводи своего «мальчика на колёсах», и поедем к развилке на церковь. Мне кажется, кое-кто заимел возле дороги неплохую кормушку. Пора бы подрезать его аппетиты. 

  Инга обогнала Китча, чтобы первой забраться в кабину грузовика. Прежде чем сесть на пассажирское место, стрелок остановился и закурил новую сигарету. Прикрывая зажигалку от воняющего мокрой псиной дождя, он ещё раз взглянул на самоход необычного вида. Эррауз был не простым механизмом. Двигатель грузовика, начинённый сложнейшей системой шестерней и пружин, звучал мощно и ровно, и, не смотря на усиленную подвеску и дополнительное бронирование, стрелок видел, как легко эта машина может двигаться и маневрировать – высшая механика, на которую способны только Светлые Мастера. Система энерговодов из сияющей меди обеспечивала независимый привод колёс и была достаточно мощная, чтобы не только тянуть за собой тупоносую громаду металла, но и с избытком обеспечивать неведомое Китчу оборудование в техническом отсеке машины. К тому же каждый завиток медной оковки кузова был выполнен с точностью и любовью, хотя украшать такую машину вовсе не требовалось. Узкое лобовое окно выглядело скорее бойницей, прикрытой сверху нависающим козырьком. От всего этого вид Эррауза становился хмурым и неприветливым. Дополняло картину шесть шипованных двухметровых колёс и массивный отбойник на бампере, с двумя сверлильными бурами.

– А ведь и верно, Мэтр знает кого послать, – защёлкнул зажигалку стрелок и поднялся в кабину.

  Стоило Инге выжать педаль, как в глубине Эррауза поднялось стрекотание шестерней и мягкое поскрипывание пружин. Тронувшись с места, грузовик покинул длинную вереницу из самоходов. К тому времени очередь ещё больше уплотнилась с конца. Одни стражи двигались по дороге, и каждый человек внутри запертых экипажей мог наблюдать, как мимо стёкол проносится наделённая невообразимой мощью машина.

  Солдаты не просто освободили проезд, но еще и выстроились вдоль дороги проводить стражей. Проезжая мимо них, Китч кивнул сквозь боковое окно офицеру. Каска Бронке слега качнулась в ответ, после чего армейский заслон исчез позади.

  Они въехали на запретную территорию, по которой никто дальше не думал соваться. Мастерство и умение стражей не ставились под сомнение, вот почему Бронке с такой лёгкостью пропустил их на закрытый участок дороги. О неприятностях на пути лейтенант сообщил бы им в любом случае, но теперь Лингард и Китч наверняка знали, что их ожидает. Вернее, Золотой Стрелок об этом догадывался.

  Пока машина двигалась, Китч вытащил из своего саквояжа несколько круглых шайб тёмно-красного цвета. Всего шайб оказалось семь штук, каждая размером с ладонь. Следом из-за спинки сидения была извлечена отделанная медью винтовка – глубокая модификация армейского снайперского карабина, который и без всех улучшений считался самым надёжным оружием в армии Совершенной. Карабин отличался от оригинала не только сверкающими медью накладками, но и усиленной ствольной коробкой со встроенным механизмом подачи затвора, улучшенной балансировкой, откидными сошками и двенадцатикратной оптикой с контрастной подсветкой.

  Перво-наперво Китч снарядил винтовку магазином на десять патронов, затем с щелчком открыл крышку энергоячейки, достал из контейнера на поясе небольшой шарик насыщенно-жёлтого цвета и вставил его в круглую выемку возле приклада. Только тогда винтовка по-настоящему ожила: стоило стволу перевестись на новый объект, как прицел зажужжал, корректируя кратность.

  Заметив вопросительный взгляд Лингард, стрелок прокомментировал назначение сферы.

– Душа сокола. Если захочешь кого-нибудь убить с двух тысяч шагов – выбирай душу хищной птицы-охотника... а теперь стой.

  Лингард надавила на тормоз и грузовик мягко остановился на трассе. Через ветровое стекло не было видно ничего, кроме размытого дождями шоссе. В багряном закате дорогу омывал неиссякаемый поток воды, стекая у обочины в бурный ручей. Справа торчали кривые деревья, а слева, шагах в двадцати, сплошной стеной высились пологие склоны холмов.

– Давай-ка подытожим. Эррауз – это ведь не совсем механизм, верно? – вопросительно посмотрел Китч на Ингу.

  Лингард крепче сжала обод руля, отмолчавшись. Тогда Роберт сам ответил:

– Я наслышан о вашей истории. Твой супруг был неплохим механиком и отдал энергию души добровольно, иначе бы ты оказалась не в стражах, а среди узников Нижнего каземата. Впрочем, подробности меня мало интересуют. Сейчас важно знать: души Эррауза хватит, чтобы заставить эту колымагу ехать бесшумно? Механический двигатель – не самая тихая вещь, а нам надо подкрасться как мыши. 

– Механическая тяга – самая экономная по расходу энергии, – неохотно ответила Инга. – Человеческой души хватит, чтобы вращать колёса непосредственно, без трансмиссии. Только учти, что шум от колёс никуда не денется, а летать Эррауз не умеет. И, естественно, чем дальше он едет, используя душу, тем меньше Эрика становится

  Инга обернулась к Роберту. Её глаза были сухими, но голос дрогнул. Вопрос оказался деликатнее, чем показалось стрелку.

– Верно, – кивнул он. – Как и любая энергия, человеческая душа имеет свойство растрачиваться, если использовать её слишком долго. Я знаю об этом, и уж поверь, не стал бы просить просто так. Весь следующий участок дороги нам нужна тишина – вся, какую мы только сможем получить. Надеюсь, шум дождя будет нам на руку.

  Инга пристально изучала Роберта Китча, но не нашла в его взгляде ничего ненадёжного. Он был спокоен, собран и готов отвечать за любые последствия. Тогда Линагрд выключила механический двигатель, и шестерни в последний раз вхолостую прокрутились в глубине силовой установки. Чтобы перевести машину на энергетическую тягу, потребовалось активировать около десятка тумблеров и рычагов. В завершение процесса, она взялась за бронзовую дужку контейнера между водительским и пассажирским сидениями, и с тихим шипением вытащила цилиндр, похожий на сияющий алым светом фонарь. В центре корпуса энергоячейки располагался таймер на триста делений.

– Просыпайся, Эрик… – шепнула Лингард, снимая с шеи цепочку с символом стражей. Рядом с медальоном висел вытянутый алый кристалл. Инга вставила ключ в скважину фонаря, провернула ручку тумблера на значение «150», и цилиндр осветился сильнее. Когда энергоячейка с приглушённым хлопком сжатого воздуха вернулась на место, грузовик отключился, погасли фары.

  Через минуту тишины, машина сама тронулась вдоль по дороге. Инга не прикасалась к управлению. В этом движении без звука работающего двигателя было нечто мистическое. Китчу не раз доводилось путешествовать в экипажах на тяге из лошадиных душ, но такими механизмами всегда требовалось управлять. Грузовик Инги самостоятельно выбирал направление пути.

– А он точно знает, что делает?

– Конечно, – кивнула Лингард. – Он слышал каждое слово в кабине. Быть может Эрик понимает сейчас гораздо больше, чем я.

  Через несколько минут езды Китч был склонен с ней согласиться. Внутри салона стало теплее, как будто металл нагрелся до температуры человеческого тела, стеклянные поверхности приборной панели озарились ирреальным красным свечением. Машина вела себя как живой человек и, казалось, что она прислушивается к сидевшим внутри неё пассажирам. Эррауз двигался так, как не смог бы ни один механизм.

  Впереди проступили тёмные очертания развалин, рядом с ними на грязной дороге вповалку валялись бесформенные мешковатые силуэты. Жестом руки Китч велел Лингард остановиться. Она даже не прикоснулась к педалям, грузовик замер сам.

– Умница… – сказал Роберт, открывая дверь и спрыгивая на мокрую землю. Как он и ожидал, на дороге лежали трупы солдат: десять-двенадцать, точнее было сложно сказать, потому как почти все они были жестоко растерзаны. Серые шинели лохмотьями свисали на молодых парнях, которым не исполнилось ещё и двадцати пяти лет. По перевёрнутым каскам звонко барабанили капли воды. Обломки оружия сухостоем торчали в грязи, кое-что застряло в кустарнике или болталось на придорожных ветвях.

– Вы когда-нибудь видели, как трупы слетаются на деревья? – прошептал Китч сам себе. Прищурившись, он внимательно осмотрел обстановку вокруг, будто припоминая что-то знакомое. Взгляд прошёлся по стене оголённого леса. На кленовых ветвях обтекали тёмные лоскуты шинелей, в зарослях застряли человеческие останки. То, что стрелок по вине ливня принял за развалины, оказалось остовом армейского грузовика, с точно таким-же фургоном, как и на пропускном пункте Бронке. Самоход накренился перед развилкой, ведущей прямиком к колокольне заброшенной церкви. Какая-то неизмеримая сила смяла машину военных, начисто разорвала короб с оборудованием и куда-то утащила кабину. Моторной части стрелок найти и не рассчитывал. В грязь был втоптан шестиствольный пулемёт на станине: самое грозное оружие солдат не смогло остановить напавшую тварь. Судя по огромному количеству отстрелянных гильз военные пытались сопротивляться.

– Мэтр Минор предусмотрел все варианты. А ведь всё выглядит так, что мы здесь оказались случайно, – эта мысль немало повеселила стрелка. Он достал сигарету, но, не закурив, скомкал её и бросил под ноги. Никакого огня, дыма или шума. Развернувшись на месте, Китч вернулся в кабину, где сгрёб разложенные на бардачке шайбы.

– Останешься здесь, будешь ждать моих указаний. Энергодвигатель не выключай: немного души – небольшая плата за риск. Если что-то пойдёт не так, сразу даёшь по газам и дёру отсюда. Не думай обо мне. Ты взрослая девочка и понимаешь, что мы не подписывались на сверхурочные.

– Ты думаешь, что я трус? – негодование захлестнуло Ингу так, что вспыхнули щёки.
 
  Китч впервые улыбнулся ей с добродушием. Оказывается, на его грубом лице могла появляться и улыбка.

– Ты два года работала по мелочи вроде починки устройств с нелегальными душами. Жернова мельницы перестали крутиться или карильон часов на городской башне бьёт невпопад, Незнающие перепуганы и просят изгнать злого духа – вот это твой обычный заработок? Поздравляю, тебя повысили! Теперь ты занимаешься серьёзными делами, где есть реальный шанс сдохнуть. Так что жди меня здесь. Если меня ненароком прихлопнут, гони до самого города, а потом будет видно.

  Роберт выпрыгнул из кабины. Инга проводила его смущённым взглядом. Всё напускное равноправие между ними испарилось за один миг. Золотой Стрелок явно принимал её за дилетанта, хотя сейчас они оба ввязались в игру, где победителем могла выйти Тьма – слишком круто для дебютирующего в качестве полевого агента новичка.

  Подняв ворот плаща, Китч широко зашагал в сторону накренившейся звонницы. Старая церковь была разрушена почти до основания, в молельном зале зияла огромная прореха. Уцелела только одна боковая стена и фасадная часть. Неизвестно каким чудом колокольня осталась на месте, да ещё сохранила под своей крышей позеленевший от времени колокол. По виду руин можно было предположить, что в церковь попала авиабомба, сброшенная с дирижабля.

  Последние бомбёжки префектуры Вознесение случились лет сто назад; не они ли разбудили ту тварь, которая сейчас разрывала машины? Если так, то чудовище отъедалось давно, а Орден чересчур долго этого не замечал. Пришла пора положить конец страданиям местных – благородная цель, и лицо Китча искривилось в усмешке.

  Перво-наперво он разместил шашку у основания звонницы, как раз возле растрескавшегося и выкрошенного фундамента. Затем с минуту простоял у подножия, сомневаясь, стоит ли забираться наверх. Отыскав вход, Роберт начал восхождение по рассыпающейся в труху лестнице. Ступени грозили провалиться под каждым его шагом, но Китч контролировал равновесие. Даже золотые глаза, казалось, засверкали сильнее. Оказавшись на звоннице, стрелок прикинул направление и деловито разместил ещё одну шашку возле позеленевшего колокола.

– Должно получиться красиво, – проворчал он, оглядывая сумеречные окрестности. Ко времени подъёма дождь поредел. В море лесных ветвей удалось различить широкую просеку, тянувшуюся вдоль заброшенной дороги, что шла мимо церкви и заканчивалась на развилке трассы. Сразу с нескольких направлений к ней стремилось ещё несколько вытоптанных путей. Деревья на них были повалены и переломаны.

– Значит, одной дорожкой ходит тебе ума не хватает? Что же, благодарю за подсказку, – сделал свои выводы Китч и поспешил спуститься со звонницы. Все остальные шашки он разместил вдоль дороги, чуть подальше от церкви. Каждые тридцать шагов небольшой кругляш ложился то на груду камней, то оставался в развилке старого дерева или на почерневшем дорожном столбе. Разместив последнюю шашку на расстоянии двухсот шагов от Эррауза, Роберт вернулся к машине. За время работы не было слышно ни одного постороннего звука, кроме шипения дождя, чавканья грязи под ботинками и собственного, сбившегося дыхания Китча. Проблем стрелок и не ждал. ЭТО – сейчас было сытым.

 Инга по-прежнему сидела на водительском месте Эррауза. Ячейка души была снова поднята между сидений, а таймер на ней выставлен на новое значение, в полные «300».

– Умница, нам потребуется больше энергии, когда станет жарче, – похвалил стрелок, поднимаясь в кабину. – Впрочем, если всё сладится, то тебе даже с места вставать не придётся. Оставайся сидеть на своей красивой попке в «карете», а всеми проблемами займусь я.

– Ты это специально?

– Что?

– Чтобы разозлить его, верно? – кивнула Лингард на горящий фонарь.

– Да, – осклабился Китч. – Мне просто интересно, насколько ты веришь, что твой муж тебя помнит? Два года для души в стекле – это не срок.

  Лицо Инги вспыхнуло и шрам на щеке стал похож на тёмную молнию. Китч не обратил внимание не её недовольство. Он взял винтовку, встал на подножку кабины, плотнее прижал приклад к плечу и громко скомандовал:

– Труби сигнал к охоте, малышка! И что бы не случилось, не подпускай ЭТО к нам даже на двадцать шагов!

  Лингард ударила по клаксону, вложив в это движение все кипевшие внутри неё чувства. Поднялся протяжный гул достойный гудка парохода. Окрестности содрогнулись от баса Эррауза. С деревьев поднялась на крыло перепуганная стая ворон. На мгновение показалось, что самоход действительно очень рассержен. Китч с весёлым удивлением обернулся внутрь кабины, хотя больше вроде бы не собирался отрывать глаз от прицела.

– Неплохо! – только и успел сказать он, как из глубины зарослей, в ответ на вызов машины, прогремел не менее грозный рёв. На этот раз в нём читалась не стальная сила самохода, а ярость дикого зверя. Послышался треск, верхушки деревьев вдалеке задрожали, раздвинулись и начали пригибаться. В дальнем конце съезда на церковь сверкнул дрожащий луч света.

– Ну давай, ближе выползай, тварь… – шептал Китч, глядя в жёлтую линзу прицела. Деревья у просеки накренились как доски худого забора, и из глубины чащи вывалилось чрезвычайно странное и огромное существо. Задние ноги его были явно короче передних. Плотная шкура напомнила кору старого дуба. Грудь защищалась панцирем из обломков железа, досок и даже подвешенных цепями колёс. Но самой гротескной частью чудовища была голова, увенчанная наподобие шлема кабиной армейского самохода, при том, фары на ней продолжали гореть.

  Сверкая лучистыми огнями, исполинская туша ринулась по просеке напролом. Эррауз перестал гудеть, а побледневшая Инга окаменела от страха. Эту тварь она видела раньше только на гравюрах бестиария Ордена. Навстречу к стражам вышло одно из самых древних порождений Тьмы – Грендель.

  Как только чудовище поравнялось с первой шашкой на дорожном столбе, винтовка Китча полыхнула огнём. Зажигательная пуля врезалась точно в центр шайбы, и рядом с Гренделем расцвёл огненный шар. От могучего тела чудовища отлетели ошмётки ветхой брони. Деревья колыхнулись и вспыхнули трескучими факелами, хорошо озарив мрачную просеку перед руинами. В тот же миг Грендель бросился в сторону грузовика. Он стремился сойтись с Эрраузом как мчащийся на противника бык, на это ему хватило бы всего пары десятков прыжков. Но уже на втором шаге Роберт выстрелил снова. Вторая шашка, заложенная на возвышении камней, осыпала чудовище вихрем мелких осколков. Грендель запоздало прикрылся толстой лапой от жалящих искр и немного замедлился.

   Ещё дважды Китч нажимал на спусковой крючок Сокола и ещё дважды рядом с чудовищем вспыхивали разрывы. Но мелкие раны тварь не остановили. Грендель целеустремлённо пёр по церковной дороге к Эрраузу, не замечая ожогов на шкуре. Инга сжалась на водительском месте. Почувствовав страх хозяйки, грузовик слегка сдал назад.

– Не дёргайся, Эрик! – тут же рявкнул Китч, вглядываясь в сетку прицела. Дальномер на краю панорамы сокращал дистанцию. Посередине сияющего перекрестия металась шайба, закреплённая возле колокола. Грендель выбросил длинные лапы вперёд, одним движением подтянул массивное туловище, и в этот миг Китч выстрелил снова. Колоннаду на звоннице разнесло на куски. Вращаясь от энергии взрыва, старый бронзовый колокол полетел точно в голову чудища и угодил ему в «шлем». Удар металла о металл напоминал раскат осеннего грома. Он сокрушил бы любого, будь на месте Гренделя хоть кто-то слабее. Кабину армейского грузовика сорвало с шишковатой башки, фары разбились и потухли окончательно. Оглушённое Порождение Тьмы схватилось за череп.

– Защищаешь своё слабое место, а?! – в диком азарте рявкнул стрелок и тут же его голос задрожал от нетерпения. – Ну, покажи! Покажи свои глазки, ублюдок!

  Массивные ладони с тремя толстыми пальцами соскользнули с покрытой шрамами головы. На самоход и застывшего на подножке стрелка с яростью уставились два хорошо видимых в оптике жёлтых глаза с чёрными крапинками. Грендель раскрыл гнилостную пасть, издав новый рык – один из тех, что стражи слышали при пробуждении монстра. Но на этот раз чудовище рычало всего в трёх десятках шагов, и Инга могла поклясться, что заключённая в грузовике душа содрогнулась. Грендель кинулся на людей, но успел сделать всего один единственный шаг, как Китч снова выстрелил, отправив шестую пулю в злобно сверкающий левый глаз. Монстр будто натолкнулся на стену, запрокинул голову и отшатнулся.

– Назад! Стой там, где стоишь, падаль ходячая! У нас с тобой есть ещё дело! – закричал Роберт.

  Пока Грендель не очухался от болезненной раны, стрелок перевёл ствол винтовки к последней шашке, установленной у основания звонницы. Седьмая пуля пробила заряд, из-под опор башни волной хлынули искры и дым, колокольня начала падать, и её огромная тень накрыла застывшего у церкви монстра. Грендель очухался как раз в тот момент, когда здание обрушилось ему на голову. Он успел только открыть косоротую пасть, как многотонная звонница, с глухим рокотом, от которого содрогнулась земля, придавила чудище сверху. Лишь тогда Золотой Стрелок опустил Сокола. Дрожащие пальцы перехватили у краешка губ сигарету, чтобы стряхнуть прогоревший за время сражения пепел.

– Вот так делаются дела, малышка, – пробурчал он, поворачиваясь к Лингард. – Орден может записать себе на счёт очередную победу, а Мэтр Мажор пришлёт нам свои поздравления. Теперь в Яму…

  Но не успел он договорить, как обломки звонницы зашевелились. Могучая спина чудовища скинула толстую балку, окровавленная и обожжённая морда Гренделя высунулась из-под завалов вместе с ободранными лапами. Порождение Тьмы словно с насмешкой уставилось на людей, хотя Китч твёрдо знал, что такие твари смеяться не могут, скорей только скалиться.

– И что дальше? Какой запасной план?! – крикнула Лингард из-за колеса управления.
 
– План? Жми на газ, пока живы! – рявкнул Китч, мигом оказавшись в кабине. Подняв волну грязи из-под колёс, Эррауз сорвался вперёд по размоченной трассе, а следом за ним, занося грузную тушу на поворотах, выскочил Грендель.

– И это работа профессионала?! На что ты вообще рассчитывал, когда стрелял в него! – переключая рычаг передач, крикнула Инга. Стрелок лихорадочно перезаряжал Сокола, вытряхивая из подсумков на поясном ремне сверкающие белым светом патроны.

– Государыня Лингард, когда мы в следующий раз побеседуем о профессионализме, я надеюсь перед нами будет стоять крепкий кофе и пара пирожных, а в том дерьме, в котором мы сейчас оказались, я бы предпочёл услышать более дельные предложения, потому что вот это, – он указал на пули, рассыпанные на бардачке, – в лучшем случае задержит нашего друга на пару минут. А дальше будем надеяться, что мы не слишком сильно его разозлили. Не хватало ещё в город эту тварь на хвосте притащить!

– Стрелок без мозгов! – выпалила Инга.

– Лучше быть без мозгов, но живым, чем с мозгами, но мёртвым! – лязгнул зубами Китч, выскакивая на подножку. Он навёл ствол винтовки на догоняющего грузовик Гренделя. Металлическая броня, которой было увешано чудище, порядком облетела, и некоторые куски, гремя, волочились сзади него на цепях. Тварь набрала приличную скорость, хоть и прихрамывала, опираясь только на одну переднюю лапу. Китч целился именно в неё. Световая пуля при соприкосновении с препятствием выбрасывала струю раскалённого пламени, которая прожигала даже железо, но в случае с живой плотью дело обстояло иначе. Взрыватель срабатывал, попадая в навешанный на монстра металл, а рассеянная струя только обжигала слой крепкой кожи. Бронебойные выстрелы тоже не давали эффекта, мелкие раны не вредили монстру, а только злили его ещё больше.

  Пока снаружи кабины звучали хлопки выстрелов и грязная ругань, Лингард наконец-то сообразила куда следует ехать. Резко вывернув руль, она направила Эррауза по еле заметной дороге между холмов. На подножке раздалась отчаянная брань: Китч еле успел ухватиться за поручень.

– Держись! – запоздало предупредила механик, услышав в ответ несколько неприличных выражений о том, что общего между женщиной за рулём и обезьяной. Эррауз, не теряя скорости, помчался среди холмов, по-прежнему сохраняя двигатель в полном молчании. Переключать самоход на механическую тягу во время погони было слишком рискованно. Мотор мог не завестись на ходу, и тогда стражей настигнет чудовище. Перекошенная морда Гренделя подпрыгивала и дрожала в зеркале заднего вида. Выстрелы Китча лупили напрасно, и очень скоро он вернулся в кабину – разозлённый и с опустевшей винтовкой.

– Куда едем, малышка?

– В одно укромное местечко, тебе понравится…

– Я впечатлён. А нашему новому другу?

– Если только он любит пожёстче, – изрезанное шрамом лицо Лингард дёрнулось в нервной ухмылке. Неожиданно колёса Эррауза затряслись, машина запрыгала на ходу. Китч выглянул за дверь кабины и убедился, что они действительно едут по шпалам.

– Железнодорожная ветка?

– Точно, – кивнула Инга. – Впереди будет тоннель, мы заедем внутрь, а дальше делай так, как велю.

– Как скажите, государыня. На борту новый капитан, – не стал спорить Китч, и не спеша достал сигарету, скомкал и выбросил опустевшую пачку. «Он курит Белый Консул» – неизвестно зачем отметила Инга.

  Если бы не повреждения, Грендель мог бы двигаться намного быстрее. Машины, попадавшие в лапы чудища, едва ли имел шанс ускользнуть. Благодаря чуткому слуху, Грендель издали слышал на дороге звук двигателей или клаксонов. По трассе на Яму проезжали сотни экипажей за сутки. Регулярные исчезновения самоходов, в конце концов, вызвали должные подозрения. Но едва ли даже в Ордене знали, какая тварь стала причиной смерти людей, от которых не оставалось даже обломков машин. Лишь сегодня за Гренделя взялись стражи самой Совершенной, и чудовищу это явно не нравилось.

  Рывком сократив расстояние до грузовика, монстр попытался обрушить на него удар массивной передней конечности. Предчувствуя угрозу для своей задней части, Эррауз резко ускорился, и огромные колёса буквально полетели над шпалами. Впереди показалась чёрная арка тоннеля, пролегавшего сквозь подножие горы. Инга выжала газ, хотя это в общем-то и не требовалось. Грузовик сам прибавил скорость, желая быстрее уйти в безопасный тоннель. На полном ходу они влетели под тёмные своды, а чудовище с трудом успело затормозить. Протиснуться в тоннель полностью – оно не могло, только просунуло правую руку с оскаленной мордой. Пытаясь схватить стоп-сигналы на заднем бампере, Грендель потряс тоннель рассерженным рыком. Эррауз оказался вне досягаемости монстра и, сыпанув щебнем, затормозил. Дорога впереди была чиста, едва ли скоро по ней пройдёт поезд, по крайней мере Инга очень на это надеялась.

– Мы ведь не можем просто уехать, верно?

– Мы стражи, малышка, – равнодушно ответил стрелок. – Будь ты рядовым солдатом или простым Незнающим, то сбежать было бы сейчас лучше всего. Но если не мы убьём эту тварь, то кто тогда? К тому же, я дал обещание, что больше от лап этой дряни никто не умрёт.

– Вообще-то ты говорил Бронке немного другое.

– Но это имел в виду, – отрезал стрелок и начал перезаряжать снайперскую винтовку. Душа сокола ещё воплощалась и медные накладки на оружии мерно поблёскивали. Настал черёд Лингард подтвердить своё право называть себя стражем. Понаблюдав за тварью через зеркало заднего вида и немного подумав, она быстро заговорила:

– Ты выходишь, отвлекаешь внимание, я сдаю назад, а дальше… Чёрт, так далеко я не заглядываю.

– Дальше по обстановке. Во всяком случае был рад познакомиться с тобой, малышка.

– Не называй меня так! – резко ответила Инга, и её правый глаз злобно щёлкнул на Китча. Должно быть окулярный механизм позволял ей видеть самые тонкие детали в сложных устройствах.

– Сразу же перестану, как только заслужишь, – выпрыгивая из кабины, отозвался стрелок. Он поднял винтовку, на ходу открыв огонь по чудовищу. Остались только пули Инферно. Зажигательная жидкость бесполезно стекала огненными ручейками по морде и плечам Гренделя. Тот разъярился, и изо всех сил попытался ухватить вытянутыми пальцами приближающегося к нему человека.

– Ну попробуй! Попробуй! – кричал Китч, всаживая в Гренделя один заряд за другим. На десятом выстреле, Эррауз вдруг быстро сдал задним ходом, подмял вытянутую в тоннель руку монстра, и со всей мощи ударил в морду Гренделя своим кузовом. Снаружи машину занесло, развернуло, но Инга смогла удержать управление. Грендель отшатнулся от арки, но был ещё не повержен. Правая рука скорчилась и обвисла, из-под разодранной кожи торчали жёлтые обломки костей. Теперь в рыке монстра слышался болезненный визг. Лингард не позволила порождению Тьмы очухаться. Резко подтянув рычаг возле сидения, она выстрелила двумя бурами с переднего бампера. Обычно они использовались как вытяжное устройство и могли дробить скалы, но теперь оба шипа, волоча за собой длинную цепь, воткнулись в тушу чудовища. Стоило им закрепиться, как Эррауз снова включил заднюю передачу и до предела натянул цепи. Из-под колёс завоняло горелым, завизжали сжигаемые о железнодорожную насыпь покрышки. Мощности грузовика хватило, чтобы Грендель, наконец-то, свалился на землю. Чудовище было ранено, пробито шипами и жалобно выло.

  Из темноты тоннеля вышел серый от пыли стрелок. Разряженную винтовку он закинул на плечо, в оскаленных зубах почти до фильтра прогорела последняя сигарета. Равнодушные золотые глаза наблюдали за попытками Гренделя перевернуться на спину. Монстр по-прежнему не мог встать на задние лапы. Руки стрелка метнулись под плащ, вынув два шестизарядных револьвера – этим оружием Китч пользовался ничуть не хуже винтовки. Ладони в кожаных перчатках сжимали револьверы словно меч правосудия. Китч ловко проскочил между цепями, Грендель попытался отмахнуться от стража повреждённой рукой, но тот поднырнул под удар, взбежал на пробитую штырями грудь и заглянул в уцелевший глаз чудища. Порождение Тьмы, казалось, удивилось наставленному на свою морду револьверу, но Роберт знал, что такие твари не способны удивляться. Шесть ртутных пуль с грохотом вошли в расширившийся от страха зрачок. На ботинки плеснуло мутным, и Китч брезгливо всадил ещё шесть разрывных пуль в разлом между бурами.

*******

«И только Тьма опустится на землю, как стражи Совершенной изгонят её золотым мечом», – произнесла Инга Лингард, глядя на тело упокоившегося монстра. Лишь умерев, Грендель стал казаться ей не таким уж большим, как на дороге, на фоне сумеречного леса, под нитями осеннего ливня. Роберт Китч всё ещё возился на трупе чудовища, двумя руками пытаясь что-то отодрать у того с шеи.

– Иди сюда, – позвал он напарницу. Лингард подошла ко стрелку и присмотрелась. Среди кривого железа, которым украшал себя Грендель, был странного вида ошейник. Вдоль медного обода, шириной в две ладони, разместились тринадцать ячеек. В каждой из них ровным красным огнём пылал стеклянный шар величиной с крупное яблоко.

– Что это?

– Ошейник Мастеров – Тёмных конечно, – упираясь ботинком в окровавленный подбородок чудовища, Китч потянул за крепившийся к ошейнику медальон, цепь с треском порвалась и на перчатке стража остался плоский металлический диск с изображением змеи кусающей себя за хвост.

– Сможешь перерезать обод? Сферы надо забрать.

  Инга развернулась и зашагала к грузовику за инструментами. Когда она вернулась с кусачками, Китч шарил по карманам плаща, пытаясь отыскать завалившуюся сигаретку.

– Да, малышка, наш друг появился здесь совсем не случайно. Кому-то понадобилось убивать людей возле Ямы. Быть может этому «кому-то» даже хотелось, чтобы среди убитых оказались и направленные сюда стражи.

– По-моему это слишком привлекает внимание… – указала Линагрд на обрывки серых шинелей, которые запутались в броне Гренделя.

– Отчего же? Если кто-то хочет сделать дело по-тихому, почему бы не поставить возле входа громилу-охранника, чтобы никто не лез внутрь?.. Хотя забудь о том, что я сейчас говорил. Эта тварь вполне могла забрести издалека, заблудиться и жрать людей абсолютно добровольно, без всякого принуждения, – он постучал ногтем по стеклянному шару, так и пылающему красным светом. – Или нет…

– Человеческие души? Нечто подобное мы используем в Казематах, чтобы контролировать пленённых существ.

– Да, мы не всегда убиваем существ и Пустых. В ошейниках пленённых созданий заключены души погибших при исполнении стражей. Каждый из нас завещал поделиться своей энергии после смерти. Так было и так будет до срока, пока не отыщется Искупление.

– Способ возвращения изъятой души обратно в живое тело… – говоря об этом, Инга тоскливо посмотрела на стоявшего неподалёку Эррауза.

– Не грусти, малышка. Цена вопроса – всего пара сотен лет. Но вдруг уже завтра, наверняка, хоть кто-нибудь… – Китч недоговорил, сплюнул на тушу Гренделя и направился к грузовику. В его руке остался медальон, снятый с ошейника.

  Инга срезала сам ошейник, дотащила его до грузовика и забросила в кузов. Снова поднявшись на место водителя, она завела механический двигатель, и грозный самоход ткнулся бампером в тушу, чтобы сбросить чудовище с железнодорожного полотна. Из-под колес полетели щебень и щепа от шпал, труп Гренделя тяжело откатилась с путей. Стрелок вылез на подножку и выстрелил из ракетницы, подавая сигнал Бронке и его солдатам. Как только всё было закончено, Лингард на минуту остановила машину, чтобы в тишине собраться с мыслями. Китч молча откинулся на пассажирском сидении, прикрыв золотые глаза. Неопрятные волосы цвета пшеницы слиплись на промокшем лице, в ложбинке поросшего светлой щетиной горла ходил кадык. Навряд ли Китч спал, но уж точно не походил на человека, смертельно рисковавшего четверть часа назад. Неужели привык? Неужели и она когда-нибудь сможет привыкнуть быть стражем...

– Скажи, ты правда не веришь, что Искупление возможно? – спросила механик, украдкой поглаживая Эррауза по приборной панели.

– Государыня Лингард, – разлепил губы Китч. – Люди крайне тупы. Научившись что-то делать, мы доводим это до совершенства, но не умеем обращать вспять плоды своих рук. Научившись убивать, мы придумали сотни тысяч приёмов убийства, поняли, как сделать их наиболее эффективными и изощрёнными: чтобы жертва умерла сразу или помучилась, чтобы она балансировала на грани сознания и смерти или даже не успела понять, что погибла. Но ни один человек в мире не способен вернуть трупу жизнь – мы только мечтаем об этом. Сто лет назад один мерзавец придумал как вытянуть человеческую душу из плоти, да и вообще из любого живого существа на планете, чтобы использовать эту энергию в «благих» целях. И даже через тысячу лет не найдётся героя, который додумается, как из стеклянной сферы запихнуть душу обратно в мертвеца или Пустого. Искупления не будет. Скорее мёртвые начнут оживать по Второму пришествию старого бога.

  В памяти Лингард встало уверенное и благородное лицо Эрика Эррауза – её мужа, душа которого томилась в железном двигателе грузовика. Способа вернуть Эрика не было, иначе её жизнь не стала бы такой опасной и одинокой. Инга никогда бы не позволила разлучившей их трагедии случиться снова.

– Нам нужно ехать, – напомнил стрелок. – Придётся потратить немало времени, чтобы вернуться к дороге на Яму.

– Зачем? Эта железнодорожная ветка как раз ведёт к городскому вокзалу. Поедем по рельсам, и через час будем там.

  Лингард сняла самоход с ручника, переключила тумблеры в обратное положение, и машину снова затрясло на механическом двигателе.

– Сигарет нет, патронов тоже, вымок до нитки, а впереди битый час трястись по шпалам, так что мозги будут стучаться в крышку башки, – проворчал Китч. Инга победоносно улыбнулась. Заметив это, стрелок тут же добавил:

– Кстати, убийство – это только второе занятие, в котором человек отточил свои навыки до совершенства.

– А какое же первое?

– Заниматься любовью.

– Я замужем, государь.

– За грузовиком.

– За очень большим грузовиком, государь.


Далее: Глава 2 - Ощущение красоты
http://www.proza.ru/2018/02/06/646