Царица Цветов

Восточный купец кошачьей походкой
Пленил молодую царицу цветов.
Он вел себя дерзко, нарочито громко,
Он рвал и метал, не щадя грубых слов.
Он сражался как тигр за каждый медяк,
Его кожа блистала от пота на солнце.
Будто лихой и бывалый моряк,
Крыл грубым матом местных торговцев.

Лоточницы ахали, сморкались в платки:
"Насколько ты груб, невоспитан, негож!"
"Прячьте, родные, свои кошельки!
На честнОго купца совсем не похож!"
А девки в углу, графские дочки,
С восторгом визжа примеряли шелка:
"Бабки срамные, купца не порочьте!
Вы поглядите, за даром какая краса!"
Ткани струились, на солнце сверкая,
Как бабочек крылья июльской жарой,
Ворохи кружев, как пена морская,
Окутали воз, тряся бахромой.
 
Из фамильного замка узкой бойницы
На площадь украдкой глядела царица.
Сердце, пылая, отныне добыча пирата.
Но нет же, увы, рука ее собственность брата.

Темною ночью в шумной таверне Скрипнула старая хлипкая дверь.
Атласный плащ по обители черни,
Пыль сотрясая с тяжёлых портьер,
Ловко скользнул и скрылся за дверью.

Испачкав прекрасное бальное платье,
Царица упала у ложа пирата.
Тот спал, но сквозь сон учуял
Прекрасных цветов ароматы.
Не смея касаться бархатной кожи,
Моряк чертыхнулся, продвинувшись дальше.
"Царица цветов в моей спальне, о боже!"
И голос сорвался предательской фальшью.

Та ночь успокоила сердце царицы,
Уже навсегда, прощаясь с пиратом,
Шепнула "С тобою была безумная львица,
А я обещана брату!"

Год уж минул со дня их свиданья.
Пылью покрылись мечты о побеге,
Снова на площади странник из дали
Приехал на яркой цветастой телеге.
Рыж, конопат и кудрями блещет,
Скачет по тонким канатам, словно кузнечик,
На длинных ходулях, под вздохи торговок
"Ох, как прекрасен, ох, как он ловок!"

Под гомон толпы, опять же с бойницы,
Влюбилась безмерно наша царица.
Да и в кого? Циркача акробата,
Но, как и раньше обещана брату.

Той ночью шел дождь,
Укрывшись под куполом пёстрым и ярким,
Под звуки дождя, хлеставшим шатер,
В плащ завернувшись, явилась бунтарка
Не устоял перед ней каскадёр.

Прощаясь, царица немного остыла
И скромно сказала тому акробату:
"Знаешь, мне кажется, что я простыла.
А ещё я обещана брату."

Годы идут, царь все лелеет племянника-зятя,
Девка дурная все пути обрубает зятю к кровати,
Уже и не ждёт муж ее перемен,
Все гложет царицу что муж ей кузен.

Царь в горькой печали,
Зять ночами не спит,
Царица снова у бойницы,
Глядит на площадь, внимательно бдит.
А площадь сверкает отблеском стали,
Победный парад на камне стоит.
И вот той же ночью в солдатской казарме,
Царицы цветочный запах разлит...

Солдату всю ночь на ушко шептала:
"О, боже, любимый, как я устала,
Вообще-то обычно я мужу верна,
Но злою судьбою я брата жена."

Утром царицу встретил весь двор,
В мужа глазах читался укор.
"Солдаты, пираты и акробаты,
Все те, у кого не стабильно с зарплатой,
Цветочной царицей навеки объяты.
Ей бы хоть с кем, лишь бы не с братом.
Так вот. В жены тебя отдаю я буряту"

Царица вздохнула в трепете страстном,
Буряты по слухам очень прекрасны.

Но из толпы шагнул к ней старик.
Немытый, вонючий, спиною поник,
Горб на плечах, лицо будто мучала кошка;
Глаз узкий разрез и нос как картошка.
Взял ее за руку портной ладошкой,
И, не смотря на ее неприятие,
Хромая, будто сел на гармошку,
Увез далеко к себе в Бурятию.