абсурд как метод

И со свечкой искали они, и с умом,
С упованьем и крепкой дубиной,
Понижением акций грозили притом
И пленяли улыбкой невинной. (c)

Самая великая книга Доджсона, Охота на Снарка, цитатой из которой я начала сегодняшние свои записки, считается сильно недооценённой за пределами англоязычного мира. Вот и на русский язык её стали переводить относительно недавно. Хотя, по сути, это предвестник и обэриутов, и Кандинского с Малевичем, и многого другого из того, что мы сейчас считаем достижениями двадцатого века.

Значимость литературы абсурда, которая началась с книг Чарльза Лютвиджа Доджсона, трудно переоценить для дела познания мира. По сути она стала новым его методом. Вообще представление о мире как об абсурде стало сейчас довольно привычным и даже банальным. И мы уже забыли, что всё началось с физики, с Нильса Бора и прочего Вернера Гейзенберга (Это, конечно, сумасшедшая теория. Однако она мне кажется недостаточно сумасшедшей, чтобы быть правильной новой теорией(c)). Зато теперь нам ясно, что развитие нынешней физики (теории струн, например), явно идет от Алисы в Зазеркалье в сторону Охоты на Снарка.

Значимость литературы абсурда лично для меня не только трудно переоценить, но я и не собираюсь этого делать, так как очень ясно понимаю, что если бы мы, три задушевные институтские подруги, не припали к этому источнику живительной влаги много лет назад, то нынешняя моя жизнь вряд ли была бы столь интересной, качественной и яркой, и даже вообще -- была бы. Стихи, которые мы писали на всех лекциях без исключения, чтобы не умереть от скуки, сочинялись нами с оттягом и в высшей степени расковано. И чем скучнее была лекция, тем больше абсурда впрыскивали мы в наши творения. Это был наш антидот скуки.

***
У меня беда случилась --
Стал я неопорным.
Вдруг такое приключилось --
Это факт бесспорный.
Ни по теореме Риса,
Ни по самому Фреше,
Не проходит биссектриса,
Не летит снаряд в мишень.
Мы в ошибок коридоре
Бродим скоро пятый год.
Погулять бы на просторе,
Пожевать бы пирогов.
А пока лишь интегралы
Обвивают шею нам.
Ах, как тяжко мы скучаем!
Ах, по розовым коням!

***
В белом наряде, в белом наряде
Были Вы так хороши!
Ветер ласкал Ваших локонов пряди.
Как быстро время летит!
Минули годы, растаяли грёзы,
Снегом покрыта душа.
Ваши послания в грязном обозе
Съела прклятая вша.
Я уж не тот, я весь чахлый и бледный,
Жалок и стар мой наряд.
Вы не узнали, и дворник ваш вредный
Плюнул три раза подряд.

***
Прикачу я в упряжке собачей,
Прорыдаю дорогу в снегах.
Не смотри, что такой я невзрачный,
Что горбатый чуть-чуть и в очках.
Если хочешь, с тобою мы рядом
Вместе будем по жизни идти.
И меня не обидишь ты взглядом,
Когда буду в чаду я ползти.
Поцелуешь ты пьяные глазки,
Прорыдаешь дорогу в снегах,
Лишь бы только хватило закваски
И упругости в смелых шагах.
Я спортивную куртку надену,
Научусь по канату ходить.
Донесу аж до печки полено,
Без закуски я выучусь пить.
И тебе подарю в день рожденья
Стихотворную синюю вязь.
Будем вечно с тобой в отношеньях,
Что не пачкает подлая грязь.

***
Стою один среди дороги
И строго в небеса гляжу.
Я весь унылый и безногий,
Я на одной ноге хожу.
Я ненавижу краснощёких,
Блондинов всяких не люблю.
Я не ношу штанов широких
И старым женщинам грублю.
В трамвае езжу без билета
И не читаю я газет.
Ношу треух бараний летом,
Купил на зиму маркизет.
Такой вот я -- неделикатный,
И не к чему мне две ноги.
Давно мне в жизни всё понятно,
Один конец -- жди иль беги.

***
Сероглазый, длинношеий
Как ромашка. Я гадаю:
Почему тебя в смущеньи
Четвергами ожидаю.
Я вчера одна, печальна,
Ночью побрела домой.
Ты забыл про обещанье,
Надсмехнулся надо мной.
Я грустна и одинока,
Даже может быть больна.
Апельсины из Марокко
На салфетке изо льна.
Я не ем их. Мне не надо.
И грейпфруты не хочу!
Никакой в душе отрады.
Вскрикну дико. И молчу.