Беглец

Мог ли парень, бегущий сейчас по лабиринту переулков, подумать о том, что ради человека, совершенно незнакомого ему, пойдёт на преступление? Конечно же нет! Сейчас, пробегая мимо старых гаражей и перевёрнутых машин, частично изъеденных ржавчиной, ему казалось, что он в каком-то дурном сне. Рана на животе окрасила его рубашку в тёмно-бордовый цвет, а сбитые кулаки с корочкой запёкшейся крови нещадно саднили. Воздух с хрипом вырывался из его груди, но он продолжал бежать, игнорируя боль.
«Ещё немного… нужно лишь оторваться от погони» - билась голове единственная мысль. Бежал он уже долго, но сам не знал сколько. Целью бегущего парня был круглосуточно работающий супермаркет на самой окраине района, в котором, по мнению беглеца, он нашёл бы покой хотя бы на время, но желаниям его не было суждено сбыться. Запнувшись об кусок арматуры, торчащей из земли, парень растянулся на земле. Тяжело выдохнув, он закашлялся и сплюнул сгусток крови. Вытерев разбитые губы тыльной стороной ладони, он раскинул руки в стороны и попытался успокоить хриплое дыхание.
Спустя пару минут, когда дыхание немного нормализовалось, а кровь перестала пульсировать в висках, парень попытался встать. Получилось не ахти. Сил совершенно не было, а рана на животе от движения вновь открылась и стала кровоточить. Парень застонал и вновь попытался встать, но ему удалось только приподняться на локте и отползти на пару метров от места падения. Решив подождать ещё немного, беглец заприметил возле стены порядком проржавевшего гаража с облупившейся краской большое бетонное кольцо, которое лежало на боку и, судя по отколовшимся краям и большой трещине, бросили его здесь из-за непригодности.
Сил хватило лишь на то, чтобы доползти до этого кольца и залезть внутрь. Лежало оно вдоль стены, поэтому если не приглядываться, с дороги парня было не заметно, да и сумерки, постепенно опускающиеся на город, играли ему на руку.
Из бетонного убежища был виден краешек неба. Темнело довольно быстро, но фонари и не думали зажигаться, поэтому если смотреть внимательно, можно было разглядеть первые звёздочки, щедро рассыпанные по небосводу.
«Как же всё-таки много заключено в это короткое слово космос…» - подумал парень, пытаясь отдышаться и разглядывая видневшийся кусочек неба со светящимися точками на нём. Он всегда старался подольше задержаться на улице, если ночь была безоблачной. Наблюдение за звёздами всегда приводило его в восторг и неописуемое ощущения чего-то величественного. Он ясно осознавал, что где-то в далёком космосе есть гиганты, во много раз превышающие размеры его родной планеты. Да что там планеты, целого Солнца! Невероятный трепет вызывало и осознание того, что свет от далёких и таких холодных с виду звёзд идёт многие тысячи лет, а потому некоторые из них могут быть давно мертвы, но человечество не знает об этом. Они мертвы, хотя ими продолжают восхищаться миллионы людей, которые тоже могут быть мертвы… внутри…
На землю парня спустил очередной приступ острой боли. Видимо кровь никак не хотела останавливаться, да и попытки предотвратить обильную кровопотерю с помощью грязных рук тоже сыграли свою роль. Застонав, парень навалился спиной на холодную стенку кольца и закрыл глаза. В сознании промелькнули события последних нескольких дней…

Солнечный свет с трудом пробивался из-за свинцовых туч, почти полностью закрывших небо. Пейзаж, не меняющийся здесь с годами, совсем меня не радовал. Со всех сторон нависали обшарпанные кирпичные стены угрюмых пятиэтажек. Деревянные двери некоторых подъездов либо отсутствовали вообще, либо были сломаны и приведены в негодность местными жителями, о которых стоит упомянуть отдельно. Большую часть составляли бабушки и дедушки, оставленные здесь доживать свой век и лишь изредка навещаемые родственниками, которые только и ждали смерти пожилых родителей, дабы продать или сдать оставшуюся после них квартиру. Вот именно из таких вот «арендаторов» состояла оставшаяся часть жителей. В основном это были либо барыги, скрывающиеся тут от правоохранительных органов и готовящих свою отраву для продажи, либо наркоманы, кое-как платившие за квартиру, которую в итоге благополучно превращали в притон. Благодаря последним, в наш небольшой район мало кто заглядывал, и жизнь тут шла своим чередом. Грязная, скучная, жестокая и несправедливая, но всё-таки жизнь…
Нет, были конечно и обычные люди, чьи семьи жили здесь благодаря какой-то злой шутке судьбы. Обычно они старались показываться на улице как можно реже и не обращать внимания на шум, крики и странные запахи, доносящиеся из соседних квартир, хотя нормальные люди на их месте давно бы уже вызвали полицию. Просто жители этих домов давно уже поняли простую истину – они никому не нужны, поэтому кому-то жаловаться совершенно бесполезно. Последнего инициативного участкового, ответственного за этот участок, нашли на пустыре за гаражами с перерезанным горлом. От уха до уха. Убийц, кстати, так и не нашли…
Одной из таких относительно нормальных семей была и моя семья. Нормальной по сравнению с остальными семьями нашего квартала конечно. Жил я с мамой, но видел её нечасто, потому что работала она на нескольких работах чтобы как-то сводить концы с концами. Уходила пока я ещё спал, приходила, когда я уже спал, и даже в выходные, когда музыка и звуки из соседних квартир становились громче и веселей, она уходила рано утром и возвращалась поздней ночью. Отец умер рано (его машина попала под потерявший управление грузовик), когда я ходить ещё толком не умел, поэтому, живя без отца и, фактически, без, матери, я рано стал самостоятельным. Родственников, проживавших поблизости, у нас не имелось, поэтому большую часть своей жизни я был предоставлен домашним заботам и, что немаловажно, себе. Друзей у меня тоже не было, подруг тем более, поэтому, переделав всю домашнюю работу, я скучал, смотрел старенький телевизор, или наблюдал за жизнью нашего двора сквозь мутное стекло третьего этажа.
Возле двери соседнего дома, которая висела на одной петле, стояла трое молодых людей в спортивных штанах и футболках. Они курили, периодически что-то отпивали из бутылок, которые держали в руках и громко смеялись над шутками, которые рассказывали друг другу. Я уже начал скучать, глядя на них, но тут они определили для себя новую цель: к компании молодых людей приближалась девушка. Поймав на себе хищный взгляд одного из стоящих возле дверей подъезда парней, она ускорила шаг и уставилась на свои ботинки, но это не спасло её от излишнего внимания. Слов я не слышал, но и так было понятно, что парни, окружившие несчастную девушку, предлагали что-то неприличное. Девушка краснела, пыталась вырваться из цепких рук молодых людей, но те вновь хватали её за запястья и талию. Любой нормальный человек вышел бы и помог девушке, но только не в нашем квартале… я очень надеялся, что с этой девушкой будет всё в порядке и она отделается лишь лёгким испугом, мне было жалко её, но ничего поделать я не мог.
До чего же мерзко было осознавать, что жизнь в нашем дворе превратила меня в циничное, трусливое животное, которое способно лишь кричать о том, что всё это неправильно, но, когда дело доходит до реальных действий, оно предпочитает, поджав хвост, спрятаться в своей норе.
Я вздохнул, отошёл от окна и сел в кресло. От мыслей о своей никчёмности меня отвлекла история, которую, на своё счастье, мне подсунула память. Произошла она года два назад, когда мы с матерью только переехали в этот район. Все долги после смерти отца тяжким грузом повисли на ней, поэтому даже спустя несколько лет кредиторы продолжали давить на нас. Тогда-то нашей семье и пришлось продать старую квартиру и переехать в квартиру попроще. Я тогда ещё не понимал правил жизни этих домов. В меня с детства вбивали, что нужно помогать людям, делать добро и прочую чепуху. Ха! После всех несчастий, свалившихся на наши с мамой головы она ещё продолжала верить в добро…
Я возвращался из магазина и увидел, что какие-то уроды издеваются над моим соседом сверху. Он недавно сломал ногу и поэтому передвигался на костылях. Ублюдки сбили его с ног, отбросили костыли и не давали ему встать с земли, несильно пиная ногами. Не помню всех подробностей, но за своё рвение помочь бедняге я поплатился сломанным носом. Потом было ещё несколько случаев, но тогда мне удавалось отделаться лишь синяками и ссадинами. Можно сказать, доброту и сострадание из меня выбили кулаками.
Я откинулся на спинку кресла и, сам того не заметив, провалился в царство Морфея.
Проснулся я где-то через час. На улице было около четырёх и поэтому, близлежащие песочницы и детские площадки были наполнены покрикивающей малышнёй.
Встав и направившись в ванную чтобы умыться, я вспомнил про отсутствие хлеба. Вода приятно холодила кожу, поэтому быстро смыв остатки незапланированного сна и решив сходить в магазин, я надел куртку и вышел из квартиры.
Этажом ниже на площадке возле перил сидела девочка лет пятнадцати. Сидела она спиной ко мне, поэтому я не сразу заметил, что она плачет. За время жизни в нашем доме и квартале вообще я отвык по возможности помогать людям, когда у них какие-то проблемы. Даже поинтересоваться что у человека случилось стало для меня чем-то неординарным, так что я быстро направился к выходу, придерживая свисающую через плечо сумку. За спиной раздался всхлип, затем девочка обратилась ко мне:
- у вас не найдётся платка?
От удивления я остановился и не оборачиваясь ответил:
- прости, но нет.
Девочка что-то пробормотала и, вновь всхлипнув, заплакала с новой силой.
Спустившись, я вышел из дома и остановился возле входных дверей. Точнее дверного проёма – деревянная дверь давно отсутствовала. Вдохнув запах нагретой солнцем земли полной грудью, я почувствовал укол совести. «Может стоит вернуться и помочь несчастной девчонке? Чепуха! У неё свои проблемы, у меня свои». Выбросив из головы ненужные мысли, я направился к магазинчику, находящемуся недалеко от нашего подъезда. Купив всё что нужно, я вышел и спешным шагом пошёл домой. У меня нет привычки на что-то отвлекаться во время возвращения откуда-нибудь, но сегодня моё внимание привлекли двое мужчин, стоящих немного поодаль от дверей магазинчика. Судя по грязной одежде, небритым лицам и несвязной речи это были местные алкаши. Они усиленно о чём-то спорили, периодически переходя на мат. Дело шло к драке. Я остановился, присел на старую скамейку, стоящую возле куцых кустов сирени и решил собственными глазами увидеть конец занимательного спора. Нелитературная словесная перепалка перешла в активную фазу. Один из оппонентов, тот, что был в тельняшке (про себя я окрестил его моряком), толкнул второго в грудь. Тот пошатнулся, но удержал равновесие. Моряк снова толкнул своего соперника, но тот вновь удержался на ногах. Теперь товарища Моряка я решил называть Неваляшкой. Долго это баловство продолжаться не могло, поэтому Неваляшка что-то прокричав ударил Морячка кулаком в лицо, тот неуклюже отклонился, поэтому удар прошёл вскользь. Это не остановило Неваляшку, и он вновь попытался ударить своего соперника. К моему сожалению силы бойцов быстро иссякали, поэтому толчки и удары становились всё более вялыми и пассивными. Соперникам так и не удалось свалить друг друга с ног, поэтому я встал и собрался пойти домой, но тут Морячок сунул левую руку в карман грязных штанов, с наполовину оторванной штаниной и что-то достал оттуда. В руках тускло блеснуло лезвие раскладного ножа, Неваляшка не сразу увидел оружие в руках соперника и поэтому, когда Морячок без замаха ткнул стоящего напротив Неваляшку в область печени, тот застонал и упал на землю. Я негромко вскрикнул и тут же прикрыл рот ладонью. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что больше никого поблизости нету, я быстрым шагом направился в сторону дома, пожалев, что остался смотреть на эту драку.
Двор жил своей жизнью. Никто и не заметил конфликта между двумя мужчинами, а если и заметил, то не обратил внимания, потому что такие стычки редкостью здесь не были. Несмотря на это, моё существо никак не могло смириться с ужасами жизни этого места. Ужасами, которые здесь казались обыденностью. Даже нет. Не так… я не мог смириться не с ужасами этого места, а с самим собой. Не мог привыкнуть к тому, что это место изменило меня, отравило. Я постепенно превращался в тень. Тень, которая не способна сопротивляться мгле, царящей вокруг. Тень, которая стала частью этой мглы…
Наркотики, драки, ранние половые связи, кражи – всё это перестало меня удивлять и пугать уже довольно давно, но с чем я так и не смог смириться, так это человеческое безразличие, которое в этом маленьком мирке было нормой. Пожалуй, только это сейчас и отличало меня от недолюдей, населяющих эти дома.  Доброта, честность, сострадание к себе подобным – здесь эти слова не значили ровным счётом ничего.
Когда я оказался на довольно приличном расстоянии, любопытство заставило меня остановиться и оглядеть место конфликта. Раненый «боец» лежал на дорожке возле перевёрнутой урны. Второй мужчина не стесняясь шарил по карманам своего товарища. Закончив непродолжительный обыск, Морячок огляделся по сторонам и направился в сторону старых гаражей.
Конечно стоило вызвать скорую или позвать кого-нибудь на помощь, но вряд ли кто-то согласился бы помочь лежащему на земле истекающему кровью мужчине.
Проклиная своё любопытство, я дошёл до дома и зашёл в подъезд. Поднявшись на этаж, я обнаружил девочку, которая всё так же сидела на лестничной площадке и плакала. Лицо её было закрыто ладонями, сквозь пальцы её капала кровь и на полу возле неё скопилась уже приличная лужица. Когда я приблизился, девочка зарыдала ещё сильнее, по всей видимости пытаясь привлечь моё внимание. Чёрт! А ведь у неё получилось!
- что у тебя стряслось, – спросил я, присев возле неё. – может я чем-то смогу помочь?
Девочка молчала, но плакать перестала. я повторил сой вопрос, но она всё так же не хотела отвечать. Я уже собрался уходить и поднялся с пола, как вдруг она схватила меня за рукав и прошептала:
- подождите…
Я остановился и вновь присел возле неё. Она крепко держала меня за руку, поэтому уйти я не мог при всём желании.
- отец опять напился и стал приставать ко мне, я пыталась сопротивляться, и он ударил меня. Я вырвалась и убежала. Теперь пока он не протрезвеет, мне некуда идти-и-и-и… - вновь разревелась девушка, отпустив мой рукав и вновь закрыв лицо ладонями.
- прости, но я ничем помочь не могу. – сказал я и вновь встал с бетонного пола грязного подъезда.
Поднявшись на свой этаж, я уже вставил ключ в замочную скважину как вдруг подумал об одной интересной вещи: безусловно общество, в которое попал человек меняет его, но чем я буду лучше тех дерущихся алкашей, или малолетних ублюдков, которые издевались над парнем со сломанной ногой? В конце концов мир не рухнет, если я просто пущу эту зарёванную девушку к себе в квартиру чтобы она хотя бы умылась, тем более мама сегодня на ночной смене, поэтому вопросов не возникнет. Да и моя не почерневшая окончательно душа получит порцию «бальзама».
Быстро спустившись вниз, я вновь сел возле девушки. Она успокоилась и подняла на меня красные от слёз глаза. Видимых повреждений вроде нету, но кровь из разбитого носа сильно испачкала лицо, руки и край юбки.
- как тебя зовут? – чуть охрипшим голосом спросил я.
- Ирина – прошептала она, очевидно не веря тому факту, что я вернулся.
- если хочешь, мы можем подняться ко мне. Там ты сможешь умыться и привести себя в порядок.
- спасибо… спасибо огромное… - залепетала она, поднимаясь с пола, упёршись рукой в моё плечо. – не знаю, как… вас отблагодарить…
- во-первых, благодарить меня пока не за что, - рассмеялся я. – а во-вторых, никаких «вы» я не потерплю, мне не так уж и много лет, чтобы милые девушки обращались ко мне как к какому-то дедушке.
Ирина улыбнулась и отвела взгляд. Я без особого труда заметил, что щёки её покраснели от смущения.
Всегда уважал девушек. Не каких-то конкретных, а вообще, весь женский пол. Несмотря на то, что успеха я у них не имел, мне довелось осознать и прочувствовать на себе силу женской красоты. Никогда не понимал людей, твердивших что женщина – слабый пол. Если Бог есть, то он дал женщинам оружие, не уступающее по своей силе всему оружию, созданному человеком – красоту и обаяние. Только вот обидно мне от того, что не все видят это. Не все мужчины видят и ценят красоту своих любимых девушек и женщин, и это грустно…
Дойдя до своей квартиры, я остановился. Открыв дверь ключом, пропустив девушку вперёд себя и захлопнув дверь, я наконец с облегчением выдохнул. В коридоре пахло кошками, кислым супом, сигаретами и ещё чем-то химическим. Долго находиться там было невозможно, поэтому люди обычно в квартиры поднимались довольно быстро. Только когда ночной холодок начинал забираться под куртки молодым людям, гуляющим и, по всей видимости, мучающимися бессонницей, подъезд наполнялся смехом, обрывками неприличных разговоров и ещё более удушающим запахом чего-то сладковато-пряного.
С трудом стянув себя ботинки, я тяжело вздохнул. Ира уже стояла босая и с любопытством оглядывалась по сторонам. Белые босоножки с безвкусной, слегка пошловатой красной бабочкой стояли рядом с мамиными сапогами, придавая сложившейся и устоявшейся с годами обстановке некий необъяснимый контраст. Меня вся эта ситуация слегка веселила, поэтому я улыбался, а девушка принимала это на свой счёт и, краснея, прятала взгляд от меня.
- прямо по коридору, вторая дверь справа. Над машинкой висит полотенце, горячей воды возможно нет, умойся и приведи себя в порядок, потом попьём чай и подумаем, что же делать дальше.
- хорошо. – смущённо пробормотала Ира, и ушла в указанном направлении, я же, дав девушке ценные сведения, направился на кухню не прекращая улыбаться.
Звук льющейся воды в ванной комнате прекратился как раз тогда, когда на старенькой плите засвистел зелёный чайник, с закопчённым дном и местами облупившейся краской.
- Тебе сколько сахара? – спросил я Иру, разливая кипяток по чашкам.
- Одну. – раздавшийся из глубины квартиры голос девушки звучал уже не так подавленно, а даже, как мне показалось, весело.
Раздались шаги и в дверном проёме появилась Ира. Не смотря на отступившую грусть, девушка всё так же краснела и прятала взгляд. Я подошёл и попросил поднять голову, чтобы осмотреть нос. На самом деле я хотел получше разглядеть её. Пока я изучал гостью вблизи, она усиленно старалась не встречаться со мной глазами, глядя в потолок и на стоящий на подоконнике фикус. Я всё так же улыбался и, закончив осмотр, подвинул стул, тем самым приглашая девушку сесть за стол. Та вновь смутилась, прошептала робкое «спасибо», села и обхватила чашку с горячим чаем обеими руками.
- Нос в порядке, - всё так же улыбаясь и присаживаясь на табуретку, стоящую рядом с пьющей чай девушкой, сказал я.
Ира бросила на меня взгляд серо-голубых глаз и кивнула, принимая этот факт. Разглядев девушку внимательнее, я убедился в том, что она была довольно милой. Большие глаза, чуть вздёрнутый кверху носик, чуть припухлые губы придавали этому лицу ангельское выражение. Несмотря на это, мною были замечены некоторые тщательно скрываемые следы недавних побоев: на носу виднелся маленький, еле заметный рубец, на левой скуле красовался синяк, густо замазанный тональным кремом, который, по всей видимости был ещё и водостойким, на запястьях тоже красовались синяки. Я немного погрустнел, но сохранил на лице тёплую, как мне казалось, улыбку.
Из разговора с девушкой я выяснил, что ей действительно пятнадцать лет. Мать умерла четыре года назад, отец слесарь, после смерти жены серьёзно запил, влез в долги, на работе появились проблемы, а в доме частыми гостями стали местные алкаши, соседские дамы лёгкого поведения, а также пьяный угар, мат и драки. Когда дочке исполнилось пятнадцать лет, отец стал активно домогаться её, бить и выгонять из дома, когда приводил новых пассий. В этот раз девочка убежала сама и решила дождаться пока пьяный отец уснёт, забрать вещи и уйти жить к подруге, благо та жила в двухкомнатной квартире в нескольких километрах от нашего квартала.
Улыбка постепенно сползала с моего лица. Ира опять шмыгала носом, по всей видимости собираясь расплакаться. Я мрачнел на глазах. Чай остывал.
- Можешь остаться у меня на ночь. – неожиданно выдал я. – мама сегодня на смене, поэтому квартира в нашем распоряжении. Расстелю тебе диван, а сам лягу на пол. Пижаму можешь взять мамину. Завтра рано утром помогу тебе вынести вещи и провожу до подруги.
- не надо так шутить… Это ничуть не смешно… - прошептала девушка. Опустив голову вниз, она бесшумно заплакала. Слёзы капали на клеёнчатую скатерть с изображением ромашек, которая местами поистрепалась и потеряла цвет. Девушка отодвинула кружку с недопитым, уже остывшим чаем, положила руки на стол и, уткнувшись лицом в ладони, продолжила рыдать.
- Ну, ну… ты чего? Эй… ну что ты плачешь? Не плачь, прошу тебя. Я же всерьёз. Ты действительно можешь остаться у меня.
- Правда? – Ира подняла на меня красные от слёз глаза.
- Ну конечно правда, - улыбнувшись и приобняв девушку за плечи ответил я. – я не привык врать.
- Большое спасибо, - сквозь слёзы в ответ мне улыбнулась Ирина. Её улыбка оказалась на редкость светлой и радостной. – я никогда ещё не встречала человека, который был добрее, чем ты.
С этими словами она крепко обняла меня и чмокнула в щёчку. Я, не ожидая такого поворота событий, немного отстранился, но быстро пришёл в себя и неуклюже похлопал девушку по спине. Та засмеялась и, шмыгнув носом, выпустила меня из своих объятий.
- Думаю, тебе стоит умыться. Опять. Я буду в комнате. Квартира в твоём полном распоряжении, у нас есть небольшая библиотека, поэтому если тебе наскучит телевизор, ты можешь что-нибудь почитать.
- Обязательно полистаю какую-нибудь книжечку. – вновь улыбнулась девушка и направилась в ванную.
Я вздохнул и убрав со стола чашки, пошёл в комнату. Включив телевизор, я развалился в кресле и стал щёлкать кнопками пульта. Спустя пару минут в комнату вошла вновь умывшаяся Ира и, взяв с полки понравившуюся книгу, уселась на диван, по кошачьи подобрав ноги под себя.
Так продолжалось около часа: я смотрел какой-то сериал, а Ира листала книгу, сидя на диване. За окошком постепенно вечерело, и я опять задремал.
Проснулся я, когда уже стемнело совсем. Телевизор не работал, а на кухне кто-то гремел кастрюлями и сковородкой. Спросонья я подумал, что в квартиру влез вор, но вскочив и запнувшись об ножку стоящего рядом журнального столика, вспомнил, что у меня гостит девушка. Прихрамывая и поминая маму это стола, я отправился на запах чего-то съедобного.
Войдя на кухню, я обомлел. На столе стояла сковородка с макаронами, салат и что-то из солений. Посуда была перемыта и составлена в навесном шкафу, мусор на полу отсутствовал, так же, как и Ирина.
- Ну чего встал? – раздалось за моей спиной. Ира шутливо толкнула меня в спину. – проходи, садись.
Я немного отошёл от удивления и послушался гостью. Сев за стол, я наконец-то увидел девушку. На ней была мамина кофточка, которую она уже давно не носила, а в руках Ира держала свёрнутый фартук. На лице блуждала хитрая улыбка.
- Это лишь малая часть того, что я могу сделать в знак своей благодарности.
- Ну не стоило… - начал было я, но девушка меня прервала.
- Не надо. Ешь давай, а то всё остынет.
Поужинав, Ира прибралась на кухне, и мы направились в комнату. Время было позднее, поэтому я расправил диван, достал из шкафа старый матрас и, бросив его возле дивана, посередине небольшой комнаты, постелил простынь и одеяло. Ирина нашла в комоде старую мамину пижаму и стала переодеваться. Я вышел на кухню и дождался, когда она закончит. Услышав голос девушки, вернулся в комнату, выключил свет, и, раздевшись, лёг сам.
Спать не хотелось совсем, поэтому мы болтали до тех пор, пока за окном не погасли фонари. Оказалось, что Ира, как и я любит собак. У нас совпали вкусы в плане книг и музыки, девушке нравились фильмы, которые я обожал и пересматривал по сотне раз. В конце концов Ирина затихла и уснула. Спустя некоторое время я тоже уснул, думая, что завтра будет трудный день. Я даже не представлял на сколько…


Проснулся я когда за окном только-только забрезжил рассвет. На кухне опять что-то гремело, и я улыбнувшись встал и потянулся, рассчитывая на то, что Ира готовит завтрак. Одевшись и отправившись в ванную, чтобы умыться, я прислушался к звукам на кухне. В какую-то минуту всё стихло, а потом вновь грохнуло, но уже гораздо громче, будто что-то упало со стола. Я быстрым шагом отправился к источнику звука. На полу кухни, среди осколков графина с водой и странных красных таблеток лежала Ира. Не просто лежала. Она билась в конвульсиях и стонала. Изо рта на пижаму капала пена, а тело, изгибавшееся под немыслимыми углами, била крупная дрожь. Лоб девушки был покрыт испариной, а красивые серо-голубые глаза сейчас выглядели ужасно: капилляры полопались, а зрачки расширились до немыслимых размеров.
Увиденное повергло меня в ступор. Я стоял без движения не в силах помочь и смотрел на корчащееся на полу тело. Девушка билась затылком об пол, пытаясь что-то сказать мне, но изо рта вырывались лишь стоны, хрипы и пена, смешанная с кровью. Стоны перешли в предсмертный хрип, а вены на руках и загорелых, оголившихся ножках вздулись, словно их накачали воздухом изнутри. Ира закатила глаза и захрипела вновь. Из носа полилась струйка крови. Пол был тоже испачкан в крови. Ударившись головой в последний раз, девушка выдохнула и затихла.
Я просто не верил своим глазам. На моей кухне только что умерла девушка, которую я приютил. Мои ноги подкосились. Я сполз по стене на пол и на несколько секунд потерял ориентацию в пространстве. В голове как будто разорвался снаряд. Кровь стучала в виски, а сердце колотилось с бешеной силой. Перед глазами стояла ужасная картина смерти Иры.
Несколько минут спустя мне удалось частично прийти в себя. Спокойно поднявшись с пола, я зашёл в ванную и умылся холодной водой. Сознание и здравый смысл постепенно возвращались. Теперь вставал вопрос: а что же мне делать дальше? На моей кухне лежало тело мёртвой девушки, поэтому нужно было как можно скорее искать решение этой проблемы, потому что скоро должна была прийти мать. Часы показывали половину шестого, поэтому у меня в запасе было около часа с небольшим.
Для начала я убрал матрас и постелил свою постель на диван, будто ночью я спал не на полу. Затем я аккуратно перетащил Иру в ванную и прибрал с пола осколки и таблетки. Потом немного подумав, кое как снял с мёртвой девушки мамину пижаму и надел на неё одежду, в которой она встретилась мне на лестнице. Спустя несколько минут раздумий, я открыл дверь и вышел в коридор. Воровато оглядевшись по сторонам, я прислушался и, не обнаружив никакой опасности, зашёл обратно в квартиру. Пройдя в ванную, я взвалил на себя тело мёртвой девушки и, вновь выглянув на лестничную площадку и не заметив опасности, быстро вышел и спустился на этаж, на котором вчера произошла роковая встреча.
Опустив девушку на пол, я опять огляделся и быстро поднялся вернулся в свою квартиру. Дверь захлопнулась. Слишком громко, как мне показалось.
Опустившись возле двери на корточки, я уткнулся в неё затылком. Слишком много событий за неполные два дня…
Неожиданно для себя я понял, что так и не представился Ирине. Мы провели с ней целую ночь в пустой квартире, а она так и не узнала моего имени… верилось с трудом, но это было правдой.
В дверь постучали. От неожиданности я подскочил и ударился головой об дверную ручку. Постучали вновь, уже более настойчиво, чем в первый раз. Я раздумывал, открывать или нет и даже в какой-то момент решил не открывать, сделав вид, что никого нет дома, но страх оказаться под подозрением пересилил.
В дверь вновь постучали, очень настойчиво и, судя по звукам, ногами.
- Да иду я! – крикнул я и, немного помешкав, открыл дверь.
К моему счастью, на пороге стоял не наряд полиции с оружием наизготовку, а наша соседка по лестничной площадке – Елена Григорьевна. Старушке было за шестьдесят, жила она одна и, как я уже говорил, имела целую свиту родственников, которые навещали её пару раз в год с надеждой, что та отправится к праотцам, но бабуля была крепкой, поэтому помирать не собиралась, чем очень злила своих родственничков.
- Доброе утро, – хмуро буркнула старушка. – мать дома?
- Нет, на смене. А что, что-то случилось?
- Случилось. Позвонить пустишь?
- Да, конечно. – сказал я и пустил Елену Григорьевну в дом.
Она частенько приходила к нам позвонить, поэтому сразу подошла к телефону и набрала номер.
- Да. Да… лежит… да, дыхания нет… из носа… да… …овского шестнадцать… да… ждём… - донеслись до меня обрывки разговора. Затем послышался звук шагов и тихое покашливание. Появилась соседка.
- Дождись матери и никому больше не открывай, понял меня? – бросила она, выйдя в коридор. – сам никуда не выходи.
- Хорошо. – нахмурился я, смирившись с тем фактом, что какая-то старушенция мне указывает.
Спустя четверть часа подъехала скорая. Я слышал, как они хлопали дверьми своей машины, слышал обрывки негромких разговоров и покашливание Елены Григорьевны. Минут через пять двое санитаров с носилками зашли в подъезд, затем вынесли оттуда тело, накрытое простынёй. Всей беседы санитаров и старушки я не слышал, но по словам «передоз» и «шансов не было» я понял, что к чему.
Как оказалось, Ирина была наркоманкой, хотя по её виду этого сказать было нельзя. Наркоманкой начинающей, поэтому не смогла рассчитать дозу правильно. Слабый подростковый организм не смог справиться с таким количеством синтетического наркотика, поэтому она умерла быстро.
Бывает так, что ты ошибаешься в человеке, не разглядев его чёрную сущность сразу. Иногда ты относишься к человеку так, как он заслуживает этого, иногда человек надевает маску, и ты не можешь разглядеть под ней мразь, ошибаясь и считая его своим другом. Нельзя было сказать, что мы так уж сдружились с Ирой. Просто я считал её единственным человеком, которого ужасы этого маленького мирка не смогли сломать. Она бежала от своих проблем и решила, что наркотики – это выход. Наркомания – это порок и нет оправдания тем, кто употребляет, производит, распространяет и продаёт наркотики людям. Это зло, которое требует беспрецедентной борьбы с ним.  Ира была просто очередной жертвой, которую забудут спустя пару месяцев. Двор всё так же будет жить своей жизнью, отец даже не заметит пропажи дочери, а очередной барыга, продавший девочке эту отраву, лишь пожмёт плечами и, со словами «такова жизнь» будет продолжать сеять смерть в этих дворах.
Даже я поступил как типичный житель этих кварталов – спихнул ответственность с себя и сделал вид, что это не моё дело. Возможно, преодолев свой страх, я бы смог помочь этой девушке. Помочь, или хотя бы облегчить её муки, но я предпочёл стоять и смотреть…
Безразличие. Злое, холодное безразличие и страх за свою шкуру пропитали меня. Жизнь среди животных не проходит даром, поэтому со временем я стал утрачивать человеческую сущность. Даже теперь, лёжа на диване и глядя в потолок, я думал о том, что стоило просто пройти мимо, чтобы муки совести терзали меня не так сильно. Хах! Совесть. Я думал, что и это слово стало для меня пустым звуком…
Хлопнула входная дверь. «Мать вернулась» - подумал я.
Спустя пол часа мы сидели на кухне и завтракали. Мама что-то рассказывала, задавала вопросы, но я не слушал её, отвечал односложно, затем встал, поблагодарил за завтрак и пошёл в комнату.
Сев в кресло, я не заметил, как уснул. Ночь была бессонной, подъём ранним, поэтому проспал я долго. Разбудила меня мама. Солнце уже вовсю светило, поэтому я решил пройтись, тем более мать попросила отнести кое-какие вещи её на работу – сегодня ночью у неё опять смена.
Одевшись и выйдя в коридор, я быстрым шагом направился вниз. Возле квартиры Иры стояли трое мужчин.
- Серёг, ну ты это… Держись.
- Да, братан, если что-то надо, то ты скажи
- Да не, мужики, не буду я её хоронить. Пусть бабка хоронит. Луше вот, сгоняйте в ларёк, купите три бутылки и на зуб что-нибудь. Помянем дочуру.
Я не задерживаясь выскочил на улицу. Ветерок приятно трепал мои волосы, а солнце согревало своими лучами всю округу. Туч видно не было. Быстрым шагом я направился в сторону конторы, в которой работала моя мама. В портфеле за спиной что-то брякало. Мне было всё равно что там.
В песочнице возле скамеек играли двое пацанов лет десяти. Один из них держал вырывающуюся и шипящую кошку, а второй оглядывался по сторонам.
- Давай, ищи камень. Я точно видел его где-то.
Я подошёл к ним.
- Вы чего кошку мучаете? – спросил я парней.
- А тебе какое дело? Хотим и мучаем. Этот кот не захотел с нами играть и поцарапал меня, теперь мы его убьём. Сашка, давай скорее камень!
- Эй, вы чего? – крикнул я и попытался отобрать кота у живодёра. – он же тоже живой и не виноват, что не хочет играть с вами!
Парнишка ловко отскочил и ещё крепче сжал кота. Я направился к нему с намерением спасти бедное животное, но парень пятился от меня назад и ни в какую не хотел отдавать свою добычу. Долго это продолжаться не могло, поэтому я рванулся к нему, но тот с завидной ловкостью развернулся и побежал в сторону подъезда. Далеко убежать ему не удалось – запнувшись об торчащий из земли корень, паренёк выпустил из рук кота и растянулся на земле. Спасённое животное сверкнуло глазами и убежало в неизвестном направлении. Упустив жертву, парень разревелся. На его крики из окна первого этажа высунулась пропитая рожа, судя по всему, отца юного садиста.
- Слышь, щенок! Ты чего маленьких обижаешь, а?! я сейчас выйду, и все рёбра тебе пересчитаю!
Объяснять я ничего не стал – знаю, что бесполезно. Развернувшись, я направился по своим делам. Быстро дойдя до нужного здания, я открыл рассохшуюся, скрипящую дверь и вошёл внутрь. Тут было прохладно и пахло смоченной пылью.
Мамину коллегу, которой я должен был отдать сумку, пришлось ждать долго, поэтому на улице уже вечерело, когда я вышел из здания. Теперь придётся объяснять маме почему я так поздно пришёл.
У меня из головы не выходили два пацана, мучающие кошку. Это были не первые и не последние дети, встретившиеся мне в нашем дворе. Как-то настораживал тот факт, что в нашем насквозь прогнившем маленьком мирке было много детей. Детей, чьи родители скорее всего были или алкашами, или наркоманами. Дети, у которых не было никакого будущего. Детей, из которых вырастали убийцы, проститутки и наркоманы. Детей, на которых, в общем-то, всем было плевать. Кто может вырасти из них в таких условиях знал только всемогущий Создатель…
Возле магазина стоял парень в светлой куртке. На вид ему было лет двадцать. Он болтал с двумя подростками. Те пытались в чём-то убедить молодого человека, протягивая ему мятые сторублёвые купюры. Тот наконец поддался на их уговоры, взял деньги и, немного пошарив в кармане, достал маленький пакетик с красными таблетками. Точно такими же таблетками, которыми отравилась Ира.
Мне хватило пары секунд, чтобы понять, что именно этот человек виноват в смерти Ирины. Именно он виновен в том, что дети этих домов нюхают клей под лестницами и гоняют по венам более тяжёлые наркотики.
Я подошёл к нему и положив руку на плечо, развернул и ударил кулаком по лицу. Тот не ожидал удара и упал на землю спиной вперёд. Я насел на него и стал бить кулаками в лицо. Парень сопротивлялся, даже каким-то образом разбил мне губу, но я не остановился и продолжил ломать ему нос. Нанеся ещё с десяток ударов и убедившись, что от носа остался лишь изуродованный и свёрнутый набок кровавый ошмёток, я с завидным спокойствием и холодом оставил лицо барыги в покое и, взяв его за виски, стал бить затылком об землю. Сзади раздались ругательства и проклятия. Обернувшись, я увидел, что ко мне бегут двое мужчин. Я вскочил и огляделся по сторонам. Домой нельзя – мама могла пострадать, поэтому я решил бежать в супермаркет на окраине, чтобы оттуда вызвать полицию.
Перелезая через железный забор, я оступился и упав, сильно разодрал бок. Нельзя было останавливаться…

Услышав шаги, парень очнулся.
- Смотри, Димон. Тут кровь.
- Походу он возле гаража.
Шаги приближались. Парню уже было всё равно. Показалось лицо одного из преследующих парня мужчин.
- Ну что, ублюдок, добегался, да? – осклабился он. Вытащив парня из бетонного кольца, мужчина бросил его на землю и пнул в бок. Беглец застонал, на лицо его отразилась гримаса боли.
- Что делать будем?
- Да кончим его и всё. Искать не будут, по любому.
Щёлкнул раскладной нож. Парень вновь застонал. Лезвие в его боку. Ему холодно и хочется жить, но он ничего, кроме своей крови, не видит. Он умрёт, а жизнь будет дальше убивать таких, как он. Ничего не изменится. Он никому не нужен. Его смерть обыденна и напрасна. Он так и не понял, что никогда бы не смог стать частью этих домов, таким же животным, прячущимся от любой опасности в своей норе. Это его и погубило. Жаль…
А может быть и нет.