Глава 1 Марк

                Марк

                Запись из школьного дневника ученика 7-го класса Марка Волкова: “Клянусь, я стану богатым! Я проеду мимо неё на Мерседесе и окачу её грязью, эту красотку, за которой бегают все  пацаны.  Как  презрительно  посмотрела  она  на  меня,  когда  эта  классная мымра дала мне бесплатный билет на концерт и сказала, что я – неимущий, а попросту, значит, нищий. Почему она сделала это при всём классе? Неужели она не могла отдать мне этот билет потихоньку, чтоб никто не знал? Она же – педагог! Ненавижу! Её я просто уничтожу! Я швырнул ей билет в лицо и сказал: “Прокомпостируй билет своими зубами!” И за это меня выгнали из школы. Вместо того, чтобы мне помочь, она сломала мне жизнь. Она за все расплатится! Я стану богатым! И я отомщу им за все мои унижения, за все страдания. Клянусь!”
Марк Волков, по прозвищу «Волк».
26 октября 1987 года.
                Его спасла мама. Его умная, добрая, любимая мамочка. Она пошла в РОНО и стала добиваться, чтобы Марка перевели в другую школу. Чиновница смотрела на неё недружелюбно, взять-то с неё нечего, ясно, что денег у неё нет, но всё же смилостивилась: - Я вам помогу. С  Вас  бутылку  коньяка  и  коробку шоколадных конфет,  в  духе  перестройки. Тогда все говорили про перестройку, но что у неё такой дух, Софье Петровне было удивительно. Но главное, Марк был спасён. Его приняли в другую школу, и Софья Петровна умоляла его вести себя хорошо, тихо, и учиться… учиться.
                А жили они, действительно, очень бедно. А всё потому, что у Марка не было отца. Ещё когда он был маленьким, и мама часто гладила его по белобрысой головке, он её спрашивал:
         -     Мам, а почему ты назвала меня Марком?
         -     В честь писателя Марка Твена. В детстве моей любимой книгой были Приключения Тома Сойера.
         -    А почему нас бросил папа?
         -    Он – очень увлекающийся человек. Он полюбил другую тётю.
         -    Но он знает, что я есть?
         -    Да, знает.
         -    А почему он ко мне не приходит? Почему он нам не помогает? Почему он не платит алименты? Почему мы такие бедные?
        -     Мы не были расписаны. Но твой отец очень умный, он – большой начальник. Я хочу, чтоб ты вырос таким же умным, как он.
         -      Какой же он умный? А ещё еврей. Он – глупый, он не понимает, что я его теперь ненавижу, а вот вырасту и отомщу!
         -      Не надо мстить, сынок. Никому не надо мстить. Нам с тобой и так хорошо. Мы проживем как-нибудь. Разве тебе плохо со мной?
         -     Ты у меня самая хорошая мама. Ты – добрая, никогда на меня не кричишь, не бьёшь меня, как вон другие! Я вырасту, стану богатым и куплю тебе квартиру. Ты только потерпи немножко.
              Сначала они жили в полуподвале, там были сырые стены и печное отопление. Они оба простудились. У Софьи Петровны был пиелонефрит, то есть,  воспаление почек, а у Марка – воспаление лёгких. Они оба лежали в больнице, и им кололи антибиотики.
В палате у Софьи Петровны соседка рыдала, вспоминая, как когда-то давно расстреляли её мужа, и саму тоже арестовали, а в саду сыпались яблоки, и некому было их собирать. Вторая женщина плакала потому, что недавно утопила маленьких котят. А Софья Петровна всхлипывала оттого, что Марк лежит в больнице, а к нему некому ходить. У каждого были свои слёзы.
Потом репрессированная уже вспоминала, как в бархатном платье и с лисой на плечах заходила с мужем в театр, и все на них смотрели. Вторую даму успокоила врач, назначив укол, и внушив, что не стоит реветь из-за кошки. А к Софье Петровне пришла подруга и сказала, что навещает Марка, носит ему фрукты, и что ему стало лучше. Все успокоились, перестали плакать и стали подкрашивать губы, и это был верный признак того, что они начали выздоравливать.
А потом Софья Петровна с Марком переехали в комнату в коммуналке, и соседи оказались хорошими, и пьяниц среди них не было. Вот и повезло! Пока Софья Петровна была на работе, а трудилась она в поликлинике, на полторы ставки, мама была врачом, за Марком присматривала соседка. Вот все и наладилось.
Но жилось им нелегко. Зарплата у Софьи Петровны была небольшая, а помощи ждать не приходилось. В квартире уже было отопление, но не центральное. Котельная была в подвале, и когда они ложились спать, то всю ночь в уши гудел котел, и Марк боялся, что он может взорваться.
            А ещё у них была только холодная вода, поэтому воду для стирки  и мытья посуды грели на газовой плите, а мыться ходили в баню. Они редко покупали мясо или колбасу, больше питались макаронами, кашами и картошкой. И всё-таки, не голодали, ели досыта.
       Только вот со школой вышла эта история, но Софья Петровна всё уладила. А в новой школе тоже произошёл инцидент, только Марк зубы сцепил и стерпел, помня наставления матери, да и учительница оказалась немножко другой. Дома он всё рассказал Софье Петровне.
    -     Мам, меня сегодня Колька обозвал евреем. Я промолчал, а Ринат за меня заступился и сказал, что он – татарин, ну и что? Тогда Колька обозвал меня ещё хуже, я даже тебе не могу сказать как. Я еле сдержался, а Ринат пошел и пожаловался учительнице. Она нас всех столбом поставила и так резко отчитала. Она сказала, что у нас в стране сто пятьдесят национальностей. И что евреи – очень умные люди, и что Карл Маркс был еврей, и Эйнштейн, и Вольф Мессинг, и у Ленина предок был еврей, и Христос был еврей.
   -   Учительница ваша умница, а вот Коля –  кем-то  обиженный  мальчик,  и  вымещает  свои  обиды  на  других. Держись от него подальше. Но ты у меня и на еврея – то не похож, ты светленький, весь в меня. А я ведь чисто русская, и фамилия у тебя моя – Волков.
    -    Из-за имени так думают.
    -    А имя международное. Хоть у нас, хоть в Германии, хоть в Америке так называют. Надо всем дружить. Ты  спроси  этого  мальчика,  что  я  сделал  тебе  плохого?
    -   Я  пока  сдерживаюсь,  мам. Но  не  знаю,  сколько  смогу  вытерпеть.
    -   Ради  меня,  сынок,  прошу,  не  лезь  на  рожон. Не  связывайся  с  дураками,  им  ничего  не  докажешь. А тебя же и обвинят. У тебя же есть стихи Омара Хайяма: «Хвалу и лесть приемли равнодушно и не оспаривай глупца».
    -   Я  понимаю,  мам,  защиты  у  меня  нет.  Отца  нет.  Отец  бы  пришёл  в  школу,  только  бы  его  увидели  и  отстали бы от меня. И сам не могу защититься, опять из школы выгонят.
   -   Терпи, сынок.
    -    Я терплю. Но ведь всё копится.
    Марку едва исполнилось четырнадцать, когда Софья Петровна опять заболела. На этот раз болезнь была серьёзной, ей сделали операцию. Марк каждый день ходил к ней в больницу, с ужасом думая, выздоровеет ли она, и что его ждет в случае, если мама…. Но она пошла на поправку, и Марк воспрянул духом. Он подолгу сидел возле её кровати и просто слушал, о чём говорили в палате.
              Около мамы лежала пожилая женщина. Она была из деревни, и всё вспоминала свою Калиновку и маленькую пятилетнюю  правнучку   Инночку, которая жила у чужих людей, пока Татьяна Васильевна, так звали мамину соседку, лечилась в областной больнице.
                Эта бабушка рассказала захватывающую историю в стиле любимых маминых героев Тома Сойера и Гекльберри Финна. У неё была красивая дочка Маргарита, которая очень рано ушла из жизни, попав под колеса машины. Она оставила ей внучку Ириночку, отраду её души. А Ириночка выучилась и поехала в какую-то экспедицию в дальнюю страну, и пропала….
                Никакой весточки от неё вот уже целый год. Что хочешь, то и думай. То ли пропала, сгинула, как её непутёвая мамаша, то ли там осталась, судьбу другую нашла, бросив дочку и бабушку, авантюристка, опять же, как мама её.
                А поехала денег заработать, и интерес у неё большой был к той местности, куда уехала. И что теперь делать, Татьяна Васильевна ума не приложит. Как такой старой и больной правнучку поднимать. На Бога надеяться, или на людей, или на себя? На всех, видно, понемногу.
Бог к ней немилостив, она не рассказала своей соседке ещё и о смерти своей матери в дыму, ну, точно скажет, род, проклятый по женской линии, хотя Татьяна Васильевна и травница была, но никогда никому зла не делала. А насчет проклятых родов, она считает, глупости всё это. Проще верить в то, что вас прокляли, чем в то, что вы сами совершаете ошибки. И ваши предки их совершали.
                Думать надо головой и трудолюбия побольше, и выпивать поменьше. Вот и не будет проклятий. Если ты сам не очень умный, то чему же и дочку научишь? Хотя бывают случаи, которые от нас не зависят. Но верить надо в себя.
                Люди, конечно, ей всегда помогали, особенно её друзья из Белых Гор. Это село большое недалеко от Калиновки. А на себя надеяться надо, она себе просто приказывает жить ради Инночки.
       -    Психологический настрой у вас должен быть положительный, скажите себе: «Ради правнучки буду жить долго!» - поддерживала её Софья Петровна.
                Она угощала бабу Таню чем-нибудь из своих скудных запасов, которые ей приносил Марк, то печенинку даст, то пирожок пополам разломит, то мандаринчик очистит для неё. За  мандаринами Марк выстаивал очередь, в свободной продаже их тогда не было. И почему коммунисты не могли для своих людей закупить тогда всяких там цитрусовых и бананов, ну хотя бы на те деньги, что тратили на своих   друзей – коммунистов в разных странах?
                Это была очень большая ошибка. Думать надо было прежде всего о своих людях. И на примере хорошей жизни и изобилия у себя привлекать к себе сторонников, а не путем подкупа псевдодрузей. Но у самих-то, у тех, кто был у власти, у них изобилие было: спецпайки, спецстоловые, спецмагазины, спецбольницы, санатории, двойные оклады к отпуску. Думали, всегда так будет, народ пусть облизывается, наплевать на него. Но это, так сказать, лирическое отступление.
И когда Марк уходил, Софья Петровна также делилась с бабой Таней своими проблемами. Она хоть и годилась ей в дочери, но та так хорошо её понимала, она так ласково смотрела на Марка и говорила:
  -    Какой хороший у вас сыночек!
  -    Да, сыночек растёт! Ему нужно хорошее питание. Обувь, одежда на нём горят, за спортивные секции платить надо. Я сама в стоптанных туфлях хожу, и у него всё в единственном экземпляре, одни кроссовки, одна куртка. Износит напрочь, тогда покупаем другое. Вот так и живём. Ему уже пятнадцать. Я его так люблю. Весь смысл моей жизни в нём.
   -   А ведь ты ещё молодая. Могла бы и себе кого-нибудь подыскать.
   -   Даже и не думаю об этом. Зачем мне лишние проблемы! Как ещё сложатся отношения с отчимом! Да и сама больная, чего уж теперь об этом говорить!
   -    Может от этого и больная, что одна!
   -     Никто мне не нужен. Никто о моём Марке заботиться не будет, если он даже не нужен собственному отцу. А у меня отношения с сыном очень хорошие. У меня проблемы только материальные, да надеюсь на сыночка, а тех проблем, которые возникают у других родителей с подростками, у меня нет, хоть и без отца растёт. Маму слушается, пиво не пьёт, траву не курит, наркотики не пробовал. Книги читает, спортом занимается.
    -    Скоро будет тебе помощник.
         -   Да. Вся надежда на него. Выучится и кем-нибудь станет. Правда, иногда происходит с ним что-то такое…. Озлобление какое-то накатывает. Говорит зло, жёстко, но не на меня, не на маму, а на жизнь, на несправедливость. Смотрю, даже кулаки сжимаются у него, и губы белеют. Даже страшно становится. Но меня, я это знаю, он очень любит.
      -    А кого же ему любить, если ты одна о нём заботишься!
                Они подружились, и когда пришло время выписываться, то Татьяна Васильевна пригласила свою новую, сравнительно молодую подругу на выходные к себе в деревню, а то и на весь отпуск, а Марк может жить у неё хоть всё лето. Софья Петровна пообещала, ей и в самом деле отдыхать было негде. И женщины обменялись адресами и обещали писать друг другу письма, и уж обязательно присылать открытки.