Глава 2 Инна

Глава 2

Инна

                Инна помогала бабушке на огороде. Татьяна Васильевна заставила её подстричь чесночные стебли, а то чеснок не уродится.
     -     Бабушка, как их срезать, все одинаково, чтоб ровные были, или по-разному, кто выше, кто ниже?
Бабуля подошла поближе и показала:
     -     Срезай верхушки, который стебель выше и толще, тот таким и оставляй, на том и чеснок будет крупнее. Всех под одну гребенку нельзя равнять, пусть растут свободно. У кого на сколько силёнок хватит. Подкармливаю всех одинаково, поливаю тоже. А вот разные они.
      -     Бабушка, мы с тобой говорим про них, как про людей.
      -     А и правильно! Если будет равенство, если все одинаковые будут, то какая же это свобода? А верхушки кто всем срезает? Бог. Вон в лесу все деревья растут свободно, и все они разные. А вот подстриженный шиповник, что растёт у нашей школы, это равенство, но нет свободы.
       -    Бабуль, это ты из-за книжки про Гавроша говоришь. Гаврош сражался на баррикадах за свободу, равенство и братство. Ты мне читала, а я уж наизусть помню. И ты с ним не согласна.
        -    Это было во Франции. Давно. Народные волнения там были. А у меня своё разумение имеется.
        -     А Франция дальше, чем моя мама?
        -    Твоя мама уехала ещё дальше, за океан.
                Когда вернулись домой и помыли руки, Инна захотела почитать Некрасова.
         -    Читай сама, ты уже умеешь, - сказала бабушка, доставая с этажерки книгу своего любимого поэта, - давай хоть душу отведём! Молитвы надо читать, а мы Некрасова, - ворчала она.
        -    Ты же сама говорила: «Без толку молиться, без числа согрешишь!»
        -    Ладно-ладно, - пошла на компромисс бабушка, - сначала Николая Алексеевича почитаем, а потом помолимся.
    -    Бабуль,  а  можно  вместо  имени  Саша  я  буду  говорить  Инна,  там  ведь  как  будто  про  меня  написано.
    -    Можно.  Думаю,  что  Николай  Алексеевич  не  обидится.  И  ещё  не  открыв  книгу,  Инна  начала  читать  наизусть:
                Дико  росла,  как  цветок  полевой
                Смуглая  Инна  в  деревне  степной.
            
Инна   сбирала  цветы  полевые.
С  детства  любимые  сердцу  родные:
                Каждую  травку  соседних  полей
                Знала  по-имени
      -     Видишь,  всё  про  меня,  -  она  достала  с  этажерки  толстую  тетрадь  в  кожаном  переплёте  с  переводной  картинкой  одуванчиков  на  обложке.  Резные  зелёные  листочки,  четыре  длинных  стебля  с  соцветиями.  Одно - ещё  в  коробочке,  нераскрытое,  другое – ярко-жёлтое,  третье  -  белое  в  пушинках,  а  четвёртое  -  полуоблетевшее,  все  стадии  нашей  жизни  налицо.  И  тут  же  прочла  стихотворение  Е. Серовой   

                Носит   одуванчик
Жёлтый  сарафанчик.
    Подрастёт  -  нарядится
     В   беленькое  платьице:
                Лёгкое,  воздушное,
Ветерку  послушное.

                Все  свои  знания  о  травах  записывала  Татьяна  Васильевна  в  тетрадь,  которую  подарила  ей  давным-давно   подруга  её  дочери  Виктория.  И  не  только  записывала,  но  и  зарисовывала  их. На  самом  деле   для  кого-нибудь  эта  тетрадь  могла  быть  очень  ценной.
     -   Сколько  здесь  трав,  с  ума  можно  сойти!  -  говорила  Инночка,  листая  тетрадку,  а  заодно  и  называя  травы,  которые  она раскрасила  цветными  карандашами. -  Пастушья  сумка,  птичья  гречиха  или  спорыш  или  травка-муравка,  гусиный  лук,  мать-и-мачеха,  кислица  или  заячья  капустка,  кисленькая  такая,  есть  её  можно,  журавельник  или  луговая  герань, -  листала  девочка  тетрадь.
   -   До  утра  все  не  просмотришь,  -  сказала  бабушка.
    -   Нет,  баб,  подожди!  -  она  закрывала  названия  рукой  и  называла  травы  и  цветы  по-памяти. А  память  у  девочки  была  очень  хорошая.-
       -   Душистый  колосок,  гусиная  лапка,  цикорий,  иван-чай,  кошачьи  лапки  или  бессмертник,  тысячелистник,  подорожник, -  продолжала  перечислять  Инночка.
    -   Да  что  толку  называть,  вижу,  что  все  знаешь,  как  Саша  у  Некрасова. А  ты  расскажи  хоть  про  одну,  для  чего  она  нужна.
     -    Ну,  во-первых, все  они  для  красоты,  и  чтоб  побегать  можно  было,  потом,  чтоб  шмели  сладкий  нектар  попили,  ну,  и  коровкам  для  еды,  а  так  же  козочкам  и  барашкам. И  как  это  из  травы  у  коров  молоко  получается?
   -    Как,  всё-таки,  в  Природе  всё  продумано! – удивлялась  бабушка.
   -    Кем  продумано?
   -      Боженькой! Давай  помолимся.  Я  буду  читать  «Отче  наш»,  а  ты  повторяй. Они  прочитали  молитву,  и  баба  Таня  объяснила  правнучке  значение  непонятных  ей  слов  и  обещала  ещё  научить  её  читать  по-старославянски
 -     А  ты   запомнила,  чем  полезна  каждая  травка? 
 -    Ну,  вот  душицу  кладут  в  одежду  от  моли.  А  из  корней  подмаренника   делают  красную  краску.  Крапиву  надо  настоять  и  мыть  волосы,   чтобы  хорошо  росли.  А  ещё  суп  из  неё  можно  варить  для  витаминов. 
 -   Да  что  там  суп!  -  подсказывала  бабушка,  -  чего  только  крапивой  не  лечат,  и  гастрит,  и  печень  и  почки,  и  мочевой  пузырь,  и  всякие  фурункулы,  коклюш,  ревматизм  и  даже  туберкулёз.  Надо  только  знать,  как  её  настаивать,  отваривать,  а  то  и  свежий  сок  добавлять.
-    А  самая  полезная  крапива  майская,  -  добавила  маленькая  травница. -  А  вот  млечным  соком  одуванчика  можно  вывести  веснушки  и  бородавки,  вылечить  ожоги  и  ранки.
-   Даже  экзему  вылечить  можно. А  вот  веснушки, зачем  выводить,  это  же  так  красиво!
-   У  меня  веснушек  нет. И  некоторым  они  не  нравятся. Их  называют  конопушками,  рыжий,  рыжий,  конопатый,  убил  дедушку  лопатой.  А  я  дедушку  не  бил,  а  я  дедушку  любил.
-    Болтаешь,  не  знамо  чего!  А  теперь  назови  ядовитые  травы.
-    Ветреница  дубровная,  ландыш,  пижма,  лютик  едкий,  цикута  и  паслен, -  отвечала   ученица  сначала   скороговоркой,  а  затем  помедленней, -  а  также -  белена  чёрная.
-    Правильно,  -  подтвердила  бабушка. -  Ведь,  говорят: «Ты  что,  белены  объелся»?  Это  значит,  не  каждую  траву  и  ягоду  в  рот  можно  совать. Ни  чёрную,  как  вороний  глаз,  ни  красную,  как  волчьи  ягоды. Можно  есть  только  чернику,  бруснику  и  костянику.
-    И  клубнику  с  земляникой!  Баб,  дай  вареньица  из  землянички  или  из   малинки,  что  мы  с  тобой  в  лесу  собирали.  И  чайку из   липового  цвета.  А  то  у  меня  от  этих  картинок  во  рту  горько  стало, -  попросила   хитрая  лисичка,  швыряя  тетрадку.
Бабушка  взяла  тетрадку  и  поставила  её  на  этажерку.
 -    Если  так   будешь  швырять,  то  не  получишь  ни  одной  книжки. И  читай  дальше  Некрасова,  уже  по  книжке,  а  не  наизусть. И  когда  дочитаем,  что  положено,  тогда  и  чай  пить  будем.
 -   Бабуль,  ты  права.  Учительница  говорила,  надо  воспитывать  усидчивость.
«Есть - де   на  свете  такая  страна,  где  никогда  не  проходит  весна.  Там  и  зимою  открыты  балконы,  там  поспевают  на  солнце  лимоны», -  добросовестно  читала  девочка.  -  Вот  бы  попасть  в  такую  страну!
  -   Вот  и  мамочка  твоя  домечталась. Уехала  в  диковинную   страну, и  нет  её  больше.
 -    Она  вернётся,  бабуль! 
 -    И  я  верю,  что  живая  она.
 -    А  давай,  письмо  её  прочитаем!
 -    Ну,  давай. Давай, уж  я  прочту!
                И  баба  Таня  в  сотый  раз   прочитала  письмо,  которое  оставила  её  Иринушка  своей  дочке  Инночке.
                «Моя  дорогая  доченька  Инночка!
              Я  уезжаю  в  далёкую  страну  Венесуэлу. Там  есть  недоступные  горы  с  отвесными  скалами,  и  среди  них  находится  плато,  которое  я  должна  посетить,  как  биолог,  в  составе  международной  научной  экспедиции.  Отважные  лётчики  забросят  нас  туда,  а  сами  улетят.  Там  я  увижу  много  чудес,  реки  с  цветной  водой,  огромных  бабочек  и  лягушек,  которые  высиживают  яйца.  Ещё  там  есть  большие  змеи  с  лошадиными  головами  и  горбами,  как  у  верблюда.
           Там  вечное  лето,  и  ясный  солнечный  день  длится  несколько  суток,  а  ночь  короткая,  всего  несколько  часов.  А  ещё,  там  по-другому  течёт  время. Там  один  месяц  равен  нашему  году.  Вот  видишь,  сколько  всего  интересного  я  там  увижу!  Когда  я  вернусь,  я  столько  всего  тебе  расскажу,  и  может  быть,  даже  напишу  книгу.       
         А  ещё,  я  надеюсь  заработать  для  нас  денежек.
Слушайся   бабушку,  моя  умница,  и  помни,  что  я   тебя  очень  люблю!               
Твоя  мама  Ирина».
 -   Уехала  на  два   месяца,  и  нет  её  уже  два  года.  А  ей  кажется,  что  два  месяца  всего  прошло.  Тебе  уже  девять  лет  скоро.  Не  узнаете  друг  друга,  когда  встретитесь.
 -  Я  всегда  её  узнаю,  бабушка,  сколько  бы  лет  ни  прошло.  Давай-ка,  всё-таки,  чайку  попьём  с  лепёшками.
            Время  шло,  а  мама  Ира  всё  не  возвращалась.  Время  не  просто  шло,  а  летело,  и  кругом  были  перемены,  а  жить  становилось  всё  труднее.
           И  тогда  бабушка  решила  поехать  в  город  и  отыскать  там  отца  Инночки.  Она  не  надеялась  на  своё  здоровье  и  нуждалась  в  помощи,  ведь  родители  Инны  не  были  расписаны,  и  отец  не  платил  алименты.
             Ирина  говорила,  что  у него  была  семья  и  дети. И  зачем  она  связалась  с  женатым!  Но  вот  есть  Инночка,  такая  милая  девочка,  а  ведь  её  бы  не  было!  Как  тут  будешь  осуждать?
            Татьяна  Васильевна  знала,  кто  был  отцом  её  правнучки,  и  смогла  найти  его  в  городе.  Они  с  Инночкой  ждали  его  у  выхода  с  работы.  Обе  очень  переживали.  Татьяна  Васильевна  видела  его  один  раз,  когда  он  приезжал  к  ним  в  деревню,  и  боялась  его  не  узнать,  а  Инночке  просто  передавалось  волнение  бабушки. Но  Татьяна  Васильевна  узнала  его  сразу,  заговорила  с  ним  и  представила  ему  дочку.
             Ох,  что  тут  было!  Он  начал  оскорблять  бедную  пожилую  женщину,  назвал  сумасшедшей  старухой,  лгуньей  и  вымогательницей.  Да,  и  правда,  Татьяна  Васильевна  попросила  у  него  денег.  А  почему  бы  и  нет?  Ведь  это  его  ребёнок! А  он  отказался  от  дочери,  сказал,  что  у  него  уже  есть  дети,  и  он  не  позволит  разрушить   его  семью,  и  никаким  самозванцам  он  помогать  не  будет!  Отрёкся  от  кровного  дитя,  даже  на  шоколадку  денег  не  дал. Вот  такой  достойный  мужчина. Не  разглядела  его  Ирочка  вовремя,  любовь  зла. 
            Спасовал,  конечно,  научный  работник,  но  в  НИИ,  в  котором  он  работал,  уже  два  месяца,  как  не  платили  зарплату,  и  была  она  в  последнее  время  такая  грошовая,  что  жена  швыряла  ему  деньги  в  лицо.  Сотрудники  увольнялись  пачками  и  шли  работать  челноками.
Челноки,  а  это  уже  не  все  могут  знать,  такие  люди,  которые  снуют  туда-сюда  в  поисках  товаров,  перевозят  их  с  одного  края  страны  на  другой  или  из  другой  страны  и  перепродают.
            Раньше  их  называли  спекулянтами,  ещё  раньше,  в  царские  времена  -  купцами,  а  вот  теперь  челноками.  У  них  пока  ещё  не  было  трудовых  книжек,  и  им  не  начислялся  трудовой  стаж.  Они  не  платили  налоги,  оплачивали  лишь  места  на  рынке  и  то,  непонятно  кому.
              Им  не  запрещалось  всё  это  делать,  потому  что  они  спасали  страну  от  голода  и  от   отсутствия  товаров,  так  как   все  промышленные  товары  стали  внезапно  исчезать,  потому  что  начали  рушиться  производства. Почему?  А  специально. Объясним  чуть-чуть  попозже.    
               Некоторые  челноки  стали  заниматься  только  товарами,  и  начали  нанимать  продавцов. И  вот  семья   нашего  научного  работника  существовала  в  данное  время  на  деньги  жены,  которые  она,  педагог по  профессии,  зарабатывала  как  раз  продавцом  на  рынке.
                Можно  представить,  сколько  злобы  было  у  него  в  душе,  а  тут  ещё  эти!  Но  всё  равно,  он  мог  бы  просто  поговорить  с  девочкой,  расспросить  её  об  учёбе,  объяснить  бабушке  своё  положение,  пообещать  что-то  в  будущем,  когда  всё  наладится.
              Мимо  проходили  сотрудники,  он  мог  бы  попросить  взаймы. У  любой  сотрудницы  могли  быть  деньги,  которые  ей  давал  муж.  Он  мог  бы  сказать,  что  вот  приехали  родственники  из  деревни,  и  им  не  хватает  на  обратную  дорогу. Его  бы  обязательно  выручили,  и  хоть  сколько-то  денег  он   мог  бы  им  дать. Но  он  просто  испугался,  вдруг  жена  узнает,  вдруг  они  будут  теперь  из  него  тянуть,  да  и  просто  растерялся….  Но  вот  угрызения  совести  в  будущем  ему  будут  обеспечены,  хотя….
             Справедливости  ради,    надо  сказать,  что  не  во  всех  НИИ  было  такое  положение.  Те,  кто  занимался  землеустройством,  водными  ресурсами,  полезными  ископаемыми,  добычей  нефти,  газа,  минералов,  у  них  же  тоже  были  свои  НИИ,  в  это  время    процветали.
            Про  них  тогда  писали  в  прессе,  что  они  нечестно  удорожают  в  несколько  раз  всё,  что  можно,  заламывая  за  свои  проекты  такие  деньги,  что  тем,  кто  занимался  чистой  наукой,  и  не  снились,  ну,  разным  там  физикам,  математикам  и  биологам.
              Их  наука  тоже,  когда-нибудь  приложится,  станет  прикладной,  но  когда  еще  это  будет!  Правда  химики  быстро  очухались,  сообразили,  что  к  чему  и  даже  при  университетах  стали  неплохо  выживать,  изобретая  новые  виды  продукции,  которая  пользовалась  спросом,  и  после  удачных  сделок   отправлялись  всем  сообществом  гулять  в  ресторан. 
               А  что  стало  потом  с  челноками?  Они  легализовались,  стали  называться  коммерсантами,  а  их  деятельность  -  коммерцией. В  общем,  стали  предпринимателями. Управленцы,  снабженцы  стали  менеджерами,  парикмахеры – стилистами,  продавцы  -  консультантами.  И,  правда,  названия  профессий  стали  более  благозвучными.
               Инночка  всё  поняла  и  заплакала. Её  несостоявшийся  отец  смотрел  на  неё  недоумённо,  почему,  мол,  она  плачет,  и  враждебно,  убирайтесь,  мол,  отсюда. -  Ну,  Бог  тебе  судья!  -  сказала  баба  Таня,  дёрнула  Инну  за  руку,  и  пошли  они  восвояси.
              Чтобы   хоть  как-то  утешить  правнучку,  Татьяна  Васильевна  решила  зайти  в  магазин  и  купить  ей  конфет  на  те  жалкие  гроши,  что  у  неё  были.  А  полки  в  магазине  оказались  пустыми.
              Она  так  удивилась. Куда  же  подевались  конфеты? Ведь  недавно  все  полки  были  заполнены.  И  кто-то  ей  объяснил,  что  конфеты  больше  не  выпускают,  потому  что  весь  сахар  они  закупили  оптом  и  припрятали,  чтобы  потом  продавать  его  втридорога,  чтобы  скопить  первоначальный  капитал. -  Кто  они? – спросила  Татьяна  Васильевна.  -  Новые  русские. 
              Баба  Таня  не  совсем  поняла,  кто  это  такие,  и  кто  позволил  им  это  сделать.  Её  Ирина,  рискуя  жизнью,  поехала  в  экспедицию,  чтобы  сделать  научные  открытия,  а  эти  люди  лишили  её  дочку  кусочка  сахара. Собачке  и  то  дают. Сколько  прожила  на  свете  Татьяна  Васильевна,  но  никогда  про  такое  и  не  слыхивала,  да  и  было  ли    когда   где-нибудь   на  свете  такое?
               Совсем  удручённые  они  сели  на  последний  автобус  и  поехали  обратно  в  Калиновку. Бабушка  очистила  варёное  яичко,  достала  бутылку  с  водой  и  дала   девочке  перекусить.
               Напротив  сидела  женщина  (у  них  были  сиденья  впереди,  расположенные  напротив  друг  друга)   и  баба  Таня   пожаловалась  ей,  что  не  смогла  купить  в  магазине  даже  гостинца  для  ребёнка.  Та  ей  ответила,  что  сахар  скоро  будут  по  талонам  продавать,  по  двести  или  по  триста  граммов  на  человека,  и  придётся,  наверное,  очередь  с  вечера  занимать,  да  и  цен  прежних  уже  не  будет. Цены  растут,  как  на  дрожжах.
             Рядом  с  женщиной  ближе  к  окну  сел  молодой  мужчина,  как  раз  напротив  Инночки. В  руках  у  него  ничего  не  было,  лицо  было  хмурое,  даже  угрюмое.
              Видимо,  он  напомнил  девочке  чем-то  её  немилостивого  отца,  который  её  не  признал. Ей  стало  так  обидно,  что  такой  большой  и  красивый  её  отец  ей  не  принадлежит,  и  что  у  него  есть  другие  дети,  о  которых  он  заботится.
             И  вот  этот  дядя,  что  сидит  напротив,  тоже  едет  к  своим  детям. И  солёные  слёзы   снова  потекли  у  неё  из  глаз. Она  вытирала  их  платочком, но  струйки  не  иссякали,  а  так  и  текли  по  её  бледным  щёчкам.
 -   Да  будет  тебе,  Инна,  -  шептала  ей  бабушка, - слезами  горю  не  поможешь,  перестань  плакать,  проживём,  как-нибудь!
   -   Почему  она  плачет? -  наконец  не  выдержал  незнакомый  дяденька.
   -   Отец  от  неё  отказался,  -  горестно  ответила  Татьяна  Васильевна.
            Женщина  напротив  покачала  головой,  а  дяденька  отвернулся  и  начал  смотреть  в  окно. Инна,  наконец,  перестала  плакать  и   прижалась  к  бабушке.
             Автобус  остановился   в  первом  городке  на  станции. – Стоим  двадцать  минут!  -  объявил  водитель. Они  вышли  из  автобуса, а  туалеты  были  закрыты  на  ремонт,  они  должны  были  вскоре  стать  платными. Пришлось  сходить  по-маленькому  в  кустики,  разруха  была  даже  тут.  Все  вернулись  на  свои  места. Дяденька  немного  раскраснелся,  он  был  уже  навеселе.  В  руках  он  держал  небольшой  чемодан  и  пушистого  игрушечного  зайца.  Теперь  ему  хотелось  общаться. 
  -    На,  тебе  подарок!  -  он  протянул  зайца  Инночке. Та  робко  взглянула  на  бабушку,  -  Бери,  бери!  -  продолжал  он.
  -    Спасибо!  -  пролепетала  девочка  и  бережно  взяла  игрушку.
  -    А  знаешь,  баушка,  откуда  я  еду?  -  спросил  попутчик  бабу  Таню.
  -    Не  знаю,  милок!  -  ответила  она
       -    Целую  партию  холодильников  по  левой  сплавил. Банкротим,  баушка,  завод.
   -    А  зачем,  сынок,  ты  это  делаешь?
   -   Я  делаю?  Ты  что,  баушка,  я  исполнитель,  мне  сказали,  я  отвёз.  Директора  наши  делают.  Сначала  по  левой  продукцию  реализуем,  а  потом  и  станки  продадим. На  металлолом.
  -   Они  потом  эти  заводы  сами  за  бесценок  и  купят,  сказала  женщина.
  -   А  станки,  зачем  продавать?  -  недоумевала  бабушка.
  -   Другие  привезут. Новые. Заграничные. Только  уже  для  себя. Распродают  социалистическую  собственность.  А  кто-то  её  приобретёт  за  копейки,  -  догадалась  соседка.
  -    И  у  тебя  душа  не  болит? -  опять  спросила  баба  Таня.
  -   Жалко,  конечно.  Все  заводы  у  нас  были. И  станкостроительный  и  корабли  строили  и  самолёты.  И  метеоры  с  ракетами,  что  по  Волге  носились.  Их  бы  только  модернизировать. Но  я-то,  что  сделаю?  Мне  платят,  я  исполняю.
  -   Вот  вы  все  так  рассуждаете,  а  потом-то,  что  будет?
  -   Не  знаю,  баушка.  Нефть,  газ  будем  продавать,  у   нас  их  много. Леса,  поля,  всё  распродадим.  Вот,  к  примеру,  тебе  пай  земли  дали?
  -   Дали,  только  я  не  знаю,  где   он  находится,  нам  не  говорят. Да  разве  ж  я  его  обработаю?
  -   Ну,  скупят  у  вас  все  паи  за  три  копейки. А  знаешь,  баушка,  сколько  я  денег  везу?  Сто  пятьдесят  тысяч. Это  -  моя  зарплата,  -  похвастался  он,  чуть  понизив  голос.  -  А  начальникам миллионы  отвёз.
                От  таких  цифр  у  попутчиц  даже  рты  открылись.  Баба  Таня  с  соседкой  только  переглянулись  и  прикрыли  рты  ладошками.  Затем  он,  как  ни  в  чём  не  бывало,  открыл  чемоданчик,  вынул  пачку  денег,  отсчитал  несколько  тысячных  бумажек  и  протянул  Татьяне  Васильевне.
    -   Да  ты  что,  милок!  -  аж  отшатнулась   изумлённая  баба  Таня.       
    -    Не  надо  мне!
    -    Берите,    берите!  -  зашептала  другая  женщина.  -  Дают  -  бери,  бьют  -  беги!
    -   Бери,  баушка,  отец  не  дал,  так   я  даю!  У  меня  тоже  дети  есть.  Я  понимаю.  А-а!  У  меня  и  шоколадки  есть! 
                Он  вынул  большую  шоколадку  и  протянул  её  Инночке,  которая  нежно  гладила   зайчика.  Инна  взяла  шоколадку,  не  забыв  сказать: «Спасибо»!   Глаза  её  блестели  от  радости,  а  не от  слёз.  У  неё  в   руках  были  заяц,  шоколадка,  а  бабушка  торопливо  прятала  деньги  во  внутренний  карман  кофты.
  -   А  детям  шоколадки  остались?  -  забеспокоилась  баба  Таня.
  -   Не  боись!  Всем  хватит!  И  детям  и  жене.
  -   А  ты  что  же  не  на  машине  едешь?  -  удивилась  Татьяна  Васильевна.
  -   За  машиной  моей  следят  иногда,  а  потом  и  выпить  хочется,  -  признался  неожиданный  благодетель.
  -  Ты  добрый  и  щедрый,  сынок,  -  сказала  баба  Таня.  -  Дай  Бог  тебе  здоровья,  а  я  за  тебя  помолюсь!  Как  тебя  звать-то?
  -   Антошкой  зовут.  «Антошка,  Антошка,  пойдём  копать  картошку»!  -  пропел  он,  подмигивая  Инночке.
  -   Редкое  сейчас  имя!  -  заметила  Татьяна  Васильевна.
                Автобус  укачивал,  убаюкивал,  и  дядя  Антон  слегка  задремал,  впрочем,  крепко  к  себе  прижимая   дипломат.
Потом  была  вторая  остановка  в  другом  городке.  Дядя  Антон  попрощался,  сказал  Инночке:  «Не  плачь  больше,  егоза!  А  я  приехал!»  И  покинул  автобус.
             Татьяна  Васильевна  смотрела,  как  он  направился  к  стоянке  местного  автобуса.  Но  до  стоянки  он  не  дошёл.  Откуда-то  выскочили   люди  в  масках  и  начали  стрелять.  Он  упал,  они  подбежали  и  вырвали  у  него  чемодан,  потом  быстро  скрылись,  а  он  остался  лежать.
              В  автобусе  несколько  человек  вскрикнули. Инночка  в  окно  не  смотрела  и  ничего  не  видела,  она  играла  со  своим  зайцем.  Она  взглянула   на  бабушку  и  спросила,  почему  они  кричат.  Но  бабушка  прижала  её  голову  к  себе,  не  давая  смотреть  в  окно.  Там  милиционер  уже  отгонял  собравшихся  вокруг  людей.
                В  автобус  вернулся  водитель  и  сказал:  «Свидетелей  там  много,  без  нас  обойдутся.  А  мы  поедем.  У  меня  график,  меня  люди  ждут,  у  меня  ещё  обратный  вечерний  рейс».  Вышедшие  было  люди,  заскочили  обратно,  и  автобус  поехал  дальше.
-  Останется  ли  жив,  или  умрёт? -  вопрошала  бабушка  неизвестно  кого,  осеняя  себя  крестом.
-  Конечно,  выживет!  -  произнесла  уверенно  соседка.  -  Не  зря  ведь   ребёнка  одарил. Бог  поможет.
-  Дай-то  Бог!  И  как  теперь  за  Антона  молиться,  за  здравие  или  за  упокой?
-  А  ты  просто  так  молись,  помогай,  мол,  Господи,  рабу  Божьему  Антону  на  этом  свете  или  в  царствии  твоём!  -  подсказала  попутчица.
-  Бабуль,  а  как  мы  назовём  зайца?  Можно,  я  буду  звать  его  Антошкой,  -  подала  голос  Инночка.
-  Конечно,  можно,  -  согласилась  бабушка.