Глава 4 У каждого своя судьба

У  каждого    своя  судьба

                На  экранах  обоих  телевизоров,  и  старенького  бабушкиного,  и  чуть  получше,   городского,  каждый  день  было  одно  и  то  же:  стрельба,  бандитские  разборки,  убийства,  то  ли  бандиты  в  милицейской  форме,  то  ли  оборотни  в  погонах;  пытки  утюгом  в  квартирах,  пытки  в  камерах. Эти  картины  были  и  в  милицейских  сводках  и  в  фильмах.  А  фильмы  -  всего  лишь  отражение  жизни.  Сейчас  положительных  героев  не  было.  Хотя,  как  мы  знаем,  в  человеке  намешано  всё.
                На  другом  канале  показывали  сказки  про  Золушек,  это  сериалы  о  том,  как  обиженные  кем-нибудь   или  на  что-нибудь  простые  деревенские  девушки  убегали  в  город  и  уже  по  дороге  останавливалась  машина  и  молодой  принц  предлагал  Золушке  подвести  её  и  привозил  в  свой  роскошный  дом.
                После  нескольких  перипетий,  так  как  у  него  уже  была  невеста,  он  оценивал    преимущества  приблудной,  ну,  например,  не  такая  строптивая,    женился  на  ней,  послав  первую  куда  подальше,  хоть  она  была  образованной  и  независимой. А  Золушка  становилась  принцессой.  Не  надо  ни учиться,  ни  трудиться,  ни  чего-то  самой  добиваться.  Главное,  дождаться  любви. Так  сериалы  и  назывались.
                Были  варианты  похуже. Девушка  находила  богатого  дедушку,  так  называемого   «папика»,  у  него  уже  было  в  запасе  две – три  семьи. Тут  истории  были  поинтересней,  козни,  интриги,  даже  убийства.  То  дедушку  отравят,  то  дети  дедушкины  что-нибудь  молодой  мачехе  подстроят,  да  и  молодые  любовники  тут  как  тут,  у  «папика»  инфаркт  прямо  на  любовном  ложе  -  вариантов  множество.
                И  всегда  действие  происходит  в  роскошных  домах  или  в  просторных  квартирах  с  импортной  мебелью,  где  кухня  напоминает  зал. А  зрители  смотрят  и  думают: «И  чегой-то,  я  живу  до  сих  пор  в  советской  хрущёвке,  какой  же  я  никчемный,  ни  своровать,  ни  отнять,  ни  заработать  толком  не  умею. Чувства  отрицательные.  Нет,  это  не  зависть,  это  недоумение,  ведь  я  работаю  на  двух  работах.
                Но  вот  ещё  один  канал,  тут  показывают  жизнь  артистов,  с  подробностями  и  мерзкими  деталями.  Вот  уж  не  образцы  для  подражания  подрастающему  поколению. А  ведь  мы  всегда  пример  с  них брали. Но  из  этих  кумиров  не  сотворишь. Всё  те  же  мордобои,  хамство,  показушные  браки,  где  любовью  и  не  пахнет. Ложь,  неискренность,  лицемерие. И  всё  это  покрыто  глянцем.  И  называется  -  гламур.
                У  певцов  голоса  сначала  не  «ах»,  а  потом  вдруг  так  хорошо  запоют,  такие  рулады  выводят,  а  это,  оказывается,  на  компьютере  всё  сделано. И  на  «фанеру»  записано. Одну  гамму  спой  правильно  или  хотя  бы  одну  ноту  возьми  своим  голосом,  и  тебе  выдадут  шедевр  вокального  искусства.  Не  усомнишься,  ты  поёшь!  А  потом,  открывай  только  рот  и  подтанцовывай  чуть-чуть,  а  вокруг  тебя  ещё  целый  танцевальный  ансамбль  крутится. Внимание  зрителей  отвлекает, вдруг  ты  не  там  рот  откроешь.
                Но  для  этого  нужно  иметь  деньги  или  спонсоров  или  свою  записывающую  студию  И  так  можно  раскрутить,  в  общем-то,  любого, лишь  заключив  с  ним  договор,  чтобы   потом  с  каждого  концерта  ты  отстёгивал  почти  всё. Ну,  на  кормёжку  тебе  оставят,  конечно. Вот  так  и  дурят  нас. Впрочем,  и  сами  дураки,  если  смотрим  и  слушаем. 
                Итак,  в  каждом  кадре  убийство,  в  каждой  сводке  насилие.  Не  стоит  удивляться,  если  теперь  и  в  каждой  главе  будет  убийство. Нет,  нет,  не  в  каждой!  Найдём  и  что-то  хорошее.  Ведь  кто-то  для  нас  хлеб  печёт  ещё?  Допустим,  технику   нам  привозят  из-за  границы,  и  даже  овощи  и  мясо,  но  те,  кто  пашут,  ещё  остались?  Ведь  жива  ещё  Россия?  Но  пока  великая  только  по  площади.  Но  у  нас  у  всех  душа  за  неё  болит,  ведь  другой-то  Родины  у  нас  нет! А  поэтому,  не  сомневайтесь,  она  станет  великой  и  по  статусу. Ей  так  Богом  положено! И  все,  кто  её  губят,  идут  против  Него.
                У  бабы  Тани  думы  были  безрадостные. От  внучки  Ирины  никаких  вестей  вот  уже  несколько  лет.  Участок  в  Белых  Горах  забросила,  а  ведь  картошку  оттуда  можно  было  бы  продать,  скупали  её  прямо  в  деревне,  ехать  никуда  не  надо.  Хоть  и  дёшево  давали,  но  всё  какие-то  деньги.  Да  ни  посадить,   ни  обработать  уже  не  было  сил. А  эти  колорадские  жуки,  напасть  какая!  А  приехали  эти  колорады  к  нам из  Америки  вместе  с  цветными  революциями,  и  родом  они  из  штата  Колорадо.
                А  раньше  картошка  была  самым  лёгким  объектом  для  выращивания  и  самым  сытным. Весной  посади,  разок  прополи  мотыжкой,  потом  окучь  хотя  бы  раз  и  осенью  собирай  урожай. Ну,  были  люди,  которые  окучивали  и  два  раза.  Первый  раз,  когда  картошка  ещё  небольшая,  а  второй  раз  надо  успеть,  пока  стебли  ещё  не  вымахали,  а  то  враз  все  обломаешь.
                Как  я  люблю  говорить  в  деталях  о  насущном,  не  меньше,  чем  обсуждать  вопросы   философии  или  филологии.  Вот,  например,  таких  людей,  которые  любую  работу  выполняют  обстоятельно,  а  не  тяп-ляп,  то  есть,  картошку  по  два  раза  окучивают,  сейчас  называют  перфекционистами. Перфекто  -  по-испански   «отлично»,  а  по  латыни  -  перфектум. Употребляя  такие  слова,  мы  пытаемся  сойти  за  умных,  но,  выполняя  так  работу,  мы  становимся  мастеровыми,  а  то  и  художниками.  Так  ещё  говорил  Георгий  Иванович  Гурджиев,  наш  знаменитый  маг  и  философ.
              А  иной  раз  такое  неудобоваримое  слово  придумают,  типа  «экуменистический»,  что  ни  разбирать,  ни  произносить  его  не  хочется,  Как  говорится,  пощадите  наши  уши! За  учёных  всё  равно  не  сойдёте. Это  было  небольшое  филологическое  отступление.
           А  что  же  делать  с  этими  американскими  колорадами?  Только  ходи  да  собирай  этих  жуков  каждый  день,  похваляясь  перед  соседкой,  сколько  трёхлитровых  банок,  нет,  не  огурцов  насолила,  а  колорадских  жуков  набрала. А  спину  разогнёшь  после  этого?  А  не  нравится  собирать,  поливай  картошку  химикатами,  только  потом  не  удивляйся,  что  при  варке  картофелины  покрылись  чёрными  пятнами. В  общем,  силёнок  у  бабы  Тани  хватало  только  на  огород  в  Калиновке,  у  себя  за  домом.
        Сходила  баба  Таня  в  Белые  Горы,  поглядела  на  свой  участок – несколько  старых  яблонь  да  вишен  ещё  торчали,  но  столько  сушняка,  разве  она  выпилит?  Земля  ещё  дёрном  не  заросла,  но  скоро  зарастёт. Вытерла  она  мокрые  от  слёз  глаза  кончиком  косынки  и  пошла  к  своей  подруге  Зинаиде  Леонидовне.
          Та  для  всех  была  подругой.  Лет  ей  уже  тоже  много,  за  семьдесят,  но  выглядит  так  молодо,  больше  шестидесяти  ей  ни  за  что  не  дашь;  весёлая,  живая,  энергичная  и  живёт  лучше  всех. Никогда  Зина  без  мужчин  не  была,  и  все  они  у  неё  были  такие,  что  один  другого  лучше.
          Первый  её  муж  погиб  в  Великую  Отечественную  войну. Второй  муж,  отец  её  единственной  дочки  Виктории,  был  сначала  учителем  истории,  а  потом  председателем  Белогорского  колхоза.  Он  построил  для  неё  двухэтажный  дом,  а  ещё  он  построил  сорок  многоквартирных  домов  в  двух  сёлах.
             Калиновка  тоже  относилась  к  их  колхозу. В  них  жили  простые  труженики  села,  рабочие  и  служащие  колхоза.  Вот  такой  был  председатель. Умер  он  внезапно  из-за  сильного  душевного  потрясения,  так  все  считали. И  о  нём  все  жители вспоминают  с  такой  благодарностью, с  такой  любовью!
             Третий  муж,  военком  их  района,  получил  для  семьи  трёхкомнатную  квартиру  в  райцентре,  зимой  они  проживают  там,  а  летом  здесь. Алексей  Иванович,  конечно,  уже  не  работает,  но  живёт  и  здравствует,  бодрый  такой,  возит  её  на  машине. И  посторонние  мужчины  в  неё  влюблялись.
            Был  у  неё  друг  детства,  Павлик,  потом  заведовал  Домом  Культуры.  Да,  тогда   такие  дома  повсюду  были. Так  вот,  всем  известно,  как  по  ней  с  ума  сходил. Бывают  же  такие  счастливые  женщины. И  красивая  и  счастливая!  И  сейчас  у  них  ещё  какой-то  постоялец  живёт,  седовласый  красавец,   говорят,  профессор. Интеллигентный  такой!
                Внучка  Леночка – Эленочка   живёт  у  неё  чуть  ли  не  постоянно. Вот  только  дочка  Виктория  далековато,  в  Америке,  но  тоже  здесь  частая  гостья. Дом  расширили,  стало  много  комнат,  гостей  любят  встречать. Только  из  Америки  по  пять  человек  приезжают,  у  Виктории  трое  детей,  муж,  да  ещё  родители  мужа,  да  ещё  золовка  с   мужем  и  детьми,  у  них  там  целый  клан.  Из  Москвы  приезжает  племянник  Майкл  с  семьёй,  из  областного  центра  дети  и  внуки  Алексея  Ивановича.  А  хлебосольная  Зинаида  Леонидовна  всем  очень  рада. Всех  обогреет,  как  ясное  солнышко.
                Подруга   усадила  бабу  Таню  за  стол,  напоила  чаем,  выслушала  её  сетования.  Та  сначала   сильно  не  жаловалась,  только  сказала,  что  участок  бросает.  Но  вот  Зинаида  Леонидовна  сказала,  что  завтра  к  ней  приезжает  дочка  Виктория  из  Америки,  она  очень  рада,  так  соскучилась  по  ней!  Но  боится,  как  бы  та  не  забрала  у  неё  Леночку.  И  тут  бабу  Таню  словно  прорвало.
       -   А  у  меня  моя  Риточка  давно  на  том  свете,  а  внучка  Ириночка  пропала…. -  и  залилась  слезами.
                Зинаида  Леонидовна  уж  и  не  рада  была,  что  сказала  про  дочку.  Бросилась  её  утешать.
       -   Таня,  Татьяна  Васильевна!  Ведь  про  Иришкину  экспедицию  ничего  не  известно,  может,  она  жива  ещё,  а  у  тебя  есть  Инночка,  береги  силы  для  неё.
                И  тут  же  стала  собирать  вещи  для  Инночки.          
         -    Вот  возьми,  Эленочка  моя  постарше  и  повыше  ростом,  из  этих  вещей  выросла. А  вещи-то,  какие  хорошие,  дорогие,  в  Америке  куплены,  как  новые,  Инночке  как  раз  впору  будут.
                И  набрала  целый  узел  одежды  и  обуви,  хватая  всё  подряд,  даже  то,  что  Элен  ещё  носила.
            -     Ей  мать  новые  вещи  привезёт,  а  чего  не  хватит,  так  здесь  купит. Да  вот  ещё  попей  эти  пилюли,  очень  они  помогают.
                Пилюли  эти – средство  омоложения  -   были  на  вес  золота,  то  есть,  попросту,  их  было  ещё  очень  мало, только  для  своих,  для  домашних. Но,  видя  такое  состояние  Татьяны  Васильевны,  её  подруга  и  благодетельница (она  и  Иринку  помогала  ей  растить)  поделилась  с  ней  этим  сокровищем,  лекарством,  приготовленным  по  рецепту  старинного  врача  Лёвушки. Пусть  хоть  на  какое-то  время  оно  её  поддержит. А  потом  велела  мужу  Алексею  Ивановичу  отвезти  бабу  Таню  с  вещами  для  Инночки  в  свою  Калиновку.
                Уходя,  Татьяна  Васильевна   повторяла:  «Бог  вас  всех  спаси!»,  что  значило: «Спасибо  всем!»  Она  попрощалась  с  Леночкой  и  профессором,  они  сидели  в  другой  комнате,  но  дверь  была  открыта.  Они  сидели  за  столом.  Элен    писала  в  тетради,  а  профессор  ей  что-то  объяснял.  Татьяна  Васильевна  с  завистью  посмотрела  на  девочку  и  подумала: «Разве  сравнить,  что  получит  от  жизни  Элеонора,  а  что  её  Инна?» 
                Да  ведь  никто  не  виноват. Была  Зина  и  была  Таня.  Зина  была  круглой  сиротой,  а  у  Тани  были  и  мать  и  отец. А  какие  у  них  судьбы,  как  они  жили,  учились  и  размышляли,  кого  выбирали,  кто  их  выбирал,  зависело  только  от  них  и  от  обстоятельств,  с  которыми  им  самим  и  надо  было  правильно  обходиться. Что-то  принимать,  а  с  чем-то  бороться;  кто  нам,  и  что  преподнесёт  на  блюдечке,  а  если  и  даст,  то,  сумеем  ли  сохранить?
         -   Держись,  моя  дорогая!  Мы  ещё  поборемся! И  не  смей  больше  плакать!  Слезами  горю  не   поможешь,  а  Инночку  расстроишь,  -  напутствовала  Зина  Таню.
                Татьяна  Васильевна  подъехала  к  дому  на  машине.  Инна  гуляла  во  дворе,  заодно  наблюдала  за  цыплятами,  чтоб  их  коршун  не  унёс. Она  очень  обрадовалась  подаркам  -  печенье,  конфеты  и  столько  обновок.
         -    А  меня  не  взяла!  -  укорила  она  бабушку.
         -   А  на  кого  дом  оставить?  Ты  у  меня  -  маленькая  хозяюшка.  Да  и  не  собиралась  я  к  ним  заходить,  так,  случайно  вышло.  На  усадьбу  посмотрела,  загрустила.  Вот  и  пошла  к  Зине  душу  излить. А  это  что  за  синяк  у  тебя,  упала?
         -    Опять  «заволжский   поросёнок»!  Шёл  мимо  и  камнем  в  меня  бросил.
          -   Так  ведь  мог  убить!
          -   Ну,  камушком.
          -   А  если  б  в  висок  попал?  Матери  скажу,  пусть  порку  ему  устроит. Бьёт  его,  как  сидорову  козу,  да  всё  без  толку.
                Татьяна  Васильевна  опять  расстроилась. Хоть  бы  мать  была  у  Инны,  так  ведь  защитила  бы!  Инночка  примеряла  обновки,  а  баба  Таня  думала:  «Вот  бы  мать  ей  их  привезла,  а  не  чужие  люди  дали!»  Она  приняла  Зинину  пилюлю,  и  ей  стало  лучше  и  как-то  спокойнее.
                Инночка  уже  спала,  а  баба  Таня  всё  никак  заснуть  не  могла,  всё  думала  о  том,  что  завтра  к  Зине  приедет  её  дочка,  а  её  внучки  Ирочки  нет! «Хоть  почудилась  бы  ты  мне,  родненькая!» - проговорила  Татьяна  Васильевна  и  с  этими  мыслями  задремала. И  вот  сквозь  сон – дремоту  она  услышала,  как  кто-то  постучал  в  дверь.
                Соседка  что  ли  или  показалось?  Баба  Таня  не  сразу  встала. Стук  повторился,  и  тогда  она  поднялась,  накинула  халат,  надела  шлёпанцы  и  пошла  в  сени. Включила  свет,  подошла  к  двери  и  спросила: -  Кто  там?
         -   Мама,  это  я!  -  голос  был  знакомый,  Ирочкин  голос,  и  звала  она  её  мамой,  а  не  бабушкой,  поскольку  растила  её  с  малолетства   одна,  и  сама  ещё  тогда  была  не  старая. Сердце  захолонуло,  но  она  переспросила:
         -   А  кто  это  ты?
         -   Ирина.
                Она  распахнула  дверь. На  улице  было  уже  темно. Но  в  проёме  и  в  самом  деле  стояла  Ирина.  Но  почему-то  раздетая,  в  шортах  и  в  маечке. Баба  Таня  отшатнулась, пропуская  внучку,  и  сразу  заметила,  что  она  очень  загорела,  настоящая  мулатка.
                Татьяна  Васильевна  вцепилась  в  Ирину,  и  целовала  и  обнимала,  да,  это  была   настоящая  Ирочка,  её  внученька. Та  тоже  гладила  её  по  волосам.
       -   Приехала! Нашлась! Пойдём  в  дом!  -  говорила  Татьяна  Васильевна,  обезумев  от  радости.
        -   А  где  Инночка?  -  спросила  Ирина.
        -   Спит,  но  мы  её  сейчас  разбудим.
                Они  зашли  в  комнату  и  Ира  села  на  диван.
        -   Подожди,  посиди  со  мной,  мамочка!
        -   Да  как  же  ты   раздетая?  А  вещи  твои  где?  А  на  чём  ты  приехала?
         -   Я  за  Инну  очень  переживаю.  Все  её  обижают.  Да  что  ж   это  такое?  Я  разве  напрасно  тружусь?  Переношу  столько  лишений!  А  мою  дочку  защитить  некому.
       -    Но  ты  же  вернулась!  Теперь  ты  -  её  защитница!
           -   Я  хочу  на  неё  посмотреть! -  Ирина   поднялась   и  пошла   в спаленку  к  Инне.  Баба    Таня    последовала    за   ней.  Она   видела, как  Ирина  наклонилась  к  дочке  и  поцеловала  её.  А  потом  тихо  сказала:  -  Не  буди  её.  Пусть   спит.  И  дай  мне  попить, мне  так  жарко.
               Татьяна  Васильевна   метнулась   к  самовару  и  налила  из   него  кипяченой  воды  в  чашку.  Протянула  её  Ирине.  Та  с  жадностью  выпила  воду.
        -    Да  как  же  тебе  жарко,  если  ты  почти  голая!
             Она  ничего  не  ответила,  только  снова  попросила:
        -    Налей  мне  ещё,  пожалуйста.
Баба  Таня  снова  повернулась  к  самовару.  Повторно 
налила  воды  в  чашку  и  повернулась,  чтобы  дать  её  Ирине. В  комнате  никого  не  было.  Она  искала   глазами  Ирочку,
но  та  куда-то  исчезла.
     -    Где  ты?  Куда  ты  ушла?  -  закричала  Татьяна  Васильевна.
      -   Я  вернусь!  -  голос  доносился  из  сеней.
      -    Куда  ты?  -  Татьяна  Васильевна   бросилась  в  сени,  подбежала  к  двери,  она  была  заперта  изнутри.  Она  открыла  задвижку  и  выбежала  на  улицу.  Нигде  не  было  ни   души.
      -    Ира! Ира! -  кричала  она,  но  только  шелест  молодой  листвы  был  ей  ответом. Как  же  так?  Она  же  не  спала. Она  вот  тут  стоит. Что  это  такое  было?
                А  это  был  классический,  описанный  уже  в  литературе,  информационно  -  энергетический   выброс  двойника,  который был  вызван  сильными  переживаниями  с  обеих  сторон  субъектов.  Были  зрительные  восприятия,  она  её видела;  слуховые,  она  её  слышала;  речевые,  она  с  ней  разговаривала;  и  даже  тактильные  ощущения,  они  обнимали  друг  друга, -  всё  это  было  налицо. Но  это  явление,  рассказанное  уже  многими,  ещё  не  было  изучено. И  Татьяна  Васильевна   ничего  об  этом  не  знала. Но  сейчас  она  понимала  другое -  её  Ирина  жива,  и  она  вернется.  Она  же  сама  об  этом  сказала,  только  вот  дождется  ли  её  Татьяна  Васильевна?
                Долго  потом  не   могла  заснуть  баба  Таня. – Привиделось,  привиделось! – шептала  она  в  подушку. Но  ведь  она  разговаривала  с  ней  и  даже  напоила  её  водой.
               Утром  думала,  говорить  ли  об  этом  Инне,  но  не  выдержала
и  всё  рассказала.   
       -   Почему  ты  меня  не  разбудила? – кричала  Инна  в  истерике. -
Я  хоть  бы  взглянула  на  неё!  Хоть  сказала  бы  ей,  как  я  её  жду!
       -   Она  не  велела  тебя  будить,  и  я  не  думала,  что  она  уйдет!  Да  не  рассказывай  об  этом  никому,  а  то  тебя  заберут    в  приют,  скажут,  бабка  с  ума  сошла.
Поплакали,  и  на  том  всё  осталось. Защитница  показалась  и 
исчезла.  Переживает  она,  что  Инну  обижают. Откуда  она  это  знает? А  если  знает,  чего  ж  не  осталась?