Поцелуй Алабамы или Анафемский дом

Я хочу лишь коснуться. С упоением смотреть в Ваши глаза. Слушать Ваши любимые рок композиции, со ссылками на Вашу бурную молодость. [Улыбаюсь]. Дышать ненавистными сигаретами. Чувствовать легкий мороз по коже. И улыбаться, как никогда раньше. Чтобы в огромном зале, возле аппаратуры было как дома. Как в Алабаме... Так поразительно, что раньше это место казалось до безумия холодным, сырым, дискомфортным, чужим что-ли, а сейчас дом. Маленькая комнатушка с огромной приводящей в ужас дырой в потолке, старым диваном, непрерывно работающим компьютеров. Стены, которой пропитаны сигаретным дымом и бессилием. Пожалуй, этим она меня и зацепила. Эта диджейская словно Ваше сердце и невольно, я коснулась его. Меня неистово обожгло, а затем пленило. Знаете, насколько больно мне было в этом месте? А знаете, насколько я была переполнена счастьем? Боли было больше. Увы.

Большую часть времени Вы были чужим. Да, и, наверное, всегда. Очевидно, погрузившись в свои приторно сладкие мысли, надежды, мечты, я не задумывалась, что это значит для Вас. Я питала себя мучительными воспоминаниями, которые изысканно выжигали коленным железом меня изнутри. А я все терпела. Надеялась, что вот завтра все будет иначе. Что Вы станете таким, каким были со мной, в те редкие моменты. Но нет. Так болезненно осознавать и рушить свои воздушные замки. Вы были грубы, холодны, меня словно не существовало в Вашем мире. Да, и Вы сами того не осознавали, что зверски расправлялись с моим нутром. Поведение, слова, поступки... Но это не мешало мне переживать, беспокоиться, ревновать. Ох... Истошная война со своим эго сводила с ума. Но здравый рассудок вновь и вновь выходил победителем. Я понимала, что не имею права Вас ревновать. Поэтому до боли стиснув зубы, подавляя острую ревность, наблюдала за вами, за девушками, которые вьются вокруг Вас, которым Вы, несомненно, рады. [Улыбаюсь, опустив глаза]. Пошлые фразы, касания, шлепки, ночные посиделки... А я стояла и смотрела. Это было хуже, чем пытки времен инквизиции. Вокруг смех, юношеский задор, веселье, а я отвернулась к сцене, чтобы никто не видел горьких, глупых слез. Я ненавидела и в то же время любила все вокруг. Пока разные мысли перетягивали одеяло на себя, мой взор был уставлен на стробоскоп. Разноцветные кружочки, палочки, полосочки то соединялись, то расходились в диковатых рисунках, притягивали мой взгляд и давали понять, что я точно теряю над собой контроль. Я могла смотреть на них бесконечно, но постоянно находился кто-то, кто поинтересовался все ли у меня в порядке. На что улыбалась как можно шире и слегка усмехаясь, отвечала, что все в порядке. Кому какое дело до того, что глупая девушка грезит о мужчине, с которым никогда не будет? Мне никому не хотелось выдавать своих чувств, а когда сдерживать эмоции не было сил и солгать не получалось, сжато сбрасывала все на быт. Да, у меня были проблемы, как и у каждого, но они были для меня ничто, по сравнению с внутренней агонией. Но в самый неожиданный момент Вы врывались в мой маленький мир с теплыми и долгожданными объятиями. Я таяла. [Улыбаюсь]. Снова могла с упоением смотреть в Ваши глаза. Взгляд так и притягивали к себе. Хитрый. Всепоглощающий. Дикий. С нотками безумства. [Прикусываю губу]. Да, Вы сумасшедший! [Смеюсь]. В такие минуты Вы действительно настоящий, не играете на публику. Ну, или мне так хочется, чтобы так было. И я снова сомневаюсь. [Опустила глаза].