Два путешествия инженера-химика

ДВА ПУТЕШЕСТВИЯ ИНЖЕНЕРА-ХИМИКА
Ложь во зло или во благо
В конце 80-ых годов рушилась, погибала наша промышленность. Умирала она тяжело, изо всех сил цеплялась за жизнь. И ей удавалось прожить какой-то промежуток времени благодаря многолетним связям, взаимовыручке и личным контактам между сотрудниками предприятий, разбросанных по всей территории Советского Союза. 
Я тогда работала на большом заводе, относящемся к Министерству электронной промышленности. Работала уже долго, с 1969 года. Прошла путь от лаборанта в гальваническом цехе до начальника физико-химической лаборатории. За это время завод стал родным. Работа в лаборатории была интересной, мы проводили анализ разнообразных материалов, использующихся в процессе производства выпускаемой продукции. Это были металлы, их сплавы и множество органических веществ, состав которых и количество вредных примесей в них можно было определить только у нас в лаборатории, на наших приборах. Производились эти материалы на предприятиях, расположенных на всей территории огромной страны. Между нашим заводом и поставщиками установились многолетние прочные связи. Всё необходимое для производства поступало регулярно, в нужном количестве и определённого качества. Можно сказать, крутился хорошо отлаженный механизм. И тут начало всё рушиться. Прекратил свою работу химический комбинат на Украине в городе Шостка. Мы получали оттуда органические вещества, в том числе, потребляемый в большом количестве, жизненно важный для выпуска определённого вида продукции диметилформамид. Это жидкое горючее вещество с резким запахом далеко небезобидное для человеческого организма, но обладающее уникальными качествами, делающими его незаменимым для нашего производства. Поэтому возникла необходимость срочно искать нового поставщика. Выяснилось, что диметилформамид производят в городе Кемерово, на «Производственном объединении «Азот». Но оказалось, что выпускается он другой марки, по другим документам, чем применяемый у нас. Решено было направить в Кемерово химика, чтобы на месте ознакомиться с технологией получения продукта, провести его анализ по всем необходимым показателям и, при удовлетворительных результатах, привезти два литра с собой для проведения технологического опробования. Одновременно должен поехать работник отдела снабжения, чтобы предварительно обговорить вопросы поставки продукта на наш завод
Так я и Олег, снабженец примерно моего возраста, срочно отправились в Кемерово. До Москвы мы доехали на поезде, а дальше самолётом до Кемерово. Летели во второй половине дня. Перемещались вперёд в пространстве и времени, навстречу закату Солнца, нереально быстро наступающей темноте. Вид за окном иллюминатора поражал своей  непривычной, почти космической красотой. Я в течение всего полёта не могла отвести взгляд от постоянно меняющегося пейзажа за окном.
 Город поразил нас тишиной, темнотой и безлюдием, хотя время было не позднее. Потом нам объяснили, что люди по вечерам предпочитают сидеть дома из-за неблагополучной криминальной обстановки в городе. В центральной гостинице «Кузбас» свободных номеров не оказалось. Мы решили сидеть на месте до утра. Искать другие гостиницы в незнакомом ночном городе было страшновато, да и не было никакой гарантии благоприятного исхода поисков. В конце концов уже поздно ночью нас с комфортом разместили в освободившихся номерах.
Химический комбинат просто ошеломил нас! На огромной территории величественно возвышались ректификационные колонны, колонны синтеза, реакторы всевозможных конструкций, огромные ёмкости для хранения сырья и готовой продукции и множество других монументальных сооружений. Всё это опутано трубопроводами различного диаметра. Кое-где в воздух поднимались разноцветные дымки. Так выглядела самая настоящая БОЛЬШАЯ ХИМИЯ! Долго любоваться панорамой комбината было некогда, нас ждала напряжённая и ответственная работа. Я на попутном грузовике отправилась в самое знакомое и родное мне подразделение, лабораторию. По своему опыту знала, что в самых различных химических лабораториях Советского Союза работают люди очень близкие по духу. Коллег встречают приветливо и сразу после взаимных приветствий, знакомства с лабораторией и короткой деловой беседы, безоговорочно принимают в свой коллектив и всячески содействуют решению всех вопросов. Так было и здесь. Несколько раз в смену мы с молоденькой девушкой, инженером-химиком, отбирали пробы диметилформамида прямо из колонны синтеза на различных стадиях его получения. Для этого надевали специальные комбинезоны, каски, печатки, вешали через плечо противогазы. Всё правильно: любая химия требует к себе почтительного отношения, а с такой, серьёзной надо, вообще, общаться «на ВЫ». В лаборатории проводили анализ отобранных проб. Я изучала необходимую техническую документацию, коллеги помогали мне, старались найти ответ на все возникающие вопросы.  Вечером в гостиницу приходила усталая, но нужно было ещё совершить неотъемлемый для всех командировок того времени ритуал: поход по магазинам. А вдруг, удастся что-нибудь купить из продуктов или промтоваров! Но, увы, полки в магазинах были пусты. Большой сибирский, шахтёрский город снабжался ничуть не лучше, чем наш Воронеж. Правда, в последний вечер удалось-таки купить натуральный чёрно-серебряный узбекский шёлк. Моя дочь студентка-первокурсница долго щеголяла в сшитом из него костюме.
Через три дня программа командировки была полностью выполнена. Диметилформамид по всем параметрам походил для нашего производства. Две тщательно упакованные стеклянные литровые бутыли его были готовы к отправке в Воронеж.
Всеми организационными вопросами, том числе, приобретением билетов на транспорт занимался Олег. Для него тут никаких проблем не было: он летит до Москвы самолётом, я еду поездом, так как перевозить в самолёте легко воспламеняющиеся и ядовитые жидкости нельзя. Их и поездом везти нельзя. Обычно такие вещества перевозят автотранспортом. Это тоже небезопасно. Был случай, когда автомобиль, гружённый бутылями с ацетоном, попал в арию и вспыхнул как факел. Всё случилось так быстро, что два человека не успели выскочить из кабины. Погибли. В общем, риск существует в большей или меньшей степени при любом способе транспортировки опасных веществ. Мне поездом ехать очень не хотелось. Предстояло почти четверо суток провести в дороге, а это долго для семейной женщины. К тому же я не любила поезда, практически не спала там, чувствовала себя помятой, растрёпанной, неаккуратной. Тем более, что купе мне было не положено по статусу, тогда оплачивался проезд в купейном вагоне только определённому кругу заводских работников. И я решила: полечу самолётом. Продумала до мельчайших деталей все нюансы транспортировки нашего необычного груза и долго убеждала Олега согласиться на эту авантюру. Говорила, что ему нужно только пронести упаковку с бутылями через контроль в аэропорту, в самолёте же я буду ежесекундно контролировать ситуацию и целиком и полностью отвечать за безопасность перелёта груза. Сочинила легенду, которую должен был озвучить Олег контролёрам в аэропорту. И выглядела она так. У Олега есть горячо любимая тётя (жену и мать решила не упоминать, дабы не навлечь на них беду), которая болеет очень редкой неизлечимой болезнью. Врачи от неё отказались, а здесь в пригороде Кемерово живёт сильная известная знахарка. Она лечит травяными сборами и наговорённой водой. Результаты лечения поразительные. Вот он и везёт две бутылки такой воды. Надо было видеть, как пунцовый и взмокший от волнения Олег излагает эту легенду контролёру. Я стояла в сторонке и буквально давилась хохотом. Олег был очень убедителен и его пропустили в самолёт. Там он сразу после взлёта мирно и крепко уснул. Спал до самого приземления в Москве. Я же поставила упаковку со злосчастными бутылями на пол, крепко зажала их ногами, и сидела так четыре с половиной часа, не расслабившись ни на миг. Сердце уходило в пятки каждый раз, когда самолёт попадал в воздушную яму или  покачивал крыльями. Кроме того, я ежеминутно проверяла, не просачивается ли жидкость из под пробок бутылок. Были случаи в моей жизни, когда во время полёта вытекали из своих упаковок крем и лак для ногтей, находящиеся в дамской сумочке. Конечно, был разработан «план Б» в случае разгерметизации бутылей. Но это была крайне нежелательная ситуация. Слава Богу всё обошлось, и мы благополучно приземлились в аэропорту Домодедово.
Я уж не знаю, почему нас угораздило из Москвы до Воронежа купить билеты на самолёт. Наверное, очень хотелось быстрее попасть домой. Московского контролёра в аэропорту Быково рассказ Олега не впечатлил. Пришлось подключиться мне. С самым невинным видом я сказала: «Это всё правда. Мы эту воду из Сибири везём. Хотите, я открою бутылку, Вы понюхаете?» Контролёрша махнула рукой, промолвив: «Это хоть не спирт?» « Нет, нет!»- в два голоса заверили мы её. В то время контролёры в аэропорту самым опасным веществом считали спирт. Сейчас всё проще: запрещено в салоне самолёта перевозить любые жидкости. Я сама неоднократно наблюдала, как на контроле люди из сумок выбрасывали в мусорную корзину шампуни, духи, дезодоранты и другие совершенно безобидные жидкости. Всё правильно. Сейчас ещё и угроза террористических актов существует. Во время этого перелёта я немного расслабилась и успокоилась. Даже разговаривала с выспавшимся Олегом. Хотя самолёт был старенький, АН-24, и трясло нас весьма  ощутимо, но, в целом, полёт прошёл нормально. 
  Через полтора часа наш самолёт приземлился в Воронеже. Облегчённо вздохнув, мы с Олегом разъехались в разные стороны, чтобы потом при редких встречах на заводе никогда не вспоминать об этом довольно опасном приключении.
Сейчас понятно, что мы совершили преступление. Преступление гражданское, общечеловеческое, да, наверное, и уголовное. Но, как говориться, победителей не судят. Мы ведь пренебрегали и собственной безопасностью, совсем не думая об этом. А потом существовала куда более высокая вероятность разбить бутыли с диметилформамидом в общественном транспорте, добираясь с пересадкой из дома на завод. Воспользоваться услугами такси никому даже в голову не приходило. Время и мышление тогда были такие. Нужно было делать дело. И каждый делал своё дело, на своём месте. И старался делать хорошо.

Пограничная полоса
В ноябре 1990 года мы с инженером-химиком из нашей лаборатории Наташей были направлены в командировку в небольшой городок, который находился между Москвой и Калининым (ныне г. Тверь) Градообразующим предприятием там являлся Редкинский химический комбинат. Наш завод получал оттуда довольно экзотическое органическое вещество трибутиламин. Этот продукт не всегда удовлетворял по качеству наше производство. У себя в лаборатории мы выяснили, что это обусловлено большим или меньшим содержанием одной вредной примеси. По договору с заводом-поставщиком наш представитель (а это была Наташа) по мере-надобности ездила в Редкино, по своей методике делала анализ вещества, расфасованного в десятилитровые стеклянные бутыли, и отбирала, те из них, в которых содержалось наименьшее количество ненужной примеси. Их потом отправляли нам на завод. Другого варианта у нас не было, так как злополучное вещество больше нигде не выпускалось. Надо сказать, что процедура разбраковки бутылей была довольно неприятной. Наш продукт имел такой запах, противнее которого я не встречала в своей длинной «химической жизни». Но что делать, химия - это наша профессия и здесь не всегда пахнет «фиалками»!
На этот раз, кроме выполнения обычной работы, перед нами стояла задача попробовать убедить компетентных лиц комбината незначительно изменить технологию получения продукта с целью исключения из его состава вредной примеси. Скажу сразу, что наше предложение не было принято. Специалисты там работали высококлассные. В кабинете, где проходило совещание, стояла обыкновенная школьная доска, полностью исписанная сложными формулами органических веществ и схемами превращения их друг в друга. Мы с Натальей сначала даже немного оробели, но потом быстро разобрались, что к чему и переговоры прошли на должном уровне. Представители комбината прекрасно знали, как улучшить качество продукта, но менять технологию производства им было не выгодно, так как получалось много отхода. Кроме того, у них имелся крупный потребитель трибутиламина, для которого особая чистота продукта не имела значения. И нам оставалось только сказать «спасибо» за то, что разрешают отбирать вещество наиболее приемлемого для нас качества.
Теперь, всё по порядку. Добрались в Редкино и устроились в гостинице без приключений. Вдвоём расположились в четырёхместном номере, даже с некоторыми удобствами. Правда, Наташа предупредила, что здесь могут быть зловредные мелкие соседи - клопы. Это она знала из опыта прошлых поездок. Мы уже морально подготовились провести длинную, скучную, осеннюю ночь без сна. Но тут раздался стук в дверь. В номер вошла молодая женщина кавказской национальности и сразу представилась: «Зовут меня Аврора. Я химик-технолог. Сюда приехала за ацетоном. Живу в Тбилиси на проспекте «имени Шота Руставели». Моя тётя Соня работает провизором в аптеке. Она мне положила какую-то еду. Я очень не хотела её брать. Давайте посмотрим вместе, что там есть!» И она стала выставлять на стол множество баночек и пакетов. Некоторое время мы с Наташей ошарашено смотрели на Аврору. Но когда она начала открывать свои баночки и комната наполнилась ни с чем несравнимым ароматом натуральных южных специй, у нас откровенно потекли слюнки. Надо сказать, что время тогда было довольно голодное. Полки местных магазинов были совершенно пусты. Не было даже затрапезных рыбных консервов и плавленых сырков. Можно было купить только хлеб и чёрствые пряники. От обеда в заводской столовой остались смутные воспоминания, а домашние пирожки закончились. Поэтому, поломавшись для приличия, мы с удовольствием отдали должное грузинским блюдам тёти Сони. Ничего подобного я не пробовала никогда! В состав закусок входили всевозможные овощи, включая маленькие острые перчики, чеснок, орехи. Мы пытались выведать у Авроры рецепты этих блюд, но ничего не получилось. Возможно, у неё не хватало русских слов, а, скорее всего, рецепты знала тётя Соня. Потом мы пили натуральный кофе, аромат которого вызвал ностальгические воспоминания о магазине «Утюжок», в котором в присутствии покупателя размалывались зёрна кофе и продавались на развес. Но самым главным в этом застолье были разговоры. Разговаривали так, как будто мы знали друг друга всю жизнь. Темы были злободневные, больные, близкие нам всем. Говорили о трудностях на работе, тотальном дефиците, политике, о национальных особенностях жизни грузин в быту и т.д. В Грузии тогда пришёл к власти Гамсахурдия. Обсуждали, хорошо это или плохо. Даже ходили в холл гостиницы смотреть новости по чёрно-белому мутному телевизору. Спать улеглись далеко за полночь. И спали крепко. Клопов не было.
На следующий день мы с Натальей закончили работу рано и решили съездить в Калинин, город посмотреть, по магазинам пройтись. Город посмотрели, погуляли по мосту через Волгу, а по магазинам было ходить бесполезно: они просто поражали пустотой. Правда, в каком-то кафе купили пирожные. Очень обрадовались: будет что положить на общий вечерний стол.
В гостинице нас ждала радостная Аврора. Ей удалось договориться насчёт разовой поставки на её предприятие ацетона. Кроме того, она где-то купила «пададеяльники на падушки». Решено было отметить эти события совместным походом в кино. Но не тут-то было: кино здесь показывали только по субботам и воскресеньям. Тогда Аврора предложила сходить в ресторан. В ответ на наши сетования насчёт нарядов и причёсок она изрекла: «Ничего! В угалочке пасидим!» Долго это выражение Авроры служило всем сотрудникам нашей лаборатории руководством к действию в неоднозначных жизненных ситуациях. Ресторан тоже работал только по выходным дням. И нам ничего не оставалось, как только вернуться к себе в номер. Было немножко досадно, но скучать не пришлось: проговорили  почти всю ночь.
Утром мы распростились с Авророй навсегда. Неизвестно, как сложилась её дальнейшая жизнь, сильно ли пострадала в смутное время? А, может быть, наоборот, нашла другое, более подходящее место в жизни? Хотелось, что бы в это верить.
Закончив все дела на комбинате, мы на электричке отправились в Москву. До отхода поезда была уйма времени. Москва тогда тоже переживала не наилучшие свои времена. Старая Москва исчезала, а новая ещё не родилась. Толпы возбуждённых, мрачных людей осаждали полупустые магазины. За любым пустячным товаром выстраивались жуткие очереди. Мы тоже отстояли одну такую за носками и колготками. Более серьёзные промтовары отпускались по талонам. Мне несколько таких талонов подарили знакомые москвичи. Ну, думали, «отоваримся»! В ЦУМе в отделе женской одежды все кронштейны были заполнены вешалками с  бело-розовыми  свитерками. То, что нужно моей дочери. Но не тут-то было! В дополнение к талону продавец потребовала паспорт, что бы подтвердить московскую прописку. Уже точно не помню как, но свитер я купила! Было очень противно, чувствовала себя униженной, какой-то пришибленной. А что делать? Знакомых торговых работников у меня не было, вещевые рынки тогда ещё не появились, а детей, дочь-студентку и сына-подростка надо было как-то одевать. На душе остался отвратительный осадок. По магазинам мы больше не стали ходить.
Для восстановления душевного равновесия отправились на Красную площадь. В каждую из поездок в Москву я обязательно приходила на Красную площадь, дожидалась смены почётного караула у мавзолея Ленина, слушала бой курантов. Её строгая монументальная красота вызывала чувство гордости, что я мельчайшая частичка этого величия, что суровая кремлёвская стена ограждает и защищает меня от крупных, серьёзных угроз. Так было и сейчас. Мы постояли на площади, прошлись по Александровскому саду, и в наше сознание постепенно приходила уверенность: страна, имеющая такие государственные символы власти, такой центр и такую Красную площадь, не может допустить, чтобы нас рядовых, законопослушных граждан, патриотов своей Родины раздавила, уничтожила непонятная разрушительная лавина перемен. Мы тогда в это верили, а получилось…как получилось.
Оставалось ещё одно обязательное мероприятие любой московской поездки: прогулка по Проспекту Калинина (ныне Новый Арбат) и Арбату. Калининский проспект почти не изменился, и мы с удовольствием окунулись в атмосферу вечерней жизни столицы. Не спеша, как и всегда, погуляли, зашли в знакомое кафе, съели что-то маленькое, вкусненькое. Было радостно от встречи с любимым местом Москвы. Молодость и оптимизм не позволяли долго задерживаться плохому настроению и унынию.
А вот Арбат…«офонарел», как написала мне в письме знакомая москвичка. И, действительно, множество фонарей ярким светом заливали всё вокруг. Было очень многолюдно и шумно. Перебивая друг друга, играли уличные оркестры, художники наперебой предлагали нарисовать Ваш портрет, продавцы сувениров громко зазывали купить их товар. И вдруг, среди шума, толкотни и слякотной погоды мы увидели явление, заставившее нас остановиться и наблюдать за происходящим, практически, раскрыв рот. В расступающейся толпе, буквально плыла молодая пара! Высокая женщина с рассыпавшимися по плечам золотыми волосами, в распахнутой норковой шубе до земли, туфлях на высокой шпильке, с огромным букетом алых роз опиралась на руку совершенно потрясающего мужчины! Они, смеясь чему-то своему, прошествовали мимо нас в небольшой магазинчик. Мы с Натальей непроизвольно критически осмотрели друг друга и расхохотались. Немного погодя, решили зайти в магазинчик, который посетила великолепная пара. Внутри у входа стояли двое мужчин, одетых в строгие костюмы. Они окинули нас быстрым внимательным взглядом, но в магазин пропустили. Осмотревшись, мы пришли в изумление от изобилия красиво разложенных на сияющих полках экзотических фруктов, кондитерских изделий, мясных деликатесов и другой снеди. Очередей не наблюдалось. Наташа молча, глазами указала мне на ценники. Все цены были в у.е. Быстренько покинув магазин, мы опять рассмеялись. Тогда было непонятно, что наступила пограничная полоса между двумя жизнями: уходящей привычной старой и нарождающейся, пугающей своей непредсказуемостью, новой. И в этой новой жизни очень тяжко придётся таким инженерам-химикам, как мы и Аврора. Долго будет нас мотать и трясти по жизненным рытвинам, ухабам и кочкам, пока не выйдем на сравнительно ровную и прямую дорогу. Да и не всем физикам, химикам и технологам суждено было выйти на эту дорогу. Многие погрязли в «челночестве» и торговле за прилавками множества лотков, заполненных невиданными ранее товарами.
А пока, я и Наташа с чувством выполненного долга, с шутками и смехом возвращались домой к своим семьям, друзьям, коллегам, к своей, хоть и нелёгкой, но привычной жизни.