Милкино счастье. Отрывок 5

 

 К ним в кабинет постучал официант.


- Войдите, - сказал граф.


 Официант был молодой и розовощекий.


- Что прикажете, Ваше Сиятельство?


- Принеси нам вина Sauvignon blanc, устриц, лимонов, икры и ваших фирменных булочек. Чуть позже, пожалуй, пирожное. Пусть приготовят Mille-feuille*.


 Официант кивнул головой и исчез. Граф подошел к Людмиле, взял ее за подбородок и поцеловал долгим поцелуем. На миг он слегка прикусил ей нижнюю губу. Слегка… Она в истоме закрыла глаза. Его дерзкая рука нырнула к ней под множество юбок, отогнула резинку панталон и проникла к припухшему лону.


- Ты еще будешь утверждать, что тебе это доставляет муку, а вот твоя нижняя красавица дает мне иной ответ.


- Что?


- Она течет… У тебя промокли все панталончики, - шепнул он и укусил ее за мочку розовеющего ушка.


 Она вскрикнула от боли.


- Тихо, тише… Будешь кричать, сюда сбежится вся обслуга. Ты же не хочешь этого…


- Анатолий Александрович, я так не могу. Вы сводите меня с ума. Я сейчас лишусь чувств, - шептала она в ответ.


- Сядь ровнее. Не ерзай.


 В двери снова постучали. Официант внес фарфоровое блюдо с устрицами, обложенное кусочками льда. По краю блюда лежали душистые, чуть зеленоватые лимоны. Была откупорена бутылка вина. Белое вино наполнило высокие хрустальные бокалы. В распоряжении любовников была свежая черная икра, уложенная в стеклянную икорницу, душистые, еще теплые булочки и лепестки масла, выложенные в виде хризантемы. Официант работал ловко, искоса он поглядывал на Людмилу. Как только за ним закрылись дверь, граф произнес:


- Как ты думаешь, сколько ему лет?


- Кому?


- Этому славному малому, Ваньке.


- Не знаю, - рассеянно протянула Людмила. – Может, двадцать или чуть больше. А что?


- Да так. Он смотрел на тебя.


- Вам показалось…


- Мне ничего никогда не кажется. Я человек далекий от метафизики, даже в быту. Ешь устрицы и попробуй этого вина. Оно молодое, и привозят его из Франции. Лоза произрастает по берегам Луары. Ты географию хорошо учила?


- Да…


 - Какая самая длинная река во Франции?


- Луара?


- Да… Надо четче отвечать учителю на вопросы, - он рассмеялся. – Ты так сейчас похожа именно на ученицу. Не хватало тебе только поднять ручку, встать и ответить урок без запинки. И я поставил бы тебе… Что бы поставил? И куда? Ах, да… Я поставил бы тебе хорошую отметку.


 Она улыбнулась вымученной улыбкой.


- А если бы ты не выучила урока, я бы тебя наказал. Я бы снял твои панталончики и отшлепал по попочке. Ах, наша бедная попочка, она и так сегодня проходит экзекуцию, -  Краевский упивался собственной иронией и распалял в себе неведомое доселе желание. – Хорошо, попочку мы оставим на десерт. Вечерний десерт. А накажем мы тебя сегодня иначе.


 Он обогнул стул Людмилы и подошел к ней вплотную. Пальцы коснулись крючков и легкой шнуровки, идущей ниже декольте. Он ослабил натяжение маленьких завязок, потянул вниз. Расслабленный ворот опал ниже плеч. Краевский потянул его еще. Через мгновение Людочка сидела обнаженная по пояс.


- Что вы делаете, Анатолий Александрович?! Зачем вы сняли платье? Я же теперь почти раздета. А вдруг сюда кто-то войдет?! Например, официант, – ее лицо покрылось пунцовыми пятнами. Она стала спешно натягивать рукава.


- Не смей трогать! – жестко возразил он. – Я желаю завтракать, лицезрея твои большие груди, плечи и талию. Ты будешь сидеть так до конца нашего завтрака. Я так решил. А теперь ешь.


 - У меня пропал аппетит, - прошептала она.


- Съешь пару устриц и один бутерброд. Это тоже приказ.


  Людмила то бледнела, то краснела, поглядывая со страхом на дверь.


- Ты должна привыкнуть, исполнять все мои просьбы. И запомнить, что мое положение в обществе предполагает отсутствие для меня каких-либо рамок псевдо морали, принятых приличий и норм. Если я желаю лицезреть тебя обнаженной, ты должна исполнять мое требование без каких-либо пререканий. Учись быть послушной.
Он выпил бокал вина и стал закусывать устрицами.


- Попробуй, какие свежие. И лимоны пахучие. Я люблю аромат лимонов. A propos, мы остановились с тобой на Луаре. Так вот, моя послушная гимназистка, мы обязательно поедем с тобой во Францию, в Париж, и Прованс. И там я тебя всюду буду любить. Мы навестим местные клубы, побываем в опере. А сейчас ешь, я тебе сказал.


 Людочка послушно ела, бросая на графа бессмысленные взгляды. Ее глаза увлажнились от набегающих слез.


- Не сметь плакать, я тебя еще не мучил по-настоящему, - улыбаясь, молвил он.


 Краевский проглотил очередную устрицу, сделал глоток вина и встал на ноги. Он снова обогнул стол и подошел к Людмиле. Смуглая ладонь выудила кусочек льда из-под слоистой раковины устрицы. Не говоря ни слова, он прикоснулся этим кусочком к соскам девушки. Людмила вздрогнула. Ее глаза непроизвольно закрылись стрелами мокрых ресниц. Он наклонялся и захватывал губами твердеющие соски, потом отпускал их и снова водил по ним льдинкой.


- Я-я, я не могу так, - она стиснула зубы.


- Ты где не можешь больше? На сосочках или в попочке?


- Господи, я сейчас потеряю сознание…


- Не потеряешь…


 Ей было мучительно и одновременно хорошо, она настолько была возбуждена, что временами стон срывался с ее алых от поцелуев губ.


- Сейчас я прикажу подать Mille-feuille и кофе. Здесь варят прекрасный кофе. И пирожные тоже недурственны.


- Подождите, я должна одеться.


- Нет, моя дорогая. Одеваться и раздеваться ты можешь лишь по моей команде.


- Но как же? Сюда войдет официант и увидит меня голую.


- Обнажена лишь твоя грудь. А знаешь ли ты, что в Древней Греции, да и в Египте, многие женщины носили платья без лифа, и их полные груди качались при каждом движении.


- Но, граф, - взмолилась Людочка. – Мы же не в Древней Греции.


- А жаль… Сиди смирно и не шевелись. Можешь опустить глаза долу, как скромная гимназистка. Ты же у нас скромная и послушная девочка… Вот и веди себя соответственно. Считай это моей прихотью. Я хочу, чтобы тот румяный «Ванька» увидел твои груди с мокрыми и красными ото льда сосками… Я хочу, чтобы этому «Ваньке» твои каменные, мокрые груди снились всю жизнь. Давай доставим ему небольшое эстетическое наслаждение. Сиди ровно! Я приказываю.


 Через минуту Краевский кликнул лакея. Стоит ли говорить, что несчастный «Ванька», увидев ошеломительную наготу Людочки, сначала вытаращил глаза, а потом вспыхнул как маков цвет, но тут же совладал с собой и, напустив на лицо выражение привычной учтивости, подал господам заказанный десерт и кофе. Он собирал на поднос блюдо с недоеденными устрицами и икрой. Расставлял в красивом ансамбле кофейные чашечки и пирожные. Людмиле казалось, что эти церемонии не закончатся никогда. Она боялась поднять глаза, боялась шевелиться. Дурнота подкатила внезапно, когда за официантом закрылась дверь. Увидев необычную бледность ее щек, граф подошел к ней, достал из кармана пахучую соль и поднес к ее носу. Она вздрогнула и очнулась.


- Не пугайте меня так, мадемуазель. Людмила Павловна, вы каких кровей будете? Кто был вашим отцом?


- Папа умер от ранения…


- Мне очень жаль… Нет, определенно в вас бежит кровь аристократки. Надо бы разобраться в вашей генеалогии. Может, ваша мама или бабушка были внебрачными отпрысками барствующих особ? Вы грохаетесь в обмороки не как простолюдинка. Да и когда я вас впервые увидел, то ваша стать, порода… Нет, вы не из простых. И все-таки, повремените с обмороками.


- Да... Но, не мучайте меня, - снова захныкала она.


- Ты видела, как он смотрел? – оживился Краевский. - А, впрочем, куда там, ты ничего не видела. Бьюсь об заклад, он навсегда запомнит это чудное видение – твои пленительные плечи и райскую грудь. Хотя, они здесь всякого насмотрелись. Но твои грудки – это особый изыск.





Весь роман Вы можете прочитать на сайте ЛИТРЕС.

https://www.litres.ru/lana-lanytova/milkino-schaste/

(Чтобы ссылка стала активной, необходимо выделить ее и перейти по адресу)