Поэма о пиписьках. Памяти Василия Розанова

Я схожу с ума от женщин. Я хочу трахнуть всех, и каждую. Но, согласно пословице, бодливой корове Бог рогов не дает. Поэтому член у меня хоть и длинный, но вялый. И начинает работать только в тех случаях, когда женщина сама проявила ласку. На изнасилование или принуждение я не способен. Если женщина не очень хочет, то считайте меня импотентом. Чтобы я сделал женщине хорошо и приятно не руками, а чем положено, то она должна хотеть романтического приключения, и ласкать, ласкать, ласкать, а иначе у меня с ней ничего не выйдет. Но если она хочет этого романтического приключения, то я готов делать ей приятно практически непрерывно, с перерывами в 35-40 минут на ремиссию. Круглосуточно. Только ласковой будь и хоти-хоти-хоти.

Ровно 30 лет назад были опубликованы две книги Василия Розанова: «Люди лунного света» и «Опавшие листья». Первую из этих книг он написал в 1911 году, а вторую – непосредственно перед смертью – в 1919-ом. Эти книги долго ждали своего часа славы и произвели на моё поколение сильное впечатление.

Василий Васильевич был первым и главным пиписечником Вся Руси. Ну, то есть он про пиписьки писал. У нас в Империи такое чтиво было не принято, поэтому первооткрывателя издали только в перестройку. То, что он писал – это не порно. Это – философия.  В общем, кто читал, те в курсе. А всякая философия требует продолжения, обсуждения и развития.

Так что возвращаемся к пиписькам. Только уже не к розановским их описаниям, а к моим.

На мой взгляд, самое некрасивое место у женщины – это промежность. Но мы всё равно больше всего стремимся рассмотреть именно её. Рассмотреть, облизать, а потом внедриться. Облизывание, кстати, имеет большой практический смысл. Если вкус тебе понравился, то есть вероятность, что это любовь. Если вкус показался неприятно соленым или кислым, то ты вскоре бросишь её. Это значит, что - не любовь. А если вкуса нет никакого, то это значит, что она не выделила секретов, то есть ты её не возбуждаешь. Следовательно,  она бросит тебя, как только увидит человека, при взгляде на которого секреты выделяются.

Женщины менее стыдливы, чем мужчины, поскольку им постоянно приходится показывать письку посторонним людям. Врачу – гинекологу, который блюёт от этих писек – настолько они ему надоели, но по работе он обязан в них смотреть. Ну и при родах письку показывать тоже необходимо, причём - кому попало. Я сам принимал роды и залезал к женщинам туда руками, чтобы проверить раскрытие. Оно должно достигнуть шести сантиметров. Ну не снаружи, а там, внутри. Тогда схватки переходят в потуги и можно начинать приём младенца..

Ну это - детали. Короче, к женщинам в письку лезут все, кто попало. Розанов полагал, что это хорошо и правильно. Я полагаю, что это просто неизбежно.

Нам, мужикам, в этом смысле проще. Твою письку видит гораздо меньше посторонних людей, чем письку женщины.

И при этом она (женщина, а не писька, но и писька тоже) должна оставаться загадочной и манящей.

Но хватит розановских пиписочных предисловий, перейдём к тому, чем я хотел развить его теорию.

Я фетишист. Я сдержанно отношусь не то что к промежности, а даже к прекрасным частям тела: к глазкам и ротику, ушкам и шейке. Но я прусь от пальчиков на ногах. Конечно, при условии, что они прекрасны.

К сорока годам мой вес достиг почти 140 килограммов, поэтому любовниц у меня уже не было. Была только жена, которая знала, как меня развернуть и где погладить, чтобы сделать что-то похожее не секс. И тут Фиалка приглашает меня в гости – футбол посмотреть. Я запаниковал.

Я знал, что она одинока и неустроенна, а я был успешен. Но я понимал, что если она меня уложит в койку, то я тупо оскандалюсь. Я носил хороший итальянский пиджак, за которым не было видно моего ожирения, но я-то о нём знал.

И она не нравилась мне, как женщина.

Я отказался, и соврал, что футбол мало меня волнует. Но когда выяснилось, что к ней идёт большая компания, то со второго раза я согласился. А дальше случилось страшное.

Фиалка усадила нас перед телеком, а сама разулась и ходила босиком. И я в жизни не видел таких пальчиков. Я влюбился сначала в них, а потом в неё – всю остальную, снизу доверху. Я рассмотрел её удивительные губки, смешной носик и бездонные глаза.

Странно, да: нужно увидеть мизинчик, чтобы рассмотреть глаза, но у меня всё устроено так.

После футбола мы вышли на улицу и стали разъезжаться, только Костя вернулся в квартиру к Фиалке за забытой сумкой. А я клял себя за то, что согласился на этот футбол и посмотрел на эти пальчики. Я был влюблён. Я знал, что любовь – это болезнь опасная, и на её излечение уйдут месяцы, если не годы.

И стал страдать. У меня пропал аппетит, а Фиалка всё поняла, и не одобрила моего чувства. Она меня ценила только как жирного соседа по кабинету, который может иногда подсказать телефон нужного ей эксперта.

Я назойливо признался ей в своём чувстве, уже зная, каким будет ответ.

Я, конечно, переживал из-за отказа, но что любопытно: это переживание принесло глобальную пользу моему здоровью. Я худел на 10 кило в месяц и к лету весил 84 кило. Ну - это же лучше, чем 140.

Летом после работы я ходил на Патрики. Брал что-то выпить, и сидел на лавочке. И вдруг увидел пальчики во вьетнамках с тесёмочкой. Я даже лица ещё не видел. Девушка села рядом со мной на лавочку и непрерывно трещала по телефону, наверное, полчаса. А потом спросила меня, почему я пялюсь на её сандалии.

Я поцеловал её нагло, без спросу. Пощёчины не последовало.

Ну раз уж я начал это эссе с промежностей, то ими и закончим. Её писька была ужасна на вид, но она же была самой вкусной в моей жизни. Она была калорийной. Я снова стал толстеть и набирать по 10 кило в месяц. Но не растолстел совсем, потому что через два месяца она умерла от передоза.

Василий Васильевич, перевернитесь в гробу. Я перечитал ваши книжки. Они ужасны. Но и очень любопытны.