Ниточки памяти

      Можно было бы  и не ворошить  старое,  не трогать,  и  без того ветхие, ниточки той  памяти, что связывали тебя, когда-то еще юную, наивную, ничего  не  знающую  о  настоящей  жизни, -  взрослой  и  настолько  серьезной  и жестокой…  Но она, - память, - никак  не  хочет  успокоиться:  все  листает  и  листает  старые  страницы,  давно  потрепанной и  истлевшей  тетради жизни, наполненной такими  разными,  кажется, - совершенно чужими  между собой событиями…  и  диву даешься:  как  эта  необыкновенная  оболочка  смогла  уместить  в  себе абсолютно  несовместимые  детали такого  сложного  механизма, как человеческая жизнь…  И,  чем  дальше,  тем все больше  и больше забытых страниц она открывает. И, что странно: ищешь в ней одно, а натыкаешься, как бы невзначай, совершенно на  другие сюжеты: порой – каверзные,  до  умиления  смешные и  наивные. То  открываются  перед  тобой огромные  панорамы  бесконечных,  непонятных  теперь  действий.  То,  стоит призадуматься,  попытаться  расставить  все  вещи  на свои  места… как    начинаешь понимать:  вот  в чем была  собака-то зарыта.  А тогда это  стоило  серьезной  размолвки  и, прежде всего – с мамой…
          Как в юности мы спесивы, самоуверенны,  дерзки,  ни в коем случае не позволяющие  не только надломить, а  - даже намекнуть на разрушение веры в свою несостоятельность. Мы всё знаем, уверены в своей правоте и, до хрипоты  спорим, отстаивая ее. Что для  нас взрослый опыт, взрослые проблемы, зачем они  нам?  Мы живем  своей,  сегодняшней  жизнью,  она  для нас ясна, как  белый день. Разве может прийти в голову, дойти  до сознания,  простая и  понятная  теперь, пронизывающая  сердце  до боли, суть: мама  больна,  надо бы   быть  к  ней  терпимее   и  внимательней,  что   ей  так  необходима   твоя чуткость.
         И только, спустя много-много лет, когда твое существование сталкивает тебя с острыми  жизненными  катаклизмами, когда  утопаешь  в сложнейших, кажется  совершенно  неразрешимых, ситуациях  и, безысходно,  понимаешь, что  не  к кому обратиться  за  советом,  некому  склонить  голову  на  грудь и поплакаться  в жилетку, - ох как  не  хватает  маминого  тепла  и  участия!  Не  смотря на то, что у тебя самой  уже совсем взрослые  внуки.  Дочь - твоя кровиночка -  которую ты так тяжело растила, не  спала порой ночами, когда она закатывалась в истошном  плаче  и  ты,  не  спуская  ее с  рук,  носилась с ней по  комнате, не  зная, чем  ее  успокоить; или,  когда  у нее  болели  ушки, ты, делая  ей  различные компрессы  и, укутав  головку  потеплее, прижав ребенка  покрепче  к  своей  груди,  качая  ее  и  напевая  песенки, чтобы  самой  не расслабиться и не свалиться от усталости и изнеможения, всю ночь,  до самого утра,  ходила с  ней  по  комнате, туда-сюда,  туда-сюда… или,   когда  она  пылала от жара, ты сидела возле ее постели, не отходя  и, все прислушиваясь к  ее тяжелому дыханию… Да,  сколько  всего  пережито… Теперь  она  сама уже мама. Только  многого  еще не может понять и  осмыслить. Допускает  те же  ошибки,  что  когда-то  допускала  ты.  Неужели  и  до  нее дойдёт только, когда останется одна? А от этого мы, к сожалению, не застрахованы. Никто.
          Сын – немножко другое… Как  ни  переживала  за него, ни  боялась, чтобы  не  попал  в  дурную  компанию, не  свернул  на «кривую» дорожку, - вырос все-таки, порядочным,  хорошим  чело-веком   и,  достаточно  самостоятельным,  семьянином.  За   него,  теперь  уже,  тебе   почти   не  приходится  переживать.  Разве  что  –  о  здоровье  его.  И,  не  смотря  на  это, ты  все  же понимаешь, что нужна им еще. Ой, как, нужна!