Чего не придумаешь ради секса

Александр Шендрих. Он хоть и не с моего района, но остановиться на его далеко не скромной персоне надо обязательно. Ибо такого индивидуума не каждый день встретишь. Познакомил нас мой однокурсник Бровкин, это было в 1995 году. Как раз весной того самого года мои родители переехали жить в один поселок под Минском и я стал жить один. У меня был молодой девятнадцатилетний организм, четырехкомнатная квартира и много-много друзей, которым негде бухнуть. Соседи простите меня, пожалуйста! Был летний воскресный день, мне позвонил Брович и предложил собраться. Я был не против. Тем более, что у меня не было ни копейки денег, в холодильнике висела дохлая мышь, а в пачке осталась одна сигарета. Стоит ли объяснять, что по не писаным правилам того времени – с меня «флэт», а с гостей еда, спиртное и курево. Бровкин тогда работал в кинокомпании на Беларусьфильме и деньги, хоть и изредка, но у него бывали, и все вышеперечисленное он пообещал обеспечить. Сказано – сделано! Через час всей честной компанией мы уже сидели за столом и с умным видом обсуждали последние тренды киноиндустрии. Именно в тот день к нам присоединился Шендрих, он, как и Брович работал в кинокомпании, правда, в другой, был очень красноречив, артистичен и юмористичен. Короче, через час общения с обильным возлиянием горячительных напитков, можно было подумать, что мы знаем друг друга с детства. А через три часа я уже тоже работал на киностудии, с понедельника. Сашин свояк был учредителем кинокомпании и вопрос, можно сказать, был решенным. Так я познакомился с Шендрихом и попал на Беларусьфильм.
Отвлекусь немного на себя. Поначалу все было круто. Артисты, модели, режиссеры на расстоянии вытянутой руки. В буфете можно было запросто переступить через какую-нибудь перепившую личность, еще дня два назад светившуюся на экране хоть и белорусского, но все же телевидения. В одном из съемочных павильонов американцы снимали фильм, весьма эротического содержания и мы по очереди бегали смотреть постельные сцены. Короче жизнь била ключом, большое количество ярких событий даже затмило отсутствие денег, а мне в отличие от моих друзей-коллег было сложно, ибо я жил один. В общем, в скорости встал вопрос хлеба насущного, и я подрядился поставить «левую» партию водки в магазин одной моей родственницы. Подрядился я сгоряча, левую водку надо было еще найти, и какой бы ни был бардак в то время, но как бы - не выйдешь на рынок и не спросишь – эй, у кого это можно купить пять тысяч бутылок левой водки? Тем более что курировали эти вопросы тогда люди, не сильно обремененные совестью, а попросту – бандюки и можно было нажить себе конкретный геморрой на всю свою тогда еще сравнительно тощую задницу. Но правдами и не правдами я все-таки водку добыл. Познакомился с людьми, которые покупали на заводе водку на экспорт, но продавали здесь, и это было выгодно, если покупать на заводе «от фуры», то есть 20 тысяч бутылок. А я, в свою очередь, покупал у них более мелкими партиями и перепродавал родственнице в магазин, но, как говориться, уже дороже. С первой сделки я заработал 500 долларов, причем это я поскромничал и наварил всего 10 центов с бутылки, потом, отсеяв посредников, я стал наваривать от 20 до 30 центов. Короче, работа в кинокомпании была интересная, но малооплачиваемая, недостаток денег восполнялся водочной спекуляцией – жизнь, можно сказать, удалась, особенно, если учесть, что мне было всего лишь 20 лет от роду.
Все вышеописанные события у меня переплетались с радостью общения с господином Шендрихом, поэтому вернемся, все-таки, к нашему герою. Саша на киностудии был своим в доску. Его знали все – от вахтеров до директора киностудии. В самой кинокомпании «ЮВЭПС», где мы самоотверженно трудились, он вообще был героем. Несколько месяцев назад он раскрутил представительство Мерседеса на рекламу, получил процент от заказа и сам снялся в рекламном ролике, короче звезда. Когда пришел работать я, как раз снимали рекламу какой-то фирме, торгующей тканями, в главной роли была мисс супер-модель Беларуси-94 Марина Васильева. Она стояла в кадре в платье из легкой ткани перед аэро-пушкой и грациозно изгибалась. Ее роскошные волосы, а так же длинная юбка развевались от напора ветра, как у Мерлин Монро. Сказать, что она была красива – ничего не сказать, она была шикарна! Мерлин Монро – это просто жалкое подобие Маринки. Короче Саша влюбился. При встрече с ней, у Шендриха отнималась речь, слюни свисали, как у бульдога, а в глазах появлялся такой мечтательный дебилизм, как у пациента «Новостей» на Долгиновском тракте в Минске. На обольщение Маринки был направлен весь шендриховский арсенал обаяния в моральном плане, а так же свояковский пиджак от Hugo Boss и остатки гонорара за мерседесовские съемки в размере 60 долларов - в материальном. Успех не заставил себя долго ждать – Марина разрешила Шендриху проводить её до дому после окончания съемок и в конце променада поцеловала в щечку.  Саша летал. Он стал покупать ей цветы, конфеты и шампанское, пообещал даже купить кашемировое пальто в валютном магазине за 450 долларов. Надо заметить, что остатки съемочного гонорара очень быстро закончились и, за какие шиши Шура собирался устроить сей аттракцион неслыханной щедрости, было не совсем понятно.  Как раз в то время у меня «поперло» с продажей левой водки, и первое время он частенько норовил отдолжить денег у меня, но я давал не более 20 долларов, так что ни о каком пальто речи и быть не могло. Но Маринка, по всей видимости, была неприступна – любви и нежности Шендриху без пальто не видать было, как своих ушей. В начале он, конечно, попытался выудить у меня данную сумму, но был мною послан далеко и надолго, ибо он торчал мне по частям уже под стольник вечно зеленых. Тогда наш прохиндей включил в себе артиста и разыграл трагедию – Шекспир просто нервно курит в сторонке. Но обо всем по порядку…
Однажды мы с коллегами по работе пришли после выходных в офис и не обнаружили там Шендриха. Потом он перезвонил и сказал, что отравился маринованными грибами, купленными у бабки возле универсама, и его все выходные рвало, как помойного кота. Он-де даже в инфекционке побывал, где ему промыли желудок, сделали клизму и отпустили восвояси. Нам эта история сразу показалась подозрительной, ибо его отец был заядлым грибником и, если бы Саша купил бы грибы у бабки, то был изгнан вместе с грибочками из дома и лишен минской прописки, как предатель и отщепенец. Но значения особенно никто этому не придал - ну проблевался Шура, с кем не бывает. Но потом пришел на работу Сашин свояк Павел и поведал нам правду…
Видимо Маринка выставила Шуре ультиматум – или секс, или пальто, а так же видимо Шендрих совсем мозгами от любви поехал. Отчаявшийся влюбленный придумал, как ему добыть денег. Он решил сыграть на материнских чувствах. Пришел домой чернее тучи, в ответ на вопрос матери «Что случилось?», он еще больше погрустнел и трагическим голосом заявил, что у него беда. Что, мол, решил он заняться бизнесом и перепродать партию водки (за основу сценария был взят мой пример), но нехорошие люди-редиски его вычислили и обложили данью. Короче до завтрашнего дня ему нужно заплатить 450 долларов (неожиданно?!) и, если он их не найдет, то найдут его частями в разных полиэтиленовых пакетах, где-нибудь в Чижовском водохранилище. Одна надежда на Пашу с сестрой, ибо известно, что у них деньги есть – они собирают на отдельную квартиру. Маман поначалу бухнулась в обморок, потом очнулась и бухнулась в ноги зятю, мол, если ты Пашенька, не выручишь, то не видать мне больше моей кровинушки, моего сыночка Сашеньки. Павел был ближе к реалиям тех времен, чем Шендрихова маман, а также видел своего хитрожопого родственничка насквозь, в отличие от оной. Поэтому в обморок падать не стал, а попытался объяснить любимой тещеньке, что все это, мягко говоря, пи***деж и провокация, никому её, не совсем здоровое на голову чадо, не надо и никто его на части распиливать не собирается, но мама, естественно, верила сыну, а не зятю-жлобу. Короче, Паша уперся и денег не дал. Тогда на сцену взошел сам герой. Дрожащим голосом и со слезами на глазах, Шура объявил, что ему тогда лучше самому, без чьей-либо помощи, уйти из жизни. Он вздохнул, схватил пачку аспирина и закрылся у себя в комнате. Мама опять упала в обморок, а добренький свояк сообщил Саше через закрытую дверь, что аспирином только гастрит обостришь, лучше с восьмого этажа сигануть – верное дело. Естественно, никуда Шура не сиганул, его жизнь для него была дорога как память, но пачку аспирина выжрал принципиально. Мама очнулась и вызвала скорую, так к Шендриху приклеили клеймо суицидника.
Пальто Саша так и не купил, но Марину как-то уболтал и продолжил с ней встречаться. Вскоре он уволился из кинокомпании и перешел работать в ночной клуб «Ксантия» и вместо пальто пообещал Васильцовой оплатить ее учебу в ВУЗе. Он даже привозил и показывал ей какие-то платежки, чем усыпил ее бдительность на весь семестр. Но пришло время сессии, и нашу красавицу ждал удар – оказалось, что на счет института не поступило ни рубля. Терпение Марины лопнуло и Шендрих был изгнан из ее судьбы поганой метлой, ибо разводить лохов по определению должна она, а не её.
Денег, которые Саша занимал у меня, он так и не вернул, поэтому я тоже послал его за три-девять земель. Так разошлись и наши пути, хотя я даже жалею сейчас – с ним как-то весело было. С тех времен прошло без малого двадцать лет, недавно читаю от нечего делать на работе список кандидатов в депутаты в местные советы – Александр Шендрих, водитель автобуса, кандидат от партии ЛДПБ. И вот уверен я на сто процентов, что это не однофамилец, особенно учитывая партию, от которой баллотировался этот прохиндей. Не знаю, правда, выбрали его или нет.