Танька

Глава 1

Приключение

Эта история началась ещё в далёком 2000 году.
…В тот день я возвращалась из санатория Белокуриха, что находится в Алтайском крае. Мой отдых оказался не очень удачным, так как январь был морозным и все мероприятия, в основном, проходили в одном корпусе. Достопримечательностей и красот края увидеть тоже не пришлось, стояли туманы, а близлежащий лес и окрестности были завалены снегом по пояс. Говорили, что в лесу есть где-то источник с исцеляющей водой и какой-то легендой, но я туда не попала. Как и на знаменитую гору, с которой просматривались окрестности санатория. И всё потому, что на процедуры приходилась бегать из корпуса в корпус, и я простыла. Подскочила высокая температура, которая держалась целую неделю. А после неё, - слабость и недомогание. Отменили даже сероводородные ванны, ради которых я и приехала сюда. Когда стала лучше себя  чувствовать, настроение на весёлые мероприятия исчезло и я, в основном посещала только процедуры, столовую и врачей. Было грустно и смешно смотреть на веселящихся и молодящихся бабёнок, - соседок по комнате, которые ловили уходящее счастье в лице отдыхающих мужичков. Но (наконец-то!) мучения закончились, и санаторный автобус вёз меня на вокзал железнодорожной станции Белокурихи. Радовало только одно, я везла домой вкусный алтайский мёд, натуральный, не поддельный. Целых шесть литров (в пластиковых бутылках). В нашем городе тогда его не было. А так же много красивых ювелирных подарков: резные шкатулки из бересты, картины из природного камня, брелки и другие нужные вещи. Кое-что из вещей прикупила на китайском рынке по дешёвке. В маленьком местном продуктовом наткнулась в последний день на копчёную колбасу. Зная, какой это дефицит в нашем городе, - нахватала аж десять батонов этого продукта.  Упаковала все вещи в клетчатую китайскую дорожную сумку, которую приобрела на рынке. С этими сумками ходила половина нашего города, но они были крепкими и надёжными. Поклажа оказалась большой и тяжёлой, но поднять можно. Я отдала свой багаж (сумку и чемодан) водителю автобуса, и он поставил его в боковой отсек. Сказал только, что далеко задвигать не будет, так как мне ехать до вокзала, а многие направляются дальше транзитом до Новосибирска. Я согласилась.
С думами о детях, муже, о неудачном отдыхе, быстро доехала до вокзала станции Белокуриха. Шофёр открыл двери автобуса и объявил транзитникам, что стоянка десять минут, а остальным посоветовал забрать свой багаж. Он вышел из кабины, открыл багажный отсек и отошёл в сторону, закуривая сигарету.
Моя клетчатая сумка стояла с краю, а чемодан задвинули чуть дальше. Я вытащила их и отошла в сторону, так как за мной были пассажиры, забирающие свой багаж. Кто-то в толпе сзади сказал, что скоро прибывает наш поезд. Нужно было срочно купить билет. И я помчалась к кассам.
Ну, сказать, что помчалась нельзя, здесь вернее подойдёт слово потащилась. Сумка казалась не подъёмной, впрочем, как и чемодан. Да ещё дамская сумочка, перевешенная через голову, сильно мешала. Кое-как дотянула до середины билетного зала, оставила свои вещи на произвол судьбы, а сама стала пробиваться к кассам. Народу толпилось много. Все, почему-то, лезли без очереди. Стало очень жарко. Я была одета в тёплую нутриевую шубу и большую песцовую шапку. Минуты через две волосы под шапкой взмокли, пот уже скатывался у меня по лицу. Защипали глаза от туши.  Пытаясь вытереть предательскую влагу я заталкивала мокрые пряди вовнутрь одной рукой, при этом шапка постоянно сваливалась набекрень. В другой руке были зажаты деньги. У самого окошка кассы, стоял высокий человек крупного телосложения, тоже бывший отдыхающий (видела его в санатории).
- Мужчина, мужчина, возьмите мне билет! А то мой поезд скоро придёт, - каким-то жалостливым, унизительным голосом кричала ему сквозь толпу.
Мужик обернулся на меня. Видно было, что мой внешний вид его сразил:
- О, боже, курица, куда тебе нужно ехать? Я сказала.
- Давай деньги!
Всё! Билеты есть, можно было бежать на поезд. Ну, как… бежать? Тащиться!
И я потащилась, довольная, что хоть с билетом повезло. Моя ноша придавила меня к земле, и я на коротеньких, полусогнутых ножках медленно продвигалась к цели. Краем глаза видела, что автобус ещё не ушёл на Новосибирск, но люди уже усаживались в него. А мой поезд стоял на путях, и проводница ждала нас возле опущенных ступенек вагона. Сзади, меня нагонял мой спаситель, мужчина, который купил мне билет.
- Спасибо Вам большое! – закричала ему на ходу.
- Да ладно тебе, курица. Давай лучше сумку свою. - И он подхватил мою не подьёмную клетчатую бестию, при этом воскликнул: «Ого!».
В плацкартное купе я дотащилась уже сама. Ввалилась шумно со своим грузом и села на нижнюю полку. Наконец-то!
В купе возле окна сидела маленькая пожилая женщина. Я поздоровалась. Она кивнула и продолжала меня изучать. За окном объявили, что стоянка нашего поезда три минуты.
Я сняла с себя шубу и повесила на крючок. Подумала: «нужно переобуться, сапоги очень тяжёлые». Помнила, что тапочки положила сверху в клетчатую дорожную сумку. Расстегнула длинную молнию и…обомлела! Сумка была не моя! Внутри стояли в ряд три трёхлитровые стеклянные банки, укутанные тряпками, а по бокам лежали ещё какие-то вещи. Ужас холодной гадюкой побежал у меня по спине!
«Чья это сумка?» « А где моя?» - лезли в голову хаотичные мысли.
- Может, кто из отъезжающих поменял? – прорвались мысли вслух.
Я побежала по вагону, спрашивая у каждого, не взял ли кто не свой багаж? Но люди смотрели на меня безразличными глазами и отрицательно качали головой. Тогда я поняла, что перепутала сумку в автобусе.
Кинулась к проводнице со своей бедой. Та посоветовала:
- Беги к автобусу, он вроде ещё не ушёл!
Быстро подхватив злосчастную сумку, раздетая до свитера, я понеслась к диспетчерской на автобусную стоянку. Как туда «долетела», - не помню. Но мне не повезло. Диспетчер сказала, что автобус уже ушёл и находится на выезде из города. Что делать? Нужно было возвращаться. И тут я увидела, что мой поезд медленно тронулся, а по громкой связи объявили его отправление. Всё!
Я стояла раздетая на морозе в минус пятнадцать градусов (в свитере, песцовой шапке и сапогах) в чужом городе, с чужим багажом и не знала, что делать? Моя сумка уехала в Новосибирск, а мой чемодан и билеты поехали на поезде без меня до Красноярска! Хорошо, что хоть дамская сумочка висела на плече. Но в ней было всего двести рублей. На новый билет не хватит. Я только выдохнула: «О Боже!». Что ещё могла сказать. Слов не было. Даже нецензурных.
Из диспетчерской вышла женщина.
- Девушка, вы багаж перепутали?
- Я!
- Ожидайте, автобус возвращается.
Автобус вернулся минут через пять-семь. Водитель лихо развернулся вокруг меня. Открылась передняя дверь и из неё выскочила возмущённая бабка и недовольный шофёр.
- Ты, что ли растеряха? Проверять нужно багаж или подписывать. Так и голову можно где-нибудь потерять! – ворчал он на меня.
Бабка схватила свою сумку, проверила содержимое и уже тащила её к багажному отсеку, который открывал водитель.
- Торопилась на поезд, - оправдывалась неумело я.
- Вот, вот. Поспешишь,- людей насмешишь,- продолжал он ворчать.
- Которая твоя? Проверяй!
- Как так можно, как так можно… - причитала нервная бабка.
Я вытащила свою сумку, открыла и посмотрела её содержимое. Да, это она, моя пропажа. Закрыла молнию, ещё раз извинилась перед водителем и пошла к вокзалу. А теперь-то что делать?
Навстречу мне шёл милиционер. Он представился и уточнил, я ли та женщина, что отстала от поезда. Я подтвердила.
- Как догонять будете? Следующий только через день.
- Не знаю.
- Паспорт с собой? – зачем то спросил он.
Вынула из сумочки паспорт и подала милиционеру. Он развернул его, полистал.
- О, да вы тоже родом из Алтайского края? Вот он вас и не отпускает, - полушутя, полусерьёзно констатировал правоохранительный представитель.
-А билет ваш?
- А билет у проводницы…
- Догонять то будете? - ещё раз переспросил он, отдавая мне документ.
- А как? – воскликнула я и посмотрела на него внимательно, не шутит ли.
Милиционер не шутил. Он махнул кому то рукой. Из белых «Жигулей», стоящих неподалёку вышел молодой мужчина и направился  к нам.
- Вася, догонишь 53-й? Гражданочка отстала.
- Догоню, если заплатит.
- У меня только двести рублей осталось…и мелочь,- не уверенно доложила я.
- Ну, двести, так двести. Это тоже деньги. Поехали!
И не спрашивая моего согласия, Вася подхватил сумку, поставил её в багажник и мы поехали.
- Спасибо вам большое! - только и успела крикнуть милиционеру.
А он приложил руку к козырьку, отдавая мне честь.
Мы ехали среди заснеженных полей по укатанной транспортом дороге. Слева мелькали кусты и деревья, справа, - электрические столбы и поля. Иногда хорошая дорога заканчивалась, и начинались ухабы, но скорость при этом не снижалась. Вася всю дорогу рассказывал анекдоты и сам над ними смеялся.
- Не волнуйся, - успокаивал меня весёлый таксист, - в Бийске догоним. Мы едем напрямик, а поезд крюк делает.
Минут через тридцать-сорок мы были на месте. Вася лихо развернулся возле вокзала. Моего поезда ещё не было.
- Ну, давай рассчитывайся, да я обратно. Он открыл багажник, вынул злополучную сумку.
- Мелочь брать будете?- спросила его не уверенно.
- Себе на чай оставь,- пошутил таксист, забирая сотенные, и засмеялся.
Он сел в машину и укатил обратно. А я осталась на вокзале одна. Людей не было. От нечего делать зашла вовнутрь и осмотрелась. Когда-то я уже была здесь. Всё мне знакомо. Как дежа -вю. Но это было очень давно. В детстве. Когда мы уезжали из деревни в город. Ностальгия охватила меня…
Вскоре я услышала шум приближающегося поезда, и мне пришлось выйти на   перрон. Состав остановился. Проводница была уже в курсе моего вояжа. Она опустила ступеньки, помогла поднять сумку и подала мне руку.
- Давай, лягушка путешественница. Переживала за тебя, думала, что не догонишь. Молодец, догнала.
Я зашла в своё купе. Маленькая женщина сидела в той же позе, как я её и оставила. Она внимательно посмотрела на меня, на сумку и улыбнулась.
- Догнала?
- Догнала,- ответила я и села на своё место. Поезд тронулся.






Глава 2.

Танька

- Как тебя звать-то, - спросила женщина то ли детским, то ли лилипутским голосом.
- Наталья. А Вас?
- Танька.
- А величать как? Неудобно так обращаться к вам. Всё- таки возраст.
- Да чо меня величать. Танька, да и всё. Все меня так зовут. А возраст у меня не большой. Сорок пять недавно было.
- Сорок пять? – удивилась я. Мне было сорок восемь, но женщина явно выглядела меня старше. Её морщинистое желтоватое лицо выглядело, по крайней мере, лет на шестьдесят. Маленькие, глубоко посаженные глаза смотрели на меня приветливо. Она улыбнулась на моё удивление, показывая жёлтые и кривые зубы, и начала выкладывать на купейный столик какие-то продукты. Очень вкусно запахло. И тут я почувствовала, что зверски хочу есть. У меня с собой был только сухой паёк: варёная колбаса, нарезанная ломтиками, два яйца и хлеб. Машинально полезла в сумку, достала целлофановый пакетик с едой и застыла в этой позе, не зная, что делать. На столе уже горой лежали всякие вкусности: курица, котлеты, картошка, яйца, солёные огурцы, колбаса, сыр и ещё, что-то завёрнутое в бумагу.
- Давай, присаживайся ближе, будем знакомиться,- зазывала обеими руками радушная хозяйка стола.
Я хотела выложить и свои продукты, как говорится, до кучи, но она жестом отстранила мой пакет:
- Потом. Дорога длинная,- и начала разливать из маленькой бутылочки жидкость в откуда-то появившиеся пластмассовые стаканчики. По запаху это был коньяк или самогон.
- Ой, ну что вы, я не пью, - пыталась отмахнуться от хлебосольной соседки, но та не принимала возражений.
Мы выпили, и я набросилась на еду, сначала неуверенно, но когда алкоголь завладел моим чувством стыда, ела уже без стеснения всё подряд. Было очень вкусно! Она хотела подлить мне ещё порцию спиртного, но я наотрез отказалась, закрыв рукой стаканчик:
- Нет, Таня, мне достаточно.
- Ну, как хочешь, - не стала возражать спутница и подливала только себе помаленьку, пока бутылочка не опустела.
- А знаешь, почему я такая страшная, - неожиданно спросила соседка, вовлекая меня в разговор.
Я подняла на неё глаза, ожидая дальнейшего рассказа и разглядывая некрасивость соседки в сочетании с ухоженностью её рук и головы.
- Мамка мной аборт делала. У бабки в деревни. Срок уже большой был. Но не получилось убить меня. Вот и живу теперь такая…
- Как это?
- Да вот так бывает, Натаха.
Зашла проводница. Принесла бельё. Предложила чай. Я наскребла мелочью двадцать пять рублей за ещё влажное и серое бельё. Танька тоже купила набор.
Мы убрали со стола, попили чай и стали застилать постель на нижних полках. Верхние были пустые и пока к нам никого не подселяли. Поезд шёл медленно, долго стоял на полустанках. За окном смеркалось. Пройдя все водно-гигиенические процедуры, мы наконец-то угомонились. Спать пока не хотелось. Поезд монотонно выбивал ритмичное: тра-та-та, тра-та-та.
- Тань, а расскажи о себе, - нарушила я молчание.
- А чо рассказывать-то?
Но она явно ждала вопроса. Немного помедлив, заговорила. Её голос, напоминающий голос мальчика или лилипута звучал то приглушённо, то громко. Иногда совсем затихал, и я уже думала, что соседка уснула. Но она вновь продолжала свой рассказ…
Родители Танькиной матери, дед с бабкой, жили в деревни, возле Горно-Алтайска. Держали хозяйство. Жили дружно, но не богато. Нажили шестерых детей, - два сына и четыре дочки. Старшие сыновья позже погибли на войне. Дед, 1878 года рождения, тоже прошёл ужасы империалистической войны с Германией в своё время, но вернулся с наградами живой и невредимый. Была контузия, но позже прошла бесследно. Дед был крепкий и шустрый. Бабушка на пять лет моложе,- спокойная и добрая. Дети, давно ставшие взрослыми, женились, вышли замуж, имели своих детей и радовали бабушку и дедушку внуками. Одна только младшая, что с двадцатого года была не пристроена.
В начале января 1937 года бабушке Любе исполнилось пятьдесят пять лет, и она вдруг почувствовала недомогание, тошноту и слабость. Дочка забрала её в город, чтобы пройти обследование. У всех был шок, когда доктор вынесла вердикт: беременность шестнадцать недель!
- Какая беременность, у меня и на белье давно нет? – возмущалась придавленная новостью пожилая женщина. Дед тихонько посмеивался и крутил бравый ус.
Бабушке от детей было стыдно. Но они успокаивали и говорили, что помогут вырастить этого ребёнка, и что будет расти вместе с их детьми.
Даша, Танькина мать, родилась в 1938 году в конце лета. Она была, конечно, не желанным ребёнком, но она была! Бабушка иногда брала грех на душу и выкидывала её в сенце, в одной распашонке, чтобы та простудилась и умерла от воспаления лёгких. Но Дашка росла, вопреки всему, крепким и здоровым ребёнком. Деда она называла «тятей», а бабушку «матушкой». Это была жизнерадостная и красивая девочка. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, дед-тятя в возрасте 75-ти лет скоропостижно умер от воспаления лёгких (простудился на рыбалке, когда бреднем по пояс в воде ловил рыбу). Дашка остались с матерью вдвоём в деревне. Хозяйство уже не держали, не было сил. Только картошку сажали, когда соседский сын Пашка вспашет землю, да кой какие овощи. И куры ещё были.
Прошёл ещё год. Дарья стала красивой и статной шестнадцатилетней девушкой, певуньей и озорницей. Многие деревенские, да и городские парни заглядывались на неё. Но она предпочтение никому не отдавала. В 1954 году  окончила в Горно-Алтайске десятилетку. Решила поступать в театральный, в город  Барнаул. Подала документы, сдала экзамены и ждала зачисление. Её приняли на отделение «Актёр музыкального театра». Летом, как и всегда, жила с матушкой в деревни. Помогала по хозяйству и ждала осени, чтобы уехать на учёбу.
В конце августа у Даши был день рожденья. Сидели вдвоем, пили чай с пирогом, который матушка испекла в честь именин, смеялись. Зашёл сосед Пашка, -  холостяк, тридцатилетний местный тракторист. Он часто к ним заходил, по поводу и без повода. Особенно часто, когда Даша приезжала из города. Явно, что она ему нравилась. Дарья его не любила за рост «метр с кепкой», маленькие поросячьи глубоко посаженные глазки, вечно открытый рот и кривые жёлтые зубы. Но он был безотказный, часто помогал матушке по хозяйству: пахал огород, носил воду, колол дрова. Да много ещё чего делал. Приходилось терпеть.
- Бабушка Люба, там чо-то мамке плохо стало. Не посмотришь? – спросил сосед, без разрешения присаживаясь к столу.
- Чо случилось-то с ней, Пашка?
- Да я не знаю. Тебя звала.
Матушка иногда лечила соседей травками. Вроде помогало. Она быстро собралась и убежала.
Пашка налил себе чай и вприкуску с праздничным пирогом стал шумно его поглощать, откусывая большие куски. Пирог иногда вылетал у него изо рта и падал на стол. Он заталкивал его обратно и продолжал смаковать.
Даше стало противно смотреть на эту картину, и она вышла в спаленку. Прошло минут пять-семь. Девушка раскладывала выглаженное бельё на кровати и не услышала, как за спиной у неё оказался Пашка. Даша резко обернулась и потеряв равновесие (от того что сосед стоял очень близко к ней), упала на спину на мягкую постель. Пашка прыгнул на неё. Она закричала, но тут же получила удар по голове и потеряла сознание.
Когда открыла глаза, почувствовала сильную боль на голове и внизу живота.
Потом, увидев спущенные трусишки и кровь на покрывале, -  завыла от ужаса содеянного. Матушки ещё не было. Пашка тоже ушёл. Она убрала следы Пашкиного преступления. Было очень стыдно!
Вскоре Даша уехала в город и начала учиться. Учёба студентке нравилась, и она забыла своё злосчастное приключение. Матушка сильно болела, поэтому младшая дочь зимой забрала её к себе в Горно-Алтайск, заколотив избу.
Даша жила в общежитии. В конце января девушка почувствовала тяжесть внизу живота и какое-то шевеление. Пошла к врачу и тот сказал, что беременна и беременности уже, как минимум, пять месяцев. У Дарьи был шок! Какая беременность? Ни тошноты, ни тяги к солёненькому. Да и на белье у неё время от времени было. Как она могла не знать элементарных вещей? И что же теперь делать? Живот увеличивался.
Дарья хорошо сдала сессию и стала думать, как избавится от ненавистного ребёнка. Но в пятидесятые годы это было трудно сделать.
Тогда она поехала в свою деревню. Даша знала, что на окраине жила бабка повитуха, которая за хорошие деньги тайно делает аборты. Предложила ей почти всю стипендию, та согласилась.
Аборт проходил очень тяжело, бабка вводила ей внутрь воду с мылом, а потом тянула и выдавливала ребёнка. От боли Даша два раза теряла сознание, но бабка вливала ей в рот столовой ложкой водку и боль притуплялась. Вскоре всё закончилось, и девушка уснула.
Когда утром она очнулась, то увидела рядом с собой свёрток из грязных простыней.  Откинув тряпку, ужаснулась. Под ними находилось маленькое, как зародыш, сморщенное существо и мирно посапывало.
- Не смогла убить, - дала заключение повитуха. До вечера отдыхай, а как стемнеет, - уходи. Послед я закопала на огороде. Буду молчать, и ты не трепись. Иначе засудят!
Даша шла по тёмным улочкам своей деревни, не зная, что теперь делать.
У неё болело всё тело, руки и ноги тряслись. Она подошла к своему заколоченному дому,- было темно и страшно. Через строение стоял Пашкин дом, окна светились весёлым светом, а во дворе кто-то разговаривал. Девушка подошла ближе. Пашкина мать кормила собаку. Собака, вроде как залаяла, почуяв чужого человека, но мать прикрикнула на неё и та успокоилась. Женщина зашла в избу.
На дворе был конец февраля. Днём оттаивало, снег местами осел, но к вечеру хорошо подмораживало. Дарья тихо, чтобы не скрипел снег, открыла калитку и вошла. Собака залаяла, но узнав соседку, завиляла хвостом. Девушка сняла с себя старую ватную телогрейку и укутала в неё маленькое существо. Потом оглядевшись, положила  большой свёрток на рядом стоящую поленницу и вышла, тихо закрыв за собой калитку на крючок.
Она бежала сломя голову (раздетая, в одной кофте) на автобусную остановку зная, что в восемь вечера уходит последний автобус в город…
- Вот так на свет появилась я, закончила свой рассказ Танька.
У меня ручьём текли не прошеные слёзы. Мне хотелось узнать, а что было дальше. Но спутница отвернулась к стенке и вскоре я услышала её храп.



Глава 3

Продолжение следует

Мы проснулись от резкого голоса проводницы:
 - Тайга, Тайга….готовимся, сдаём постель.
За окном уже мелькали привокзальные строения, перрон и вскоре поезд заскрипел тормозами и встал.
Народ пошёл к выходу. Когда вереница людей иссякла, мы тоже встали, убрали и сдали постели, привели себя в порядок и сели завтракать.
В наше купе зашёл пожилой мужчина и, сверившись с номером в билете, сел на боковое сиденье. Поезд медленно тронулся с места.
- Таня, а что было дальше, - нарушила я молчание. И Танька сразу поняла, о чём её спросила.
- Чо было, чо было. Да так и было. Бусинка меня спасла.
- Какая бусинка?
- Собака ихняя. Когда бабка зашла в дом, Бусинка стала лаять и выть не переставая. Папка вышел во двор по нужде, ну и посмотреть за одно, на кого  она надрывается. А собака, хоть и на цепи была, да по проволоке бегала, встаёт на дыбы, на поленницу бросается. Отец занёс свёрток в дом и развернул, бабка так и ахнула. Чуть в обморок не упала. Я орать стала, голодная. Молоко у них своё было, корову тогда ещё держали. Бабка вскипятила, да напополам с водой разбавила (чтоб не жирно было). Накормили из пипетки (соски не было), я и уснула. Утром в сельсовет унесли. Милицию подключили. Искали роженицу, но не нашли. Повитуху пытали, она тоже не созналась. Отец сразу всё понял, но даже матери не говорил. Сначала. Потом уж, время прошло когда, рассказал всё. А меня поместили в больницу и выхаживали три месяца под колпаком. Маловесная я была, девятьсот всего граммов. И шестимесячная. Ничего, выходили. Папка даже кровь сдавал мне на переливание. Врачи удивлялись, что группа подошла тютелька в тютельку и по номеру и ещё по каким-то биологическим показателям.
Танька замолчала, видно было, что на неё опять нахлынули воспоминания.
Поезд монотонно выдавал своё тра-та-так, тра-та-так. Сосед, сидевший на «боковушке» приутих и смотрел на мелькающий пейзаж за окном. Но я чувствовала, что он затылком тоже внимательно слушает мою спутницу.
- А как ты у них оказалась, тебя в детский дом не забрали?
- Как оказалась, как оказалась, так и оказалась! Целый год жила в доме малютки в Бийске, а потом пришёл отец, написал заявление, сдал кровь. Анализы подтвердили, что я его дочь. Да и похожа была на него. Пытали, кто мать ребёнка, но он не сознался. Так со своей матерью меня и рОстили. Бабка хорошая была, жалела меня. И папка особо не обижал, только иногда пристально смотрел на меня из-под лобья и ничего не говорил.
-А Даша? Что с ней стало и видились ли вы?
- А, чо Даша, чо Даша? Окончила свой театральный, взяла направление, и укатила на Дальний восток. Теперь где-то там живёт. Краем уха слыхала, что дети у неё есть.
- И вы ни разу не виделись?
- Приезжала один раз, дом тогда продавали со старшей сестрой. Матушка померла, а из родственников только Дашка, да сестра, что с двадцатого года. Зашли к нам в ограду. Я играла с собакой, мне лет пять тогда было. Залезла в будку, а Бусинка меня за платье вытягивала. Смотрю, какие-то тётки идут. Я напугалась и из будки не выглядывала. Они о чём-то с папкой говорили долго. Потом он вытащил меня и подвёл к молодой и красивой женщине. Она внимательно на меня смотрела, а потом заплакала. И они ушли. Я спросила отца, почему тётенька плачет. Он сказал, что стыдно ей стало. Больше я её никогда не видела.
- А откуда ты всё это узнала?
- Дак откуда? От папки и узнала. Да и бабка, когда я подросла, мне тоже всё рассказала. Повитуха, когда умирала, позвала мою бабку и покаялась в содеянном грехе, что испортила у девчонки лицо, когда тянула. И про Дашку ей рассказала. Вот так с этой родовой травмой и живу.
-А отец что? Жив ли?
- Да жив, слава Богу! Как мать его померла, он женился на одной местной. Она злющая была. Била меня куда попало и чем попало. Уродиной называла. Бывало папка уедет на посевную или уборочную, она пристегнёт меня к собачей будке, нальёт вчерашнего супа нам на двоих, и уйдёт к соседке «квасить» бражку. А я целый день на привязи. Пыталась папке пожаловаться, когда он возвращался, но тот отмахивался от меня рукой,- сама, мол виновата, неслух. Лет пять так жили. Потом она утонула по пьянке, слава тебе Господи! Хоронить её приехала из Белокурихи младшая сестра Тоня. Они с папкой познакомились. Тётя Тоня вдовствовала тоже. Позже сошлись, и папка переехал к ней в Белокуриху. Уже давно живут вместе. Дружно. Тётя Тоня хорошая, добрая. Я в школе училась плохо, на двойки и тройки. Дак, она меня никогда не ругала, просила только, чтоб старалась.  После восьмого класса поступила в ремесленное. Окончила курсы крановщиков, дали направление в Ачинск, там и живу теперь, работаю на стройке.
- Ты у них в гостях была?
- У них. Папке 75 стукнуло, приболел маленько, а так ничего. Отмечали юбилей. Тётушка меня провожала. Наготовила, как на свадьбу, да и напихала мне целую сумку, дай Бог ей здоровья!
Танька замолчала. Пассажир, сидевший сбоку, тяжело вздохнул. Поезд уже давно проехал Боготол. Проводница отдала билеты, и мы стали готовиться встречать нашу станцию.
- Тань, а ты замужем? - вдруг спохватилась я.
- Замужем, конечно. Генка у меня мужик.
- А дети?
- И сынок есть, Колька.
Состав проехал разрешающий семафор, замелькали знакомые строения и вскоре поезд остановился у вокзала. Мы с ней попрощались.
Я, одетая в чёрную нутриевую шубу и большую песцовую шапку, казалась на голову выше маленькой соседки. На ней была миниатюрная цигейковая шубка, брючки и красивый норковый беретик. Она казалась ухоженной модной дамочкой. Татьяна выпрыгнула из вагона, помахав мне рукой, прямо в объятия мужичка среднего роста, прилично одетого, приятной наружности.  Он наклонился к ней, поцеловал в щёку и они пошли в другую сторону от меня.

Глава 4

Встреча


Шло время. Я давно забыла эту историю и, наверное, не вспомнила, если бы не один случай.
Был 2010 год. Лето приближалось к концу, но стояла жара. Я возвращалась с рынка, куда ходила за фруктами. Хотелось побольше закатать компотов из персиков, абрикосов и слив на зиму. Муж уже тогда болел и не мог водить машину, поэтому приходилось всё таскать на себе.
Пакеты были полные и тяжёлые. Я то и дело останавливалась и отдыхала. Очередной раз остановилась возле скамейки под небольшим деревцем, поставила пакеты на неё и присела передохнуть в тенёчке. От нечего делать смотрела по сторонам. Поодаль стояли мусорные баки, и кто-то в них копошился. Я видела только со спины человека. Подумала, что это просто «бомж» собирает бутылки и прочие для него нужные вещи. Вдруг раздался душераздирающий короткий крик, нецензурная брань и человек исчез внутри мусорной ёмкости.
Мне стало интересно: «что случилось-то?».
Я поднялась со скамейки, оставив свои пакеты, и направилась в сторону баков. Железные мусорные баки были довольно высокие. Заглянув вовнутрь, -  увидела маленького человечка. Вернее сначала его спину и зад. Он кого-то ловил в вонючей куче мусора и смешным лилипутским голосом матерился.
- Что вы тут делаете? – удивлённо выдавила из себя я.
На меня обернулось сморщенное маленькое личико старушки. Я её узнала сразу!
- Танька? Танька! – вырвалось у меня. Что ты тут делаешь?
Танька секунд двадцать смотрела на меня, но потом тоже узнала:
- Натаха!
Вот так встреча! В одном городе живём, а встретились только через десять лет при курьёзных обстоятельствах.
- Да вот, кто-то выкинул,- как-то нерешительно, будто оправдываясь, говорила она своим полудетским, полулилипутским голосом.
И тут я обратила внимание, что в руках Татьяна держала маленького щенка. Тот тихонько повизгивал и дрожал.
- Ты чего в бак-то полезла?
-  Чего полезла, чего полезла? Да упала я. Высокий он. Нагнулась, хотела вот его дастать, а он боится и убегает. Потянулась и рухнула, прям в какое-то говно, - кряхтя и оправдываясь, вылезала с моей помощью из вонючего бака моя экс-спутница.
Мне показалось, что она стала ещё меньше ростом, а лицо превратилось в маленький сморщенный кулачок.
- Танька, где ты сейчас, как поживаешь, как муж, сынок, давай рассказывай,- засыпала её вопросами.
Мы отошли к скамейке, где стояли мои пакеты. Танька отряхивала налипшие куски помойки с выцветшей растянутой грязнофиолетовой футболки и мятых спортивных брюк с лампасами. От неё сильно воняло. Отряхнувшись, стала тревожно оглядываться по сторонам. Потом немного успокоилась, жестом руки показывая на скамейку, явно предлагая сесть. Мы присели.
- Гену я похоронила. Погиб он. Уж третий годок пошёл.
- Ой, Таня прости, не знала. А как это случилось?
- Как случилась, как случилось? В Красноярск поехали с другом Генке машину покупать. Друг за рулём был. Отвлёкся и на «встречку» вылетел. А тут джип на скорости. Ну, и всё! - Она замолчала. По щеке текли слёзы. Видно было, что горе ещё не отболело. Танька вытирала их рукой, размазывая по лицу грязь.
И тут только я заметила под левым её глазом жёлто-фиолетовый синяк.  Вынув из сумочки одноразовую салфетку, подала ей. Она вытерлась и высморкалась. В воздухе повисла пауза.
- А что сынок? – нарушила тишину я.
- Чо сынок, чо сынок? Как Гену похоронили, через полгода он вступил в наследство. Мы с Генкой-то не расписанные были. Жили много лет гражданским браком. Разве ж думали об этом. Мне ничего и не досталось. Можно было, конечно, подать на суд. Привести свидетелей и доказать, что он был мой мужик, что вели совместное хозяйство. Но судится, не могла, сил от горя не было, да и душа моя не хотела… Работала, пока организация не стала разваливаться. Два года, как меня сократили. Пенсию назначили. Колька, сын, женился. Выпивать со своей стали, пенсию отбирали у меня, а потом из дома выгнали.
- Тань, ну как же так? Он же сынок твой?
-Сынок, сынок. Не родной он мне. Генкин это сын. Сошлись с ним, когда ребёнку два года было. Мать у него пьющая была, бросила Генку с маленьким и умотала в неизвестном направлении. А тут я к ним в организацию устроилась. Натаха, кто бы меня такую замуж взял? Да и родить я не смогла бы. Патология в организме. Матка у меня детская, не беременела я никогда, не смогла бы родить. Спасибо Дашке. Может теперь, когда новые технологии… а тогда… Обидно, конечно. РОстила его, учила..
- Таня, а родитель твой и мачеха?
- Папка помер, пять лет, как парит землю. Тётя Тоня только на год его пережила. Ровно через год в день его смерти умерла. Неожиданно. Вот так-то, Натаха.
- А мать, Даша жива?
- Не знаю. Сон как-то видела. Подходит ко мне женщина красивая, руки тянет, плачет вроде как, и прощение просит. Проснулась и так плохо на душе стало. Нарыдалась!
Маленький кутёнок прижался к Танькиной груди и дрожал, жалостно повизгивая, будто плача. Танька встала со скамейки.
- Тань, а теперь ты где работаешь?
- Где работаю, где работаю, у армянина и работаю, - она показала рукой на близстоящие павильоны. Мету возле ларьков, фрукты разбираю.
- А живёшь?
- Живу тут с одним…у него в общежитии. Угол сдаёт.
- А ты - то как, Натаха? – спохватилась она.
Я вкратце рассказала о себе, озвучила свой адрес, пригласила в гости. Танька вдруг стала тревожно озираться по сторонам и неожиданно спросила:
- Натаха, у тебя десятки не найдётся. На хлеб.
Я открыла кошелёк. Десятки не было, но была сторублёвая купюра. Подала её приятельнице. Она взяла, чуть помедлив, сказала:
- Я отдам. Обязательно. Пока, Натаха, - и быстро пошла к ларькам, прижимая к себе маленького щеночка. У ларьков стоял невзрачного, бомжеватого вида мужичок, явно поджидавший свою спутницу.
- Пока, Танюха…- произнесла тихо ей вогонку.
Я тоже, подхватив свою ношу, направилась домой.

Жизнь закрутила меня коловоротом, суматохой, бедами и горем и я снова забыла о своей спутнице. Прошло шесть лет.
Осенью 2016-го меня положили на профилактику в кардиологию. Стало шалить сердечко.
В моей палате стояло шесть коек. Все были заняты, но одну даму сегодня выписали и санитарочка заправила её постель чистым бельём. Вообще в отделении лежало много народу. Мест нехватало, даже в коридоре кровати ставили.
Меня позвали на укол в процедурный кабинет. Когда возвращалась, навстречу шли (тоже ставить уколы) женщины из моей палаты.
-Наталья, не пугайтесь, там бомжиху к нам положили, - предупредили они меня.
В палате никого не было. Только на освободившейся койке лежала старушка. Её одутловатое лицо синюшнего цвета кого-то мне напоминало. Бабушку трясло. Я подошла поближе. Подумала: «может холодно человеку».
-Вас укрыть? – спросила участливо. В ногах лежало ещё одно одеяло.
Старушка внимательно на меня посмотрела и кивнула.
- Накрой, Натаха.
Я округлила глаза.
-Танька? Что с тобой случилось?
-Из окна…он…я..
Она заплакала, закашлялась, и от этого стала задыхаться.
В палату зашла медсестра и сказала, что больную переводят в другое отделение. Дверь открылась пошире, закатили каталку. Медсестра  и санитарка ловко перебросили на неё больную вместе с постелью. Танька повернула ко мне голову. Я подошла, вяла её за руку и погладила. Рука была тёплая и дрожала. Она вытащила вторую руку, положила сверху моей и чуть пожала. Потом со свистом выдохнула:
- Натаха, я тебе деньги так и не отдала…
Медработники уже выкатывали тележку из палаты.
На другое утро я спросила у медсестры, которая ставила мне капельницу, в каком отделении лежит бабушка - бомжиха?
- А ни в каком. Умерла ночью.
- А что с ней случилось?
- Сожитель из окошка второго этажа выбросил… допились!
Мне показалось в тот момент, что какая-то сила придавила тело к постели.  От кончиков пальцев ног и до макушки головы, - всё похолодело! А потом полились слёзы. Было нестерпимо жаль этого доброго человечка, маленькую несчастную женщину, которую и видела-то всего три раза в жизни.
Я смотрела на капельницу, как капля за каплей вливалась в меня живительная влага и думала о человеческих судьбах. Кто пишет сценарии жизней там, на небесах, и раздаёт людям?  Почему одним достаётся всё: красота, здоровье, любящие родители, достаток, а другим,- почти ничего. И барахтается человек в этом «ничего», пытаясь сделать из него хоть что то. Иным, конечно удаётся. Кто посильней духом. Они сами выкарабкиваются и помощи не требуют. А другим (их большинство) нужен позитивный толчок, помощь, рука или плечо товарища, родного, близкого или любимого человека. И когда такого не оказывается, он катится вниз по наклонной в клоаку, не зная, за что ухватится. Или не хочет? А может это Судьба или Карма? За грехи родителей…

2017 год.