Розовый джинн из синей бутылки. Глава 29

Глава 29. Артист Санькин


     - Да не глотай ты их живьем! Погоди, остынут! – сморщился Пухов, глядя, как Алеша жадно глотает, обжигаясь, горячие пельмени. – Сколько дней не ел, Леха?
     - Утром баба Капа накормила.
     - Все понятно, и где теперь эта баба Капа?
     - Дома, наверно. Я от нее убежал на кладбище, когда с вами встретился.
     - Ага, я от бабушки ушел и от дедушки ушел, ну теперь рассказывай, куда дальше катишься, колобок костлявый.
     - А дальше мне профессора Федора Михайловича Хентуаки надо найти. Это очень знаменитый профессор, он изобрел удивительное вещество, полистрилен называется. Из этого полистрилена можно делать  облака, на которые садишься, как на ковер-самолет, и летишь. Я летать хочу на облаках и в ученики к нему проситься буду. Умолю его, чтобы взял.
     - Да, Леха! Я думал, ты большой и в сказки уже не веришь! А ты совсем маленький… - удивленно покачал головой Пухов.
     - Это не сказка! По телевизору говорили, в передаче «Очевидные чудеса», - насупился Алеша.Сказали, что он здесь в Лысогорске живет.
     - Ну-ну, случайно не первого апреля?!
     - Нет!
     - Ну, значит, второго, - подмигнул Пухов и решил подыграть: – И как ты этого изобретателя облаков искать будешь?
     - Я увижу, постараюсь увидеть,где он.
     - По телевизору?
     - По секрету, - надулся Алеша и встал: – До свидания. Мне идти надо.
     - Куда ты, на ночь глядя? Заночуешь у меня, а там вместе подумаем, как искать эту знаменитость, которая обязательно возьмет тебя в ученики, - согласился Пухов. – Я тебе здесь на диване постелю. А сам еще за компьютером посижу в другой комнате. Лады?
     - Лады, - согласился Леша. – Только вы больше не смейтесь надо мной, как сейчас. Я ведь всё вижу!..

     Алеша сразу провалился в сон. Пухов прочитал на городском сайте новость о пожаре в Репинском детском доме. О том, что разыскивается Алеша Брюханов, которого считают поджигателем. В новости была фотография белобрысого мальчика с испуганными голубыми глазами и  оттопыренными ушами…

     Пухов еще долго сидел в темноте у экрана монитора, думал, подперев ладонью горячий лоб.


     Утром Алеша проснулся рано. Встал, подвигал стулом, Пухов крепко спал. Алеша решил не будить. Ясно, что профессора Хентуаки он с ним искать не будет. Кто знает, вдруг сдаст его в полицию или отвезет в детдом?..

     Алеша вспомнил, что ключи на холодильнике, достал, осторожно открыл дверь и положил обратно, так же осторожно захлопнул ее, придерживая язычок замка, и отправился искать профессора Хентуаки. «Катится колобок, катится…», - сказал по привычке сам себе.

     Он решил уйти подальше, чтобы Пухов, если проснется, не догнал. Быстро шел по улице, наугад сворачивая, интуитивно двигаясь в центр города. Он думал о профессоре. Ясно, если его показали на местном телевидении, то знают его адрес. Если, конечно, он не приезжий. Значит надо ехать в Междуречинск, в телестудию. А это без денег не получится, расстроился Алеша.

     Он напряг все силы воображения. Представляя лицо профессора, глаза в оправе тяжелых черных очков, пытался увидеть место, где он может быть. Ничего не получалось. Наверное, он слишком волновался и был не уверен в своих силах.
Голова его уже больше часа была занята напряженной игрой воображения, а  ноги сами несли по улице, потом в парк, где он, устав от быстрой ходьбы, сел на скамейку, рассеянно оглядываясь по сторонам, никого не замечая.
«Если очень сильно сосредоточиться, я обязательно увижу его внутри себя, и тогда будет проще найти!» - он прошел еще немного по дорожке, ни на кого не глядя,  никого не замечая, как сомнамбула. Потом повернул налево, сел на скамейку, словно проснувшись, посмотрел на противоположную скамейку и обомлел. Напротив него, закинув ногу на ногу, сунув руки в карманы, в слегка помятой черной шляпе с полями, сидел профессор Федор Михайлович Хэнтуаки. Он не мог ошибиться! Это худое лицо с небольшими глазами в оправе черных очков он узнал бы из тысячи подобных лиц. Во рту у Алеши пересохло от волнения.

     Федор Михайлович был чем-то озабочен, оглядывался, кого-то ждал. Рядом с ним лежал обыкновенный полиэтиленовый пакет с рекламной девицей. По решительному движению, Алеша понял, что он сейчас встанет и уйдет.
     - Федор Михайлович, не уходите! – бросился он к нему. – Возьмите меня к себе в ученики в лабораторию!
     « Девятый! – рассеянно подумал артист Санькин. – Я уж думал, все забыли, два месяца с передачи прошло. Ну и наивный у нас народец! Наивный, до безобразия! Никакое первое апреля нипочем. Наверное, если бы я сказал, что летаю на метле, люди подходили бы и просили продать метлу. А что? Одна бабка просила продать ей облако за две пенсии, чтобы улететь в Норвегию, там у нее дочка живет, вышла замуж и позабыла мамашу.  Соблазнительно, чуть не продал!.. До дикости наивный предприниматель предлагал запустить линию по производству синих бутылок, если я возьму его в долю. Удивительная у нас страна! Ладно, еще ребенок…».
      - Пожалуйста, я вас слушаться буду! Всё, что скажете, выполнять буду, со мной многие эксперименты можно делать, у меня такая сила воли, что я бумагу двигать могу глазами и огонь вызывать! Возьмите меня к себе, пожалуйста, у меня никого нет на свете, я всю жизнь вам благодарен буду!.. Я так хочу летать на розовых облаках…
      - Тебя как зовут, вундеркинд?  – строго спросил Санькин.
      - Алеша. Возьмите меня в ученики! – взмолился мальчик.
      - Не могу, Алеша! Мои эксперименты слишком засекречены, и за мной уже начала следить мафия! Т-сс.. -  он приложил палец к губам и подмигнул. – А тебе еще подрасти надо. Подрасти, Алеша, тогда возьму.
      - Зря вы так, Федор Михайлович! У меня действительно никого нет, без вас мне только в реку прыгнуть остается, - убито сказал мальчик… - Только в реку…
      - Эээ, погоди, юный Икар! Прыгать в реку не надо. Ты очень хочешь летать?
      - Очень!..
      - Верю! Давай мы с тобой договоримся. Сейчас ко мне в лабораторию точно нельзя, за мной следят. Но я тебя буду иметь в виду. Как только проберусь в лабораторию, откупорю бутылку и мысленно пошлю тебе облако. Ты только никакой ерунды не делай, жди! Возможно, оно прилетит не сразу, может, через день, а может, через год-два-три. Земной шар большой, вдруг оно сразу полетит  в другую сторону, чтобы земной шар обогнуть и до тебя добраться? Но оно обязательно прилетит, потому что я пошлю его силой своей мысли именно к тебе, чтобы ты прилетел на нем в лабораторию. А ты расти и жди, ладно? Только хорошо учись, мне двоечники в лаборатории не нужны! Хорошо?
     - Хорошо, - Алеша слушал как завороженный.
     - Ты мне веришь?
     - Вы действительно пошлете за мной облако?
     - Если мафия не разгромила мою лабораторию, железно! Согласен?
     - Да!..
     - Ну вот и договорились, - Санькин облегченно вздохнул, радуясь, что выпутался из очередной истории. – Всё, я пошел, мне некогда. Только ты, Алеша, никаких глупостей не делай! Расти и жди! Хорошо?
     –  Хорошо…
     Алеша застыл, провожая его взглядом широко открытых голубых глаз. Такого поворота событий он не ожидал. Когда профессор исчез, словно растворился в воздухе, устало сказал себе вслух:
     - Расти и жди. Где мне расти и ждать? Куда теперь? Странно, почему он сбрил усы… Куда теперь?.. - Он медленно брел по улице, ничего не видя и не слыша.

   
     Это была пустыня, по которой шел одинокий маленький человек, чувствующий звонкую пустоту невесомости своей жизни. Душа медленно отделялась от тела и парила в небе – не его Алеши, а большая болящая душа, родившегося десять лет назад неизвестно зачем человека. «Где-то я это уже видел, - отстраненно подумал он, - …вот это… Этот поворот и это чувство, вспомнил… Сейчас!..». Визг тормозов, отброшенное в сторону легкое тело...
        - Ребенка сбили! – истерично закричала проходящая мимо женщина.
        - Я не виноват, он сам под колеса полез! – оправдывался выскочивший из машины, белый как полотно водитель.
       
        Вызвали скорую, собрался народ. Плакала какая-то сердобольная бабка. Алешу спасло то, что он был маленький и легкий,  автомобиль отбросил его, но не раздавил. Удар был сильный, мальчик потерял сознание. 




      …Задыхаясь, весь мокрый от пота, он взбирался на вершину холма. Облако замерло в воздухе и висело неподалеку, дожидалось его.
      - Ну же, ну! Сюда! Ты ведь живое!  - закричал мальчик. – Плыви ко мне! Я жду!
      Он прыгал, махал руками. Облако  висело как розовая аппликация, приклеенная к ярко-синему небу. - Ну и не надо! - мальчик рухнул без сил. - И лети куда хочешь! Уходи! - он лежал на сухой выветренной траве и, уткнувшись в землю, плакал.
      Он плакал навзрыд, сладко и горько одновременно, худые плечики дергались от плача, горло сдавило, рыдания комьями выходили из груди. Оплакивал всю свою нескладную жизнь у мамы Эммы.
      - Ну почему, почему меня никто не любит?! Я - маленький, я – ребенок! Почему в этом мире у меня никого нет? Разве я хуже Мякиша, других ребят? Постепенно затих, без сил, прижавшись щекой к земле, сухие травинки кололи щеку.
   

      Алеша почувствовал легкое щекотание на волосах. Розовое облако обволакивало его, закрывая вершину холма. Он вскочил, взмахнул руками, раздвигая розовый туман. Оно поддалось, как пушистая сахарная вата, цепляясь за руки. Легкие пузырьки-икринки, прозрачные, с розовым оттенком жемчужинки, пластично лепились в руках в снежные комки, которые тут же плыли, крутились, как рой перед ним. Они были теплые, безвкусные и удивительно мягкие, не таяли, но и есть их не хотелось. Вся эта масса взвихрилась вокруг него. От радости и удивления Алеша стал лепить захваченные руками хлопья облака, мять в руках, они быстро соединялись в ком. Ком рос, большой воздушный легкий, похожий на снежный. Слепив, он крутанулся вместе с ним и, будто замотавшись в кокон, дернулся и повис внутри облака, отодвинув от головы комок, оттолкнулся от поверхности холма и поплыл вместе с облаком. Он плыл!..
      - Что же это такое?! – тоненько закричал мальчик, раздвигая вокруг себя розовое пространство, вынырнул на поверхность, все еще держа клочки непонятной сахарной ваты в руках, поднес ее к глазам. Потом, болтая ногами, лег на поверхность облака и рассмеялся. На всякий случай, сминая воздушную массу под себя, как сено, добрался до края, глянул вниз и закричал:
     - Я лечу! Лечу!
     Внизу были крыши домов, на окраинах невысокие и неровные, ближе к Крапивному пустырю – прямоугольные бруски девятиэтажек. Вон там живет баба Капа и Окопыч. Асфальтовая дорога неровно закруглялась к реке. За рекой Междуречинск, там его школа, в которой он учился с Мякишем. Интересно, как там Мякиш, Ольга Сергеевна! Пожалуй, не так уж и высоко! Самолеты летают выше. Вот бы видели ребята из класса, что он плывет на настоящем облаке! Такое не может быть! Как я слезу с этого облака?! – опомнился он. - Не спрыгнешь, свалишься - разобьешься… А все-таки здорово! Красиво и нестрашно! Летел бы так всю жизнь вокруг Земли.

     Подул ветер, облако полетело быстрее, начало стремительно падать вниз, засвистело в ушах. Стало страшно. Он пытался смять под себя воздушное «сено». Шел дождь. Каждая капля, ударяясь в пенистую массу, уменьшала ком, он тяжелел, падая на землю. Дорога, переход... Свист в ушах кончился, непонятная сила больно прижала его к земле.  Удар об асфальт, визг тормозов, темнота…

(продолжение глава 30)