Исповедь бомжа. 10 глава

     - И куда собралась? - вдруг услышал я полупьяный голос Виктора, который вышел на террасу из комнаты и сев у окна, открыл бутылку.
     Налив в стакан, он залпом выпил, от чего я поморщился, а он, понюхав чёрный хлеб, откусил от него кусок. Разжёвывая хлеб, он недовольно смотрел на Наталью.
     - В город еду, Костя пропал, - ответила Наталья, надевая на голову пуховый платок, декабрь был холодным.
     - Ааа... всё равно этот щенок человеком не будет. Тюрьма по нему плачет. Зверем на меня смотрит, будто я виноват в том, что его отец бросил, - сказал Виктор, зло посмотрев на меня.
     - Чего болтаешь? Спать ложись, коли выпил, - строго сказала Наталья.
     - А ты меня жизни не учи. Я зарплату тебе приношу? Приношу. Работаю в поле, как волк, чего ещё надо? А вот твой сучонок, никогда не работал, на шее сидел. Был бы моим сыном, удавил бы вот этими руками, - показывая свои мозолистые руки, со злостью сказал Виктор.
     Я напрягся, очень хотелось врезать ему по морде, видимо Наталья почувствовала, что я начинаю злиться.
     - Не обращай на него внимания, Сергей, что с пьяного возьмешь? Не ведает, что болтает. Пошли. Я готова, - сказала Наталья, схватив меня за руку, за мой сжатый кулак.
     - Кто тут пьяный? Я, что ли? Дура ты баба! Дура и есть... - опуская голову на руки, сложенные на столе, пробормотал Виктор.
     - Идите уже. Только возвращайся быстрее, дочка. Я ж от волнения места себе не найду, - провожая нас до двери, сказала Татьяна Степановна.
     Всю дорогу Наталья молчала, наверное стыдно было за мужа. Только в поезде она вдруг заплакала и разговорилась.
     - Вот ведь жизнь... думала, счастливой буду, а вон как всё обернулось. Сын вырос и что из него выйдет, неизвестно, Виктор почти каждый день пьёт. Ты то хоть счастлив, Серёжа? - спросила она, вытирая платком нос и глаза.
     - В том, что с тобой произошло и моя вина есть. Может тебе надо было настоять, чтобы мы тогда не разошлись? Сын всё-таки у нас уже был. Чёрт, ты прости меня, Наталья, - ответил я, положив свою руку на её руку.
     - Ты ни в чём не виноват, Серёжа. Просто не любил, верно? А как без любви жить-то? Вот и я Виктора не люблю. Всё думаем, а что соседи скажут, если опять разойтись, уже со вторым мужем. И терпим, терпим... так и жизнь мимо проходит, - опять заплакав, произнесла Наталья.
     - Нельзя терпеть, понимаешь? Нельзя. Гони его в шею. Ну какой он тебе муж? - жалея Наталью, сказал я.
     - Да что ты о нем знаешь? Гони. Легко сказать, гони. Пропадёт он без меня совсем. Так хоть обстиран да накормлен. Да и дочь у нас, уже взрослая, семнадцать лет. Ладно, хватит обо мне. От судьбы не уйдёшь. Сам то как живёшь? - перестав плакать и тяжело выдохнув, спросила Наталья.
     - Хорошо живу. Очень хорошо... жил... пока Костя не приехал. И что ему неймётся... И деньги ему каждый день давал, а он врал и воровал. Ладно бы только это, чуть дочь мою не изнасиловал. Гад! - вспомнив, что случилось, со злостью выговорил я.
     - Этот гад твой сын, Серёжа. Не смей его так называть. Вот чужую девочку дочерью называешь, а родного сына - гадом, - обиделась Наталья.
     - Лена мне не чужая. Я вырастил её. Ладно, прости. Волнуюсь я просто, - виновато сказал я.
     - Ничего. Мы просто оба на взводе. Вот где его искать, а? - опять заплакав, сказала Наталья.
     Выйдя из вагона, мы с Натальей пешком прошли к моему дому.
     - Серёжа? Господи! Да где же ты был? Я же волновалась, - открыв на звонок дверь, воскликнула Люба.
     Из-за моей спины появилась Наталья и Люба сразу замолчала.
     - Прости, дорогая, пришлось срочно уехать. Костя не появлялся? - спросил я и приглашая Наталью в квартиру, зашёл следом за ней.
     - Нет, не появлялся. А появился бы, не впустила, - заявила Люба.
     - Люба, это мама Кости, Наталья, - укоризненно сказал я, кивая головой в сторону Натальи.
     - И что теперь? Может ты всю её семью сюда перевезёшь, а? - спросила Люба.
     - А что это ты вдруг Костю не впустила бы? Он, между прочим, сын Сергея и имеет на эту квартиру такие же права, что и ты, - ответила Наталья.
     Ссора переходила в крик.
     - Надо же, о правах вспомнила. Сына правильно воспитывать надо было. Вырос насильник и вор, - громко отвечала Люба.
     - Что это вы так кричите? Соседи сейчас сбегутся, - выходя к нам в прихожую, сказала Евдокия Павловна.
     - Вот, мама, полюбуйся. Приехала мама этого негодяя, - воскликнула Люба.
     Я никогда не видел свою жену такой. Всегда такая спокойная, она вдруг кричала и не успокаивалась.
     - Я не к тебе приехала. За сына переживала, вот и приехала! - кричала в ответ Наталья.
     - Надо было раньше переживать, поздно уже. Вырос твой сын и вырос негодяем, - отвечала Люба.
     - Перестаньте кричать. Криком мы ничего не добьёмся, - попытался я успокоить женщин.
     - Не смей моего сына называть негодяем! - крикнула Наталья.
     - А ты прав. Криком мы ничего не добьёмся. Я просто утром пойду в милицию и напишу заявление на твоего сына, за попытку изнасилования несовершеннолетней. Вот и всё. Посидит, подумает, может и осознает, что натворил. Хотя навряд ли осознает... - уходя в комнату, сказала Люба более спокойным голосом.
     От этих слов Любы, Наталья сразу успокоилась и пошла следом за ней.
     - Простите нас, Люба. Сами понимаете, сын всё-таки, переживаю за него. Не надо ничего писать, найду его и домой увезу, - сказала Наталья.
     - Аха, он так и уехал. Что ему в деревне-то делать? Там наверное и воровать нечего, - садясь на диван, сказала Люба.
     - Ну зачем Вы так? Так то, Костя мальчик неплохой, не знаю, где я его упустила... - заплакав, ответила Наталья.
     - Поймите, Наталья, Костя уже не мальчик. Он взрослый парень и должен отвечать за свои поступки. Как мать, я могу Вас понять, но Костя уже не изменится, - ответила Люба.
     Было довольно поздно, когда все разговоры прервал звонок в дверь.
     - Костя! Это Костя! - вскочив на ноги, воскликнула Наталья.
     Я пошёл к двери, открывать. За дверью и правда стоял Костя.
     - Явился, значит? И где тебя носило два дня? Мать совсем извелась, - сказал я, думая, что мои слова о матери его проймут.
     Но парень меня не слушал, даже не здороваясь, он прошёл мимо меня.
     - Мне деньги нужны, - заявил Костя, оглядывая всех и наконец внимательно посмотрев на мать.
     - Костя, сынок? Где же ты был? - кинулась к нему Наталья.
     - Я что, непонятно говорю? Мне нужны деньги, - убирая руки матери, которая его обняла, со своей шеи, повторил Костя.
     - Ты что, пьян? - спросил я и подошёл к нему.
     Но алкоголем от него не пахло, только глаза беспокойно сверкали каким-то нервным блеском.
     - Мама, объясни ты ему наконец, мне деньги нужны! - уже приказным тоном, громче повторил Костя.
     - А денег нет. Тебе же не рубль нужен и не пять. Сто, двести? Сколько тебе нужно? - спросил я.
     - Сколько есть? Да, хотя бы триста рублей дай, - сказал он.
     - Костя, сынок? Зачем тебе столько денег? Ты что опять натворил? - в панике спросила Наталья.
     - А ты не поняла? Думаю, он принимает наркотики, иначе как объяснить блеск его глаз? Алкоголем от него не пахнет, значит или проигрался, или наркотики, - сказал я.
     - Ужас... Ну и сыночек у Вас, - тяжело опускаясь на диван, сказала Евдокия Павловна.
     - Да уж, точно не позавидуешь. Хорошо, что мы с тобой не родили детей, Сергей. Бог миловал, - качая головой, сказала Люба.
     - Копейки ты не получишь. Собирайся, с матерью в деревню поедешь, - строго заявил я.
     - А ты кто такой, чтобы мне приказывать? То же мне, папаша, - истерично засмеявшись, крикнул Костя.
     - Зачем же ты сюда приехал, если не считаешь меня своим отцом? - обидевшись, спросил я.
     Впрочем, я понимал, что он прав. Но и денег давать ему, я был не намерен.
     - А что мне в деревне было делать? Скукота одна, - безразлично ответил Костя.
     - Костя, прошу тебя, сынок, поехали домой. Оставь семью отца в покое, - взмолилась Наталья.
     - А зачем? Чтобы смотреть на пьяную рожу твоего Виктора? Или выслушивать вечные упрёки деда с бабкой? - спросил Костя.
     - Не смей так о них говорить, неблагодарный. Что ты за человек? Собирайся, поедешь домой, - строго заявила Наталья.
     - Значит денег вы мне не дадите? Ладно. Сам найду, - сказал Костя и стал открывать ящики в стенке, ящики комода...
     - Да что ты делаешь? Ох, негодяй! - завопила Евдокия Павловна.
     Люба стояла в оцепении, ничего не соображая. Я не выдержал и схватив Костю, оттолкнул от комода. Не удержавшись, он упал на пол, но тут же вскочив, подскочил ко мне и ударил кулаком мне в лицо. В глазах у меня потемнело и я с силой ударил его в челюсть. Раздались крики женщин, начался переполох, мы схватились с Костей и я смог прижать его к полу, он буквально рычал:
     - Отпусти гад! Отпусти меня!
     Не выдержав, я схватил его за шиворот и поволок к двери. Не соображая, что делаю, я просто вытолкнул его за дверь. Наталья выскочила за ним.
     - Господи! Что же мне с тобой делать? Костя! - кричала Наталья.
     Но Костя её не слышал, он был в бешенстве и бежал по лестнице вниз. Наталья едва поспевала за ним. Мне стала жаль её. Я понимал, что Костя, как сын, потерян и для меня, и для неё. Конечно же, она его не догнала и часа через два, вернулась к нам. На дворе была глубокая ночь. Евдокия Павловна, выпив сердечные капли, уже спала, а мы с Любой сидели в зале и тихо разговаривали.
     - Не вини себя, Сергей, ты ни в чём не виноват. Поверь мне, если этот парень такой, он бы и с тобой таким бы вырос, - говорила Люба, держа меня за руку.
     - Кто знает? Может и нет. Что с ним теперь будет? Может его лечить надо? - скорее себе, говорил я, когда вернулась Наталья.
     - Я не догнала его, скрылся в темноте. Я искала везде, но его нет. Вы простите меня, что пришлось вернуться. На ночь глядя, мне некуда идти. Утром рано уеду, - устало сказала она.
     - Хорошо, что вернулась. Я тебе на диване постелю, отдохни, вымоталась ты с сыном. Большой он уже, это его жизнь. Оставьте вы его в покое, его уже не исправить, - сказала Люба, поднимаясь с дивана.
     Наталья и я промолчали, да и что мы могли сказать, ведь Люба была права. Упустили мы с Натальей Костю.
     Рано утром, когда проснувшись, я вышел из спальни, Натальи уже не было. Видимо уехала, когда все в доме спали.
     Через два дня, ко мне на работу пришёл мужчина средних лет, в милицейской форме, в звании капитана. Я сразу понял, с Костей что-то случилось и я не ошибся. Капитан сообщил мне, что Костю арестовали, его обвиняют в разбойном нападении.
     - Ваш сын вчера избил, потом ударил ножом мужчину, забрав у него деньги, - сообщил мне капитан.
     - Мужчина жив? - потухшим голосом спросил я.
     - Жив. Ему повезло, но он в больнице и пока в тяжёлом состоянии. Захотите его проведать, он в центральной клинической больнице, Ушаков Андрей Семёнович, - сказал капитан.
     - А сын... что ему грозит? - спросил я, не смея смотреть в глаза капитану.
     - Потерпевший пока заявление не написал, Вашего сына на месте преступления скрутили двое ребят. Они и вызвали скорую и милицию. Вы знали, что Ваш сын употребляет наркотики? Их в его крови обнаружили и это уже не шутки. Вашему сыну светят три статьи, - сказал капитан.
     - Можно мне его увидеть? - спросил я.
     - Можно, я следователь по его делу, Вавилов Олег Григорьевич, выпишу Вам разрешение на свидание. Но Константин ничего не отрицает и чистосердечно во всём признался, конечно, это ему зачтётся на суде, но не умалит его вины. Думаю, лет семь ему обеспечено, это самое меньшее, что ему грозит, - сказал капитан.
     Когда я зашёл в отделение и прошёл на свидание с сыном, мне стало не по себе от его вида. Злости в глазах не было. Безразличие к происходящему и мольба о помощи.
     - Папа, вытащи меня отсюда. Я не могу здесь оставаться, - просил Костя.
     - Я не смогу этого сделать, сын. Тебя обвиняют в употреблении наркотиков, ограблении и нанесении тяжких. Скажи спасибо, что потерпевший остался жив, - ответил я, сев напротив Кости.
     - Зачем же ты пришёл? Чтобы читать мне нотации? Не можешь помочь, уходи. Я тебя не звал. Если ты не можешь помочь, мать тем более не сможет. Прощай. Рад, небось, что избавился от меня? - с какой-то ненавистью и горечью спросил Костя.
     - Дурак ты, сын. Так ничего и не понял. Жаль... прощай, - сказал я и встав, вышел в коридор.
     Я подумал, что наверное придётся опять ехать в деревню, надо было сообщить Наталье, мать ведь, волнуется. Пожалел, что не записал телефон, хотя бы конторы, где она работала. В голову не пришло. Но потом вспомнил, что можно узнать в справочной. Короче, никуда я не поехал, нашёл номер телефона и позвонил Наталье на работу. В трубку слышал её плач.
     - Видимо, судьба у нашего сына такая. Когда суд? Я приеду. Ты уж объясни своей жене, ведь мне больше не к кому пойти, - глухим голосом говорила Наталья.
     - Пока идёт следствие, узнаю, когда будет суд, позвоню. Ты уж береги себя, Наталья. Как говорится, от сумы и от тюрьмы... сама понимаешь. У тебя дочь, о ней подумай, - успокаивал я её.
     Не таким образом я хотел избавиться от сына, нет. Сознаюсь, не хотел, чтобы он жил со мной, но чтобы сел в тюрьму, я тоже не хотел.