Израильская военщина известна всему свету

Вы, конечно, помните эту песенку Александра Галича? Передовику производства Климу Петровичу Коломийцеву довелось выступить на митинге в защиту мира.  Дали ему записанную кем-то заранее речь. Вышел Клим на трибуну и – «с выражением»:

Израильская военщина
Известна всему свету.
Как мать, - говорю, - и как женщина 
требую её к ответу!

…Что за нелёгкая?!  Оказалось, гад порученец перепутал листки: текст, сочинённый для женщины, вручил мужику.

Почему сегодня вспомнил и рассказываю эту историю? Дело в том, что я и есть тот самый порученец. Ну, не тот, другой. Нас, таких, много было.

                *     *     *

В июне 1967 года по всей необъятной советской стране прокатились мощные митинги протеста. Вернее сказать, их «прокатили». Прокатом, как всегда, заведовали партийные власти. Сверху вниз дана команда – и вот уже на множестве предприятий пишущая братия строчит гневные филиппики против «подлой израильской агрессии», разоблачает «экспансионизм сонистов»  или «сионизм экспансионистов». А другие порученцы в это время подыскивают ораторов.Потом идёт взаимная притирка оратора и текста… Но это если время найдётся. Часто же бывает именно так, как в случае с Климом Петровичем: дали текст, и читай, Вася!

С утрам в партком нашего завода были вызваны трое пишущих: начальник бюро передовых методов труда (Михаил   Петрович (он же – Менахем Пинхусович) С., ответственный секретарь редакции многотиражки Раиса Самойловна (Ривка Шмуэлевна) Форгессен (её фамилия в переводе с идиша означает «забыла») и автор этих строк, работавший редактором заводского радиовещания и, к счастью или к несчастью, ничего не забывший.

Мы уже знали из московских радиопередач: «Израиль напал на арабские страны».

– Надо подготовить тексты выступлений,  – дал команду секретарь партком и вышел на минуту из кабинета. Оставшись одни, мы, два еврея и еврейка, уставились было друг на друга и… расхохотались.

Хорошо тому, кто крепок задним умом. У каждого из нас к тому времени было за спиной немало впечатлений и переживаний по части еврейского самочувствия, Скажем, Раисе Самойловне, активно корреспондирующей во  все областные и некоторые республиканские газеты, в годы борьбы с космополитизмом  воспретили подписывыться собственной фамилией, и она стала для всех читателей «Р.Самойловой». Между тем, отец её (Самойло? Да нет, конечно же, просто Шмуль!) многие годы был рабочим на том же заводе и, конечно, обходился без псевдонима: для слесаря или жестянщика  годилась любая фамилия – даже «варварская». Все мы, трое низовых писак, ведали, почём фунт лиха вообще и еврейского – в особенности.

Однако многолетние занятия марксизмом-ленинизмом даром для нас не прошли. Мы знали: Ленин и большевики, даже те, кто были чисто русскими, во время первой мировой войны выступали как «пораженцы». Во время второй мировой пораженцами стали германские коммунисты. Не следует ли и нам, смирив в себе узконациональные страсти, прочно стать на позиции пролетарского национализма?

Такая программа была в нас заложена – и тогда ещё действовала вовсю. Стоит спомнить: это было ещё до капитальных побед израильтян, до массированных и неуклюжих кампаний советского телевидения по мобилизации на экран цвета советской еврейской интеллигенции, которую вынудили «открещиваться» от Израиля, так что зрителю-еврею становилось не по себе и  вчуже стыдно за Райкина, за Быстрицкую, а не вчуже – за самого себя… Нет, в те минуты мы ещё не чувствовали себя отъединёнными от советского народа: ну, есть антисемитизм, ну, есть где-то там Израиль, нахально прущий на всех  своих соседей, не желающий (так нам преподносили) мира с СССР, да  мы-то тут при чём?!

И вот именно те июньские дни 1967 года для меня лично (но, полагаю, и для многих)  стали началом перелома в понимании еврейского вопроса.
Однако в момент, о котором речь, перелом ещё не наступил.

И когда, вернувшись в кабинет, секретарь парткома спросил, кого бы мы рекомендовали в выступающие, я, в полном соответствии со своим стремлением быть объективным и способствовать отъединению евреев от сионистов, предложил дать слово на митинге Володе Фейгину.

– Ну, вот вы и пишите ему речь, - сказал секретарь.

Я сел писать, а вскоре Володя явился ко мне смущённый и озабоченный.
Володя работал наладчиком в цехе топливной аппаратуры. Это был славный еврейский парень, мой ровесник – может, чуть помоложе. Я прочёл ему вслух «его» речь – там были, примерно, такие слова:

– Товарищи,  я – еврей по национальности – решительно осуждаю правящие круги Израиля за агрессию против мирного арабского населения… - и т.д.
Володя молча выслушал – и недовольно покрутил головой.
– Знаешь, как-то не груба’  получается,– ответил он нерешительно, употребив распространённы в нашем городе ещё с моих мальчишеских лет сленговый приблатнённый «термин», означающий: нехорошо, некрасиво, неловко.

– Ну, почему «не груба’»?  – заспорил я громко – и тем более горячо, чем сильнее ощущал в глубине души, что он прав: марксизм-лнинизм и пролетарский интернационализм  вступили в единоборство со слабым, но упрямым голосом моей совести – и пытались его заглушить своими крикливыми доводами. – Ты что же, считаешь, что раз евреи там у власти, значит, правильно    первыми нападать?
Ь – Да нет, не считаю, – искренне  сказал Володя, также не чуждый идее пролетарской солидарности. Оба мы, оглушённые радиоглушилками, отделённые от мира железным занавесом,не обладали истинной информацией: задушивший коммунистов в собственной стране - Египте Гамаль Абдель Насер и его союзники – шейхи других арабских стран, блокировав крошечный Израиль, просто вынудили, спровоцировали его на мощный и смелый неожиданный ответ. Не помогло ни  грозное советское оружие, которым до зубов вооружили своих арабских друзей, предав  единомышленников по партийной  доктрине в ОАР, советские коммунисты, ни советские военные советники: израильская «военщина» ловко и смело их переиграла, уничтожив на земле авиацию противника и встретив мощными контрударами его танковые войска… Но ни я, ни мой приятель ещё этого не знали.
 
– Ну и выбрось из головы сомнение, - легко посоветовал я, не зная и не догадываясь, что мои собственные сомнения начнутся с этого дня, продлятся  более двадцати лет и в конце концов приведут меня на эту землю…

Где бы ты ни был сейчас, Володя Фейгин, - прости меня! Я подставил тебя, потому что считал: евреям СССР надо отмежеваться от «израильских агрессоров». Пройдёт 23 года, и в первой моей израильской публикации – статье «Гоголь и еврейские ноги» будет показано, как ещё великий русский классик поделом смеялся над евреями Запорожской Сечи, которые в надежде пастись от казацких погромщиков отказывались от своих братьев: «Те совсем не наши, что арендаторствуют на Украйне! То совсем не жиды… То такое, что только поплевать на него,   да и бросить!» Не помогла нашим предкам их уловка: «Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны…» Не пошли впрок и нам с Володей «интернационалистские» речи: всё равно для партийных бонз, да и для огромной массы «коренного населения» мы как были, так и остались чуждым, подозрительным элементом…

Между тем на стыке смен заводскую площадь, несколькими годами ранее за одну ночь устланную асфальтом по случаю ожидавшегося визита Хрущёва (а он-то и не приехал) – площадь эту запрудил народ. Собралось, помнится, тысячи три «рабочих, ИТР и служащих».  И то ещё  мало: на заводе работало, думаю, не меньше 40 тысяч человек! Точно не знаю: цифра была глубоко секретная: завод – военный, выпускал, в основном, танки и боевые тягачи. Но оценить количество работающих было несложно по косвенным данным. Например, согласно открытому постановлению, на каждые 5 тысяч трудящихся полагался один инструктор по производственной гимнастике. У нас на заводе таких штатных единиц положено 8. Следовательно, сколько человек на заводе? х = 5000 х 8 = ?   Просто!!!   Зачем же было держать «Главлит!» - огромный Комитет при совете Министров СССР по охране государственных и военных тайн в печати? А это цензоры, цензоры, цензоры  по всей огромной стране…  Без нумерованного штампика такого цензора нельзя было выпустить  даже пригласительные билеты на детский утренник.

Но -  чу!..  Митинг открыл и ведёт секретарь парткома завода. Одна за другой звучат  речи. Все выступавшие, включая «моего» Володю  Фейгина, исправно заклеймили «агрессора». Список подготовленных ораторов исчерпан, и председательствующий уже хотел «закруглиться», лишь для порядка,
соблюдая вид и образ демократии, спросил:

– Нет  больше желающих?–

Думал – таковых не будет. Но –ошибся. Кто-то в толпе поднял руку:

– Есть! Я желаю высказаться!

Председательствующий на секунду оторопел, но тут же бодро отозвался:

– Ну, пожалуйста!

Через толпу к трибуне пробирается неучтённый и непредвиденный оратор. Никем не подготовленный! Факт небывалый.
Человек в зелёном офицерском кителе представился: литейшик из стальцеха. Назвал фамилию: явно славянская. Да и физиономия – вне подозрений: курносая, сугубо деревенской лепки.

И вот что сказал этот «дикий», то бишь импровизированный оратор (с течением речи лица наших парткомовцев всё более вытягивались, покрываясь  белыми и красными пятнами):

– Дорогие товарищи! Война – большое несчастье для арабов. Но мы с вами не должны забывать и О СЛАВНОМ ЕВРЕЙСКОМ НАРОДЕ. Ему тоже не нужна война. Гибнут израильские солдаты. ИЗРАИЛЬСКИЕ ЖЁНЫ ПЛАЧУТ.  ИЗРАИЛЬСКИЕ  ДЕТИ, СТАРИКИ, БОЛЬНЫЕ – ПЛАЧУТ. МЫ, СОВЕТСКИЕ ЛЮДИ, ПОДДЕРЖИВАЕМ ИЗРАИЛЬСКИЙ НАРОД. ДОЛОЙ ПОДЖИГАТЕЛЕЙ ВОЙНЫ!

Таков оказался этот неподготовленный оратор, - явно «в прошедшем веке запоздалый», не уследивший за перерождением собственных вождей.

Последовали,однако, аплодисменты. Затем была принята резолюция митинга, заготовленная заранее и, конечно, не включавшая в себя ни слова в защиту «славного еврейского народа». Митинг был объявлен закрытым, а к последнему оратору подскочили два парткомовских инструктора: Медников и Подгузов (фамилии – подлинные). Они наперебой принялись упрекать литейщика:

– Вы  неправильно выступили!

– Вы   уравняли агрессора и его жертву!
Неожиданно для себя я пришёл на выручку вольнодумцу:
 
– Ведь он не о правительстве израильском говорил, а о народе, - сказал я агрессивным инструкторам. Чем им было возразить? И они перестали инструктировать: заткнулись.

А  через нгесколько дней Шестидневная война закончилась оглушительной победой Израиля. Это маленькое отчаянное государство захватило в числе трофеев много танков Т-54, сконтруированных и изготовленных именно на том заводе.  Я видел растерянные физиономии наших «командиров производства», слышал их презрительные отзывы о незадачливых египетских, ливийских, иорданских, сирийских вояках.
По вечерам, приникнув к приёмнику, сквозь какофонию заглушки ловил по «голосам» подробности завершившейся кампании  - и с изумлением обнаруживал что сочувствую не побеждённым, ещё неделю назад хвастливо обещавшим «сбросить евреев в море», а – отважным, умелым и, главное, справедливым , защитившим наш народ победителям.
      
Газета «Новости недели», Тель-Авив, начало 1990-х гг.
    
Для настоящей публикации текст незначительно дополнен.





   
..


.