Рита

– Все, хватит ныть, выходим в люди! – Светка как всегда была слишком активна, слишком решительна, слишком решала за других. Но Рита уже была готова, «созрела», как говорила Светка. Рита не будет сопротивляться, если ее возьмут за руку и поведут. Последняя (не первая по счету) любовь вновь окончилась трагедией в масштабе двух отдельно взятых людей, и Рита внезапно устала. Не было сил переживать, анализировать, пытаться исправить. Все надоело, все одно и тоже.
Прошло совсем немного времени и усилиями Светки, с помощью собственной, закаленной в любовных перипетиях силы воли, Рита ожила, привела себя в порядок, купила новые «тряпочки» и согласилась выйти «в люди». Даже, если бы Рита и не «чистила перышки», не накладывала на лицо «боевую раскраску», все равно она всегда выглядела так, что редко какой мужчина не посмотрит на нее с восхищением: «Хороша!». Хороша, да хороша, а счастье, обычное бабское счастье почему–то обходит ее сторонкой. Заденет краешком, обожжет надеждой и пролетит мимо: «Ты и так хороша, что тебе еще надо!»
– Хватит играть в любовь! К выбору спутника жизни надо подходить научно, с помощью. ну, например, заговоров, – и Светка помчалась к магистру какой-то магии и купила у него «заговор на любовь».
– Эффект, Ритка, сто процентов! С гарантией, но, если все сделаешь по правилам.
– Светочка, солнце мое, да не уговаривай ты меня так. Я же согласная! Я на все согласная, – задумчиво подтвердила Рита свое участие во всей этой галиматье.
Случай опробовать «заговор» представился очень скоро.
Отмечали юбилей общей знакомой. Приглашенных было много, небольшое кафе откупили полностью. Рита иногда даже нравились такие мероприятия, что-то вроде светского раута: новые знакомые, встречи со старыми друзьями, немного потанцевать, немного пообщаться, а при желании можно просто посидеть в уголке и посмотреть на народ со стороны.
– Рита, ты ничего не забыла? Когда будешь входить, задержись в дверях и огляди весь зал по кругу, от левого косяка до правого. Где у тебя левая рука? И про себя скажи слова, смотри, не забудь, а то ничего не получится. – Светка скороговоркой давала Рите последние указания уже около зеркала в гардеробе кафе.
«Вот докатилась, до заговоров дошла, так и до службы знакомств недалеко». – Рита уже стояла в дверях зала.
– «Все бабы дуры. У них манеры худы, на всех платья куцы, вошла я, павлица, красная девица, взглядом повела – всех мужиков собрала. Куда ни пойду – они за мной. А мой любимый…»
– Федор, Федор, иди сюда, у нас без тебя поздравлялка не получается! – позвал импозантный мужчина.
 – …мой любимый. Федор. пуще всех!» – Рита автоматически закончила «заговор» и посмотрела в сторону того, кого позвали.
Через зал, направляясь к группе гостей, шел мужчина лет тридцати. Одет он был в черную тройку, белую рубашку с «бабочкой».
«Ему бы очень пошел смокинг, и выправка у него «концертная». Наверное, артист». – Рита работала переводчицей и умела с первого взгляда определить профессию и статус человека.
Она была очень хорошей переводчицей, прекрасно владела двумя языками, английским и немецким. Ее часто приглашали на официальные мероприятия, а от неофициальных она всегда отказывалась, за что официальные лица уважали ее еще больше. Рита хорошо зарабатывала, ни от кого не зависела ни материально, ни профессионально. При желании она могла бы уехать жить за границу, ее часто приглашали, но такого желания у нее не было. Насмотревшись на иностранных мужиков, ей часто приходилось бывать в заграничных командировках, Маргарита Ельская решила, что все мужики одинаковы, но наши, отечественные, немножко лучше.
За столом Рита оказалась почти напротив Федора и несколько раз ловила на себе его взгляд. Рите показалось, что она знает этого «артиста», но откуда – вспомнить не могла. Тамада по очереди представлял гостей, а гости поздравляли именинницу. Подошла очередь Федора.
Стараясь не затмить юбиляршу, как главное лицо праздника, тамада объявил:
– А сейчас поздравление от несравненного Федора, нет, нет, не Шаляпина, от Федора Камышина – гордости нашего оперного театра, любимца публики и женщин!
И пока Федор с бокалом шампанского, говорил поздравительную речь, потом шел к роялю, шептался с аккомпаниаторшей, Рита уже не могла отделаться от ощущения, что они знакомы. А когда Федор запел «Застольную» Бетховена: «Налей, выпьем, ей богу еще», – она вдруг вспомнила, откуда знает Федора.

Это было три года назад. Зима, начало декабря, аэропорт Толмачево, одиннадцать часов вечера. Вылет самолета отложили до шести утра, но возвращаться в город было совершенно не рационально: пока доедешь, спать уже будет некогда, а в четыре часа надо вызывать такси, чтобы успеть в аэропорт.
Измученные пассажиры расположились на ночь где придется, заполнив зал ожидания до отказа. Рита решила скоротать ночь в гостинице аэропорта. Когда она у стойки администратора заполняла бланки, подошел мужчина и спросил про свободные номера. Они с Ритой разговорились, оказывается, он тоже был пассажиром с этого рейса. Получив ключи от своих номеров, они решили сходить поужинать. Их рейс откладывали то на час, то на полчаса с шести часов вечера и бедные пассажиры даже в кафе боялись отлучиться.
Рита и Федор за разговорами не успели оглянуться, а часы уже показывали два часа ночи. За это время было выпито несколько бокалов разного сока, потом столько же чашек чая с разными печенюшками, потом, когда есть и пить было уже невозможно, просто сидели и беседовали. В кафе было уютно: приглушенный свет настольной лампы, запах свежесваренного кофе и ванильный запах булочек, которые пекли круглосуточно в соседнем зале. Через огромные окна-витражи можно было бесконечно смотреть на летное поле, все усеянное разноцветными огнями, на прилетающие и улетающие самолеты. По  неуловимым признакам было видно, что мороз усиливается, но жизнь ночного летного поля не становится от этого спокойнее.
О чем они говорили? Обо всем и ни о чем. «Эффект купе». Каждому из нас иногда требуется этот эффект и каждый из нас испытал его действие на себе хотя бы раз.
Два незнакомых человека едут вместе в одном купе. Они могут ехать вместе и сутки, и несколько часов, это не играет большой роли. Они сидят друг против друга, смотрят в одно окно, пьют чай, разговаривают. Они изолированы от своей повседневной жизни, они смотрят на эту жизнь издали и рассказывают о себе, о своей семье, о своих друзьях. Очень часто они рассказывают незнакомому спутнику о том, о чем не расскажут ни своему лучшему другу, никому из близких. Почему? Да потому, что, когда эти два пассажира сойдут, каждый на своей станции, или расстанутся на платформе одного и того же города, они больше никогда не встретятся. Они редко спрашивают имя друг друга, еще реже обмениваются адресами, и уж совсем редко они напишут или позвонят друг другу.
Время летело слишком быстро и для Риты, и для Федора, и оба жалели об этом: «Вот так бы сидеть и сидеть здесь всю жизнь, смотреть на улетающие самолеты и говорить, и молчать».
 Объявили регистрацию на их рейс. Федор и Рита так бы и полетели вместе, а в самолете кто-нибудь из них, вероятнее всего Федор, поменялся бы местами с соседями, чтобы их места оказались рядом, и три часа полета пролетели бы незаметно. Они, конечно, обменялись бы номерами телефонов, может быть, даже встретились потом в своем городе, и возможно, что их линии жизни соприкоснулись или даже переплелись в дальнейшем, но судьбе было угодно, чтобы они не попали вдвоем на этот рейс.
Рите и Федору оставалось человек пять до стойки регистрации, когда к ним подошла дежурная по аэропорту вместе с женщиной в черном платке.
– Извините, вы не могли бы помочь этой женщине? Она летит по телеграмме, вы понимаете, о чем я говорю, и она должна успеть проститься, но на ваш рейс билетов нет, а следующий рейс в этот город только через три часа – дежурная обращалась и к Федору, и к Рите одновременно. – На вашем рейсе очень много пассажиров с детьми и военнослужащих, я не знаю, кого я еще могу попросить.
– Через три часа поздно, я не успею – сказала женщина.
Первым должен был ответить, конечно, Федор, но он молчал. Повисла пауза.
– К сожалению, у меня концерт, я выступаю, и никак не могу опоздать, – наконец сказал он.
Рита попыталась сгладить неловкость:
– Я попробую сейчас позвонить. Если договорюсь, то, конечно, я поменяю билет
Она отошла к телефону – автомату и стала набирать номер. Делала вид, что дозванивается, а сама думала:
– Почему он отказал? Концерт у него завтра, в шесть часов вечера, в любом случае успевает. Может быть из-за меня? Чтобы лететь вместе? Но, все равно, нельзя так.
Потом Рите сделала вид, что дозвонилась, сказала, что все в порядке, и она может лететь другим рейсом.
Рита попрощалась с Федором очень тепло. Поблагодарила за чудесную ночь в кафе, пожелала удачного выступления. Ни Федор, ни она не спросили друг у друга номер телефона.

Сейчас Рита узнала Федора и растерялась. Она не представляла, как ей себя вести. То, что она подойдет к нему и напомнит об их встрече в аэропорту, это несомненно. А дальше? Она хорошо помнит их разговор, ночное летное поле, свое настроение. Но вот последняя сцена, с женщиной в черном платке оставила у Риты совершенно другое ощущение. Ощущение неловкости и даже немного стыда, как будто она заглянула в замочную скважину и увидела то, что видеть была не должна. Но может быть, это не так важно, и Рита надумывает проблему там, где её на самом деле нет?
Пока Рита сидела и думала, начались танцы. Под зажигательное «Все будет хорошо», Рита набросила шубку и вышла на крыльцо. Вечер был морозный, на улице уже было темно и пахло весной.
Следом за Ритой выпорхнула Светка.
– Ну и чего ты сидишь как в президиуме? Не улыбнется, не пококетничает. Мужики шеи посворачивали, а она думу думает. Нашла время. Ты заговор сказала?
– Сказала, сказала.
– Ну и что? Эффект есть?
– Как видишь. Вот стою тут одна и радуюсь первым запахам весны.
– Ну, ты романтик. Какая весна в январе? Придумаешь тоже.
В это время распахнулась дверь и на крыльцо вышел Федор. Он был в распахнутом пальто, в шапке, в руках держал шарф, видно было, что он торопился.
– Вот вы где! Здравствуйте Рита! Я Вас сразу узнал, как только Вы вошли в зал, но сразу подойти не решился. Вдруг Вы меня не помните? Три года уже прошло.
– Ой, Федор, можно подумать, «не решился», скромный Вы наш, – протараторила Светка
– Здравствуйте, Федор. Я Вас тоже узнала, но не сразу.
Рита продолжала говорить. Ей стало легко и просто, как тогда, в ночном кафе.
Больше в этот вечер они не расставались и очень скоро ушли с юбилея, долго бродили по городу, сидели в крошечном ресторанчике. Расставаться не хотелось. Потом Федор проводил Риту до дома, прощаясь, поцеловал руку, пообещал, что обязательно позвонит, поймал машину и уехал.
В прихожей Рита поставила сумку на столик, стянула с головы шапку, прошла в гостиную и, не раздеваясь, села в кресло.
– Ну, и куда ты, Маргарита снова вляпалась? Мало тебе прошлых трагедий, так теперь угораздило в женатого, да с двумя детьми. влюбиться. Ну, может, еще и не влюбиться. Просто он мне очень нравится, а это не запрещено. Просто нравится, – толи вслух говорила сама с собой Рита, толи думала про себя.
На следующий день было воскресенье, выходной, но Рита должна была идти на пресс–конференцию с немцами. Поэтому встала как обычно, в половине седьмого, уехала в Академгородок в половине девятого и вернулась домой уже в семь часов вечера. Еще на лестнице услышала телефонный звонок, но пока открывала дверь, телефон замолчал. Через пятнадцать минут телефон вновь зазвонил, но Рита была в ванной и опять не успела добежать. Кто-то упорно звонил. Рита села около телефона и сразу же раздался звонок – Рита быстро взяла трубку
– Рита, что случилось? У Вас все в порядке? – раздался в трубке взволнованный голос
– Федор, это Вы?
– Да, да. Я звоню целый день, но никто не отвечает. Приехал, сижу в пиццерии напротив Ваших окон, смотрю, свет зажегся, звоню – опять никто не отвечает. Рита, я должен Вам сказать.
Рита перебила его:
– Квартира восемь. Я жду Вас...