Катерина Великая 3

Начало: http://www.proza.ru/2018/02/06/1915

К тридцати пяти годам Савелий Молчанов-Турбецкой превратился в стройного высокого мужчину с карими глазами и кудрявой пепельной шевелюрой и вырос в крупного учёного в области изучения паранормальных способностей человека. Его эксперименты по перемещению предметов в пространстве и времени давали впечатляющие результаты, а его целительный дар достиг высочайшего уровня: теперь он мог видеть и лечить не только скрытые от глаз болезни, но даже внутриутробные патологии плода. Постепенно исчезли все неприятные ощущения, которые он при этом испытывал, и Савелий порой усмехался про себя: «Видно, набил достаточно синяков и шишек!»
«Знаешь, Никуша,  –  не раз говорил он жене,  –  каждый человек что-то может: или заглядывать в будущее, или читать мысли, или перемещаться в пространстве без машин и самолётов... да много чего  –  надо только учить его этому с малолетства, развивать данную ему способность».
«Это только Турбецкие такие особенные!  –  смеялась в ответ Ника.  –  Вы все что-то умеете, а вот что я могу, например?»
«Как это что?!  –  возмущённо рычал Савелий.  –  Ты замечательно умеешь самое главное: любить меня! А я уж буду перемещаться и предметы двигать!»
И серьезный разговор заканчивался хохотом и жаркими поцелуями.

Между тем, годы упорной научной работы и  опытов сделали своё дело: группа учёных во главе с доктором наук Молчановым-Турбецким научилась посылать в недалёкое будущее и прошлое мелкие предметы и готовилась к опытам с животными – сначала с улитками, а потом с мышами. И никто даже не догадывался, что их научный руководитель уже проводил эти опыты не только на мышах, но и на собаках и кошках. Путешествовать во времени оказалось настолько просто, что Савелий был уверен: стоит ему доложить об этих результатах, как они тут же будут строго засекречены. И это правильно, понимал он, ибо прошлое и будущее – не место для паломничества, прогулок и попыток исправления ошибок. Но он-то старается не для себя, а для своей любимой прабабушки...  для всего человечества, в конце концов!

…Учёный снова вспомнил чёрную с рыжими пятнами на боках дворнягу, ласковую и ужасно грязную, вернувшуюся из 1903 года, где она провела ровно тринадцать минут: таков был лимит времени пребывания в прошлом. Собака чувствовала себя превосходно, пыталась лизнуть его в нос и старательно махала пушистым хвостом, разбрызгивая вокруг себя глинистую жижу. «Да подожди ты, Дора!  –  смеялся Савелий.  –  Давай-ка сначала вымоемся, на тебе, как-никак, полуторавековая грязь!» – собака выпачкалась в котловане на стройке, куда он её умышленно заслал. А как иначе ему получить доказательства того, что Дора была именно в июле 1903 года?..
Он долго искал в архиве приметное место и, наконец, нашёл:  в котловане для фундамента дома купца Еремеева были обнаружены залежи голубой глины... Именно в ней были испачканы лапы, хвост и брюхо весёлой дворняги, вскоре возвращённой безутешным хозяевам. Да, Савелию пришлось украсть эту милую доверчивую собачку! А где ещё он мог достать животное для своих незаконных, признаемся честно, опытов? Бродячие псы с улиц исчезли уже больше двадцати лет назад, в приютах строгая очередь из желающих взять питомца… Конечно, у заводчика можно купить щенка, но ему нужна была взрослая особь!
Савелий вспомнил счастливые лица молодой пары, радостный визг их сынишки и решительно отогнал встрепенувшиеся было угрызения совести: в конце концов, он подарил этой семье счастье, вернув собаку! А собака, в свою очередь, подарила ему надежду и уверенность в успехе... «В итоге, все остались довольны»,  –  иронично подумал Савелий и поморщился, вспомнив, как болела голова после эксперимента: сильное напряжение не прошло даром. «Это всё из-за собаки,  –  размышлял Савва.  –  Она крупная, активная, и удерживать её силой мысли было тяжело. Ничего, скоро доделаем усилитель, и мне уже не нужно будет так напрягаться... Никому не нужно будет напрягаться! А пока... Пока мне надо торопиться! Пора уже помочь тебе, Катерина Великая,  –  мысленно обратился он к любимой прабабке, строго, без улыбки, глядевшей на него с фотографии. – Потерпи, Царевна-Несмеяна, скоро у тебя всё будет хорошо! Недаром же снова собака из котлована появилась!» Он улыбнулся Катерине Великой и убрал портрет в бумажник. Настало время поставить опыт на человеке – на себе…

…Савелий зябко поёжился: в полутёмном помещении, куда он попал, было довольно-таки прохладно – для него, совершенно обнажённого. Да, у путешествий во времени имелся свой большой минус: в прошлое (впрочем, как и в будущее) нельзя было попасть одетым, туда ничего нельзя было взять из своего времени, и унести оттуда тоже ничего было нельзя. Любая вещь, как и одежда, бесследно исчезала при перемещении – Савелий проверил это на себе, проведя несколько опытов.
Комнату с низким потолком и тёмными окошками освещала лишь тусклая лампадка перед иконами в углу, но мужчине для его цели и не требовалось много света. Он осторожно приблизился к невысокому ложу – в темноте не удавалось рассмотреть, была ли это кровать или какое-то подобие тахты – и нашёл взглядом красивую молодую женщину. Она спала с краю, на боку, оставив почти всё спальное место для вольготно раскинувшегося рядом с ней мужчины, удовлетворённо храпящего после акта любви… после зачатия сына… Сына, который станет великим Сталиным – злодеем, укравшим улыбку у юной Катерины Турбецкой. В том, что это была именно та ночь, Савелий не сомневался: на ней сходились все его расчёты и опыты.

Сейчас он тихонько прикоснётся к животу спящей женщины, и судьба его несчастной прабабушки станет иной: в положенное время у Кеке Геладзе, или Екатерины Георгиевны Джугашвили, родится здоровая дочь. Савелий уже давно умел исправлять врождённые дефекты детей в утробе матери и даже изменять пол ребёнка на желаемый…
«Скоро, совсем скоро в твоей жизни всё будет по-другому, Царевна Несмеяна!» – подумал благодарный потомок Катерины Великой и протянул руку к другой Екатерине. «И в твоей жизни тоже! – вдруг прозвучал чей-то голос в его голове. – Подумай, будет ли она?..» Савелий замер, похолодев от страшной мысли.
Как же получилось, что он – доктор естественных наук, ведущий специалист Академии Изучения Сверхспособностей Человека, научный руководитель целого отдела – никогда не задумывался, к чему может привести исполнение его детской мечты?! А может быть, он запрещал себе думать об этом?.. Его одержимое желание помочь своей прародительнице сыграло с ним злую шутку: он фанатично углубился в свои фантазии и опыты, забыв про всё остальное, презрев элементарную логику! С чего он вдруг решил, что рождение у Бесо и Кеке Джугашвили дочери вместо сына изменит судьбу и Катерины, и целой страны в лучшую сторону? Почему вбил себе в голову, что Катерина Турбецкая была несчастной?  И как он мог не подумать о своих родных: ведь он ставил под удар само их существование!..
Холодный пот катился по лицу мужчины, протянутая вперёд рука дрожала: он никак не мог решить, что ему делать. А время неумолимо отсчитывало минуты – их было всего 13...

... Савелий, сгорбившись и обхватив себя руками, сидел в кресле в лаборатории академии, куда час назад вернулся из 1878 года. У него не было сил даже на то, чтобы одеться: он смог только накинуть на себя свой зелёный рабочий халат и теперь кутался в него, безуспешно пытаясь унять мелкую противную дрожь во всём теле. Он был опустошён и раздавлен: его золотая мечта осталась несбывшейся, он не смог помочь любимой бабушке, не выполнил своё обещание... Он струсил! Он вернулся назад, так ничего и не сделав...
Савелий чувствовал себя предателем, и никакие доводы, которые он сам себе приводил, не помогали: он струсил! «…Прошлое – не место для паломничества, прогулок и попыток исправления ошибок…»  Мучительно застонав, он со злостью стукнул кулаком по столу и решительно встал с кресла. «Учёный называется!  –  презрительно процедил он сквозь зубы. –  Бог местного значения! Давай, извинись перед бабкой, спаситель хренов». Савелий помотал головой, снял с вешалки пиджак и достал из бумажника портрет Катерины Великой, с которым не расставался. «Прости меня, Царевна Несмеяна, – с горечью пробормотал он. – Ничего-то у меня не вышло...»
Он взглянул на фотографию, и у него перехватило дыхание: из увитой зеленью беседки ему улыбалась Катерина Молчанова-Турбецкая, держа руку на голове пушистого белого пса...