Искушение. Часть 2. Поцелуй со вкусом крови

Пасмурное утро озарило гостиную маленькой парижской квартирки. Порывистый ветер то и дело отворял форточку, бесцеремонно врываясь в комнату, а крупные капли дождя ритмично барабанили по карнизу.
Старинные часы одиноко висящие на стене пробили десять, это означало что Люк давно ушел.
В связи с новыми политическими условиями, многие газетные издания вынуждены были прекратить своё существование. «L'Humanite» доживала свои последние дни, и в штате ожидались большие сокращения. Люк осознавая своё положение, не смотря ни на что, изо всех сил старался показать себя самым ответственным сотрудником и приходил в редакцию раньше всех.
Бедняжка Люк.

Лоис лениво прошла на кухню чтобы налить себе молока, и привычно позавтракать круассанами с сыром, но этим утром кусок не лез ей в горло. Казалось, что вчера вечером произошло то, что способно перевернуть её жизнь с ног на голову. И это была встреча с Гербертом. Даже приход немцев в Париж не стал для неё потрясением столь сильным, как пятиминутная встреча с этим мужчиной. Она застыла со стаканом молока в руке, направив свой взгляд куда-то сквозь стены, и начала восстанавливать в памяти его образ.
Его глаза изумрудного цвета, увидев однажды — невозможно было забыть. В них было так много жизни и смерти. Так много света и темноты. В них жили моря и океаны. В них было много войны и крови. Казалось эти глаза видели всё, и ничто в этом мире больше не способно было их поразить. Жестокость и сочувствие, страсть и равнодушие, печаль и насмешка — это только малая часть того, что выражали эти поразительной глубины океаны на его точеном лице.
Стоит ли напоминать о том, сколько достоинства было в его взгляде, в его плавных движениях, в его величественной осанке? Достоинство на грани вопиющего высокомерия — всё это так манило Лоис. Густые брови и черные как крыло ворона волосы недвусмысленно намекали о том, что хоть Герберт фон Лютвиц и принадлежал к немецкой аристократии, кровь его отнюдь была не чиста. Однако он был достаточно хладнокровен для того, чтобы уничтожить все родственные связи, которые могли его скомпрометировать.
Ей нужно встретиться с ним еще раз. Сегодня вечером она отправится в то же место, где встретила его вчера. Возможно он тоже будет искать её, и придёт туда в то же самое время. Но что она скажет мужу? Не заподозрит ли он неладное, если она слишком часто будет уходить из дома? Она скажет, что ей нужно встретиться с Мануэль. Конечно, бедняжка недавно потеряла сестру, и ей необходима поддержка и общение.
Возможно Люк и не будет возражать, ведь тогда он сможет спокойно почитать газету, выпить рюмочку коньяка и лечь спать без чувства вины за невыполненный супружеский долг.

Так и не притронувшись к завтраку, Лоис прошла в ванную чтобы взглянуть на себя в зеркало. Эти мелкие морщинки возле уголков её голубых глаз стали так заметны, что она злилась каждый раз глядя на своё отражение. Но в целом, она выглядела намного моложе своих лет. Ну если уж и не намного, то хотя бы на пару лет точно.
Она вернулась в гостиную и подошла к журнальному столику на котором стоял телефонный аппарат, чтобы позвонить Мануэль.

— Слушаю! — послышался на том конце провода звонкий голос подруги.
— Мануэль, дорогая, как ты себя чувствуешь?
— Ах, Лоис, спасибо, уже намного лучше.
— Я хотела кое о чем попросить тебя... — Лоис помедлила, — Сегодня вечером мне нужно уйти из дома, я скажу Люку, что иду на встречу с тобой. Поэтому если что, не звони мне.
— Никаких проблем. А куда это ты собралась? Только не говори мне, что ты завела любовника! — весело прощебетала подруга.
— Ну, вообще-то... — Лоис понимала, что о таких вещах не следует никому говорить, хотя она и знала, что Мануэль можно доверять. Но Герберт произвёл на неё такое сильное впечатление, что всё её нутро разрывалось от переизбытка чувств, и она не удержалась от соблазна рассказать ей об этой встрече, — Вчера я познакомилась с мужчиной. И мне кажется, что если я не увижу его снова, то буду жалеть об этом всю жизнь. Понимаешь, он...
— Кто он? Он француз? — перебила Мануэль.
— Нет.
— Итальянец?
— Нет.
— Неужели какой-нибудь беглый русский?
— Нет.
В трубке повисла пауза.
— Лоис, но ты же не хочешь сказать что он... — наконец послышался встревоженный голос.
— Да! — отрезала Лоис, — И я прошу тебя, просто держи язык за зубами. До встречи.
Не желая выслушивать порицания подруги, она поспешно повесила трубку, и стала томиться в ожидании вечера.

***

Париж покорно отдавался в объятия вечерних сумерек. Дождь уже прекратился, и воздух после него был чистым, свежим, без запаха жженой листвы. Сегодня город был каким-то особенным для Лоис. Пропагандистские плакаты нацистов развешанные повсюду уже не резали глаз, а немецкие солдаты патрулирующие улицы казались приветливыми молодыми людьми, которые просто исполняют свой долг. Они ведь тоже хотят домой.
Лоис бодро прошагала по брусчатке мимо площади Согласия, довольно взглянув на своё отражение в одной из витрин магазинов. Она надела своё любимое, элегантное черное платье из бархата, а поверх него накинула темно-синее пальто, которое прекрасно оттеняло её голубые глаза. Её голову украшала маленькая изящная шляпка того же цвета, кокетливо сдвинутая набок.

Свернув на Риволи Лоис почувствовала как в её груди наростает волнение. А вдруг она встретит его прямо сейчас? Что-то внутри подсказывало ей, что Герберт где-то рядом.
Наконец дойдя до кафе, в котором вчера произошла их встреча, она глубоко вздохнула, пытаясь усмирить охватившую её дрожь, и вошла внутрь — обстановка была всё та же, казалось что люди, которые сидели за столиками и тонули каждый в своей печали, так никуда и не уходили отсюда со вчерашнего вечера. Всё те же неприметные фигуры и удрученные тоскою лица.
Лоис прошла в дальний угол, села за столик и заказала себе немного вина. Закурив сигарету она задумчиво уставилась в окно.
Перед её глазами снова возник его облик. Его статная, высокая фигура. Плечи — словно непокоримые скалы. Никогда раньше ей не доводилось встречать более совершенной мужской красоты. И как хотелось ей прикоснуться к этому совершенству.
Интересно, если он сейчас войдет сюда, что он подумает о ней? Может быть не стоило приходить сюда именно сегодня? Но как же иначе ей увидеть его? А может...

Какие мысли только не посещали её голову за эти два часа проведенных в ожидании, но Герберт так и не появился.
На часах уже было без четверти десять, и ей пора было возвращаться домой. Как глупо было надеяться на то, что он придёт сюда, чтобы встретиться с ней снова. Может быть он и вовсе забыл о ней? А может быть он просто занят? Ну конечно, ведь у него наверняка полно важных дел. Она обязательно встретит его еще раз, ведь сердце подсказывало ей, что их встреча была неслучайной.

Когда Лоис вернулась домой, она обнаружила что свет в гостиной включен. Люк сидел на диване, курил сигарету, а вокруг него был разбросан ворох каких-то бумаг.
— Ты не спишь? — настороженно спросила она. Неужели Мануэль ему всё рассказала?
Но Люк встретил её тёплой улыбкой:
— Что-то не спится. Как дела у Мануэль?
— Уже лучше.
— Это хорошо, это хорошо... Сейчас такое время, никогда не знаешь что может случиться завтра, и как долго всё это продлится. Ходят слухи, что некоторые издания, которые они запретили, будут печататься подпольно. Идея конечно хорошая, но кто будет всё это распространять? — он развёл руками, — Они же контролируют всё! Я не удивлюсь, если в скором времени, в каждый дом они подселят надзирателя, который будет контролировать всё что мы едим, читаем, слушаем, и как мы чёрт возьми занимаемся сексом, вдруг это противоречит режиму?!

Опять он начал свою болтовню, Лоис невольно скривилась. Как же всё это ей надоело.
Заметив её недовольную гримасу, Люк сказал:
— Извини, я всё о работе, — он притянул её за руку и усадил к себе на колено, — Прости что так мало уделяю тебе внимания в последнее время.
— Ничего. Тебе нужно работать, — сухо сказала она.
Он погладил её по бедру своей грубой рукой с короткими, толстыми пальцами, а затем поцеловал в шею. Сегодня ласки мужа были для Лоис особенной пыткой.
Он подхватил её на руки и унес в спальню. Аккуратно уложив на кровать, он взгромоздился на неё и продолжил торопливо покрывать её шею и грудь поцелуями. Всё это время Лоис лежала с закрытыми глазами, а когда он вошел в неё, она попыталась представить Герберта на месте ненавистного ей мужа, чтобы хоть как-то облегчить свои мучения. Но всё напрасно. У Герберта не могло быть такой одышки. Благо всё это продолжалось недолго, и через пять минут Люк отвернулся к стене и крепко уснул.

***

Восемь дней кряду, каждый вечер под разным предлогом Лоис уходила из дома и направлялась в сторону Риволи. Казалось она уже знает эту улицу наизусть — каждый магазин, каждую закусочную, даже люди встречались на пути одни и те же. Вот только Герберта найти ей так и не удалось. Она совсем потеряла надежду когда-либо увидеть его вновь, но находиться дома вместе с Люком она больше не могла. По правде говоря, она никогда не любила его. Но теперь, после той самой встречи с зеленоглазым офицером СС, она совершенно не могла выносить общество мужа, не говоря уже о том, каким испытанием для неё стала их последняя близость.
Её сердце, что долгие годы сидело в заточении собственных страхов — жаждало приключений. Два дня тому назад, уже не надеясь когда-либо повстречать Герберта, она познакомилась с Аленом — молодым художником, мечтавшим эмигрировать в Америку. Весь вечер он рассказывал ей о картинах Клода Моне и о раннем творчестве Франсуа Боше. Не то чтобы ей было это очень интересно, но всё лучше чем выслушивать ежедневные сетования мужа на жизнь. Когда они прощались, Ален оставил ей свой номер телефона, на случай, если ей станет очень одиноко. Конечно, он был очень милым, но только Герберт по-прежнему не выходил у неё из головы. Раздираемая тоской, она стала замечать что его образ постепенно стирался из памяти, а его аристократические черты становились всё более расплывчатыми — это приводило её в отчаяние.

Сегодня Лоис решила сменить привычный маршрут, и отправилась в противоположную сторону. Осенний ветер обдавал её лицо приятной прохладой, потемневшее небо вновь подарило Парижу мелкие капли дождя. Под её ногами, обутыми в изящные бежевые туфли шуршала листва, она неспешно брела по узким улочкам незнакомых ей кварталов.
Выйдя на оживлённую, ярко освещенную улицу, название которой она не знала, Лоис почувствовала смесь из запахов различных блюд, что доносились из открытых окон ресторанов, выхлопных газов машин, и резких духов исходящих от каждой мимо проходящей француженки. Она с интересом разглядывала светящиеся вывески и витрины, как вдруг её дыхание перехватило — когда дверь одного из баров распахнулась, из неё вышла компания немецких офицеров в сопровождении нарядных женщин. Среди них она узрела знакомый, высокий силуэт, что не давал ей спокойно спать все эти дни — это был Герберт. И он тоже был не один —
его спутницей была крупная, черноволосая женщина, вульгарно одетая, с ярко накрашенным ртом. Сквозь скрипучее хихиканье она лепетала ему что-то на ухо на ломаном французском. Скорее всего эта девица была итальянкой. Эти итальянки никогда не имели стыда, а теперь и вовсе, не стесняясь якшаются с немцами, прикрываясь тем, что их лидер является союзником Гитлера. Лоис питала симпатией к итальянским мужчинам, но искренне не переносила итальянских женщин за их распущенность и свободный нрав, которого порой так не хватало ей самой — дочери чопорной французской семьи.

Все её иллюзии о любовном приключении с немецким офицером — рухнули как карточный домик. Весь мир распался перед ней на обломки. Какая глупость. Какая вопиющая глупость! Она свернула в первый попавшийся переулок, и торопливыми шагами убегала от своего позора. Какая же она наивная, глупая, словно юная девчонка, что начитавшись любовных романов, настроила себе воздушных замков об опасной любви со счастливым концом. Её глаза наполнились слезами. Все эти дни Герберт снился ей почти каждую ночь, в то время как он наверняка даже не узнал бы её при встрече. И как ей идти домой в таком состоянии? А вдруг Люк снова не спит? А вдруг он опять начнет приставать к ней? Нет, она не может идти домой сейчас. Ей нужно зайти в какой-нибудь тихий, уютный бар, заказать себе вина и постараться придти в себя. Хотя вино ей явно не поможет, здесь требуется что-нибудь покрепче. Может ей стоит найти Алена? Нет, ей нужно побыть наедине с собой. Как бы не пыталась она себя успокоить, комок обиды застрял где-то в горле, перекрывая дыхание. Казалось весь Париж смеялся над ней.

Наконец Лоис вышла на освещенную, но тихую улицу. Как только она собралась пересечь проезжую часть, путь ей перегородил большой, черный автомобиль. Она вздрогнула от испуга. Заднее стекло автомобиля опустилось, и в его окне показался он — Герберт. Лоис словно порализовало, она была настолько растеряна, что не могла пошевелиться. Он смотрел на неё своими пронизывающими зелёными глазами.
— Добрый вечер, мадам, — наконец послышался его мягкий баритон.
Лоис сжала кулаки впиваясь ногтями в ладони, чтобы хоть как-то привести себя в чувства.
— Вы меня напугали! — с трудом выдавила она.
Герберт с насмешкой приподнял одну бровь.
— Мы с вами знакомы, не так ли?
— Что-то не припоминаю, — дрожащим голосом попыталась она соврать.
— В самом деле? А когда вы гуляли каждый день по Риволи, разве не со мной вы искали встречи?
Жар бросился ей в лицо. От стыда ей хотелось проволиться сквозь землю. Всё это время он видел её.
Она хотела бы бежать, но тело совсем не слушалось.
— Я просто... — растерянно попыталась она что-то сказать в своё оправдание, но Герберт сжалился над ней:
— Да-да, конечно, я понимаю. Может хотите выпить? Мне кажется сейчас вам это необходимо.
Лоис растерянно посмотрела по сторонам.
— Вам нечего бояться, садитесь в машину.

Всю дорогу Герберт не проронил ни слова. Он лишь задумчиво смотрел в окно, наблюдая за проплывающими мимо пейзажами. Он был немногословен, и это придавало ему особый, неповторимый шарм. Он казался Лоис таким загадочным, таким совершенным.
Возможно она пожалеет когда-то о том, что делает сейчас, но не сегодня. Всю свою жизнь она жила в угоду другим. И сегодня ей это надоело. Сегодня она готова стать другой. Наконец она готова открыть своё сердце и отдаться чувствам, которые уже захлёстывали её с головой.
И вот они подъехали к отелю «Риц». Просторный холл был обставлен антикварной мебелью, и украшен дорогими коврами терракотовых оттенков. Это был один из лучших отелей Парижа.
— Guten Abend, герр фон Лютвиц! — выразительно произнёс встречающий их портье, с готовностью буквально расстелиться перед Гербертом.
— Guten Abend, — небрежно бросил тот. Его ответное приветствие выглядело как кость, брошенная бродяжьему псу.

Они вошли в номер. Просторное помещение было украшено старинными картинами, на окнах висели золотистые портьеры. Приглушенный свет мягко освещал комнату.
Лоис присела на край кровати. Герберт подошел к бару, и обернувшись спросил её:
— Что будете пить?
— А что пьёте вы? — всё еще преодолевая волнение спросила она.
— В Германии я пил шнапс. Здесь предпочитаю кальвадос.
— Тогда пожалуй и я выпью кальвадос.
Он наполнил бокалы и протянул один из них ей. Подойдя к окну он откинул золотистые портьеры, вид из окна открывался на Сену. Он молча вглядывался в темноту, будто был совсем один в комнате. Тем временем Лоис залпом осушила бокал. Герберт казался ей еще красивее, чем в тот день, когда она впервые его увидела. Его римский профиль был словно скульптурой на фоне ночного Парижа. Кальвадос сделал своё дело, и по её телу разливалась тёплая, расслабляющая волна. Она попросила его налить ей еще.
Отхлебнув вторую порцию напитка, она почувствовала себя смелее и решила начать разговор:
— Вам нравится Париж?
— Очень. Особенно здешние женщины.
— И чем же они отличаются от других?
Он взглянул на неё своими восхитительными глазами.
— Своей нарочитой недоступностью, — по его лицу скользнула ироническая ухмылка.
Лоис улыбнулась. Её уже не смущали его колкие фразы.
— Вы женаты? — продолжала она.
— Нет, мне это не нужно.
— А что же вам нужно? Власть?
Герберт бросил на неё ледяной взгляд.
— Я не люблю разговаривать на подобные темы. В особенности я не люблю разговаривать на подобные темы с женщинами.
— Вы считаете что женщины слишком глупы, для того чтобы говорить с ними о чем-то серьёзном?
— Я полагал, что вы менее разговорчивы. Боюсь что кальвадос вам больше не нужен, мадам де Лоран, — он грубым движением отобрал у неё бокал.
Лоис была обескуражена.
— Откуда вам известна моя фамилия?
— Её не трудно было узнать.
— Вы знаете моего мужа?
— Я уже говорил вам, о том что не переношу чрезмерно разговорчивых женщин? — с этими словами он снял с себя черный мундир.
Её тело обуяла мелкая дрожь. Он был таким властным, таким надменным. Она испытывала страх перед ним, и этот страх возбуждал её.
Герберт подошел к ней ближе, и положил ей в рот большой палец правой руки. С минуту он смотрел на неё сверху своим обжигающе ледяным взглядом. Сейчас она готова была выполнить любое его желание. Взяв её за подбородок он приподнял её к себе. Она дрожала. Кальвадос оказался бессилен.
Он вцепился зубами в её губы с такой силой, что она вскрикнула, и тут же почувствовала вкус собственной крови.
Он грубым движением повернул её к себе спиной, и расстегнув молнию на её шелковом платье, пальцами провел вдоль её позвоночника. Её тело покрылось мурашками. Наконец раздев её полностью он вонзил пальцы в её влажную плоть. Она застонала. С каждым его движением по её телу разливались горячие волны. Лоис жаждала принять его глубже, но он оставил её разгоряченной, и отошел к бару чтобы налить себе еще кальвадоса. Он нарочно издевался над ней.
— Герберт! Пожалуйста... — взмолилась она. Но он лишь смотрел на неё со своей надменной ухмылкой.
Она стояла перед ним обнаженная, беззащитная, словно распятая. Её лицо горело от выпитого алкоголя и возбуждения. Герберт медленно допил кальвадос. Снял с себя оставшуюся одежду, обнажая своё восхитительное, стройное тело.
Он подошел ближе, продолжая впиваться в неё своими пронзительными глазами и дал ей легкую пощечину. Она вздрогнула от неожиданности. Резким движением он бросил её на кровать.
— О Боже! — простонала она, почувствовав внутри себя его твёрдую плоть.

Лоис больше не принадлежала самой себе. Она сдалась. Сдалась как Париж.