Край пропасти

Сегодня последний день осени. Слабость одолевает меня - писать трудно, но я все же закончу последнюю главу. Если вы читаете это, скорее всего, меня уже нет среди живых.

Все началось, когда мне было семь. Однажды мне приснился сон о коридоре из деревьев: поток реки, узкая аллея убегает вдаль, деревья смыкаются над головой... Но тенистая аллея вскоре уступила место всепоглощающей тьме. Приятная прохлада и радостное спокойствие тихого леса, а затем - кромешный сумрак. И больше ничего.

Мне привиделось падение в глубокую яму.Я знаю - она поджидала меня на краю той аллеи! Я хватался руками за выступающие из земли корни деревьев - мне мучительно не хотелось достигнуть дна зловонной трясины, не хотелось, чтобы черная земля, смешанная с болотной водой, источающей спертый затхлый аромат, коснулась моей кожи. Мне удалось выбраться из этой тихой загнивающей клоаки, но с тех пор в течение многих десятилетий яма не оставляла моих мыслей ни на одну ночь. Эта черная бездна, порождение моего больного сознания, взывала ко мне из глубины, где скрюченные корни протягивали свои кривые пальцы, и молча дремала в ожидании темная топь. Мрак, рожденный воображением, воцарился в вечности, не ведая о том, что был создан по ужасной в своей уродливой неповторимости прихоти дремлющего сознания мгновение назад. По ночам без сна лежал я в постели, внимая его тяжелой поступи.

Здесь привольно раскинулась в объятиях изумрудных кустов сверкающая гладь озерца. За ней коридор из деревьев убегает вдаль, и деревья смыкаются стройным рядом над головой. Озерцо, где я вполне мог весело купаться под ласковым летним солнцем. Песчаный берег карьера манил, но мне не было до него дела, ведь меня звала она - темная топь, смутное порождение чарующего наваждения. Хотя и карьер, и небольшой пригорок над ним, и зеленые кроны - все это было ненастоящим, я уверял себя, что она ждет меня за живописными елями, что только-только показались вдали.

В который раз возвращался я туда, где еще совсем недавно сходились у меня над головой стволы деревьев, и шелестела изумрудная листва. В последнюю мою вылазку двое мальчишек с полными корзинами шишек увязались за мной, пока я рвался продолжить свой одинокий путь, надеясь набрести на завладевший моими мыслями сумбурный кошмар, смутно понимая, что происходящее со мной - не более, чем сон. Со злостью отмахнулся я от назойливых хулиганов, напрасно старавшихся увести меня прочь от мысли о зеленеющем коридоре, на краю которого поджидала меня топь. В пылу гнева они накинулись на меня, пытаясь столкнуть с обрыва прямо на желтый песчаный берег, где так весело плясали светлые водные блики. Но черные корни, протянув под ярким ласкающим солнцем свои смердящие скрюченные пальцы, не дали мне упасть вниз.

Один из мальчишек не удержался и полетел вниз навстречу сверкающей на солнце поверхности озерца. Его приятеля, в растерянности взиравшего на распростертое на берегу тельце, кривые корни подтолкнули ближе к краю оврага.

Теперь ничто не нарушает идиллического спокойствия лесного пейзажа, посреди которого раскинулась водная гладь...

Годы лежат невыносимым бременем на моих плечах - дни и месяцы мучительного ожидания той невыразимо прекрасной минуты, когда позовет меня из глубин мироздания в свои объятия мрачное небытие. Лишь только я пройду сквозь стройные ряды пушистых елочек, громче зашелестит зловещая листва, и закачаются мерно в такт невидимым древним барабанам злые деревья. В вышине - последние клочки ярко-синего неба, под которым сомкнется стройная гряда зеленых крон.

Я вижу уходящую вдаль аллею. Я вижу край пропасти.