Палата 3

    Я - тёмное, замкнутое, мрачное существо, озаряемое редкой улыбкою, любящее правдивое и поэтому, естественно, чаще всего получающее обратное.Я пример того, как из хорошего может получится плохое, даже не получая оного.

    Водяникин - симпатичный экспрессивный пожилой человек с залысинами и большими голубыми глазами. Больше месяца пребывающий в госпитале и начинающий постукивать кулаком по тумбочке от нетерпения выйти отсюда. Любит кроссворды и книги про шпионов.

    Акатуев постоянно жалуется на свои болячки, знает методы лечения стенокардии, рассказывает новейшую худосочную похабщину в стихах (не своих), до попадания в палату любил хорошо выпить.

    Пилот (сталинский сокол) представляет собой комок жизненной радости. Часто шутит, тяжеловато, но необходимо. Его фамилия - Ратников. Он ушел, когда я не пробыл в палате и неделю.

    Кривоножко - 57-летний мужчина, тихого тёмного вида, страдающий, как и я, пневмонией с осложнением, но ещё с постоянным кашлем и с огромным фурункулом в неудобном месте. Иногда повторяет для себя и для нас по поводу своего самочувствия:<Враг будет разбит, победа будет за нами>. Однажды с восторгом вспоминал своё путешествие на теплоходе по Волге. Чаще, лежит и молчит.

    Мы не рассуждали о совместимости наших характеров при долгом пребывании в одной палате, как это влияет на психологию и выздоровление каждого из нас. Врачам тоже не приходило такое в голову. Даже происходило нечто обратное.

    Лечащий врач приходил и говорил:<Ну, эту палату пора разгонять, кроме одного>. Больные начинают додумывать конец такому разгону - кто останется  в одиночестве? Этот врач любил разговаривать сразу со всеми больными, рассказывать что-нибудь страшненькое. Например, про тихий инфаркт. Вместе с тем на его лице всегда как бы присутствовала улыбка. Она его спасала от простых и твёрдых ответов. Он любил откладывать ответы на вопросы больных на <завтра>. Работал он на полставки и уходил в 12 часов до следующего дня. Нам это не нравилось - к другим врачи заходили и после обеда.

    И когда однажды к вечеру начал задыхаться на глазах всей палаты Кривоножко, то санитары мгновенно вывезли  его на кровати из палаты. На другой день мы узнали, что он умер, так как оторвавшийся тромб закупорил что-то важное.

    В этот день наш врач не балагурил, его улыбка смахивала на гримасу. Шутки исчезли из палаты №3.