Человекобог рассказ о Маяковском и его поэзии

                К. Хайруллин               

                ЧЕЛОВЕКОБОГ
                (Рассказ о Маяковском и его поэзии)

Уже восемь лет нет Виля Салаховича Мустафина, которого нам, его друзьям, почитателям и ученикам, очень не хватает. Случилось так, что я недавно встретился с Вилем Салаховичем во сне. Тогда я писал статью о творчестве Маяковского, и это, по-видимому, определило содержание моего сна. В нём произошёл разговор с Мустафиным о Маяковском и его поэзии, хотя при его жизни мы никогда не обсуждали этого культового советского поэта. Я думаю, что он от этого разговора не отказался бы хотя бы потому, что Маяковского высоко ценила обожаемая им Марина Цветаева, и, наверняка, Мустафин имел интерес к этому поэту.
Представленный рассказ и воспроизводит произошедший во сне мой  разговор с замечательным собеседником, увы, уже ушедшим из жизни. Не помню начало сна, но я каким-то образом оказался в домашнем кабинете Мустафина, в его квартире на улице Искры…

- Виль Салахович, я знаю, что Вы никогда не жаловали поэтов, приближённых к власти и воспевающих её, ; сказал я, откидываясь на спинку дивана, удобнее устраиваясь в нём и продолжая, ; наверно, Вам не по душе и Маяковский.
- Нет, почему же. Мне смолоду нравились его ранние стихи. Бунтарство двадцатилетнего Маяковского, бушующее в его душе, стимулировало его поэтический талант и породило оригинальное стихосложение. В своё время я интересовался не только Маяковским, а вообще футуризмом.
Маяковский – яркий представитель тонического стихосложения, которое определило то, что он стал записывать свои стихи лестницей. Стих – это ритмическое осуществление поэтического смысла, и для меня поэзия есть музыка смысла. А Маяковский нашел свое ритмическое распределение художественной энергии в стихе, энергии, выражающей как разрушительно-отрицательный, так и положительно-созидательный пафос. Признаю поэтическое новаторство Маяковского, но многое из того, что есть в его поэзии, я совершенно не воспринимаю. Его безмерное желание быть главным поэтическим рупором большевистской власти и неустанные усилия по созданию культа компартии, Ленина и коммунизма, как ты понимаешь, для меня абсолютно чужды.
Мустафин сидел напротив меня за столиком, на котором высилась стопка книг и лежала кипа бумаг. Было вечернее время. В комнате царил полумрак. Горела лишь настольная лампа. Под ногами крутился сиамский кот, любимец семьи Мустафиных.
- Дореволюционный Маяковский очень выпукло и ярко выразил настроения своего времени, ; продолжил он. – Революционный бунт в России действительно назревал. Но Маяковский возвышал бунт до космических масштабов. А в этом был уже его богоборческий перегиб.
- Маяковский, отвергая Бога, даже предлагал утвердить новую религию человекобожия, ставящую на место Бога человека, ; сказал я. ; Так звучит его призыв: «Выйдь не из звёздного нежного ложа, боже железный, огненный боже…боже из мяса – бог-человек!».
- Да. Бунт против Бога нередко возникает в юношеском возрасте, но он обычно проходит вместе с взрослением. Я тоже пережил это в молодости. Действительно, могут вставать вопросы: почему Бог допускает столько кровопролитий, зверств и несправедливостей в земной жизни? Почему Он не вмешается и не исправит неправедное положение вещей?..
- Возникает проблема теодицеи – оправдания Бога, – вставил я.
- Именно. Но со временем приходит понимание того, что Бог – это не нянька для человека. Бог дал свободу для того, чтобы человек сам решал свои проблемы и делал выбор в жизни. Кроме того, существуют проблема искупления греха и перспектива божественной кары и божественного воздаяния…
- Судя по стихам, Вы нередко бунтовали против своей земной жизни, называя её тяжёлой, удушающей, надоевшей…
- Было такое. Я вообще начинал писать с протестных стихов. Власть, по сути, у меня украла детство, лишив отца и записав в сыны врага народа.  Но дело не только в этом. Я очень рано начал чувствовать фальшь и лицемерие окружающих порядков  и многих людей, с кем мне приходилось общаться. Ты знаешь, порой меня охватывали такие мрачные и безнадёжные настроения, что просто кричи: караул! Даже смерть казалась положительным явлением и каким-то освобождением. Почему на Земле сила почти всегда на стороне Зла, но не Добра?!  Волны духовного кризиса накатывали на меня неоднократно, но, слава Богу, этот кризис мне удалось преодолеть. Мне помогло принятие православия и, конечно, помогли моя семья, моя любимая жена Галя, старые друзья-товарищи. Наконец, Поэзия, взятая с большой буквы, стала для меня великой отдушиной, позволяющей жить и выживать. В ней мне открылась целая Вселенная человеческих душ, которые разными голосами вещают, поют о чем-то своем и в то же время обо всем, что образует саму жизнь в ее мгновениях и вечности. Словно путешествуя по этой Вселенной, начал писать и свои стихи. Я научился ощущать и ценить светлые и прекрасные стороны человеческого бытия. Красота природы, женщины, художественной картины, музыка, мудрая мысль, вычитанная в каком-нибудь романе, оригинальная рифма, всколыхнувшая воображение, кем-то совершенный добрый поступок, любовь, общение с интересными и умными людьми и ещё что-то позитивное – всё это может наполнять душу радостью и вдохновением. В конечном счете, я пришёл к выводу о том, что нельзя от жизни требовать того, что она не может дать. Надо воспринимать жизнь такой, какой она есть. По мере сил творить добро, любить людей, помогать им и прощать их слабости и недостатки. Но вообще-то в каждом человеке намешано всякого такого, что оказывается даже невозможным предсказание его какого-то поступка…
     - Человек всегда мечтал стать всесильным и бессмертным, и Маяковский, назвав себя кривогубым Заратустрой, сначала эту мечту выразил в духе Ницше, а затем и в рамках коммунистических представлений о будущем, ; сказал я. – От богочеловека Христа к человекобогу, бунтарю, революционеру, великану-пролетарию – таков его переход. В стихах Маяковский и себя изображал гигантом, сверхсуществом, соизмеримым с Землёй, Солнцем, звёздами. Гиперболизм – это характерная черта его творчества. Но насколько правомерна, пусть только воображаемо, мыслимо, эта замена Бога человеком? 
- Она совершенно неправомерна. Более того, это – опасное заблуждение, мешающее выстраиванию правильного миропонимания…- Мустафин, отвечая, потёр седую щетину на подбородке.
 – А можно ли отождествить понятия человекобога и сверхчеловека?
 – Думаю, что этого не следует делать, хотя такое отождествление некоторые допускают. Если вспомнить мифологию, то сверхчеловеком скорее там является герой, жрец, пророк, вождь, стоящий над толпой, над обычными людьми. Иначе говоря, сверхчеловек по смыслу занимает промежуточное положение между человеком и богом.
В этот момент в комнату заглянула Галина Михайловна:
- А не хотите ли Вы, друзья, попить чаю. Я заварила вкусный чай по особому рецепту. Камиль, попробуйте. Вам понравится.
Мы пошли на кухню и попили горячего ароматного чаю с печеньем. Я поблагодарил Галину Михайловну за угощение. Потом мы вернулись в кабинет. Закурив сигарету, Мустафин продолжил наш разговор:
- Человек может захотеть быть кем угодно. Но, если человек – бог, то ему все позволено. Человекобожество может служить оправданием произвола и насилия,  вести к отрицанию принятых норм морали. Кроме того, провозглашая себя богом, человек утрачивает чувство реальности.  Ему начинает казаться, что он всё может или, во всяком случае, это всемогущество придёт в будущем. Человек перестаёт трезво оценивать свои силы и возможности и впадает в иллюзии и фантазии. Любое стихийное бедствие – наводнение, ураган, землетрясение наглядно показывает слабость и беспомощность людей перед масштабом и силой природной стихии. Не думаю, что эта ситуация кардинально изменится в будущем.
Обожествляя себя, человек приписывает себе статус Абсолюта, которым обладать может только Бог. Ему не на кого надеяться, кроме как на самого себя. Но без веры в Бога, без Его благодати, человеку недоступно свершение чуда сверхъестественного. Только в единстве с Богом ему открывается истинная вечность, не имеющая ничего общего с дурной бесконечностью однообразного унылого существования в физической Вселенной. А ведь те, кто верит в научное бессмертие, в возможность физического воскрешения после смерти научными средствами, хотят обретения именно второй перспективы. Я думаю, что никакой научно-технический прогресс не сделает естественное сверхъестественным и не позволит на самом деле претендовать человеку на роль Бога. Не исключена по отношению к тем, кто рвётся на место Бога, и Божья кара за самозванство…
- Маяковский тоже мечтал о воскрешении своей персоны усилиями потомков, ; продолжил я. – Но после революции он уже не говорит о человеке, как боге из «мяса» и растворяет своё человекобожие в коммунистической вере и, по сути, использует его для утверждения новой веры.
- Ты это точно заметил. Что у Маяковского получается? Долой Бога, но да здравствуют обожествлённые революция, пролетариат как класс-спаситель человечества, Ленин, Компартия, наконец, коммунизм как будущий земной рай. Но этот рай не для всех людей, а только для трудящихся классов, т.е. тех, кто занят физическим трудом.
Маяковский, ранее заявлявший о независимости искусства от политики, теперь говорит о том, что своё творчество ставит на службу пролетариату, новой большевистской власти и целиком подчиняет его классовому партийному принципу. Логика гражданской войны становится и его логикой. Он присоединяется к лозунгу: «Кто не с нами, тот против нас!» и поддерживает установку, согласно которой: «Нет сочувствия и поддержки классово чуждым и уничтожим без всякой пощады любых врагов революции и социализма!». Агитация и пропаганда в пользу коммунистической власти превращается для Маяковского в главное дело.
Меня в своё время привели в изумление строки Маяковского, не помню из какого его стихотворения, о том, что он согласен писать под присмотром комиссара и чуть ли не по его приказу. Что это за поэт, который отказывается от свободы творчества?!
- Эти строки из стихотворения «Домой», - сказал я.
- Я, конечно, не припомню всех послереволюционных стихов Маяковского, но мне кажется, что его поэзия советского периода – это пример того, как постоянная политическая направленность стихов талантливого автора делает их однобокими, плоскими и малоинтересными. Исключение, пожалуй, составляют только поэма «Про это» и ещё десяток стихотворений. Назову одно из них: «Разговор с фининспектором о поэзии».
Совершенно убогими и примитивными выглядят антирелигиозные пассажи Маяковского, в которых говорится о ненахождении Бога в небе при полётах самолётов или предлагается искоренить веру в Бога аналогично борьбе с пьянством. Как мог Маяковский не понимать того, что вера в Бога связана интимно с душой человека, с его нравственными ценностями и выбором жизненного пути!
В общем, превращая свою поэзию в служанку политики и в голое средство пропаганды и агитации, Маяковский, как он и сам говорил, наступил на горло собственной песне и не написал много интересных и разнообразных стихов, которые мог бы написать. Коммунистическая утопия не способна долго и плодотворно питать писательский талант и рано или поздно обнаруживает свою безжизненность и схематичность. Это можно видеть на примере творчества Маяковского, в частности в его попытках изобразить людей коммунистического будущего, претендентов на роль человекобогов.
; Действительно бледными тенями выглядят люди будущего из пьесы Маяковского «Клоп», ; подхватил я мысль Виля Салаховича. – А наиболее живым и интересным оказывается персонаж из прошлого воскрешённый Присыпкин ; олицетворение советского мещанства. Не показал Маяковский характеры и переживания наших потомков и в футурологической поэме «Пятый Интернационал». Он нарисовал сугубо технические и бытовые детали жизни потомков, их работы и досуга, но совершенно не затронул особенностей их внутреннего духовного мира. Поэт, столь ярко показавший переживания собственного Эго, ничего не смог сказать о духовности людей коммунистического послезавтра. Это делает предсказания Маяковского технократическими и поверхностными.
Виль Салахович, я хотел бы затронуть ещё одну тему. Что Вы можете сказать о самоубийстве Маяковского, породившем столько мнений и споров? Не похоже ли оно на самоубийство одного из героев романа Достоевского «Бесы»  Кириллова, говорившем о человекобоге и придававшем самоубийству божественный смысл? Маяковский прямо писал: «Все чаще думаю – не поставить ли лучше точку пули в своём конце?»
- Думаю, что нет. Причины его самоубийства гораздо более прозаические, чем те, о которых рассуждает персонаж романа «Бесы». Надо учитывать предсмертную записку Маяковского и воспоминания о нем его современников. Сработала не одна, а множество причин, приведших к трагическому концу. Но в первую очередь следует исходить из особенностей психического склада личности Маяковского.
К весне 1930 года, когда раздался роковой выстрел, Маяковский подошёл больным и усталым. Привыкший к успеху, аплодисментам и овациям, он, поездивший по стране и за рубежом, в то время почувствовал некоторое охлаждение и равнодушие по отношению к его творчеству как со стороны власти, так и публики. Провал  премьеры  пьесы «Баня» в театре Мейерхольда и фактический бойкот  юбилейной выставки «20 лет работы» больно ударили по его самолюбию. На эту выставку не пришли очень многие из числа приглашенных руководителей и писателей.  К тому же Маяковский поссорился со своими соратниками из Рефа из-за его вступления в РАПП. Причём вступил он в ассоциацию пролетарских писателей, несмотря на то, что деятели из этой ассоциации продолжали клевать Маяковского, называя его попутчиком социалистического строительства и обвиняя его в неискренности. Словом, Маяковский в последние недели своей жизни метался, искал выхода из кризисного положения, чувствуя себя глубоко несчастным и одиноким. Он возжелал спастись с помощью скорейшей женитьбы на актрисе Полонской, но и здесь его ждала неудача. Полонская никак не соглашалась порвать со своим мужем и окончательно и открыто соединиться с ним. Получилось так: ах, меня не любят, так нате вам: я застрелюсь. А судя по стихам, мысль о самоубийстве у Маяковского возникала неоднократно.
- Роль супермена, горлана-главаря, революционного поэта-трибуна, которую Маяковский старался играть в жизни и на сцене, давалась ему очень нелегко, держа его в постоянном напряжении, - подхватил я рассуждения Виля Салаховича. – По внушительному и грозному виду, по вызывающей и грубоватой манере поведения Маяковский казался очень сильным и волевым человеком. Но на самом деле это было не так. Горький метко назвал Маяковского «хулиганом от застенчивости». По мнению людей, близко знавших поэта, в нём словно прятался очень нервный и обидчивый ребёнок, которого должны любить все, но часто почему-то не любят. Рассказывают, что Маяковский нередко впадал в истерику и плакал.
- Могу добавить. Маяковский был очень мнительным и внушаемым человеком. Об этом свидетельствует его чрезмерное стремление к личной гигиене. Он постоянно мыл руки, избегал рукопожатий с другими людьми, а двери открывал, держа их ручки через платок. Ты, наверно, читал о том, что Лиля Брик, эта жрица свободной любви и главная муза Маяковского, командовала и помыкала им, называя его «Щеном», т.е. щенком. Она умело использовала его в своих интересах. Громящий в своих стихах мещанский быт Маяковский привозил ей из-за границы массу «мещанских» вещей и даже однажды привёз из Франции автомобиль «Рено». Вообще фигуры Лили и Осипа Брик очень неоднозначны. Я до сих пор не могу оценить того, чего они больше внесли в жизнь Маяковского – добра или зла. Известно, что Брики были агентами ВЧК - ОГПУ и докладывали о настроениях и поведении Маяковского своему начальству.
- Лиля Брик и некоторые другие современники Маяковского обращали внимание на ещё одну особенность его натуры, а именно на то, что он был игроманом.  Любил играть в биллиард, в карты, заключать разного рода пари. Очень болезненно переживал любые проигрыши, причём не из-за денег. В проигрыше он видел удар судьбы, её измену, а в выигрыше – одобрение судьбы, её поддержку. Маяковский играл не только со своей судьбой, как это ему казалось, но и со смертью. Речь идёт о смертоносной игре в русскую рулетку, когда человек стреляется из пистолета с одним патроном, не зная, где этот патрон находится в обойме. Дважды Маяковский играл в русскую рулетку, и ему везло. Некоторые считают, что он в эту рулетку сыграл и в третий раз, и пуля пробила его сердце. Дело в том, что в пистолете, из которого застрелился поэт, патронов обнаружено не было. Значит, в нём был только один патрон.
- Теперь это уже неважно: стрелялся ли Маяковский, играя в русскую рулетку, или без неё. Факт в том, что он погиб в расцвете лет, - сказал Виль Салахович и, промолчав, продолжил – ещё раз подчеркну, что вера в человекобога – это ложная вера. Достоевский это убедительно показал в романе «Бесы», о котором ты упомянул. Я думаю, что если Маяковский верил бы не в сверхлюдей из будущего, которые его якобы воскресят, верил бы не в революцию, не в коммунизм, а в Христа, то он никогда бы не покушался на свою жизнь и не покончил её самоубийством.
Потом мы ещё о чём-то говорили с Вилем Салаховичем, но в какое-то мгновение кот, сидевший недалеко от меня на диване, отчаянно замяукал, и я проснулся. Некоторое время лежал, как бы переваривая содержание своего сна и стремясь его запомнить…
Мне неведомо: что сказал бы Мустафин на самом деле о Маяковском и какие представления об этом поэте верно или неверно приписал ему в своём сне. Но  несомненно одно: светлый образ Виля Салаховича остаётся для меня источником положительных теплых воспоминаний и рождает порой импульсы, стимулирующие моё литературное творчество.