Призрак

Вишневая девочка
               
Потрясающая темнота. Наполненная шумом вечернего города, отсветом фар проносящихся за окном автомобилей и присутствием – твоим присутствием.

Ты сидишь на кровати и куришь, то и дело, откидывая сползающую на глаза челку. Я стою у окна и думаю о том, что на свете существует масса вещей, которые умеешь делать только ты. Например, одной фразой гасить вспышки моего гнева и выглядеть великолепно в самых нелепых одеждах. Ты знаешь об этом? Ничего ты не знаешь…

Втягиваю в себя побольше дыма и тут ты, наконец, изрекаешь:

- Спасибо, что пришла.

Острый приступ кашля едва не разрывает легкие. Спасибо? Да я летела сломя голову, забыв обо всем, сметая все на своем пути – я больше не могла не видеть тебя!

- Ты могла бы позвонить.

Мой голос дрожит. Ты молчишь. Твое молчание красноречивей всех объяснений. Я спешу сменить тему:

- Почему ты без света?

- Перегорела проводка, - после паузы отзываешься ты. – Завтра придет электрик, разберется… Тебя так долго не было… Пишешь?

«Мгм, все больше некрологи».

- Твоя проводка тебя когда-нибудь доведет.

- Тебя очень долго не было.

Твой голос звучит неестественно ровно. Ты действительно желаешь знать? О церквях и кабаках, наслаивающихся друг на друга, словно в диком сне? О бессонных ночах, с их безликими спутниками и потоками сознания, после которых хочется блевать сильнее чем с перепоя? Ты желаешь знать? Ты знаешь, ЧТО это такое? Ничего ты не знаешь.

Проглотив ком, улыбаюсь в темноту. Туда, где сидишь ты:

- Ничего не случилось. Ровным счетом ничего.

На сей раз, пауза получилась более длинная и более напряженная.

- Я переспала с Игорем.

Я молчу, не в силах проронить ни звука. Дело даже не в том, что ты переспала с моим братом. Дело в том, КАК прозвучал твой голос. Мне стало страшно. Словно я вдруг оказалась ночью, одна, в глухом лесу. В окружении безмолвных, таинственных теней. Ты знаешь? Ничего ты не знаешь.

Красный огонек рассыпается в пепельнице множеством искр и гаснет.
- Мы разговаривали о тебе. Мы так… так…

- Сблизились?

Я чувствую, как сгущается в комнате воздух. Кажется, еще чуть-чуть и я начну задыхаться. Тянусь за сигаретами. Твоя рука опускается на мое запястье. У тебя очень горячая рука. Ее прикосновение обжигает.

- Сядь, -  просишь ты.

Подобно тряпичной  кукле я опускаюсь рядом. Я прячу лицо и даже закрываю глаза. Я боюсь встретиться с тобой взглядом.

- Скажи, ты знала?

- Я не в обиде.

Я хочу, чтобы ты замолчала. Я могу уйти, но я покорно сижу рядом с тобой и хочу, чтобы ты замолчала.

- Игорь… он любил тебя…

Мы ведь никогда не говорили об этом, помнишь? С кем угодно, только не с тобой. А как же тонны вишневого варенья, которое я научилась есть, только ради тебя? А чай? Эти декалитры чая – ими можно было напоить полгорода? А сигареты? Вперемешку с твоими духами, красками, холстами и спорами на берегу моря? Мы никогда не говорили об ЭТОМ…

- Не молчи.

Что ты хочешь от меня услышать? У тебя шикарные волосы: густые, шелковистые, цвета ночного неба. Я знаю, как приятно прикасаться к ним, как они нежно струятся меж пальцев. Как и ты, они обманчиво покорны.

- Я уже сказала – я не в обиде.

- Ты знаешь, о чем я.

Я ждала этих слов. Я боялась их. И я оказалась к ним не готова. Я высвобождаю руку, намереваясь подняться. Ты не позволяешь это сделать, резким движением повернув меня к себе:

- Да посмотри же ты на меня, черт возьми!

- Ты его любила?

Твои глаза цвета перезрелой вишни. Сколько раз я тебе об этом говорила? Можно сбиться со счета. Сейчас они блестят. То ли от слез, то ли из-за отражающегося в них света уличных фонарей.

- Нет.

Твои губы пахнут вишневым вареньем. И вкус у них вишневый. Вряд ли я когда-нибудь смогу полюбить другой вкус.  Скажи, как это: вниз головой с восьмого этажа? Не знаешь? Ничего ты не знаешь…