Лейтмотив моей любви

Я ни разу не ходил по этому богом забытому бульвару. И какой чёрт вынудил мои ноги именно сегодня вступить на его грязную и холодную брусчатку? Я острыми обрывками мата винил себя за то, что захотел срезать путь до дома и пойти именно по этой дороге. О, мой милый друг, не дай тебе такой муки лицезреть во всей своей красе это прекрасное адское существо - любовь.  Да! Именно в тот момент я узнал значение этого до боли странного слова. Она была одета в юное вечернее платье, на котором явно выделялись образы алых роз и закатного солнца. Её ярко красные туфли слепили мою душу и мановением каблука указывали мне путь на дно этой трясины. Она взбиралась на ступеньки дорогой кибитки, подавая десницу недурно сложенному пажу. Я, не понимая, что делаю, пытался остановить её своим взором, но всё было напрасно - она даже не обернулась.               
      Вскоре я всё таки добрёл до дома, правда был сильно измотан этим променадом, поэтому с трудом открыл дверь, несколько раз подбирая один и тот же ключ, который не докручивал до конца. С десятой попытки я всё же вошёл в свои владения, скинул сыроватое пальто прям на пол и тяжёлыми шагами добрался до дивана. Моё сердце купалось в ласковом огне и не хотело выныривать. Я понимал, что я погибаю, но был рад этому исходу судьбы. Очень рад.
      На следующий день я проснулся довольно поздно - в третьем часу дня. Дело в том, что беглые мысли о девушке, которую я видел прошлым вечером на бульваре, в полной мере стали овладевать моим разумом. Я не мог спокойно спать. Она весьма игривой походкой похаживала по моей голове, спускаясь затем в район сердца, а после и совсем достигала острова пяток, тем самым полностью порабощая мой ум и тело. Утро моё началось с прекрасного занятия - я пытался как можно чётче восстановить в своей памяти дьявольские черты её лица, гибкость и извивы фигуры, подобной деревьям, населяющих Лимб, её неровную обманчивую походку, которой Вельзевул обходит свои владения. Выпотрошив свою память наизнанку и забрав оттуда всё, слегка подметая незначительные останки, я выбросил её внешность на лист бумаги. Через минуту этот лист уже весел на стене. Я чувствовал себя опытным маньяком, который вглядывается в глаза своей жертвы, любуясь её портретом.
      Её абсолютно чёрные волосы, как будто все грехи земные поселились там, пахли чем-то небывалым, я слышал этот запах, вглядываясь в лист; бледные скулы отдавали сыростью, так как повидали не мало слёз... Ко мне пришла мысль: "Она чем-то обеспокоена. С ней что-то неладное творится. Я... я спасу её от этих терзаний" - отчётливо решил я. Схватив своё не до конца высохшее пальто, я бросился прочь из дома на поиски своей цели на земле. Ветер харкал в меня противной желтизной осеннего листопада, ливень строил стену на моём пути, огонь в фонарях угасал, и из-за тёмно-зелёного тумана я не видел абсолютно ничего, все стихии были против меня этим утром, но я бежал, спотыкаясь, падая, поднимаясь, бежал вперёд. Вскоре подошва моих туфель коснулась горячей брусчатки знакомого бульвара. Бульвар был пуст, как карман нищего. Ни единой души не было видно. Я было уже опустил руки, но вдруг услышал цоканье лошадиных копыт. Звук их скорее напоминал шум преисподней, ежели бег Пегаса. Я обернулся и увидел до боли знакомую кибитку. Ни минуты не раздумывая, я кинулся навстречу ей, но она безвозвратно испарилась в промозглом тумане.
      Уже несколько дней миновали с той встречи. Я всеми силами пытался потушить в себе этот прекрасный пыл, но всё было тщетно. Я по-прежнему не мог уснуть. Пища с трудом давалась мне, а вода совсем отказывалась лезть в горло. Мной овладел большой сплин. Я лежал, не поднимаясь с дивана и ни на секунду не отрывая глаза с портрета, висевшего на стене. Внезапно, словно гром в летнее солнечное утро, раздался звонок в дверь. "Кого ещё черти принесли" - подумал я.
      - Войдите! - крикнул я с нотой злости.
      Дверь отворилась. Предо мной стоял Григорий, мой давний друг и бывший коллега в моих журналистских делах.
      - Михаил, ты, явно не рад меня видеть - иронично заявил он.
      - О, Григорий... ты, как всегда, не прав. Твой лик вечно нежит мой взор. Проходи. Присаживайся.
      - Я на минутку, Миша.
      - Чего же так? - спросил я
      - Завтра Дурин даёт большой бал, он очень хотел бы видеть тебя в своих владениях.
      - Причина?
      - Он прочитал твои статьи и согласен их опубликовать, но только после разговора с тобой.
      - Честно говоря, Григорий...
      - Не обидь меня, Миша - перебил он и, попрощавшись лёгким поклоном, покинул меня.
      Григорий сыграл большую роль в моей жизни. Он впервые зарекомендовал меня, как хорошего журналиста. Дурин, директор крупного литературного журнала "Сова", давно положил глаз на мою фигуру в журналистике, прочитав мою статью "На славу творцу" Не сказать, что я был весьма рад этому приглашению, но чуствовал должным посетить бал Дурина.
      
      Наступил вечер. Я не стал чересчур прихорашиваться, накинул на себя тёмный пиджак, надел чёрные брюки и, утонув в пальто, двинулся в сторону дома Дурина.
      Улица, на которой находились его владения, встретила меня не совсем радостно. Голуби, пролетающие мимо, окропили моё пальто тонной приветствия. "Чёртовы создания" - подумал я. Пальто пришлось снять, так как здоровенное пятно на правом плече ни в какую не оттиралось. Я шёл в одном пиджаке, зажавши под мышкой проклятое пальто. Мне было боязно и довольно таки прохладно. На ступеньках дома Дурина меня встретил Гриша. Он обнял меня крепко, а после чего сказал, взглянув на моё пальто, находящееся под мышкой:
      - Михаил, неверное ты время выбрал закаляться.
      - Да что ты, Гриша, ты неправильно понял. По дороге сюда со мной приключилась анекдотичная ситуация - чёртов голубь, летящий, даже бог не знает куда, обгадил моё пальто - отрезал я.
      - Ха-ха... - пустился в смех Григорий. - На этой чёртовой улице даже голуби собственность Дурина. Не признали нового гостя. - Вытирая слёзы, продолжал он.
      Я не стал давать полную свободу своим чувствам и лишь улыбнулся в ответ. Впервые за несколько дней я поймал себя на мысли, что практически забываю её портрет, будто плохой художник; закрываю абсолютно все комнаты моей памяти на ключи, и был несказанно рад этому.
      Мы вошли в роскошную залу дома Дурина ровной походкой и двинулись в левый дальний угол, в котором и стоял Дурин и его свита.
      - О, какие люди в доме Дурина - удивился он, увидев меня.
      - Рад отрекомендоваться - Кровинский Михаил, редактор и автор третьей колонки статей журнала "Дарование"
      - Рад слышать ваш голос и видеть ваш лик, дорогой Михаил - ответил Дурин. - Читал вашу статью о творце, таланте, гении. Недурно пишите, Михаил, недурно. Кстати и дочке моей безумно понравилось. Лили! Лили!
      Позади меня послышались лёгкие шажки, которые родили в моём мозгу воспоминание цоканья копыт из преисподней. "Только не это, только не это!" - умолял я судьбу. Я обернулся через левое плечо и погиб окончательно.
      Это была она. Лили... Она стояла и смотрела на меня с улыбающимся ртом. О, Дьявол, ты даже не представляешь кого ты сотворил. Мой портрет по сравнению с ней настоящей - это великая бездарность...
      - Михаил, вы, пока, расскажите что-нибудь интересное моей Лили, а нам с Григорием надо отойти - пробубнил Дурин.
      Я стоял, как немой и внимал её неземной красоте.
      - Что-нибудь новое написали? - спросила она.
      Я хотел закрыть свои уши навсегда, и пусть даже остаться глухим, лишь бы её голос остался обитать в пределах моей ушной раковины.
      - Редко... редко принимаюсь за работу - начал я волнительно.
      - Ну и зря, Михаил, у вас очень недурно получается.
      - Вы не желаете подышать свежим воздухом?
      - Вы что, Михаил, на улице довольно прохладно, да и я знаю одно место в этом доме, в котором редко кто бывает.
      Она схватила меня за руку и бегом пустилась вверх по лестнице. Мы вошли в тёплую комнату. Она зажгла свечи и пригласила меня присесть в кресло. Я повиновался. Когда свет свечей озарил комнату, я заметил обилие книг и зеркал по всему периметру. Комната была довольно интересной планировки - крыша, как будто падала на левый край. Лили присела рядом со мной на соседнее кресло.
      - Вы что-то хотели спросить?
      - Да... Не подумайте, что я какой-нибудь душевнобольной, но меня с недавних пор мучает один вопрос...
      - Какой же? - перебила она меня.
      - Чем вы обеспокоены, что вас тревожит?
      - И с каких же это пор он вас мучает?
      - С тех самых, как я встретил вас воскресным вечером на бульваре близ безымянной реки. - отвечал я.
      - Вы были там? Как вы оказались таким незамеченным?
      - Не знаю... Но главное, что я заметил тебя.
      Кровь блудливо гуляла по моим венам. Сердце, как дождь по крыше, отбивало неровный быстрый ритм. Я соскочил с дивана и стал дьявольски кричать:
      - Отвечай! Я хочу знать, что с тобой происходит!
      - Михаил, успокойтесь! Вы явно не в себе!
      - Это ты не в себе. Я избавлю тебя от этих мучений. Это мой долг. Это лейтмотив, что движет мной на этой бренной земле.
      Я схватил её за бледную шею и сдавил как можно крепче. Она долго барахталась в моих руках, но после стала абсолютно свободной, упав на пол. Я выполнил свою миссию. Мне оставалось нечего делать на этом никчёмном свете. Впопыхах я вывернул все ящики стола, стоявшего позади кресел. В третьем отсеке я нашёл старый револьвер, полный, как скупой кок на корабле. Я выстрелил себе в правое ухо. Ствол пистолета скатился вниз от виска из-за трясущихся рук. Через мгновение моё тело коснулось пола. Я лежал с улыбкой на лице и последней мыслью, что выполнил свою миссию.
2017г.