К вопросу об Эдвине Друде

               

                К  ВОПРОСУ ОБ ЭДВИНЕ ДРУДЕ



               
 
         

         Настоящая работа посвящена загадкам незавершённого романа Чарльза Диккенса «Тайна Эдвина Друда», а также исследованию «Ключи к роману Диккенса "Тайна Эдвина Друда"», в котором Дж. Уолтерс детально препарировал текст классика в попытке понять его замысел. Интерпретациям последнего несть числа, однако ни одна не стала общепризнанной. Дж.Уолтерс приводит оценки романа критиками: "Очень уж немудрёная тайна Эдвина Друда" (Д. Гиссинг); "…особой загадочности в ней нет… Не так уж трудно сообразить, как будет дальше развиваться действие" (Ф.Марциалс). Но сам Диккенс написал: «Видимость бывает правдивой, а бывает обманчивой» (цит. по изд.ЭКСМО, Москва, 2011, гл.23).

       Исследователи романа согласны между собой лишь в том, что регент церковного хора Джон Джаспер готовился убить своего племянника Эдвина из ревности к его невесте Розе и спрятать останки в чужом склепе. Из романа известно только, что Друд исчез, его дядя ведёт розыск, а в последней части из написанных, в середине намеченного объёма романа, говорит, что «совершил» это (гл.23). Вопрос в том, заслуживает ли доверия его признание.
      
       За несколько часов до пропажи Друда незнакомая старуха на улице попросила у него деньги и сказала о «страшной опасности», которая грозит здесь и сейчас кому-то по имени Нэд. Так Эдвина называл только родной дядя, и ему стало «немножко жутко». Друд решил, что «это просто курьёзное совпадение... однако оно не идёт у  него из ума» (гл.14), и вечером в доме Джаспера он был «подавлен» (гл.16).

       В ту же «бурную зимнюю ночь», когда «ураган с громом несётся по опустевшим улицам», а все горожане «уже попрятались по домам» (гл.14), Друд уходит из дома вместе с Невилом Ландлесом лишь для того, чтобы на реку «посмотреть, какая она в бурю» (гл.15). Возможен и иной мотив: под влиянием страха, преследующего Друда после слов незнакомки, и странного предостережения самого Джаспера о демонах в его душе (гл.2), что дядя просил запомнить, Эдвин под благовидным предлогом, по существу, бежал из этого дома навстречу урагану как меньшему из двух зол.

      Наутро регент заявил о пропаже племянника и выглядел при этом соответственно ситуации: стоял «бледный, полураздетый и тяжело дыша» (гл.14). «Трудно сказать, кто из двух был более поражён ужасом и изумлением: Невил Ландлес или Джон Джаспер... оба были подавлены и разбиты». Задержанный Ландлес утверждал, что накануне мирно расстался с Эдвином, а «всё время пристально разглядывавший» его Джаспер «упорно молчал». Потом при поиске тела Друда в реке регент «трудился, не покладая рук» (гл.15), а затем стал «с жаром» обсуждать версию, «всё больше укрепляясь в своих надеждах», о том, что Эдвин жив (гл.16). Все приведённые оценки касательно Джаспера отражают его подлинное состояние, поскольку даны от лица повествователя.               
    
     Спустя время в реке были найдены личные вещи Друда. Сам Эдвин бросить их туда с целью инсценировки не мог: эти предметы обнаружены при случайных обстоятельствах, исключающих подобную вероятность. По версии Дж. Уолтерса, выбросил их Джаспер для сокрытия преступления. Но прямая связь между таким действием и лишением жизни их владельца здесь отсутствует. «И так как не было доказательств, что исчезнувший юноша убит, то не было и оснований держать под арестом человека...» (гл.16).
 
     «Исчезновение Эдвина он упорно называл убийством, в согласии со всем своим поведением во время следствия, после находки часов и булавки. Если он боялся раскрытия преступления, разве ему не было бы выгоднее поддерживать версию о добровольном исчезновении? Он даже заявил, что будь связь между ним и племянником чуть слабее, он и его стёр бы с лица земли, "даже его". Разве стал бы он так говорить, если бы это сделал? Он сказал, что слагает к её ногам свои шестимесячные труды во имя справедливой мести. Разве мог бы он вложить такую страстность в это отречение, если бы труды его были притворными?..Это вот реальные факты...»,  -  пытается Роза «распутать этот клубок противоречий» в поведении регента (гл.20). 
   
      Он был готов обвинить в убийстве любого, к кому испытывает расположение  Роза: «Верю или не верю, это моё дело... даже если человек невиновен, против него может накопиться столько внешне убедительных подозрений, что стоит их собрать, да заострить немного, да направить, как следует  -  и ему конец  ...хоть так, хоть этак, Ландлесу грозит смертельная опасность» и «тень виселицы» нависла над ним (гл.19). Однако сам регент не уверен в его вине: «Не знаю, что и думать. Мне самому неясно» (гл.15). То же следует и из его записи в дневнике о личности и числе убийц: «Эта находка  -  его булавка и часы  -  убеждает меня в том, что его убили ещё в ту ночь, а часы и булавку выбросили, чтобы его нельзя было по ним опознать. Все обманчивые надежды, которые я строил на его решении расстаться со своей будущей женой, я теперь отвергаю... я найду преступника и обличу его перед всеми. Отныне я посвящаю себя его уничтожению" (гл.16).
   
    Главная загадка первой половины романа в том, что Джаспер непритворно пытается раскрыть убийство, и затем сам же признаётся в нём. В 3 главе есть авторская ремарка: «Известно, что у человека, который часто напивался пьян или неоднократно подвергался гипнозу, возникают, в конце концов, два разных сознания, не сообщающихся между собой, как если бы каждое существовало отдельно и было непрерывным, а не сменялось по временам другим (так, например, если я спрятал часы, когда был пьян, в трезвом виде я не знаю, где они спрятаны, и узнаю, только когда опять напьюсь)». Двойственность Джаспера, живущего, «...как в тюрьме, в постылой действительности или блуждая среди райских и адских видений, в стране грёз...» (гл.19), обусловлена другим стимулятором.   
   
    «Опиум, милый, вот это что. Ни больше, ни меньше. И скажу тебе, к этому зелью все несправедливы, всё равно как, бывает, к человеку: что о нём дурного можно сказать, это все слышали, а что хорошего  -  про то никто и не знает» (гл.23),  -  говорит хозяйка притона. «Пары опиума подстилают всю "Тайну Эдвина Друда"», - написал об иллюстрациях к обложке, сделанных по авторским указаниям, Дж.Уолтерс. Слова эти ближе к истине, чем полагал он сам. Роман начинается со сцены в притоне, где его хозяйка и Джаспер курят зелье в изменённом состоянии «разорванного сознания», которое реализует мечты (гл.1). В последней из глав внимание вновь и более подробно акцентировано на галлюцинациях регента, в связи с чем напрашивается вывод: здесь ключ к тайне романа.

    Когда-то Джаспер «принимал опиум от болей» (гл.2) и затем стал одним из «самых худших» опиоманов: «Я... проделывал это здесь сто тысяч раз...Нет, миллионы и миллиарды раз!». Речь идёт об опиумных видениях «рискованного и опасного путешествия» со спутником, который, осознав опасность, борется и перед концом умоляет о пощаде. Это всегда было приятно и одинаково: «А зачем? Что ещё мне было нужно? Ради чего я сюда приходил? ...Да, я нарочно за этим приходил. Когда уж не мог больше терпеть, я приходил сюда в поисках облегчения» (гл.23). Злоупотребление сверх всякой меры зельем не могло не отразиться на его психике, стерев в итоге грань между действительностью и иллюзией, которая стала казаться всамделишней, хотя и сомнительной: «Я делал это так часто и так подолгу, что, когда оно совершилось на самом деле, его словно и делать не стоило, всё кончилось так быстро!..так быстро, что в первый раз показалось мне нереальным» (гл.23).
 
   Сомнения сопровождают галлюцинации независимо от вида стимулятора, их вызвавшего: «Ну так вот, в прошлом году, об эту же пору, только неделей позже, занимался я тоже с бутылочкой, как оно и положено на праздниках, привечал её, голубушку, по-хорошему...А тут и заснул. И что же меня разбудило? Призрак вопля. Ох, и страшный же был вопль, не приведи Господи, а после ещё был призрак собачьего воя … вроде как когда собака воет к покойнику. Вот что со мной приключилось в прошлый сочельник ... я всех расспрашивал, и ни одна живая душа во всём околотке не слышала ни этого вопля, ни этого воя. Ну, я и считаю, что это были призраки. Только почему они мне явились, не понимаю». На рассказ алкомана Дёрдлса о слуховой галлюцинации опиоман Джаспер отреагировал раздражённо, очевидно решив, что ему «намекают» на зрительные фантомы (гл.12).
   
   Джаспер «курил иногда на свой собственный лад» вне притона. Срочная необходимость в этом могла возникнуть при внезапных стрессах: в ночь, когда исчез Друд, а его вещи в опийном беспамятстве были выброшены в реку, и в день получения отказа от Розы. После этого регент отправился перепроверять свои сомнения в тот же притон. На этот раз торговка мечтами тайно приготовила зелье «не такое крепкое, как всегда», дабы «заставить тебя говорить, миленький», вслух во время опийного забвения. Нужный эффект был получен: Джаспер подробно ответил на её проверочные вопросы о сравнении прежних видений с теми, что имели место «на самом деле».

    Неожиданно текущая иллюзия вызвала у него отвращение вместо всегда «одинаково приятных» ощущений. Поскольку те неразрывно сопровождали иллюзии ранее, регент счёл, что теперь видит правду: «Слишком скоро всё это сделалось и слишком легко. Я вызову ещё виденья, получше. Это было самое неудачное. Ни борьбы, ни сознанья опасности, ни мольбы о пощаде. И всё-таки...Всё-таки  -  вот этого я раньше никогда не видел!.. Посмотри, какое оно жалкое, гадкое, незначительное!.. А-а! Вот это реально. Значит, это на самом деле. Всё кончено» (гл.23). Ошибка в истолковании своих ощущений убедила Джаспера, что это он сам убил племянника, хотя в нормальном состоянии с чистой совестью искал виновного в этом.
      
    Четырьмя годами ранее в диккенсовском журнале был издан роман У.Коллинза «Лунный камень», герой которого не знает о противоправных действиях, которые совершил в беспамятстве под влиянием опиата. После шумного успеха этого романа Диккенс пишет свой, основанный на том же свойстве опиума манипулировать сознанием: его персонаж, напротив, принимает иллюзию о своём злодеянии за правду. Сам автор оценивал свой, ещё более оригинальный, сюжет так: «Очень любопытная и новая идея, которую нелегко будет разгадать… богатая, но трудная для воплощения». Удалось бы ему воплотить замысел концовки романа столь же эффектно, как и завязки, нельзя сказать: это всегда труднее. В следующем веке эстафету той же темы принял Серджио Леоне своим фильмом «Однажды в Америке», разъяснив его так: «Весь фильм  -  это опиумная грёза Лапши… То, что его грёза не всегда правдоподобна, меня не волнует...  ...Самое важное  -  ощущение галлюцинации, путешествия во сне, порождённое опиумом, с которого начинается и которым заканчивается фильм».
 
     ... Итак, с одной стороны  -  признание Джаспера в убийстве, сделанное в одурманенном состоянии и сомнительное для него самого. С другой  -  сочетание деталей, как будет видно из дальнейшего, подтверждающих версию об иной участи Эдвина Друда. На протяжении первой четверти романа между ним и Розой существуют  индифферентные отношения, для романа не характерные, которые заканчиваются согласием обеих сторон расторгнуть помолвку. На вопрос затем о наличии у него подружки Друд отвечает «Нет» (гл.14). Этим психологически обосновано, почему после своего исчезновения Эдвин полгода не даёт ей знать о себе, что было бы невыносимым для любящей пары.

     Незадолго до того Друд сказал Розе, что её добрый опекун Грюджиус «успокоит и заставит здраво взглянуть на вещи» его дядю насчёт их решения расстаться (гл.13). Но всё случилось не так. Регент упал в обморок, узнав о разрыве помолвки, однако опекун всего лишь «бесстрастно разглядывал» его (гл.23). Следственно, Грюджиус видит в нём притворщика, и предупредить об этом мог только Эдвин, сбежавший от Джаспера. Однако был естествен вопрос: чем дяде помешал племянник? Потом уже, услышав от Розы о страсти регента, опекун почувствует «внезапный прилив энергии» (гл.20): мотив стал ему ясен. Пока же старый юрист мог лишь посоветовать Эдвину уйти в тень для безопасности, а сам, со своими «неустанными поисками правды и неуклонным стремлением сделать всё по правде» (гл.11), приступить к частному сыску.

    Первый результат был получен через несколько месяцев, когда «такой спокойный» (гл.13) правдолюб Грюджиус посылает по адресу Джаспера «от всего сердца...проклятие» (гл.21): очевидно, в Лондон поступили издалека сведения о его прошлом. После этого опекун «не скрывал своей неумолимой враждебности к Джасперу, но и он никогда, даже отдалённым намёком, не возводил её» к «страшному подозрению» в отношении регента (гл.23). Иного быть не может, если Грюджиус знает, что Друд жив.

     В городке же появляется новое лицо, пожилой мистер Дэчери в большом парике, который предположил на нём Дж. Уолтерс. Однако доказывание последним, что это никто иной, как юная Елена Ландлес, идёт вразрез с реалистическим методом Диккенса. Она раньше ходила «…по этим самым улицам, окружённая всеобщим уважением» обывателей (гл.17), наблюдательность которых невозможно обмануть после этого. Своеобразными качествами автор наделил Елену, видимо, для целей, до которых действие не дошло. 
       
    Дж.Уолтерс анализирует внешность Дэчери: «…ясно одно: если снять с него парик, под ним окажутся тёмные волосы», что совпадает с описанием другого персонажа в романе: «Это был темноволосый человек лет тридцати», имевший «нечёсаную шевелюру»  (гл.11). Речь идёт о Баззарде, офисном клерке, которому «спутанные лохмы» проще упрятать, чем причесать. Грюджиус «всегда обращался со своим служащим с непонятным для стороннего человека почтением». «Этот помощник вообще был таинственное существо», не чуждое миру перевоплощений: «Он написал пьесу...Трагедию...И никто...ни один режиссёр, ни под каким видом, не желает её ставить» (гл.20). Он «не на своём месте» в качестве конторщика и в отпуске, когда мистер Дэчери лицедействует в роли сыщика с седой шевелюрой, которая не только придаёт солидность, но и добавляет годы во внешности её обладателей.
 
      В Клойстергэме он ищет не Эдвина, а собирает материал на некоего «должника» (гл.23) по крупицам и без особого успеха. Кропотливый труд есть свидетельство того, что Друд не только не убит, но нападение вообще не состоялось, ибо, если он каким-то чудом остался жив после него, регент был бы уже повешен на основании британского "Кровавого кодекса" тех лет за покушение на убийство.

     Случайный разговор на улице с незнакомкой шокировал Дэчери: услышав от неё, что в прошлый сочельник какой-то Эдвин подал ей деньги на опиум, неопытный сыщик, «вдруг изменившись в лице, вперяет в неё острый взгляд», сбивается со счёта денег и его бросает в жар. Столь сильная реакция объяснима лишь одним: нашлась главная свидетельница, предупредившая Друда об опасности, благодаря чему он вовремя сбежал от дяди. Узнать о той встрече Друда и старухи Дэчери мог только от живого Эдвина.

     Эта женщина без имени и определённого возраста, но на рисунке изображённая, по указанию автора, старухой, дважды выслеживала Джаспера. Однако ехать за потенциальным убийцей в Клойстергэм, чтобы шантажировать его видениями  - дело безнадёжное и опасное, в отличие от благодарности неизвестного «Нэда» за предупреждение; именно к нему в первый раз она «приехала сюда искать иголку в стоге сена, ну и не нашла» (гл.14).
 
     По ходу рассказа опиомана о том, что он «совершил» убийство, профессионалка со знанием дела задала проверочные вопросы о его видениях и не поверила признанию, так как затем вновь едет в городок, выслеживая его, как и в первый раз. Переночевав в гостинице, утром в церкви она грозит кулаками в сторону регента, превратившись из предупредительной торговки в злую фурию. Накануне от Дэчери она узнала, наконец, имя и занятие своего клиента, а в гостинице ей, без сомнения, охотно сообщили местную «сенсацию» о его пропавшем племяннике (гл.23). Это подтверждало признание клиента, а значит, силы и деньги на слежку потрачены впустую, и старухина реакция в церкви на благочестивого убийцу и виновника её потерь понятна.

    Она возместила их, когда Дэчери к личности Джаспера проявил интерес, который старуха подогрела: «Уж так-то его знаю - получше, чем все эти преподобия, вместе взятые». Она продала сведения о нём первому встречному, который предложил за них заплатить. Делала она так, возможно, из корысти: упомянут её «алчный слух», уловивший звон чужих монет, и «жадный» взгляд на чужие руки с деньгами. Однако, её «злобное торжество» и «злобный смех»  по адресу регента не исключают и мелодраматический подтекст (гл.23). В любом случае, торговка опиумом  -  ключевая фигура в этом сюжетном пазле: только благодаря ей Друд вовремя сбежал от опасного дяди, а потом об откровениях того в притоне узнал сыщик. Окончание их встречи со старухой в тексте опущено, но сразу после неё Дэчери оценил своей тайнописью её рассказ о регенте как исчерпывающий.   

     Таким образом, для преследователей Джаспера должно подтвердиться, что он собирался убить Друда и после сеанса в притоне уверен, что сделал это. Но мысли, включая криминальные, не наказуемы. Необходимо только выяснить, опасен ли он для Эдвина сейчас, когда тот уже не жених Розы? Проверить это можно личной встречей дяди с племянником наедине и с принятием мер предосторожности. Перед пропажей Друда регент совершил «странную экспедицию» в подземелье со склепами, где был замечен мальчишкой, чьё «подглядывание» тогда его разъярило (гл.12). Значит, это место планировалось для уничтожения и сокрытия останков Друда, и сюда же Джаспер придёт, чтобы убедиться в гибели Друда, если посеять в нём сомнения в этом.
   
      На рисунке к обложке будущего романа, приоткрывающем замысел автора, Джаспер поражён встречей в подземелье с кем-то, похожим на Друда. При данных обстоятельствах последний вполне мог быть принят за привидение. В своё время регент презрительно ответил Дёрдлсу, убоявшемуся своих призраков: «...Я думал, вы не такой человек» (гл.12). Двусмысленная фраза, как обычно у Диккенса, могла означать то, что сам Джаспер храбрее, разделываясь со своим  фантомом множество раз.   
    
      Друд должен был погибнуть, так как об этом сообщил сын Диккенса со слов отца. Однако Ландлес с «тигриным» темпераментом и его сестра, ничего не боявшаяся «ни при каких обстоятельствах» (гл.7), а с ними младший каноник с навыками борца и их  друг Тартар, «привыкший к риску», способны, хотя и запоздало, схватить регента из своей засады, благодаря предусмотрительно описанным их качествам. В судебном процессе Джаспера морально раздавил бы экс-опекун Ландлесов, принадлежавший к числу тех филантропов, кто безжалостнее «боксёров» (гл.17). Закончиться же роман, по мнению многих, должен был помещением регента в камеру смертников, поскольку автор советовал её посмотреть иллюстратору будущего издания, и традиционно браками между молодыми и свободными персонажами книги.