Домингас Часть 8

 

               

    Дальнейшие события разворачивались еще стремительнее. Очутившись за воротами порта, мы наняли такси.

   - В Советское посольство, – сказал я.

   - Не знаю, – ответил шофер.

   - Ну, а русское, раша, знаешь где?

   - О Русском посольстве он знал. Шофер, как и его коллеги со всего мира, оказался словоохотливым, и, пока ехали, сетовал на жизнь и рассказывал свежие столичные новости, а я сидел, как на иголках.

   Я оставил Домингас с Иваном в сквере, неподалеку от посольского особняка, строго-настрого предупредив, чтобы они ждали меня здесь, и, спустя полчаса, уже беседовал с сотрудником посольства.

   Я изложил свою историю сначала устно, а потом на бумаге. Выслушали меня внимательно, с сочувствием, спросили, в чем нуждаюсь, дали несколько дельных советов, контактные телефоны и предложили прийти через пару дней…

   Мы поселились в гостинице, и, хотя она была очень скромной, эта обитель показалась нам сущим раем: после стольких напряженных дней мы наконец-то отоспались, отмылись, а Ивану так понравилось купаться в ванной, что извлечь его оттуда можно было только со скандалом…

   Ровно в назначенное время я  переступил порог посольства.

   Меня поздравили с вновь обретенным российским гражданством и сообщили, что на следующей неделе я могу вылететь на Родину – можно заказать билет.

   Мне не верилось собственным ушам. Неужели все это заканчивается, и скоро я буду дома? Дома! – И сердце застучало так, будто собиралось выскочить из груди. Но этот потрясающий восторг вдруг прервался осознанием последней фразы:…заказать билет. Почему билет?.. Один?.. И я пролепетал:

   - А как же жена и ребенок? Что же мне делать с ними?

   На мой вопрос сотрудник только пожал плечами:

   - Они иностранцы…и помочь вам в этом вопросе нет никакой возможности.

   Сердце у меня, словно лошадь на всем скаку, вдруг остановилось, в глазах потемнело.

   - Что же мне делать? – Повторил я и не узнал свой голос…

   Мне дали выпить воды.

   - Прежде всего, успокойтесь! Хорошенько подумайте! Надо искать решение…да, семья, конечно… мы вас понимаем. Но в этой ситуации посольство бессильно. Вероятно, вам нужно оформить отношения с семьей. Подумайте об этом…

   Двери посольства за мной бесшумно закрылись. Солнце приближалось к зениту. Я огляделся. В сквере на скамейке сидели Домингас и Иван, ожидая меня. Я направился к ним, а на душе  было так, будто меня  только что лишили всех близких, ноги казались стопудовыми. Солнце слепило, заставляя  прикрываться от него ладонью. В нескольких шагах от скамьи я опустил руку и, словно впервые,  увидел Домингас и сынишку. Было уже заметно, что Домингас в положении – у нее округлился живот. Они сидели рядом, как застывшие изваяния – спины ровные, руки сложены на коленях, и только две пары глаз, устремленных на меня, выдавали их внутреннее напряжение. Ее затуманенный едва сдерживаемыми слезами взор кающейся Магдалены умолял, будто я всемогущий владыка, простить ее за все прегрешения и не лишать надежды, а глаза мальчонки источали нетерпение, счастье и ликование…

   Я опустился на скамью рядом с Иваном, обнял их обоих, и мы, не проронив ни слова, долго сидели…

   По улице проносились автомобили, город жил своей жизнью. Еще ярче светило солнце, а высоко-высоко в небесной синеве, оставляя за собой легкий белый след, уходил на север едва заметный самолет. Все надо было начинать сначала…

   Ну, а потом было еще множество событий. Мне восстановили все документы, удалось вернуть заработанные мной деньги и получить от фирмы компенсацию за  как бы материальный и моральный ущерб, а затем найти нормальную работу.
 
   - Вот так и закончилась моя африканская эпопея, – подытожил свой рассказ Саша.
   - Что же  мы чай не пьем и пироги не едим! – Спохватилась Клавдия Максимовна.
 
   Женщины засуетились, разрезая румяный пахнущий пирог на большие красивые треугольники. Зазвенела посуда – разливали ароматный чай.
   - Это внучкам и Донечке – пусть отведают мои пироги! – И Клавдия Максимовна разложила первые еще горячие куски по тарелкам.

   Дети зашумели:

   - Мне! И мне!

   - А что же было дальше? Как вы оказались в Португалии? – Сквозь детский галдеж допытывался я у Саши.

   -Ну, со мной потом все было просто. Через посольство я связался с торговым представительством, там помогли найти нужных людей и работу, а дальше я завертелся сам. Домингас родила второго нашего бойца – Александра. Так она нарекла его в честь меня и Пушкина. Устроились с жильем, пообжились. А вот с Домингас было посложнее: роды, дети. Потом, когда она получила паспорт, началась новая маята.  Чиновники они везде чиновники –   покруче наших: и резину могут тянуть бесконечно, и взятки обожают. Не хотели даже отдавать ее за меня замуж – опасались как бы, что я   испорчу африканскую породу. А тут еще начали болеть ребята, то один, то другой, то оба сразу. Подвернулась приличная работа в Португалии – метрополия все-таки, и связи с бывшей колонией остались. Перебрались в Европу! Дела у меня пошли нормально, вот только дети все еще прихварывали. Когда их выходили, Домингас захотела их окрестить – чтобы Бог берег! – Ей насоветовала няня наших малых – Мария, к стати, наша соотечественница. Ее мужу (а они из-под Одессы, как теперь называют, заробитчане) я помог устроиться слесарем в компанию, где  работаю. Мария же, варившая украинские борщи состоятельным сеньорам, с большой охотой перешла к нам. Женщина она бывалая, работящая, с юморком, и с ее приходом мы вздохнули – у Домингас появилась возможность учиться. Как говорят профессора, у нее недюжинные способности к языкам – теперь она студентка университета! Дома мы говорим по-русски. Да! Я же не рассказал вам про женитьбу!..

   Так вот – решили крестить ребят…

   Кумовья – Мария с мужем, Николаем – православные, а храм-то католический. Меня к верующим  причислить  трудно,  тру себе потылицу: ну, Домингас с натяжкой можно считать католичкой, хотя в храме она никогда не была, а все остальные?

А Мария мне и говорит: «Крест-то он крест и в Иерусалиме, и бог-то один, что у православных, что у  католиков, так какое тебе дело, нехристю, до этого – было бы  деткам хорошо!
   Окрестили. В соборе  было торжественно – на Домингас  крестины произвели сильное впечатление, и она стала заходить в храм. Священник, то ли португалец, то ли итальянец, заприметил новую прихожанку и предложил исповедаться. Церковники со времен святейшей инквизиции умеют влезть в душу прихожанина и выведать все его сокровенное. Так что святой отец оказался в курсе всех наших гражданских дел, хотя он мне и не очень-то нравился – этакий благообразный, чистенький, но во время службы все как-то норовит заглянуть бабам за пазуху. Но надо отдать ему должное – он нам предложил обвенчаться в его храме и зарегистрировать наш брак, естественно, если мы внесем на содержание храма кругленькую сумму. Внесли – и стала моя Доня – донной, а перед Богом и всем человечеством – моей законной женой! А в каком платье венчалась Домингас! Пошито в Одессе – черная королева в белом оперенье… Да! Но это целая история. Пусть ее рассказывает Домингас.

   - А я уже рассказала! – откликнулась Домингас и  протянула книжку со своими стихами.ї

   Я переворачивал странички, а она, заглядывая в томик через мое плечо, читала  свои стихи на португальском, потом переводила на русский и поясняла…

  Допили чай. Пора было уходить…

  Проводить меня вышли всей семьей на крыльцо. Смеркалось. Неожиданно пошел первый снег. Крупные пушистые снежинки бесшумно ложились на землю.

   - Вот и зимушка-зима! – воскликнул весело Прокоп Игнатьевич, наблюдая за внуками. А мальчики носились по двору, кричали, прыгали, смеялись и ловили вытянутыми языками падающие снежинки.

   - Дети! Не кричите! – пыталась утихомирить их мать
.
   - Да пусть побалуются! Первый же раз, наверное, снег видят! И ты, Доня, попробуй, поймай так! – Шутил Прокоп Игнатьевич, подражая внукам.

   - Дедушка! Дедушка! А Ванька обзывается! Он дразнит меня чумазым негритенком! – Подлетел меньшенький. Нос и щеки у него были в сахарной пудре.
   - Не обращай внимания, Санек, на него! Он такой же чумазый – тоже ел пироги! – Успокоил Прокоп Игнатьевич.
   - Дедушка! А, правда, я русский?! Правда, русский?! – поблескивая глазенками, повторял курчавый малыш.

   - Правда! Русский! Советский! Казацкий! – Рассмеявшись, Прокоп Игнатьевич потрепал курчавую головку внука, – А, ну-ка, казаки, быстренько в хату! Зима пришла – это вам не шуточки!– И он увел детвору.

   На прощанье мы обнялись с Сашей. Рядом стояла Домингас. Улыбаясь, она протянула мне руку…



                Конец.



                Иллюстрации из Интернета

                Стихи ангольских поэтов        Жоан Абел
                Алда Лара
                Агостиньо Нето