Чертово колесо

К Ивану - человеку молодому, серьезному и семейному - приехали из деревни сестра с матерью.

Сестра Райка давно мечтала побывать в городе, погостить у брата.

- Под враги! - обычно возражала мать. - Что ты там забыла? Дел невпроворот, вон огород бурьяном зарастает, полоть надо, а у тебя город на уме. Не поедем никуда. Под враги!

Но дочка пристала неотступно, сын звал в гости, да и самой хотелось повидать родных. Мать сдалась. Нагрузили сумки деревенскими вареньями-соленьями и поехали с Райкой навещать сына и невестку.

Вроде, и недалеко город, а пока по жаре доберешься на попутках, пыли наглотаешься и ноги собъешь. Однако неугомонная Райка, едва расцеловавшись с родней, не передохнув, не пообедав толком, запросилась смотреть город. Мать лучше бы полежала с дороги, но перечить дочери не стала. Понимала, дело молодое. Дочь на выданье, и погулять охота, и людей посмотреть. Сын и невестка Антонина тоже не возражали. На прогулку отправились все вместе.

За разговорами и новостями дошли до городского парка, где возвышалось невиданное чудо - недавно построенное чёртово колесо.
- Братка, это что такое? - немедленно заинтересовалась любопытная Раиса.
- Это, что ли? - Иван по-хозяйски махнул рукой на колесо, как будто сам его спроектировал и построил. - А садись-ка, Раиса! И вы, мама, садитесь. Сейчас прокатитесь. Будет, что в деревне вспомнить.
- Не надо, может? - осторожно поинтересовалась Антонина, но Райка уже лезла в кабинку, мать покорно за ней.
- Иван! - обратилась Антонина к мужу. - Вы пока тут катаетесь, я в гастроном сбегаю, хлеба возьму.

И скрылась из виду.

Колесо двинулось с места, кабинка с гостьями поползла вверх. Успокоенный Иван отошел в сторонку, вытащил пачку "Беломора", закурил...

- Братка! - закричали сверху. - Братка, спаси меня! Останови!
Иван от неожиданности уронил "Беломор" на землю. Посмотрел вверх и ахнул. Раиса, вцепившись в края кабинки, зажмурившись, трясясь от ужаса, выкрикивала:
- Сними меня отсюда, братка! Ой, помру, не могу! Сними, не то помру! Останови!
Матери с земли видно не было. Только платок виднелся над краем кабинки.

Иван рванул в сторожку карусельщика и цапнул его за шиворот:
- Останавливай железку свою! Слышь, кому говорю. Не то хуже будет!
Перепуганный карусельщик рванул рычаг. Колесо вздрогнуло и остановилось. Сестра с матерью застряли на самой вершине.

Осознав, что произошло, Райка, завопила еще громче.
- Браткаааа! - неслось сверху и отдавалось эхом по всему району. - Браткаааа! Сними меня отсюда! Ой, не могу!
Мать сидела молча, сложив руки крест-накрест на коленях, как будто бы на лавочке перед домом, во время задушевной беседы с соседкой. Ее худое темное лицо ничего не выражало.

На райкины крики начинала собираться любопытствующая
публика. Уже стояла поодаль пара-тройка знатоков, комментировала и давала советы, от которых Иван свирепел все больше и требовал от карусельщика достать мать с сестрой "сию же секунду".

- Что там такое? - сзади к Ивану подходила Антонина. - Ну так я и знала! Отошла на минутку всего... Ведь на минутку! Зачем ты колесо остановил, леший? - напустилась она на карусельщика.
- Дык... вот он сказал...
- Сказал, сказал! Своя голова на плечах имеется? Иван, ну ты-то чего мечешься? Как они тебе оттуда слезут, ты подумал хоть? Пускайте опять колесо, не до вечера же им сидеть.
- Раиса! - подняв голову в поднебесье, гаркнул Иван. - Не ори! Сюда слушай! Держись крепче за что-нибудь, счас внизу будешь. Сию секунду!

Сверху полетели такие отчаянные крики, что карусельщик аж присел и вопросительно поглядел на грозного Ивана. Тот, не слушая больше никаких возражений, решительно махнул рукой. Карусельщик снова дернул за рычаг, и чёртово колесо, скрипя и подрагивая, двинулось вниз.

Из кабинки Иван с Антониной доставали сестру вдвоем, под ругань опомнившегося карусельщика. Тот грозил страшными карами "этим заполошным", отчего Райка охала и хваталась за брата, как за спасательный круг. Мать, отмахнувшись от всех, выбралась сама. Долго и тщательно расправляла складки на юбке, потуже затянула концы платка и решительно зашагала прочь. За ней Иван с Антониной поволокли под руки совсем уже обмякшую Райку.
Райка шла, сморкаясь и причитая, не слушая утешений Анонины, и боясь даже оборачиваться назад, на страшное колесо. Иван поминал недобрым словом карусельщика и всю родню его до седьмого колена.

А мать... Мать за всю всю дорогу не проронила ни слова. И только дома, отпившись чаем, в сердцах высказалась:
- Чёртово - оно чёртово и есть! И лезть было нечего. Под враги!