Водопад Девичьи Косы. Глава 14

В баре Аллы не было.
Среди ожидающих очередного сеанса возле кинотеатра стояли Лариса и "Арбузные
семечки".
"Неужели она у себя в комнате одна?" - Андрея обдало жаром. Ему показалось, что  судьба специально подыгрывает ему, даёт счастливую возможность объясниться с
Аллой наедине...
Подогреваемый этой мыслью, он рванул бегом в сторону знакомого пансионатского
корпуса и, оказавшись возле высокого голубого крыльца, почувствовал, как тяжело
и мутно закружилось у него в голове.

Он постарался призвать к себе хладнокровие, но лишь услышал громкий стук своего
сердца.
Тогда Андрей попытался мысленно увидеть лицо Аллы, но в охватившем его волнении
он никак не мог собрать в единый зрительный образ всё то разрозненное и подвижное,
что обитало в его сознании под символом её имени.
Плохо соображая, он взлетел на крыльцо и оказался в тёмном коридоре корпуса.

Идя в направлении её комнаты, он несколько раз споткнулся и, очутившись примерно
в  том месте, где должна была располагаться нужная ему дверь, остановился, слепо пошарил рукой, нащупал ручку.
Поборов нервную улыбку, мучительно растягивавшую его рот, он собрался было
постучать, но так и замер, поднявши руку со сложенными вместе костяшками
пальцев.
Сердце, только что колотившееся как сумасшедшие, вдруг ухнуло, оборвавшись в
пропасть живота.

- Кирилл, отпусти! - раздался за дверью возмущенный голос Аллы. - Сейчас же
поставь меня на пол!

- Я же уезжаю завтра, - голос тренера звучал сдавленно.
Он как будто оправдывался. Затем послышался довольно солидный стук - наверное, поставил на пол, как просили. И тут же раздались звуки широких, взволнованных
шагов, надо думать, мужских.

- Да, я знаю, что ты уезжаешь, - ответила она всё ещё недовольно-обиженно.

- Как же я теперь буду жить без тебя? - спросил он недоумевающе. И шаги его остановились. - Для меня же день был не день, если тебя не увижу.

- Теперь жену свою будешь видеть, - отозвалась она тусклым голосом.

- Не хочу жену, - сказал тренер и заискивающе хохотнул. Кажется, он хотел
произнести это шутливо, но прозвучало как-то жалко.

- Ах, вот как - не хочу! - произнесла она медленно, с некоторой даже угрозой
в голосе. - Это же почему же "не хочу"? Когда женился, хотел, а теперь -
"не хочу"?! Я не понимаю этого и никогда не пойму. Я вообще решительно
отказываюсь это понимать!

- Это было давно, когда я женился, - сказал он, оправдываясь. Одновременно
с этой фразой протяжно зевнула пружинная кровать: вероятно, недовольно принимая
на себя чью-то тяжесть. - Она теперь такая толстая стала. И вообще... - Голос
тренера заискивающе завилял, явно желая свести весь это неприятный разговор
в шутку, однако не имея понятия, как это сделать.

- И вообще, что? НЕ-КРА-СИ-ВАЯ стала? Растолстела, видите ли! - возмущённо воскликнула Алла, и по комнате рассыпались её быстрые, лёгкие шаги. - Ты как
передо мной сидишь? Ты почему развалился, как квашня?! - Голос её высоко
взвился и прозвучал угрожающе резко.

- Воспитывай меня, воспитывай, милая моя, - покорно хохотнул тренер. - Я же деревенский.
Кровать скрипнула с облегчением, довольная, что освободилась от давившего на неё
тела.

- Свинья ты, а не деревенский, - беспомощно огрызнулась Алла, и её летучие шаги взволнованно прокатились по комнате. - Жена его растолстела, видите ли! А если
бы заболела? Да, если бы тяжело, неизлечимо заболела?! И что тогда? По боку, да? Выбросить за ненадобностью, да?

- А может, и заболела, - обиженно отозвался тренер. - Как раз-таки и заболела, - повторил он уже увереннее. - Я не хотел тебе говорить. Я вообще не хотел говорить
с тобой об этом. Но раз уж так случилось, раз ты сама... Да, моя жена больна. Неизлечимо больна. И давно. Ты мне не веришь? А это правда.

За дверью повисла тягостная пауза. Алла ничего не отвечала.

- Знаешь, - заговорил тренер вкрадчивым, дрожащим от нежности голосом, - я бы
хотел, чтобы ты сделалась вдруг маленькая-маленькая, как Дюймовочка. Чтобы я
мог спрятать тебя здесь, в нагрудном карманчике. Чтобы ты была всегда со мной,
у самого сердца.

- Хорошо ещё, что не в брючном кармане, - проворчала она недовольным голосом.

- Я люблю тебя, - сказал он.

- А я тебя нет, - она ответила ровным, спокойным голосом. Слишком спокойным.

- Но почему, почему? - заволновался тот. - Что мне сделать, чтобы ты меня
полюбила?

- Ничего. Да и зачем? Как там у Оскара Уайльда? "Сколько времени ты мог бы
любить женщину, которая тебя не любит? - Которая не любит? Всю жизнь."

- Всю жизнь, - эхом повторил тренер. - Чью жизнь? Твою или мою?

- Твою, конечно. Моя будет недолгая. У меня линия жизни на руке слишком короткая.

- С чего ты взяла?

- На вот, смотри. Видишь? А у тебя? Покажи свою руку. А у тебя вон какая длинная.
Так что долго тебе меня любить придётся. - Она засмеялась. - А мне вот спешить
надо взять от жизни всё.

- Что - всё? - его голос ласково дрогнул.

- Если бы я знала, что именно...То на это и бросила бы весь остаток жизни.
А так...

- Это всё бред, эти линии.

- Может, и бред. А только мне кажется, останься я здесь навсегда...то смогла бы обмануть свою укороченную линию жизни. Мой ангел-хранитель меня бы здесь уберег.

- Я - твой ангел-хранитель. Я бы тебя уберег...

Дальше Андрей слушать не мог. Он вдруг увидел себя со стороны: жалко стоящим
под чужой дверью и подслушивающим чужой разговор.

Дрожащий от стыда и раздираемый противоречивыми чувствами, ничего не видя
перед собой, пролетел он по коридору и, натыкаясь на насмешливые дверные косяки, выкатился на крыльцо. Не находя больше сил сдерживать себя, со всего маху саданул
он кулаком о крылечное перило и взвыл не столько от боли, сколько от обиды.

Как взбешенный бык, неудержимый и горячий, мчался он, не соображая и не видя
ничего на своём пути.
Очнулся только тогда, когда обнаружил, что оказался на Старой речке.
Некоторое время стоял, ожидая, когда угомонится, успокоится его разогнавшееся
сердце.
Судорожным движением достал из кармана сигаретную пачку и негнущимися,
непослушными пальцами долго выуживал из неё сигарету. Затем так же долго, ломая
спичку за спичкой, чиркал о коробок, чтобы прикурить.

На землю стремительно спускались сумерки, размывая и окутывая синей дымкой
очертания окружающего.

Андрей тяжело опустился на холодные камни.
Не так давно на этом самом месте сидели на корточках и разговаривали две девочки - маленькая и большая: одна с темными волосами, другая со светлыми...
Сейчас же здесь разлеглась чёрная пустыня, усыпанная бесчувственными камнями.

Подозрительная сырая пелена застлала Андрею глаза.
"Да что же это за нелепица такая творится со мной?" Сердце, казалось, разгрызало
грудь, желая вырваться из сдавивших его тисков.

Обнаружив, что сжимает в ладони камень, который из обжигающе-ледяного
превратился во влажный и тёплый, Андрей вскочил и запустил его подальше.
Затем поднял с земли другой, третий... И швырял каменьями до тех пор, пока не обессилел. После чего, рухнув наземь, лежал, пустой и бесчувственный, словно сам
был мёртвым камнем.

Внезапно вскочил на ноги, зло выругался и опять сел, уронив тяжёлую голову
в холодные ладони.
Очнулся, когда понял, что окончательно закоченел - холод проник в него из камней,
и ледяной озноб сотрясал всё его тело.

Тем временем темнота совсем поглотила горизонт.

Андрей встал и медленно побрел домой, с тоской думая, что он сам себе всё  напридумывал про Аллу. Ароматом своего чувства наполнил её зыбкий образ,
раскрасил его в цвета своих надежд и мечтаний.
Бывают такие детские книжки, составленные сплошь из незрячих, бесцветных
рисунков, которые нужно раскрасить... И вот как эти слепые картинки были его
встречи с Аллой: они не несли в себе ничего - он сам вдохнул в них жизнь,
придумал все душевные повороты, все переживания; сам взял и раскрасил, взял
и придумал всё по собственному разумению.
Всё дело в том, что люди сами придумывают себе красивые чувства. И потом живут
ими, баюкают, лелеют, кутают в пеленки печально-благодарных воспоминаний. А в
жизни всё на самом деле обстоит иначе, много проще и примитивнее, без всяких
там утонченностей и прикрас. И все наши чувства - это только фантазии, чудесные
и яркие, переливчатые и многогранные, но ничего общего с настоящей жизнью не
имеющие.
И эта Алла тоже из себя ничего особенного не представляет! Пустая ветреная девчонка, обычная отдыхающая, каких тут сотни каждый год приезжают; крутит от скуки, как
и все, отпускной роман с этим тупоголовым тренером, чтобы потом было что
повспоминать и подругам дома порассказать, а попутно морочит голову всем подряд,
кто подвернется.
И ему, дураку местному, в том числе...

Нет, что за бред?! Андрей встрепенулся и отбросил от себя эти серые и
неприятно-липкие мысли.
Он шагал нетвёрдой походкой, мотая головой и отмахиваясь от кого-то невидимого:
со стороны никто бы не усомнился, что идёт пьяный.

    Продолжение:  http://www.proza.ru/2018/02/09/2259