Похабная фамилия

Жил да был такой весёлый и чудной человек. Звали его Валентин Кирилыч.
Но вот с фамилией ему не повезло. Просто потому, что на английском она звучала, по мнению специалиста-лингвиста, несколько похабно – Fuckin.  Фокин. Когда ему об этом сказали, он почесал левое полушарие головы сверху, и сказал просто: «Им же хуже!».  А что, логично!

А работал от мотористом на автобазе облпотребсоюза. Специалистом он был от бога, за что ему всегда были почет и уважение! Бывало, подъедут к нему люди, просят диагностику сделать, так он встанет правым ухом к открытому капоту с работающим движком, посмотрит задумчиво, куда попало, и говорит «Глуши мотор».
Потом выдает диагноз – третий цилиндр, надо регулировать, а там и глянем, какое чудо он нам покажет.
Ни разу не ошибался.  Так его начальство уважало, прям дальше некуда! И премию кое-какую подкинут, и так, по-простецки постоят, покурят с ним рядышком, мол, вот, мы тоже из народа,  не чураемся.

Но он был всегда сам себе на уме. Немногословный, спокойный, пока не достанут. Но мнение у него было на всё.

Правда, спокойным он был по трезвому. А вот когда ему шлея под хвост попадала, он взбрыкивал, как заправский Жеребец, удержу на него не было! Не в смысле, что становился драчливым, просто чудил по полной!

Жена его, Милая, души в нем не чаяла при всёй его взбалмошности и любви к похождениям. Она была спокойной и тихой женщина, работавшей всю свою жизнь и знавшая только дом и работу…

Сын их, Вовчик, по прозвищу «Сиропчик», хохмач и балабол, отличался весёлостью нрава и доброй душой, что не мешало ему оставаться по совместительству эгоистом – а что, он-то у них единственный! Кстати, их фамилию на английский переводил тоже он.

Так, придя к одному из друзей, он в подъезде оставил объявление, что лифтер теперь живёт в квартире № (квартира друга) и его телефон теперь вот такой-то. После этого его друг не мог понять, что это ему стали названивать разные личности по вопросам неисправности лифта.

Другому знакомцу на двери написал «Здесь продают самогон. Круглосуточно». Ясно дело, к нему с заговорческим видом стали обращаться разные маргинальные личности, даже когда надпись уничтожили.

У третьего оставил объявление на доске информации, что в его квартире штаб ЛДПР…
Короче, тот ещё человек.

Так вот,  как-то объявили профсоюзное собрание на автобазе. Ну, объявили и объявили. Ан, нет! Дабы кворум состоялся, закрыли на замок проходную, ворота, и всех принудительно загнали в такой маленький кабинетик. Актовый зал, хотя, какие там можно было совершать акты? Да никаких.

Ну и Валентина Кирилыча под общий ранжир заперли туда же.

А был он мужчина грузный, круглолицый, копия артиста Леонова, только грубее с лица.  А на язык – будьте-нате, не соскучаешься.
Отбубнились профшишки, отслужили положенное на собрании, и дошли до вопросов «Общее». То есть, что у кого наболело.

Тут Валентин Кирилыч слово попросил. Естественно, его святое право!

- У меня один вопрос. К директору, к главному инженеру, к главному механику, общий вопрос. До коей поры я буду левые движки ремонтировать в рабочее время? За месяц их набегает штук 12-15. Я же не могу работать «налево», мне и зарплату платют не за них, а за то, что техника у нас должна ремонтироваться, а не «Волги» своих да наших. Вот и ответьте мне, до какой поры это будет продолжаться?

Вы бы видели их лица! Глаза вращаются по кругу, морды красные, головы втянуты в воротники – умора! А Кузьмич стоит и смотрит, как они изворачиваться будут.
- Валентин Кирилыч! А этот вопрос вообще-то производственный, а не профсоюзный. Могли бы в личном порядке вопросы задавать, а не здесь…- начал было главмех.

Но не тут–то было! Собрание загудело, требуя ответа немедленно.

- Да я могу его и лично,  прокурору задать, этот вопрос. Но я здесь его задаю, не шушукаю где-то там на стороне. Я ведь тоже на работу хожу, а не в шарагу какую. Вы ж людей на собрание отлавливали замками и запорами – так вот мы и пришли. И у меня вопрос.

- Хорошо, мы разберёмся с этим вопросом и дадим ответ лично, в течение двух дней, - встал с места директор. И больше, я думаю, таких вопросов возникать не будет. Это я обещаю точно – лавочка закрылась…

После этого никто и никогда не отлавливал людей на собрания. И левых машин на ремонт не пригоняли.

А Кирилыч рассчитал всё правильно – ему своего заработка в выходные дни хватало. А за место он своё не беспокоился – он чётко знал, что таких мастеров и такого класса, как он, на все руки от скуки,  у них больше не было!
Как-то раз, в субботу, он взял леща и пошёл в чипок – в пивнушку, что была рядом с домом. Было часов 12, так что самое время пару кружечек пропустить. Да с рыбкой!
Взял он кружку пива, встал у столика, газетку расстелил и стал леща разделывать. Сперва плавнички выдернул, посмаковал, потом, как положено, взял леща за концы хвоста и разорвал его напополам, на две равных части. Вычистил изнутри и стал примериваться, как бы  ему получше,  да поаппетитнее к лещу приступить.
А за соседним столом два обалдуя,  хамоватых даже по меркам чипка, узрели леща, и не нашли ничего лучшего, как толкнуть Кирилыча в бок и сказать: «Слышь, мужик! Рыбкой поделись с людьми, не жлобись!»
Он был человек не жадный. В другом случае, может, и сошло бы или, может, возникло у него такое желание – делиться. Но бесцеремонность?
- Мужики в поле пашут, а не пиво пьют. А рыбка у меня для себя заготовлена, так что, вон, соль на язык, коли такие шустрые, и радуйтесь.
- Да ты что, мужик, краев не видишь? – растопырился один из них, и так, слегка попытался ткнуть Кирилыча кулаком в его круглый- круглый нос.
А Кирилыч вырос «на низах»  в Рязани, на Затинке, то есть в местном шанхайчике, и за жизнь всякого видел-перевидел. Его на понты взять было трудновато. И хоть выглядел он не Гераклом, но возня с коленвалами от ГАЗов и ЗИЛов хрупкость не развивает!
Он взял в руку пустую кружку, что стояла на их столе, и двумя ударами осадил приблатненых ребятишек на пол.
Толпа тут же выкинула их из чипка на улицу, и праздник души продолжился…

Или был случай, когда его нечаянно заперли в туалете в собственной квартире!
Жена его, каждое утро уходила из дому в 6 утра – работала на мебельной фабрике, покрывала плиты мебельные полиэфирным лаком. Производство было вредным, смена длилась 6 часов, и в 12 дня она была свободна! Лафа!
А у Кирилыча был ритуал. Он с утра поднимался минут на 30 после жены, шел в туалет, громоздился на рундук и, бывало, задрёмывал.
Сын их, Володя, бывало, что оставался ночевать у кого-то из родных в городе, и вот в то утро так и произошло.
Милая,  выходя из дома, машинально закрыла туалет на щеколду.
А надо сказать, что в силе своего характера, Валентин Кирилыч всё делал основательно и на века. Его щеколды были прикручены лет 20 назад на болты, раз пять покрашены, и образовало это всё некий бронесостав, который сломать было нельзя.
Она то ушла, а он остался закрытым! Когда от отошёл от дрёмы и завершил ритуал, он попытался открыть дверь… Но не тут-то было!

А с вечера они с женой не видели, пришел Вовка с гулек, или нет. Так Кирилыч минут 30 пытался разбудить того, кого не было, а после …

Как рассказал Володя, когда он пришел к дому, его встретил встревоженный сосед. Он дефилировал вдоль первого этажа, словно дожидался его всё утро.
- Володя, Вы дома были? – тревожно спросил он его, глядя в глаза.
- Нет, я у сестры ночевал сегодня, в Горроще. А что случилось?
- Я не могу сказать, но Валентин Кириллович так кричали, так кричали!
- А долго?,- встревожился Вовчик.
- Ну, минут тридцать, - сообщил сосед.
- А что кричал Валёк? – поинтересовался сын, надеясь восстановить причинно-следственную связь между обрывками информации.
- Оххх, - только и сказал сосед…
Володя побежал наверх, на четвёртый этаж и зашёл в квартиру. Окно из туалетной комнаты в кухню было выставлено. Холодильник лежал на боку, опершись на стол. На столе лежала записка следующего содержания: «Ну, диржитеся, бля&и, я ищо вернуся».
Что думать, Вовка не знал. Тут же пошел к матери на работу и показал письмо. Мать удивилась и сказала, что таких длинных писем отец никогда не писал. Причину такого посула она так же не понимала.

Дело в том, что в раннем детстве Кирилыч по ошибке наелся белены. Всё думали, что помрёт, а он не согласился с таким предложением, но вот любовь и способность к учёбе у него исчезли полностью.
Даже в Армию его не взяли – опасно, говорили, для его психики встречаться было со всякими там сержантами и старшинами. Больно уж он был своенравным, после белены!

Володя  позвал с собой друга, Николашкина, они подъехали к отцу на работу. Володя пошёл в цех, попросив друга поставить машину «на ход», дверь не закрывать и двигатель не глушить!
Он увидел отца со спины – то нес коленвал с проточки, держа его на весу. Вова, как всегда, задорно окликнул отца « Валё-о-ок!», но тот резко подскочил, развернувшись в прыжке, и оскалив рот, попытался погнаться за сыном. Но тот опередил папочку, заскочив в машину, дал водителю  команду «по газам»!
Вечером они с матерью сидели и ждали, когда придёт виновник  тарарама и объяснит, что случилось. Он пришёл часов в 10, пьяный вдрыбодан, плакал и бубнил только одно «Меня отравить хотели вы все!»…

А раз вечером пришёл домой в шляпе на затылке и с сигарой во рту. Этот бренд говорил, что он дошёл до стадии, когда он считал себя интиллегентнейшим человеком, которому доступны все виды общения со всеми, и даже с инопланетянами!

Когда жена открыла дверь, она увидела Кирилыча с поводком в руке, на поводке стоял настоящий бульдог и вилял хвостом. Где они с Кирилычем познакомились и о чём договорились, никто не знал.
А Вовка с другом в это время готовились к экзамену и, услыхав звуки, пошли посмотреть, что это мать охает да ахает. Когда они высунулись в коридор, Кирилыч внезапно дал команду: «Марсик, фас!»
Благо дело в коридорчике лежал коврик! Пока Марсик собирал его в кучку, чтобы набрать скорость, они успели скрыться в квартире – мать на кухне, а Володька с другом – в комнатах. Только Вовка заскочил каким-то образом на невысокий шкаф, а друг вздумал скрыться на трубе отопления. После чего орал «Дядя Валя! Горячо ведь!»…
Марсик прожил у них недели полторы, потом Кирилыч разыскал прошлых хозяев и вернул пса обратно.

Как-то раз, аккурат перед Первым Мая, Милая готовила салаты на кухне, а Валентин Кирилыч, будучи в добрейшем расположении духа, гонял балду по квартире – то на балкон выйдет, то телевизор включит, то полежит – занимался, одним словом!
Милая не обращала внимания, что он там делает, так как возня с продуктами занимала всё её внимание.
И вдруг, как гром с ясного неба, с улицы доносится громогласный голос её мужа, который неожиданно спросил кого-то «Ты куда ж, сука, песок из песочницы вывез, а? Как деткам теперь в песочнице ковыряться?»
Нож у неё выпал из рук, она выбежала из кухни и увидела, что Валентин Кирилыч стоит на балконе в пижаме вместе с Вовкой, и старшой, глядя вниз, вещает через микрофон о какой-то несправедливости!

Как оказалось, Валентин Кириллович увидел, что к Первомаю на столбах вешают «колокола», такие громкоговорители. Он не поленился, сбегал к установщикам и они ему за бутылку водки отдали один.
Он принёс колокол домой и растолкал сына, мол, вставая, лежебока, дел невпроворот!
И заставил Сиропчика подсоединить через усилитель этот самый колокол,  а его прикрутил к ограждениям балкона.
   
Когда тот закончил монтаж устройства, Кириллыч увидел внизу управдома, который очень боялся Кириллыча за его резкость и прямоту, считая, что тот всячески старается принизить его авторитет (коего у него уже не было).
И тут такое!
Домоуправ присел от испугу, потом схватился за голову и пустился наутёк. «Но сверху видно всё, ты так и знай» - Валентин Кирилыч продолжал репортаж, описывая всё новые и новыё грехи о похождениях злыдня!
Потом перешёл на поздравления и пожелания своим соседям, не забывая припомнить и некоторые их грехи…

Шутили и над Валентином Кирилловичем часто, но не злобно. Злобно шутить было опасно. Был он от природы человеком супербрезгливым. Так, например, любое упоминание о крысе вызывало у него отвращение к пище на неделю, а то и больше. А если он видел что-то, что выходило за рамки его терпения – его «полоскало» час-полтора, словно он отравился чем-то запредельным. Но это в шутках не использовалось – такой человек становился для него врагом на всю оставшуюся жизнь! Потому что при его любви покушать, остаться на неделю на голодной диете – это было запредельно!

Но шутили по-разному. Раз подъехали друзья-родственники на такси и гудком вызвали его вниз, ехать на рыбалку. А ему на рыбалку – как воздухом подышать. Он кинулся одеваться, обуваться, а ребята, дождавшись выхода его из подъезда, попросили таксиста объехать соседний дом по кругу  и вернуться обратно!
Тот так и сделал. Ребята вышли из такси и поднялись домой. Валентина Кирилловича не было. Он не вернулся и через 2 часа. Когда прошли все жданки, то часов через 5-6 вернулся Кириллыч, злой как черт.  Оказывается, он не заметил, что такси объехало дом, и вернулось назад. Он решил, что друзья поехали без него и в поисках обидчиков прокатал на другом такси всё это время, пытаясь найти их в тех местах, куда они обычно ездили рыбалить! А шутникам он сказал обычное при таких случаях веское слово! «Хамы вы! Хамы,  и свиньи!»…

И ушёл он из жизни так же, как и жил, с чудинкой. Когда стало прихватывать сердце, скорая помощь приезжала в его квартиру часто. И каждый раз капельницы, уколы, ЭКГ, покой и так далее. Как-то раз приехали врачи, поставили капельницу и уехали. А он полежал-полежал, да и говорит : «Как же мне всё это надоело, кто бы знал…». Выдернул иглу из вены, попил воды и отвернулся к стене. Так и уснул тихонько, никому не досаждая.
Как сказала его жена, Милая, за такой смертью к Богу в очередь постоять не зазорно…