Черная дыра

   /Основано на реальных событиях./

 1.

       "Чёрт, чёрт, чёрт. Чёрт бы побрал этот чёртов институт", - капитан Сорокин был вне себя. В этом чёртовом Институте Прикладной физики за короткое время - две недели, пропал уже второй сотрудник. Сначала один, потом другой. И он, следак особого отдела, должен был теперь отложить отпуск и раздраконивать это дело - искать, куда они могли пропасть.
      
       Первое, что можно было предположить - они смотались за бугор. Но эту мысль пришлось отбросить. Кто же будет сматываться, оставив банковские вклады, а также деньги и ценности дома. А, как оказалось, это было именно так. Оба физика характеризовались руководством института положительно. Никто и мысли не мог допустить, что они тайно уехали.
      Дело осложнялось тем, что они оба были несемейными. Первый - Алексей Попов, неженатый молодой парень, жил один. Второй - Николай Калугин, мужик средних лет, одинокий вдовец. Так что узнать что-нибудь об их исчезновении у родственников было, скажем так, трудно. В институте уже были следователи и пытались выяснить что-нибудь, но так ничего и не выяснили. Сорокин решил, что нужно самому туда поехать и попытаться найти хоть какую-нибудь зацепку.

 2.
       По словам начальника отдела, в котором числились пропавшие сотрудники, они работали в одной группе. Кроме них в этой группе был руководитель, некий профессор Гольденштейн Борис Борисович и лаборантка Белякина Зинаида.
- Но вам очень не повезло, - сказал начальник отдела. К сожалению, Гольденштейна сейчас нет. И в данный момент Вы можете поговорить только с Белякиной.
- А где же сейчас Гольденштейн?
- Вы знаете, произошло нечто непредвиденное, - замялся начальник отдела,- У Бориса Борисовича случился нервный срыв, очевидно, по причине исчезновения сотрудников, поэтому сейчас его в институте нет.
- Ага, так-так. Тогда я подъеду к нему домой. Надеюсь, что там можно будет с ним поговорить.
- Вы знаете, - опять замялся начальник, - боюсь, что из этого ничего не выйдет.
- Почему же?
- Борис Борисович вёл себя так неадекватно, что пришлось вызвать санитаров и отправить его в спецлечебницу.
"Вот те на… это уже что-то", - подумал Сорокин. - А в чём же конкретно выражалась эта неадекватность?
- Вы знаете, он бегал за Зиночкой, хватал её всячески, вплоть до неприличия, и даже грозился убить. Санитарам еле удалось его угомонить.
- Ладно. Придётся посетить, как вы говорите, спецлечебницу, а сейчас надо хотя бы пбеседовать с этой Зиночкой.
- Это пожалуйста, Белякина Зинаида Аркадьевна, второй этаж, комната двести шесть.

 3.
      Постучав, Сорокин заглянул в комнату 206. Белякина, сидевшая за столом в заставленном различными приборами помещении, как ни странно, оказалась жгучей брюнеткой с голубыми глазами, молодой и очень привлекательной. Белый халатик в обтяжку не скрывал, а наоборот, подчёркивал все её положительные качества, которыми, несомненно, должна обладать женщина-научный работник.
      
      Представившись, Сорокин попросил её подробно рассказать о пропавших коллегах и о своих отношениях с ними. В её ответах он не нашёл ничего интересного - работали, исследовали, разрабатывали. Её коллеги очень умные талантливые, публиковали статьи, докладывали, получили несколько премий.
- Ну а какие у вас были личные отношения?
- Личных отношений не было никаких, - мило улыбнувшись, показав при этом свои белые красивые зубки, сказала Зиночка.
"Такая красулечка и никаких отношений. Что-то верится с трудом", - подумал Сорокин. "Это ж надо, какая привлекательная женщина". И ему показалось, что от неё идут прямо к нему какие-то тёплые, окутывающие его всего и проникающие в него, волны. "Надо же, как я неожиданно втюрился", - подумал он.
- Расскажите о себе.
- Рассказывать особенно нечего. Закончила лаборантский техникум, после чего вот уже пять лет работаю здесь. Живу с матерью.
- А отец?
- Отца не помню. Он оставил мать ещё до моего рождения, и я о нём ничего не знаю. Мама раньше часто ездила на отдых в Крым. Теперь, когда Крым снова наш, вспомнила молодость и поехала туда на целый месяц. Так что я теперь одна. Не придумаю, чем себя занять. Вот и тут, на работе, совсем одна и не знаю, что делать. Когда пропали Алёша и Николай Сергеевич чувствовала себя ужасно, а как увезли профессора - такое настроение, хоть в гроб ложись.

- Успокойтесь, Зиночка,- Сорокин сказал "Зиночка" и ему захотелось её обнять, -  мы их найдём, а профессор поправится - сказал он, хотя и не был в этом уверен.

  Оставив номер своего телефона, Сорокин закончил беседу.
- Если вдруг что-нибудь вспомните, или что-нибудь случится, или я буду нужен, пожалуйста звоните.

 4.
       В больнице, известной народу как дом на Пряжке, несмотря на предъявление служебного документа, довольно долго пришлось добиваться встречи с Борисом Борисовичем Гольденштейном. Сначала,появившийся, наконец, лечащий врач долго убеждал его, что разговаривать с Гольденштейном нет никакого смысла. Он совершенно невменяем, впал в тяжжелую шизофрению, несёт несусветную чушь, и не только окружающие, но и он сам не понимает, что говорит. Он даже опасен, так как может в любой момент наброситься на собеседника. Однако, проявив свойственную капитану особой службы настойчивость, Сорокин был допущен к разговору с Борисом Борисовичем под неусыпным наблюдением двух здоровенных санитаров.
       Гольденштейн сидел на стуле, закутанный в какой-то белый балахон.
- Здравствуйте Борис Борисович, - очень приветливо, как ему казалось, сказал Сорокин.
- Как Вы себя чувствуете?
Ответом ему было мрачное молчание и беспредельная тоска и одновременно какая-то ненависть во взгляде.
- Борис Борисович, я капитан Сорокин, пришёл поговорить о ваших пропавших коллегах, я должен их найти, но не знаю с чего начать.
- Вы их уже никогда не найдёте, - вдруг закричал Гольденштейн страшным голосом. - Знаете ли Вы что-нибудь о чёрных дырах? Они бывают большие, где-нибудь в космосе и поглощают всё, что попадает в сферу их притяжения: и звёзды, и планеты. Бедные ребята, они пропали навсегда.
- Неужели Ваши коллеги улетели в космос и там попали в чёрную дыру? - не удержался от шутки Сорокин.
- Ты хотя и капитан, но идиот, неуч, таки круглый дурак! - опять закричал Гольденштейн. - Ты ничего не понимаешь, вокруг нас много маленьких чёрных дыр! Чёрных дыр, чёрных дыр, чёрных дыр, - орал он, страшно вытаращив глаза и крутя головой.
      
        Сорокин, решив, что дальнейший разговор бесполезен, уже собрался уходить, как Гольденштейн вдруг успокоился и стал бормотать  тихим хриплым голосом
- Сами маленькие чёрные дыры не опасны. У них небольшая масса и они ничего притянуть не могут. Но опасна чёрная дыра, если она совмещена с тоннелем в параллельный мир. Вся её масса там, в параллельном мире, а её размеры, в нашем понимании, не имеют значения - там совсем другие измерения и другие размеры. Она сожмёт всё, что приблизится к ней. Такая чёрная дыра затянет кого угодно.
       Он вдруг вскочил, высвободил руки из балахона, бросился на Сорокина, схватил его за плечи и снова заорал: "её нужно изолировать, убить, немедленно". Двоим амбалам еле-еле удалось оттащить его от Сорокина, который окончательно пришёл к выводу, что лечащий врач был прав. Что тут скажешь, уж такая наука эта физика, кто угодно может свихнуться.

 5.

       В шесть часов неожиданно позвонила Белякина, сказала, что у неё печальные новости, что ей очень плохо, она одна, и спросила, не могут ли они встретиться.
- Конечно, Зиночка, - опять назвав её неожиданно для себя так ласково, ответил Сорокин. - Около вашего дома есть кафе "Цветок", давайте встретимся там в семь часов.
- Хорошо, Миша, я приду, - сказала она, неожиданно назвав его по имени.
      
       Ровно в семь они уже сидели за столиком в кафе "Цветок". Сорокин сразу заметил, что Зиночка одновременно очень взволнована и очень уныла.
- Принесите какого-нибудь лёгкого вина, - сказал он официанту. - Какого-нибудь лёгкого полусладкого.
- У нас снова появилось хорошее полусладкое вино Киндзмараули.
- Давай Киндзмараули, - сказал Сорокин. "Надо же как-то поднять ей настроение", - подумал он.
       Выпили Киндзмараули, чем-то закусили, и Зиночка начала рассказывать о своих делах.
- Моя мама поехала в Крым со своим другом. Они недавно познакомились и решили отдыхать вместе. Но за ними увязалась её знакомая по парикмахерской, эта вредная змея Марина Петровна. Она тоже поехала с ними. И представляете, Миша, мама приехала вчера раньше намеченного срока очень расстроенная. Оказывается, мамин так называемый друг среди ночи перебрался из комнаты, где они с мамой жили, в соседнюю, где жила эта змея Марина Петровна. Мама слышала своими ушами, что он там у неё. Она, конечно, устроила ей скандал - так подруги не поступают. Но эта змея всячески насмехалась и уверяла, что у неё был не мамин друг, а совсем другой мужчина.Мама очень расстроилась, раньше времени уехала из Крыма, не попрощавшись ни со змеёй Мариной Петровной, ни с уже бывшим другом, который после этого скандала куда-то пропал. А здесь ей стало очень плохо, и она теперь в больнице.
   
      "Опять человек пропал" - подумал про этого бывшего друга Сорокин, но отогнал от себя эту мысль. Они сидели близко друг к другу, и опять он чувствовал какие-то тёплые, проникающие в него, вызывающие дрожь, волны.
      
      Он как мог успокаивал Зиночку. Какая она милая, доверчивая и одинокая, - думал он.
    
      Они не хотели расставаться, взяли с собой ещё бутылку вина и пошли домой к Зиночке, где, как она сказала, было не так шумно и можно было посидеть в тишине.
      
      У самого Зиночкиного дома Сорокин вдруг увидел "Форд" со знакомым ему номером. "Ба, да ведь это машина пропавшего Калугина. Её искали, но не могли найти до сих пор".
- Ведь это машина Калугина. Откуда она здесь? - спросил он.
- Вы знаете, Миша, когда исчез Попов, мы все очень переживали, и я почувствовала себя очень плохо и попросила Николая Сергеевича отвезти меня домой. А когда мы приехали, он тоже почувствовал себя плохо. У него даже кружилась голова. И он сказал, что поедет на метро, а машину заберёт потом. И вот, машина стоит, а Николай Сергеевич тоже исчез, как и Алексей.

      "Что-то здесь не так" - подумал Сорокин. Но Зиночка была так близко и такая красивая, такая тёплая. И он решил, что разберётся в этом потом. Нужно же когда-то отдыхать.
      
      Они выпили вторую бутылку, и Зиночка засуетилась,пошла в другую комнату и потом позвала его. Когда он вошёл, то увидел, что она раскинувшись лежит на диване совершенно голая. Он бросился к ней и вот... И тут вдруг вспомнил слова Гольденштейна про чёрную дыру - "Такая дыра сожмёт и затянет кого угодно". Но было уже поздно.

Эпилог

       "Это безобразие" - кричал полковник. "Никто ни черта не делает. Вы совсем охренели. Ну подождите, я вам покажу кузькину мать, я вам устрою...А где Сорокин?  Лейтенант Капустин, почему нет капитана Сорокина?"
- Так что разрешите доложить, товарищ полковник, капитана Сорокина нету с позавчерашнего дня. Как позавчерась ушёл на задание, так его и нету.
- Как это нету, найти немедленно.
- Так что разрешите доложить, уже искали, но не нашли. На звонки не отвечает. А евоная жена говорит, что как он придёт домой, так она его не пустит, поскольку его видели в кафе "Цветок" с какой-то молодой цыпой.
- С какой такой цыпой?
- Так что неизвестно, товарищ полковник. Кто ж теперь эту цыпу найдёт.
- Ну Сорокин, ну гад. С цыпами развлекаешься, а начальник тут как хошь должен дела решать. Вот только появись, я тебе устрою...
   
 От автора. 
      
     Вот недавно Нобелевский комитет присудил Нобелевскую премию по физике. И уж конечно, американцам, как же иначе. За открытие гравитационных волн.  Мне стало немного обидно. Я ведь не физик и не читал ихних работ. И подчёркиваю, совершенно независимо от них в вышеизложенном рассказе “Чёрная дыра” я написал о гравитационных волнах, причём не один, а два раза.
  Сначала в разделе 3:
“Это ж надо, какая привлекательная женщина.” И ему показалось, что от неё идут какие-то тёплые, окутывающие его всего и проникающие в него волны.”
  Затем в разделе 5:
 “Они сидели близко друг к другу, и опять он чувствовал идущие от неё тёплые, пронизывающие, вызывающие дрожь, волны.”
  И разве трудно понять из описанных в рассказе событий, что это были именно гравитационные волны? То есть я здесь совсем не постороннее лицо, чему имеются веские доказательства.
  Первое:
 Как уже было отмечено, я не физик и, следовательно, не мог читать ихних физических работ, в которых говорилось о гравитационных волнах.
   Второе:
 Есть свидетели, что рассказ “Черная дыра”, был написан мною до объявления о присуждении американцам премии за эти самые волны. То есть я написал про гравитационные волны сам по себе, не зная о работах американцев.
   Вывод:
  Премию надо было делить так. Половину вручить одному самому умному американцу, как и было сделано. А другую половину разделить на три части и отдать поровну мне и, ладно уж, двум другим.