Инстинкт Убийцы. Глава 4. 4

4.4
Теперь она позволяла себе спать до обеда. Старухе, у которой она жила, Фатима сказала, что теперь поработает временно в вечернюю смену, поэтому она спокойно спала до 12, а то и до часу дня. Зато ночи у нее стали бурными и напряженными – после того вечера в баре, она продолжила следить за женщиной, которую звали Женя, и узнала о ней достаточно много, но так ничего полезного и не выяснила. Она жила в грязном квартале с подругой – той самой кучерявой Аней, по разговорам она поняла, что у нее есть дочь, но она уже взрослая и не живет в Ялте, больше никого у главной горничной не было. Зато у нее были подруги и бар, в котором она проводила каждый свободный вечер, клеясь к мужчинам, как отставная работница угла. Ее подруги ничуть не отставали от нее, но лидером в компании была именно Женя. Фатима провела в баре с ними уже целых четыре  ночи, сидя рядом и по глоточку отпивая свое пиво, и за эти четыре ночи она уже составила полное представление о своей возможной помощнице. Она бы давно бросила ее и нашла другую кандидатуру, но что-то удерживало ее, что-то подсказывало, что план вот-вот появится, причем, блестящий план. И она ждала, слушая их пошлые разговоры и хриплые прокуренные смешки. Ждала до вчерашней ночи, а потом ее вдруг посетило озарение.
Она как всегда сидела во дворе снимаемого домика и смотрела на крупные южные звезды, когда вдруг поняла, что заходит в тупик, потому что идет обычной и протоптанной дорожкой, в то время как к цели ведет еле видная тропинка, которую она до сих пор не заметила. Она так привыкла угрожать людям и добиваться своего насилием, что даже не рассматривала другой способ – хитрость. Женя оказалась на редкость тупой и одновременно тщеславной, она любила показать свое благородство и доброту, а так же подчеркнуть важность совей персоны, именно на этом можно было сыграть и попасть за стены виллы, не приставляя нож к горлу Ани или самой горничной. Неожиданно все кусочки мозаики собрались воедино, и в голове Фатимы родился план. Возможно, по-настоящему гениальный.
Я так и знала, ликовала Фатима, хлопая в ладоши и радостно улыбаясь звездам, я знала, что не стоит бросать эту кретинку, она-то и приведет меня к послу. Теперь оставалось только отшлифовать детали и приступать, времени оставалось все меньше и меньше.
Для начала надо было поймать главную горничную в одиночестве в баре, а такое бывало часто, Фатима выяснила, что она почти всегда ждала подруг, которые работали больше, чем она. Потом надо было умело втереться к ним в компанию, но только через нее, иначе план не сработает. Именно этим и собиралась заняться Фатима сегодняшним вечером, радуясь и кривясь от перспективы провести еще один – или несколько – вечеров в ужасном баре с ужасными людьми. Но дело есть дело, а всю грязь и сигаретно-пивную вонь она потом сможет отмыть, нежась под ярким солнцем Греции или Испании, к тому же, за это дело ей заплатят столько, что она сможет до конца жизни шиковать и не думать ни о чем. Но она не собиралась на покой, она любила свою работу, даже такие неприятные мелочи в ней, как посиделки в вонючем баре с быдлом, не могли вызвать в ней желание бросить ее и заняться чем-то другим. Да я больше ничего и не умею, думала она, собираясь на дело, а то, что я умею, я делаю очень хорошо.
Итак, план наконец появился, причем, очень хороший план, теперь надо было только постараться, чтобы он сработал. Не зря ее мать всегда повторяла: «Не ломись в закрытые двери, иди в обход», -  и Фатима начала понимать, что нашла свою потайную дверь, серую и неприметную, какой она и должна быть.
 - Простые люди добрее, чем кажется, - процитировала она чье-то высказывание, услышанное ею давным-давно, - вот и проверим.
В бар она пришла в начале седьмого, почти сразу после открытия, и заняла привычное уже место возле стойки, ожидая своих будущих «подруг». В этот ранний для развлечений час в баре было почти пусто, может, сказался понедельник – в начале недели у всех было полно работы, а многие еще не отошли после бурных выходных. Но Евгения придет, в этом Фатима была уверенна почти так же, как в том, что море на самом деле не черное. Сегодня она наверняка немного задержится, ведь на вилле всегда много работы, в особенности перед приездом хозяина, но она все равно придет раньше своих подруг, так было всегда и так будет сегодня. А пока Фатима заказала себе чашку чая, чем вызвала такой взгляд тощего бармена, что едва не подавилась напитком, и принялась ждать. Это она умела.
Где-то в половине 8-го, когда душное помещение «Кокоса» уже почти наполнилось людьми, по узкой лестнице в бар спустилась та, которую и ждала девушка. Сегодня на ней были плотно облегающие штаны из какой-то стрейчевой ткани и кофточка ярко-желтого канареечного цвета с открытыми плечами, на голове как всегда красовался взрыв из желтых волос. Отвратительно зрелище, подумала Фатима, как только увидела свою жертву, но с другой стороны, при таком внешнем виде ее сложно было бы не заметить. Крупная женщина уверенным шагом направилась прямо к стойке, возле которой уже почти не осталось свободных мест, и принялась спрашивать у всех, не занято ли место рядом с ними. На счастье, все отвечали отказом – люди не любят пить в одиночку, только тем, кто уже по уши увяз в трясине алкоголизма, все равно, с кем и когда пить, а остальные предпочитают компанию. Фатима предусмотрела такой поворот событий, поэтому весь вечер она никому не позволяла присесть на два свободных места по бокам от нее. Она готовилась к своему делу и не могла допустить провала. Время поджимало.
 - Девушка, тут занято? – раздался за спиной противный голос горничной, который Фатима уже узнавала без промедления.
 - Вообще-то я жду подруг, - протянула она, нехотя поворачиваясь к крупной женщине, - но вы пока можете присесть. Только, если они все же придут, тогда уступите им место, - добавила она, равнодушно глядя на Евгению, - я весь вечер эти места отгавкивала.
 - Хорошо, - улыбнулась горничная, показывая желтые прокуренные зубы вперемешку с золотыми, - Женя.
Фатима пожала протянутую руку с вялой улыбкой и как будто выплюнула:
 - Карина.
Женщина кивнула и сразу же принялась энергично махать бармену, как будто забыв про свою новую знакомую. Фатима тоже не спешила, все должно быть естественно, поэтому она не собиралась торопить события, разве что возникнет острая необходимость. Но она не возникла.
 - Хочешь пива, Карина? – поинтересовалась женщина, глядя на полупустую бутылку, стоящую перед девушкой, - угощу тебя в знак благодарности за место, а?
 - Можно, - радостно улыбнулась Карина в ответ, - а я покупаю следующую, если никто из моих не придет.
Когда бармен открыл им бутылки, женщина пошло подмигнула ему и отказалась от бокалов.
 - Так сексуальнее, Тоша, - сообщила она равнодушному бармену, - я ведь женщина свободная, разведенная, и не старая еще. Что же, хоронить себя что ли?
Тоша никак не прореагировал на ее речь и молча удалился обслуживать других клиентов, благо, их было немало.
 - Круто! – зашлась в вязком и ленивом смехе Фатима-Карина, - а ты, я смотрю, баба не промах!
 - Точно! – радостно согласилась Женя, поднимая свою бутылку, - за это и выпьем!
Бутылки еще не опустели, а Фатима уже узнала о жизни Евгении все, что и без того знала: она развелась с мужем пять лет назад и приехала в Ялту сначала на заработки, а потом и вовсе осталась тут. Здесь ей нравилось гораздо больше, чем в Черкассах – здесь ее никто не знал, и она могла отвязываться так, как было угодно ее распутной душе. При разводе сын остался с отцом, а дочь – с ней, но теперь она жила одна с подругой, той самой Аней, работающей на вокзале, дочь уехала поступать в политех в Киеве, но не поступила и вернулась к отцу. Жить с матерью и видеть все ее пьяные загулы она не захотела, так поняла Фатима, хотя ее новая знакомая утверждала, что ее дочь просто всегда была на стороне отца, потому что унаследовала от него нудность и нетерпимость к полной и веселой жизни других, тем более, что сама никогда и не умела развлекаться. Ну, зато Евгения осталась в блаженном одиночестве, теперь никто не мешал ей отрываться по полной, не упрекал ее и не смотрела осуждающими детскими глазами. Теперь она, наконец, жила «полной жизнью», каждый день шляясь по барам и ресторанам и клеясь к мужикам. Бывало, что она за раз могла прогулять всю свою месячную зарплату в каком-нибудь дорогом ресторане, а потом они с Аней жили буквально на хлебе и воде, но она была наконец-то счастлива.  Буквально через год после того, как она купила домик в районе портов, она познакомилась в очередной пьянке с одной из горничных посла, и та помогла ей получить место сначала простой уборщицы, а потом Евгения доросла и до начальницы горничных, чем очень и очень гордилась. Она искренне считала, что многого добилась в жизни, как-никак она стала начальником, пусть даже среди уборщиц. Зарплата немного возросла, поэтому Евгения принялась с удвоенной силой ходить по увеселительным заведениям и тратить оставшиеся деньги на одежду и косметику – ее лицо было буквально похоронено под слоем тонального крема, пудры, румян, а глаза были замазаны тенями.
Несколько месяцев назад они с подругами набрели на этот замечательный бар и перестали экспериментировать – именно здесь собирался их контингент, именно здесь они, наконец, стали находить себе мужиков на ночь. А в дорогих заведениях на них в лучшем случае никто не обращал внимания, а в худшем - просто просили покинуть зал, когда они напивались и начинали шумно себя вести. Но Евгения не огорчалась нисколько – она была слишком тупа, чтобы понимать, насколько унизительно такое отношение, она считала, что ей и подругам очень повезло, что они наконец-то нашли для себя такое райское местечко.
 - Тут мы с девочками и развлекаемся, - закончила свой рассказ женщина, - а ты, красотка, откудова будешь?
 - Ну-у, вообще-то, я почти иностранка, - улыбнулась девушка, прикладываясь к бутылке, - из России-матушки, мать ее!
И под пьяный смех своей новой подруги Фатима принялась рассказывать надоевшую уже историю про простую девушку из Ростова, ищущую счастья и «полной жизни». Она рассказала, как перебивается случайными заработками, но вот, похоже, наконец-то удача улыбнулась ей, и она нашла такую прекрасную работу – подавать чай и закуски туристам в кафе. Зная, что Евгения каждый день ходит по набережной, Фатима сменила местоположение своего вымышленного кафе, теперь она «работала» недалеко от автовокзала.
 - Зарплата, конечно, не депутатская, - глубокомысленно заметила Карина, поднимая бутылку, - но жить вполне можно. Ялта, это ведь мечта, этой рай на земле, все так говорили, - пробормотала она, со стуком поставив бутылку на стойку, - только вот оказалось это мечтой идиота.
 - Не, ну это ты уже лишку хватила, - смеясь, сказала Евгения, - главное ведь не где, а с кем. Я вот тоже тут дерьма нахлебалась, а потом вот глядишь, а жизнь-то налаживается. Вот я только недавно унитазы драила, а теперь начальница, – горничная величественно приосанилась и подняла палец, - и не где-нибудь, а на вилле политика. Вот так-то. Так что ты не спеши отсюда сваливать, и тебе счастье улыбнется. Зато тут веселиться можно, а в других городах только и знай – тянуть лямку да быть верной женой какому-нибудь козлу, а меня, может, такая жизнь не устраивает.
 - За это и выпьем! – радостно предложила Фатима, - за новую жизнь!
И новую смерть, подумала она про себя.
Они посидели еще немного, а народ все прибывал и прибывал, так что свободные места возле двух «подруг» стали привлекать все больше внимания.
 - Похоже, мои не придут, - заключила Карина, - можно и отдать стул.
 - Да и мои девчонки что-то кинули меня. Хорошо хоть тебя встретила! – и главная горничная с чувством приобняла новую знакомую.
Прекращение ожидания как будто расслабило обеих, и, отдав ненужные теперь лишние стулья, они полностью погрузились в беседу. Так проходили часы, а они все говорили ни о чем, вернее об очень важных с точки зрения Евгении вещах, таких как бывшие мужики, шмотки и косметика, а так же все увиденные мелодрамы и бразильские сериалы. Пару раз к ним подходили нетрезвые работяги и предлагали пересесть к ним за столик, но Фатима решительно отказывала всем, объясняя это плохим настроением. Главная горничная даже всерьез обеспокоилась: что же должно такого случиться в жизни женщины, чтобы она не хотела снять мужика? Выпили бы на халяву и пошли домой, говорила она девушке, чего сидеть в одиночестве, ведь каждая секунда приближает нас к старости, а там уже не до мужиков. Но Карина была непреклонна, и, в конце концов, горничную посетило озарение.
 - А-а! Так ты, наверное, влюблена! Ё-мое, вот оно что! Ну, давай еще по бутылочке и рассказывай! – решила все горничная, как будто девушка уже ответила и изъявила желание продолжать эту тему.
А почему бы и нет, решила Фатима, чем больше лапши повесить на эти уши, тем легче будет пройти за ворота с ее помощью. Просто некоторые люди так любят чужие истории, что готовы дорого за них платить. И она принялась рассказывать, сочиняя на ходу слезливую и глупую историю о безответной любви, вплетая в повествование элементы всех виденных ею мелодрам и историй из одинаковых женских журналов, начинающиеся всегда со слов: Аня/Маша/ или Еще-Кто-То-Там была обычной одинокой девушкой, мечтающей о принце. Сочинение собственной истории так захватило Фатиму, что она, сама того не замечая, начала вплетать в нее и настоящие чувства и мысли, которые на самом деле посещали ее по ночам, когда темнота скрывает все декорации и грим, и остается только голая правда жизни, и нет смысла врать себе. На 90% история Карины, бегущей от себя, была вымыслом и состояла из того, что от нее хотели услышать, но вот оставшиеся 10 % были чистой правдой, не разбавленной и не приукрашенной.
Наверное, так и пишутся книги, подумала вдруг Фатима, в основе прекрасной жемчужины всегда лежит маленькая песчинка, настолько незаметная, что порой сложно поверить в ее существование, а ведь без этой крошечной частички самого автора, его личных настоящих переживаний и ощущений ничего бы и не было. И вот на эти мысли и чувства наворачивается блестящий слой выдумки, все больше и больше, красивее и красивее, и никто потом не придает значения тому, что перед ними не прекрасная жемчужина, а всего лишь спрятанная под блеском песчинка. Каждая история, это, прежде всего история автора, и только потом - его героя.
Так произошло и в этот раз. Фатима медленно рассказывала Евгении о неком Диме, который лишил ее сна и покоя и отдал вдруг сердце другой. Пока они обе охали и вздыхали, не забывая заливать впечатления пивом, время медленно ползло к часу ночи. Бар «Кокос» работал до последнего клиента, и по выходным бывало, что последний клиент, засыпая и просыпаясь, пил до полудня. Но обычно клиенты расходились ближе к трем часам ночи – всем надо было еще идти на работу с утра, поэтому никто не засиживался, ведь лишись они работы из-за загулов, не на что потом будет эти загулы устраивать. Когда часы на стене возле стеклянных витрин с бутылками показывали без 15 3, Фатима вздохнула и, поставив полную совсем бутылку на стойку, проговорила:
 - Я никому бы этого не сказала, но ты, Женя, похоже, классная баба и все понимаешь. – Фатима-Карина помолчала и тихо добавила, опуская глаза, - я ведь сюда не за мечтой ехала, а от мечты. От Димы.
 - Вот это история, - восхищенно протянула горничная, - да с меня пиво! А то, что ты так далеко уехала - это правильно, поверь мне, я в таких делах шарю. Ничего, пройдет время, забудешь ты его, а с местом ты не прогадала, тут такой угар! Вот отвлечешься, поразвлечешься, с мальчиками ялтинскими позажигаешь и забудешь, как того козлика звали, помяни мое слово!
 - Наверное, - кисло улыбнувшись, ответила Карина.
 - Не «наверное», а точно, это я тебе говорю! Ну что, может еще по «Балтике» с орешками?
Но с Фатимы этого вечера было уже больше чем достаточно.
 - Не, не сегодня. Мне надо идти уже, а то завтра у меня утренняя смена.
 - Я не могу тебя в таком настроении отпустить, - возразила главная горничная, от нее несло, как от бочки с пивом, которую она, кстати, очень напоминала комплекцией. – Давай хоть по стакану еще?
 - Нет, я в норме, мне хватит, – твердо сказала Фатима, вставая из-за стойки, - если так уж хочешь меня угостить, давай завтра?
Евгения восприняла предложение с радостью, она аж просияла.
 - Конечно! Заметано! Как раз тебя с девочками моими познакомлю! Они тебе понравятся, ты им тоже, вот и будем вместе гульки устраивать! Ты девушка классная, мы тебя быстро с бабами из хандры вытащим, вот посмотришь! - и она снова крепко обняла Фатиму, дыша ей в лицо перегаром и сигаретами. – Я прихожу где-то в 7, девочки позже, но я тебе место оставлю, а если ты раньше придешь, нам три стула застолби.
 - Отлично! – обрадовалась Карина, - я как раз к 7 подойду! – она помолчала, смущенно опуская глаза. А потом добавила, - я так рада, что с тобой познакомилась, а то у меня, по правде сказать, и знакомых-то здесь нет.
 - Теперь есть! – провозгласила Евгения и снова стиснула девушку в объятиях.
***
Неделя шумных посиделок в баре пролетела как мгновение, хотя порой Фатиме казалось, что время вовсе остановилось и не движется совсем. Особенно невыносимо было после полуночи, когда главная горничная и ее подруги уже напивались достаточно для того, чтобы потерять контроль над собой, но еще не достаточно для того, чтобы отправиться домой к себе или к очередному слесарю, которые так и крутились возле шумной женской компании. За это время Фатима, которую все звали Кариной, успела не только познакомиться, но и сдружиться с двумя неприятными подругами своей жертвы. Они приняли ее как свою, потому что так сказала Женя, а она была неоспоримым авторитетом и лидером в этой маленькой компании неудавшихся людей. Каждую ночь они снова и снова просили ее пересказать им историю про Диму, а потом, с влажными и пустыми глазами, они снова и снова поднимали бутылки – от бокалов все принципиально отказывались по примеру своего лидера – за любовь и развлечения, за мечты и за деньги, пьянея все больше и больше и все больше сближаясь с Фатимой. Все шло так, как и планировала девушка, кроме одного – горничная пока так и не сделала ей того важного предложения, ради которого собственно и был затеян весь спектакль. Но время еще позволяло ждать, из разговоров Жени она узнала, что ее объект приедет в первых числах августа и не раньше, что как раз очень устраивало Фатиму.
Но, даже сидя в вонючем баре, она не теряла времени даром, как могла, она выводила горничную на разговор о ее работе и узнала уже немало полезного про внутреннее устройство виллы и систему охраны. Но, все же, без собственного взгляда изнутри она не могла составить полную и четкую картину, поэтому она и продолжала пить ненавистное пиво почти каждую ночь и слушать дешевые и тупые разговоры этих куриц, каждой из которых она с огромным удовольствием свернула бы шею, а главной горничной – особенно. Когда первая неделя подошла к концу, Фатима поняла, что без ее вмешательства в плавный ход событий не обойтись. Как ни старалась она обойтись без лишних трупов, все равно подход к делу всегда остается один.
Итак, к началу новой недели Фатима вернулась на свой лесной пост. И снова она уставала, как вол, ведь теперь она не спала до обеда, после очередной веселой ночки в компании пьяных женщин она мчалась домой, чтобы поспать три-четыре часа, и снова мчалась на свой пост возле маленькой калитки для персонала, прямо как пару недель назад. Разница заключалась лишь в том, что теперь она имела, пускай смутное, но все же, хоть какое-то представление о рабочих виллы, поэтому она не следила за каждым, прикидывая: подойдет ли он или она на роль пропуска в неприступную крепость посла. Теперь на прицеле у нее было две девушки – обе молодые и обе имеющие родственников в других городах, так говорила ей Женя. Одна девушка жила с матерью и братом, как выяснила в первый же вечер слежки Фатима, поэтому ее кандидатуру она тут же отмела. Но оставалась еще одна, тоже вполне подходящая. А время снова наступало на пятки и не давало спокойно спать даже в те немногие часы, что теперь остались у нее на отдых. Во второй вечер Фатима отправилась хвостом за молодой рыжеволосой девушкой, в сумочке у нее была веревка, целлофановый мешок и пистолет, а на голове – такой же рыжий парик, так как теперь ее здесь знали, она не могла  рисковать и появляться возле виллы в своем обычном виде. На календаре было 26 июля.