Волшебная флейта. Часть 2

Часть 1. см.http://www.proza.ru/2018/02/08/547


                Глава 3
 
      Так бы все и забылось, но вмешался случай, а может судьба. Потекла крыша и как раз над этим самым сундуком. Заметили не сразу, а только, когда появилось пятно на потолке в гостиной. К этому времени все, чем был укрыт сундук, пропиталось водой, как губка, и сам он стоял в луже. Отец очень волновался, что намокли бумаги в сундуке. Так и пришлось тайник отпереть. Особого вреда ни рукописям, ни книгам нанесено не было, они просто были влажными, и из сундука пахло прелью и сыростью. Поэтому, все вынули и разложили на просушку. Достали и шкатулку. Любопытство не давало мне покоя, ужасно хотелось узнать, что в ней. Но отец строго настрого наказал ничего не трогать. Томилась я примерно дня два, а потом все-таки улучила момент, когда родители куда-то ушли, проникла на чердак. Ну, а дальше все получилось, как у тебя. Я обнаружила, что флейта – это волшебная палочка. От родителей такую тайну долго скрывать не смогла, и скоро они уже все знали. Папа меня отругал, но сам заинтересовался непонятными надписями на флейте и на футляре. Стал изучать свистоплясовские бумаги и, в конце концов, прочитал надпись на флейте. А потом еще кое-что о ней нашел в старинных свитках. В общем, создал ее много веков назад какой-то индийский мудрец и написал на древке малоизвестным языком, что играет флейта только одну мелодию и тот, кто ее исполнит, будет владеть миром. Мелодию мудрец сочинил, но секрет не открыл никому, а зашифровал его в какой-то рукописи. То, что флейта творит чудеса – это, так сказать, побочный эффект, к которому мудрец не стремился, но этот секрет скрывать не стал, на древке удалось прочитать после перевода: «Если коснешься концом флейты предмета или человека, увидишь его скрытый смысл». Дальше отец выяснять ничего не стал, флейту убрал в футляр и спрятал так, чтобы больше никто не нашел.
     А спустя некоторое время, появился Свистоплясов. Только облик его стал совсем другим, мы сразу-то его даже не узнали. Рассказал, как при помощи своих знаний психологии и гипноза, ему удалось сбежать, и теперь он другой человек, с другим именем и прошлым. Сказал, что собирается уехать за границу и, попросил отца вернуть все, что давал на сохранение. Меня, конечно, выпроводили из гостиной, под предлогом позднего времени. Но как же, я могла пропустить такой важный момент. Сделав вид, что легла спать, я босиком бесшумно вернулась назад, только со стороны столовой. И буквально, прилипла к замочной скважине, боясь хоть что-нибудь пропустить. Так и стояла, с замерзшими ногами, не шевелясь. Зато, дослушала до конца. Папа отдал ему только бумаги. Потом, я спросила его, почему не отдал флейту. Отец ответил, что испугался, как бы этот фанатик не применил ее по назначению, ведь в его руки и так попала мелодия, пусть и зашифрованная, но рано или поздно, он все равно ее разгадает, что тогда будет?
     Конечно, Свистоплясов спросил о футляре. Папе пришлось врать,  по неопытности не очень складно, он сказал, что нас недавно ограбили, и футляр пропал с другими ценными вещами. Что, наверное, в нем было что-то ценное, вот преступники и позарились. Но полиция ищет и как только найдет, мы сразу его вернем. Не знаю, поверил ли Марк Игнатьевич, но упоминание о полиции явно ему не понравилось. А ответил он следующее: «Там не драгоценности, а флейта – но более ценная, чем бриллианты. Она еще объявится, и я об этом узнаю. Когда флейта без футляра, то где бы, она не была, я безошибочно найду это место – я  её чувствую на любом расстоянии, если она в чьих-то руках». Стало ясно: Свистоплясов знает, что мы вынимали инструмент и обманываем его.

                Глава 4

      Однако скандалить он не стал, поблагодарил папу за сохранность бумаг. А потом добавил, что и возвращения флейты тоже дождется, так как спешить ему теперь некуда – ибо жить он собирается вечно. Видно отец подумал, что друг его свихнулся от своих идей, да и каторга помогла. А Свистоплясов, как истинный психолог, все прочитал по его лицу, и захотелось ему поделиться своим великим открытием с другом юности. Так и сказал: «Ты первый, кому я открываюсь, больше некому, а в себе держать – устал». Мама тоже была отправлена спать, а я навострила уши, все боялась пропустить, хоть что-нибудь.
      Вот что рассказал он отцу: «Еще до суда, работая в психбольнице, я расшифровал рецепт бессмертия из древнего манускрипта. Состав был хотя и сложным, но вполне материальным. И мне удалось собрать все компоненты. За исключением одного, а без него зелье не работало. В рецепте было написано: «…возьми загубленную душу и вложи туда же…» Душ то в больнице для душевнобольных хоть отбавляй, бери любую. Но видно, больные души не годились, зелье не получалось. Разгадать тайну бессмертия не удавалось. Тут как раз – арест. Ну, все думаю, сгнию в Сибири, а смесь здесь пропадёт без последнего компонента. И удалось мне утаить и забрать с собой небольшую порцию, но и ее оказалось достаточно.
      Народу каторжного гибло много: от болезней и от голода, и от непосильного труда. Никто особенно не горевал, так что с душами экспериментируй, сколько хочешь. Я хоть и работал наравне со всеми, но думать мне никто не мешал. Поэтому, поразмыслив, тратить время на души каторжников, я не стал – что там губить-то, уж все загублено. Душа нужна была непорочная – чтобы было, что губить. И стал я тогда узнавать, нет ли поблизости монастыря, какого или староверческого поселения, каких в Сибири немало. Нашелся, как нельзя лучше, женский монастырь и не так далеко, в нескольких верстах всего. Уж там-то, думаю, найду нужную душу. В то время за усердную работу, да и что греха таить, главное, под влиянием гипнотического воздействия, меня освободили от тяжёлых работ и отправили на вольное поселение, без права выезда. Так ведь мне и выезд был не нужен, все, что надо под руками. Я узнал, что раз в месяц посылали в монастырь подводу, покупали для каторжан муку, картошку, да еще кое-что.
      Не буду рассказывать, как я добился, чтобы ездить в монастырь за провизией, но вскоре там побывал. Присмотрел послушницу молодую и раза с третьего свел с ней знакомство. Принял вид жалостный, против этого женщине устоять трудно. Короче, применил все обаяние, закружил ей голову, соблазнил и вскоре, она сама начала меня посещать. Так вот, о душе, стал я ее, рабу божью склонять, чтоб отреклась от Бога. Зачем говорю, тебе верить в то, что после смерти есть жизнь, когда я могу устроить бессмертие и сам. Я – твой Бог! Долго работал, но своего достиг. Из монастыря она ушла. Мало того, заставил ее в церкви принародно, лик Святой осквернить – плюнуть в него. И вот, когда стали прихожане ее проклинать, а батюшка местный не велел больше в Храм пускать, зелье мое стало готово. Я  это сразу понял, когда оно из бурого стало алым, как артериальная кровь. Выпил я его и сразу другим человеком себя почувствовал. Вернее, не человеком даже, а как будто во мне сила нескольких человек сразу».
- А что с девицей теперь? – встрял в его монолог отец.
- Ну, выгнал я ее, на что она мне? Всем, чем могла – помогла. Пошла она со двора и утопилась, любила меня, наверное, глупая. Да, что ты, Павел, так на меня смотришь? Ну, да, убил невинную душу, так другая то, не подошла бы. А ради науки, не только одной, а и сотни не жаль! А я потом еле ноги унес, а то прибили бы, точно, за девку-то.
- Что же ты наделал, Маркуша! Ты не ее душу, а свою сгубил и в это зелье вложил, да сатане, не к ночи будь помянуто, и продал. А наука тут не причем, променял ты ее на черную магию. Вот и весь твой рецепт бессмертия!
- Думай, Павел, что хочешь. А, только пройдут годы, ты станешь стариком, а мне так сорок лет и останется.
- Да ты и сейчас-то, как шестидесятилетний.
- Каторга, конечно, никого не красит, но больше уж, не состарюсь. Вот встретимся мы с тобой годков через тридцать, тогда и поговорим, что бы ты за бессмертие продал. А дудку свою я, если не у тебя, так у внуков твоих или правнуков все равно заполучу, мне спешить некуда.
     Так они и расстались. Потом, когда мамы уже не было, а папа был совсем стар, Свистоплясов как-то приходил к нам, жил он в другом городе. А тут специально приехал отца повидать, как и обещал. Он и вправду с тех пор ничуть не изменился, холеный такой. Говорили они долго, тут уж я не слышала о чем, и так понятно. Незадолго до смерти отца, состоялся у нас разговор. Папа рассказал, что Свистоплясов ему зелье предлагал, в обмен на душу, конечно. Я созналась, что знаю все уже давно. Папа об этом, оказывается, догадывался. И дал он мне наказ, чтобы флейта лежала неприкосновенно. Молчать о ней и Свистоплясову, в каком бы облике он не явился, что бы ни обещал, не давать и не упоминать о ней никогда. Как бы в жизни не пришлось трудно, самой волшебством не пользоваться и детям запретить, счастья оно не принесет, а хозяин сразу объявится. Сознаюсь честно, искушение применить ее возникало у меня не раз, но нарушить обещание, данное отцу, я не смела. И стала отпугивать от чердака всех летучими мышами, да привидениями, но тебя, дорогуша, видно, плохо пугали, или ты такая храбрая. Я не сержусь, сие свершиться должно было. Приснился мне в старости однажды сон, как будто, я маленькая, как ты сейчас, лезу в сундук и вижу себя со стороны, но остановить не могу, а знаю, что надо остановить. Обращаюсь с молитвою к Ангелу Хранителю, и он услышал меня и молвит сверху:
- Остановить не сможешь, а помочь сможешь.
- Как? – спрашиваю. А он на мой портрет показывает. Был у меня в девичестве художник в поклонниках, так вот на память портрет оставил, этот самый. В общем, указывает Ангел на портрет и говорит:
- Я печать поставлю свою, когда время придет, снимут ее, и поможешь.
И в уголке портрета появился крестик маленький, едва виден. Я, потом проснулась, думала - все сон и только. А нет, смотрю, крестик и вправду стоит. Вот и поместила портрет поближе к сундуку. Наверное, так и стоял с тех пор. Теперь ты, тезка моя любопытная, все знаешь. И Свистоплясов, тоже в курсе. А потому, скоро жди его в гости. Уж не знаю, в каком облике. Вот и думай, как его встретить, но инструмент, ни за что не отдавай, а то, таких бед натворит, даже представить страшно. Мелодию он вполне мог уже разгадать, у него была на это уйма времени. Только одной тебе его не одолеть, нужны помощники. И помни, он страшный человек, ни перед чем не остановится, пойдет на все. Ну вот, я все и поведала. Предупрежден, значит, вооружен. Видно, тебе придется остановить монстра. Но я верю, что все будет хорошо, Ангелом Хранителем тебе буду. Прощай, тезка, ты мне понравилась, - и все, портрет стал обыкновенным, а девушка, лишь изображением.

Продолжение см: http://proza.ru/2018/02/10/753