Эксклюзив

   1. Директор магазина   

   В последнее время Сергея мучила бессонница. К вечеру, после дневных хлопот, так хотелось спать, так хотелось растянуть уставшее за день тело на тонкой дорогой простыне, укрыться невесомым тёплым одеялом. Но всякий раз, как затылок касался подушки, в голове начинали роиться  тревожные мысли. Снова и снова перебирал он свою тридцатипятилетнюю жизнь, ворочался с боку на бок. От этого мысли его ещё больше приходили в движение, а сон совершенно пропадал. И лишь к утру, выпив успокоительных капель, наконец, засыпал.
Просыпался он, ощущая шум в голове. Но, взбодрившись душем и напившись кофе, чувствовал себя уже свежим и подтянутым.
   На работу Сергей ездил на метро, хотя у него была великолепная машина, которая стояла в подземном гараже дома, где он жил. Машину он использовал, когда надо было встретиться с кем-нибудь по совместному бизнесу, и то это скорее была дань моде. Сергей в душе посмеивался над этой модой, которая  подразумевала, чем круче автомобиль, тем значительнее статус его хозяина. Он не раз замечал, как люди с весьма скромным достатком из кожи лезли вон, отказывая себе во многом, чтобы накопить денег на «достойный» автомобиль. Часто бывая  в Европе, Сергей видел, что там автомобиль используется главным образом для передвижения на большие расстояния, а так люди любого достатка ездят, как им удобно: в  метро, на автобусах или велосипедах, и ничего зазорного в этом не видят. В Амстердаме, куда ему приходилось ездить по совместному бизнесу, директор крупной торговой фирмы приезжал на работу на велосипеде, там это считается нормой. Сергей был убеждён, что московское метро – прекрасное, быстрое, чёткое – нельзя сравнивать ни с лондонским, где не объявляются остановки, ни с нью-йоркским, где всё запутано, поезда ходят не по расписанию, и не знаешь, успеешь ли на встречу к назначенному часу или нет. Сергей несколько раз видел там крыс; они расплодились, потому что в нью-йоркском метро принято есть. Он не мог понять, почему лучшее в мире московское метро, станциями которого в разгар туристического сезона восхищаются иностранцы, за сравнительно короткое время стало символом бедности. Люди, спускающиеся по эскалатору, стали чувствовать свою ущербность. А как не чувствовать, когда с экрана телевизора только и слышишь: такой-то певец достиг таких высот, что уже не ездит в метро. Или какой-нибудь новоиспеченный депутат заявляет: я сегодня приехал в Думу на метро; будто совершил великий подвиг, побывав среди простого народа.
За короткий период перестройки уклад жизни в стране быстро изменился. Переменились и ценности: то, что совсем недавно было предметом гордости, теперь – позорно. И, наоборот, о чём вчера стыдно было и помышлять, сегодня считается обычным делом, если оно сулит большие деньги. Дикий конь вырвался из узды.
   От метро до магазина, которым заведовал Сергей, было несколько минут  ходьбы пешком, и путь этот лежал через чудесный сквер. Миновав его, Сергей входил в дверь своих владений твердой лёгкой походкой, в дорогом костюме с галстуком. Очки в красивой оправе придавали ему ещё большую солидность. Его высокую немного сутуловатую фигуру продавцы узнавали издали и внутренне напрягались, ожидая с приходом «хозяина» хлопотливого рабочего дня.
Магазин был элитным. Продавались в нём эксклюзивные товары для самых богатых граждан Москвы. И название у магазина было соответствующее «Эксклюзив». Товары здесь были разнообразные и могли удовлетворить абсолютно все потребности приходящих в магазин покупателей. Здесь можно было купить такие вещи, которые простым гражданам и не снились в самых смелых снах. А уж цены не шли ни в какое сравнение с ценами на самые дорогие товары в обычных магазинах и бутиках.
   Директором магазина «Эксклюзив» Сергей стал 8 лет назад. А до этого работал в этом же магазине продавцом-консультантом в отделе детских товаров. Попал он сюда совершенно случайно, по иронии судьбы.

   2. Юность

   Сразу же после школы Сергей со своим другом Дмитрием решили поступать на физический факультет МГУ. Оба блестяще сдали вступительные экзамены и были зачислены на первый курс.
   Сергей с матерью Верой Павловной жили тогда в Подмосковье. Это было живописное место среди тогда ещё не тронутых человеком лесов, с рекой, с полем, на котором паслось стадо коров. Они перебрались сюда из Москвы, когда ещё был жив отец Сергея, Николай Иванович. Москва в то время стала быстро разрастаться, старые дома сносились, и коренных москвичей переселяли в новостройки на окраине города. Там дома строились очень быстро, были все одинаковые, серые, невзрачные, похожие на бородавки, выросшие ни с того ни с сего среди пустырей. Николай Иванович, родившийся и проживший всю свою жизнь в уютном зелёном районе Москвы, недалеко от центра и от работы, переселяться, конечно, не хотел. И было совсем не просто найти выход из этой ситуации. Но вот однажды, приехав в командировку в Подмосковный научно-исследовательский институт, филиал московского, где Николай Иванович заведовал лабораторией, он был очарован чистым воздухом, ароматом трав, природой этого чудесного места. Вскоре он перевёлся сюда работать, перетащив из Москвы жену и сына. И действительно, им там было хорошо. Единственным неудобством для Веры Павловны и Сергея, когда он поступил в университет, был транспорт. Слишком уж долго приходилось добираться до места их работы и учёбы. Но зато рядом был лес, полон ягод и грибов; река, прохладная вода которой давала бодрость и здоровье в жаркие летние дни. А зимой, катаясь на лыжах, Сергей часто видел в лесу пушистых белок, вечно настороженных зайцев, иногда лыжню пересекала проворная лисица. Нередко пробегал вспугнутый кем-то грациозный лось.
   Николай Иванович получил в институте должность начальника отдела и был в семье основным кормильцем. Потом началась перестройка, огромное число предприятий в стране стало закрываться. Людей выбрасывали на улицу. Инженеры превращались в продавцов на рынке. Главный инженер института, где работал Николай Иванович, устроился директором овощного магазина, и, как считали все его бывшие сотрудники, это ему ещё крупно повезло. Тем не менее, Николай Иванович продолжал трудиться в институте, но дела из года в год шли всё хуже и хуже. Заказы не поступали, и институт дышал на ладан. Оживлённая жизнь предприятия постепенно замирала. По коридорам, где когда-то деловито сновали сотрудники, теперь ходили работники каких-то пошивочных мастерских, мелких лавочек, которым институт, чтобы как-то продержаться на плаву, сдавал свои площади. На Николая Ивановича, человека, всю жизнь проработавшего в науке, новая обстановка действовала гнетуще. Он чувствовал, что наступает эра торговцев, которая поглощает, как чёрная дыра, здравый смысл людей. Мог ли он тогда представить, что его единственный сын Серёжа, учившийся в школе на одни пятёрки, будет тоже работать в торговле?..
   Сергею было 16 лет, когда у Николая Ивановича случился инсульт. Это была трагедия для семьи. Сергей видел, как мать сразу постарела, осунулась. Только работа, да постоянная забота сына спасали её. Вера Павловна продолжала ездить в университет на Ленинских горах, где она работала на химическом факультете. У неё была учёная степень – кандидат химических наук. Каждое утро и Сергей уезжал в университет: он на лекции рано, мать на работу чуть позже. В материальном плане жить им без отца стало очень трудно.
   Наконец Сергей с Дмитрием окончили университет, и стали работать в физическом институте Академии наук, занимались научными исследованиями. Получали они за свои труды мизерную зарплату, но были увлечены работой и пока не задумывались о материальных благах. В их окружении так жили почти все.

   3. Неожиданное предложение

   Вечерами Сергей устроился подрабатывать на фирме, которая занималась изготовлением нестандартной мебели. Это как-то закрывало материальные прорехи.
   И вот как-то вечером ему надо было поехать по вызову снять мерки комнаты, которую заказчик планировал обставить новой мебелью. Сергей созвонился по телефону с хозяином квартиры. Человек с кавказским акцентом сказал ему кодовый номер калитки во двор, где находился его дом. Выйдя из метро на станции Павелецкая, Сергей по указанному адресу направился искать эту заветную калитку. Вошёл во двор, окружённый старинными двухэтажными особняками Замоскворечья. Просторный ухоженный подъезд был украшен картинами и цветами в кашпо. По широкой лестнице поднялся на второй этаж. Позвонил. Дверь открыла женщина средних лет, по всей видимости, домработница. За ней следом вышел хозяин квартиры, с которым Сергей разговаривал по телефону. Назвал своё имя – Давид. Они прошли гостиную; на диване сидел его сын, парень лет двадцати и смотрел огромный, во всю стену, телевизор. Через открытую дверь другой комнаты Сергей увидел жену Давида, женщину восточного типа; она поздоровалась с Сергеем кивком головы. Проходя гостиную, Давид сказал Джошуа, так звали сына, чтобы тот не засиживался у телевизора, а шёл заниматься. Когда они очутились в полупустой комнате, которую Давид и собирался обставить мебелью, Сергей поинтересовался, что это за имя Джошуа.
   – Он у нас считается американцем, родился в Америке; там и живёт сейчас, учится в университете. В Москву только на каникулы приезжает. На английском лучше говорит, чем на русском. Пока здесь живёт, преподавателя русского языка взяли. А мы с женой из Америки в Москву совсем недавно перебрались. Когда перестройка началась, туда уехали, там у меня дела сначала шли хорошо, а теперь здесь неплохо бизнес пошёл. В Америке не дают русским развернуться, как хотелось бы. Впрочем, что я говорю, какой я русский; гремучая смесь: во мне циркулирует и грузинская кровь, и еврейская… всего понамешано. Даже американцем успел побывать, – пошутил он. – Но всё равно, живём с женой в России, значит русские.
   Едва Сергей начал обмеривать комнату и решать с хозяином вопросы относительно изготовления мебели, в дверь кто-то позвонил.
   – Нателла, пойди, открой, – крикнул Давид.
   Домработница опять пошла открывать дверь. И тут совершенно неожиданно в квартиру ворвалась целая ватага шумных мужчин – кавказцев. Они о чем-то спорили, громко говорили с хозяином квартиры на грузинском языке, перебивая друг друга, размахивая руками, топая ногами. Давид сначала молча смотрел на них, видимо обдумывая ситуацию, потом что-то сказал им тоже по-грузински, они тут же успокоились и ушли. После их ухода Сергей, наконец, обмерил нестандартную пятиугольную комнату, нарисовал примерный план, что куда из мебели хотел бы поставить хозяин, и собрался уже уходить, но гостеприимный Давид оставил его выпить чаю. Они опять прошли в просторную гостиную, совмещённую с кухней. Джошуа там уже не было; послушный юноша, вероятно, пошёл заниматься русским языком. В кухне уже хлопотала Нателла. Как только Сергей с Давидом уселись на мягкий уютный диван, она разлила им по чашкам чай, поставила на столик тарелку с выпечкой, блюдо с сочной черешней. Пока пили чай, Давид стал расспрашивать Сергея, чем он занимается; по-видимому, Сергей внушил ему симпатию. Он сказал, что работает в физическом институте РАН, что мебелью занимается  для приработка. Давид о чём-то задумался, отхлёбывая чай, потом сказал:
   – Знаешь что, у нас тут с компанией тех мужиков, которые только что были, идея одна есть. Не основной наш бизнес, а просто… идея одна возникла. Собираемся открывать магазин для миллионеров. Тенденция такова, что не хотят наши миллионеры растворяться в толпе. Должны же они куда-то деньги тратить. Им уже не интересны ГУМы, ЦУМы с их штабелями однотипных товаров. Им нужна непохожесть, эксклюзив. Такие люди не должны ни в коем разе увидеть, где бы они не находились в Москве, такой же костюм на ком-нибудь другом.  И их жёны должны носить платья, всякие там аксессуары, совершенно отличные от вещей, которые могут купить все остальные. Не хочешь у нас поработать? Я вижу, ты парень с головой. Жалко, когда такие люди пропадают ни за грош, ни за денежку. У нас как раз сейчас требуется продавец в отдел детских товаров. Деньги хорошие будешь получать…
   Для Сергея предложение Давида было полной неожиданностью. Оно совершенно не соответствовало ни его менталитету, ни образованию, которым он гордился, ни его воспитанию. Оно абсолютно не согласовывалось со всей его прежней жизнью, и скорее напугало, чем обрадовало.
   Сергей выходил из подъезда дома в глубокой задумчивости. Во дворе он увидел компаньонов Давида, которые всё ещё крутились возле своих крутых автомобилей, не прекращая о чём-то громко спорить.
   Сергей был в замешательстве. Конечно, предложение Давида полностью освобождало его от серьезных материальных трудностей, которые с годами только нарастали. Он понимал, что, согласившись, у него может измениться вся его жизнь. Ведь, по сути дела, не вечно же он будет молодым, и сколько он ни работай, пусть даже на интересной работе, ему никогда не заработать достаточное для нормальной жизни количество денег. Заказы на мебель тоже не регулярны. Простой обыватель не станет заказывать себе какую-нибудь необыкновенную мебель. Он пойдёт в мебельный магазин и купит обычный диван или шкаф. А таких людей большинство.
   Сергей на электричке поехал домой. Вошёл в подъезд с облупленными стенами, с грязными, заросшими паутиной окнами, вспомнил просторный и чистый подъезд Давида с картинами и цветами…

   4. Сложный выбор

   Матери Сергей решил пока ничего не говорить, пока сам не решит всё окончательно. Он знал, как она на это отреагирует. То поколение, к которому она принадлежала, относилось к внезапно разбогатевшим после перестройки людям, однозначно: присвоили народную собственность, ничем не заплатив людям. Он решил, что завтра на работе сначала обсудит свою ситуацию с Дмитрием. Он поужинал и лёг спать, решив ни о чём пока не думать. Но заснуть долго не мог: мысли кружились в голове. Он взвешивал все «за» и «против». Если он примет предложение Давида, всё изменится в его жизни. Но оставить любимую работу в институте – значит изменить самому себе, значит бросить коту под хвост свою увлечённую наукой молодость, подающие надежду успехи. К тому же он уже работал над кандидатской диссертацией, и дела продвигались неплохо. Да и вообще весь дух его теперешнего научного окружения нравился ему. От работы Сергей получал полное удовлетворение. Он дорожил дружбой с Дмитрием, который тоже трудился над диссертацией. Ему страшно было представить, что скажет тот, когда Сергей расскажет о предложении Давида.
   На следующий день, приехав на работу, он окунулся в дела, и даже вроде бы позабыл о том, что мучило его накануне. Вспомнил лишь во время обеденного перерыва, сразу почувствовав, как резко портится у него настроение. Снова заскребли на душе кошки, снова чёрные мысли овладели им.
   Они сидели с Дмитрием в буфете за столиком, пообедали, взяли кофе. Сергей рассказал Дмитрию о своём вчерашнем визите в особняк на Павелецкой, о своём разговоре с бизнесменом, о магазине для сверхбогатых. Дмитрий сначала не поверил, что такое может быть. Выросший и воспитанный в интеллигентной семье, где всё давалось очень трудно, и исключительно благодаря уму, трудолюбию и увлечённости, он, конечно, знал, что где-то существует другая жизнь, жизнь богатая. Но это была для него другая планета, она была очень, очень далеко, и ему не хотелось туда. Так же, как и Сергею, ему было уютно на своей планете. Но с другой стороны, там вращались огромные деньги, которые на чаше весов могли бы дать огромный перевес их учёным амбициям. Они пили кофе и спорили, анализируя то одни, то другие доводы. В конце концов, Дмитрий сказал: «Впрочем, как хочешь, так и поступай. Не понравится – вернуться в институт всегда сможешь. Если, конечно, эта твоя новая жизнь не засосёт тебя».

   5. Новая жизнь

   Слова друга оказались пророческими. Чаша весов безбедного существования перевесила. Сергей пошёл работать на фирму Давида. И новая жизнь стала действительно постепенно засасывать его. Первое время он не знал, что делать с теми деньгами, которые появились у него. Ведь до этого он привык обходиться немногим, и жил очень скромно. Но постепенно новая работа стала диктовать и новые требования к внешнему виду. Он не мог уже, как прежде, когда работал в лаборатории, приходить на работу  в джинсах и простом свитере. Здесь были свои правила. На первую зарплату ему пришлось купить дорогой костюм и туфли. Продавец дорогих товаров не может расхаживать среди них в чём попало. Тем более в магазин наведывались роскошно одетые дамы с чудесными розовощёкими детьми, тоже одетыми во всё дорогое и удобное. Сергей заметил, что эти дети были необыкновенно раскрепощены, а порою развязны. Они с громкими возгласами восторга бросались к дорогому игрушечному автомобилю на бензиновом топливе – точной копии настоящего «БМВ», и почти по такой же цене. Требовали от родителей купить его, хотя рядом стоял автомобиль намного дешевле. Но на этот автомобиль избалованные дети не смотрели. Как они с беглого взгляда определяли, что это хоть и крутой автомобиль, но тот ещё круче, Сергею было непонятно. Он уже начал беспокоиться, что «дешёвые» машины уже никто не купит и придётся отказаться от поставок. В это же время  девочки примиряли необыкновенно красивые детские платьица, другие мальчики крутились возле курточек. Подростки разглядывали баснословно дорогие велосипеды, а мамы примеривались к детским коляскам из кожи питона. Сергей нюхом чувствовал свою клиентуру и уже знал, что дефицитом тут является не то, что дешевле, а то, что самое дорогое. Иначе, какой смысл держать такой уникальный магазин. Ведь покупатели здесь – самые богатые люди Москвы и они не желают походить на простых смертных, не затем они выбивались в «сливки общества». Им надо всё самое изысканное, самое редкое, чтобы выйдя во двор своих дорогих домов, они ни на ком не увидели такого же костюма, такого же платья, таких же туфель или сумочек. У них была лишь одна, пока не разрешимая проблема – обидно было до слёз, что никто из прохожих, встречавшихся на улице, не знал истинную заоблачную цену этих вещей. Хоть оставляй этикетку с цифрами, после которых следует много нолей. Но и эта проблема как-то решалась. Отсутствие этикеток компенсировалось помпезностью внешнего вида обладателя дорогой вещи. Но, а «свои» обострённым нюхом и натренированностью уже издали чувствовали, что это самый что ни на есть крутой «бренд».
   Прошло два года. Сергей уже полностью смирился со своим новым положением, старался не думать о своей прежней жизни, чтобы не растравлять себе душу. Мать, поначалу, в штыки воспринявшая решение сына уйти из института, где уже приближалась к завершению его диссертация, постепенно начала оценивать влияние денег на жизнь. Сын каждый год отправлял её на лечение за границу: то в Карловы Вары, где ей очень нравилось, то на курорты Германии или Швейцарии. Да и сам он мог уже позволить себе поехать отдохнуть летом за границей. Он никогда не предполагал, что путешествовать так увлекательно. Посетив одну страну, хочется увидеть ещё и другую, и третью. Мир расступился перед ним. Единственно, что ему до сих пор не хватало – это спутницы жизни.
Сергей часто вспоминал Светлану, это была его первая любовь. Они познакомились, ещё учась в университете: он на физическом факультете, она на биологическом. После окончания университета Светлана стала работать в институте молекулярной биологии. И хотя они работали в разных местах, свободное время старались проводить вместе. Светлана нравилась Сергею. С ней было весело, с ней он отдыхал душой. Они часто ходили на концерты, в театры, старались  не пропускать новые выставки картин. И всё вроде бы складывалось хорошо, дело даже шло к свадьбе, но потом она вдруг как-то охладела к Сергею, видно почувствовав, в какой нищете она может с ним оказаться. Постепенно их встречи случались всё реже и реже. Вскоре он потерял её из вида. До него доходили слухи, что Светлана уехала на стажировку в маленький французский город. Там на кафедре местного университета познакомилась с заведующим кафедрой, мужчиной, много старше её, и вышла за него замуж.
   Больше случаев познакомиться с девушкой, которая бы ему настолько понравилась, чтобы он мог связать  с ней свою жизнь, у Сергея не представлялось. В том окружении, где ему теперь приходилось вращаться, он не видел той, которая хотя бы отдалённо напоминала Светлану: искренней, весёлой, умной. Из какой среды, из какой сферы деятельности должна быть эта девушка, он и сам не знал, и решил полностью положиться на интуицию и на случай. Пока выбирать было не из кого, но на всякий случай он начал строить своё «гнёздышко». Купил двухкомнатную квартиру и переехал из пригорода в Москву. Мать никак не хотела перебираться из Подмосковья в перенаселённую, душную Москву, хотя уже и к их загородному дому начала вплотную приближаться цивилизация. Лес постепенно вырубался на коттеджи, которыми застраивались поля, когда-то пестревшие ромашками, васильками, маками. Уже не видно было с балкона их квартиры коров, пасущихся на лугу за рекой. А тут ещё кому-то в голову  пришло вырубать реликтовый лес под строительство платной автомобильной дороги, которая должна была связать Москву с Петербургом. Уже вырубили широкую просеку, она проходила совсем недалеко от их дома. Но старый человек всё ещё питал иллюзорные надежды, что дорогу не построят, а если и построят, то, может быть, всё-таки уцелеет от лесного массива хотя бы небольшой лесок, куда можно будет ходить гулять. Сергей решил пока оставить мать в покое, хотя она всё чаще жаловалась, что из-за пробок на дорогах ей всё труднее становится добираться до работы. Но тайно от неё он уже подыскивал ей небольшую, но удобную квартиру. И, конечно же, он помогал ей материально. Ведь на ту пенсию, которую выделило государство, можно было купить только лекарства, без которых она уже не могла обходиться. А ведь надо было ещё платить за квартиру, покупать кое-какие продукты. Она порою с горечью возмущалась положением, когда честный образованный человек не может жить достойно, а обречён влачить полунищенское существование.
   – Ну, почему у нашей уборщицы тёти Дуси пенсия больше моей?  – делилась она с сыном. – А ведь работает спустя рукава: раз в месяц пройдётся веником по ступеням, только пыль поднимет, и всё, на том уборка закончена. А потому, что у тёти Дуси, которая с грехом пополам окончила школу, идёт стаж. Наказывают нас, людей с высшим образованием, перестали включать в трудовой стаж те годы, когда человек учится на дневном отделении университета, академии, там, где дают достойное образование. А если потом оканчивает аспирантуру, то из стажа выпадают ещё и эти годы. Между тем даже в тюрьмах у заключённых стаж идёт. И тоже пенсия будет больше, чем у любого образованного человека. По сути дела, – совсем грустнела она, – на это жалкое пособие, которое называют «пенсией», не проживёшь. Если некому помочь, обязательно надо  работать, пока ноги таскают.
   Она, человек умный, недоумевала и возмущалась, ну как это можно разбазаривать интеллектуал своего народа, ставя самых умных, самых способных и инициативных своих граждан в такие условия, при которых им здесь не выжить, и они вынуждены искать применение своим мозгам в цивилизованных странах, где их, кстати, с нетерпением ждут. За примером далеко ходить не надо: у них на кафедре студенты уже к третьему курсу определяются, в какую страну они поедут работать после окончания университета. В то же время нашу страну наводнили малоразвитые необразованные люди, согласные за небольшую плату выполнять любую работу. Всё это она обсуждала с сыном, когда он приезжал к ней, но он не мог дать ответ на её вопросы. Да она и сама знала, что её вопросы останутся без ответа.

   6. Дмитрий

   С Дмитрием Сергей не терял связи. Дмитрий был для него связующей нитью между прежней и настоящей его жизнью. Иногда они встречались то у того, то у другого на квартире. Сергей, подавляя зависть и волнение, с нетерпением ждал рассказов Дмитрия о делах в институте. Дмитрий защитил кандидатскую диссертацию, и с увлечением рассказывал о новых проектах в работе. Иногда такие беседы затягивались глубоко за полночь.
   Как-то раз Сергей позвонил Дмитрию по мобильному телефону. Дмитрий ответил, что он на конференции в Женеве, и перезвонит ему, как только будет посвободнее. Но звонка не последовало. И только спустя неделю, в новой квартире Сергея раздался телефонный звонок. Это звонил Дмитрий. Он вернулся с конференции и взахлёб рассказывал об этой поездке. Сколько интересных выступлений он услышал на конференции, со сколькими интересными людьми познакомился. Говорил, что получил несколько предложений работать по своей теме в Швейцарии, во Франции и в Австрии. Но пока ещё не определился с выбором, надо всё взвесить. Об одном только Дмитрий пока умолчал. Слишком уж личная это была проблема, чтобы говорить о ней по телефону.
   На конференции в Женеве Дмитрий познакомился с журналисткой, её звали Жаклин, и теперь постоянно думал о ней. Его покорила эта миниатюрная девушка с карими глазами,  точёным носиком, красивыми зубами, которые украшали её милую улыбку. Но ещё большее впечатление произвели на Дмитрия элегантность её манер, деловитость, и вместе с тем необыкновенная простота в общении. Приехав домой, он всё ещё был под обаянием этой девушки. Его, однако, терзали сомнения: была ли искренность в общении с ним настоящей симпатией к нему, или такое общение считается в её стране нормой. И вообще, он никак не предполагал, что, общаясь на конференции с людьми, встретит такое количество улыбок и приятных слов. Создавалось впечатление, что люди постоянно ищут повод сделать что-то приятное друг другу. Пусть не всегда искренни эти улыбки, но, в любом случае, лестные приятные слова гораздо лучше злых высказываний, пусть даже справедливых, но от которых на душе становится мрачно, и опускаются руки что-либо делать.
   Приятное общение с журналисткой не давало ему покоя. Сколько  ни пытался он представить её себе неискренней, двуличной, это ему не удавалось. Он мечтал снова увидеть Жаклин. А пока они переписывались по Интернету. И хотя это были не вполне полноценные беседы, по крайней мере, их связь не ослабевала.
   И вот однажды, взвесив условия всех приглашений на работу, Дмитрий остановился на приглашении из Женевы. Это была работа по контракту на указанный срок, работа, совместная с его лабораторией в Москве; интересная, с большой перспективой, как в научном плане, так и в отношении зарплаты. Сомнений не было, тем более там жила Жаклин, встречи с которой он с нетерпением ждал.
И эта встреча состоялась. Жаклин ждала его в аэропорту, чтобы потом отвезти на своём автомобиле в гостиницу, номер в которой был забронирован. Дмитрий сразу выделил её из толпы встречающих: небольшого роста, в элегантном сером платье с неброскими коралловыми бусами. Она была ему по плечо, но он робел перед ней, как ребёнок, с трудом подбирая английские слова, чтобы как-то выразить свой восторг от встречи. Они поехали в гостиницу, и, оставив там чемодан Дмитрия, спустились в ресторан пообедать. Дмитрий, уставший в Москве от анализа своих сомнений относительно искренности Жаклин, здесь уже нисколько не сомневался, что и с её стороны  была к нему  глубокая симпатия.
Ещё тогда, во время его выступления на конференции, она с интересом следила за его докладом. И хотя мало чего понимала в сути его исследований, тем более что его английский был далёк от совершенства, она чувствовала пылкость натуры приехавшего из России молодого человека. Уже не говоря о том, что и внешне Дмитрий ей очень понравился: высокий, стремительный, с красивой темно-русой головой, со смелым взглядом карих глаз. Всё ей нравилось в Дмитрии, и со свойственной европейским женщинам решимостью, она твёрдо решила бороться за него.
   После обеда в ресторане они пошли бродить по городу. В первый свой приезд Дмитрий толком и не видел Женеву. Слишком поглощён он был своим докладом на конференции. Да и вообще волновался – ведь это был его первый заграничный выезд, да ещё в Швейцарию, в центр европейской цивилизации. Город с его монументальными строгими домами показался ему несколько помпезным, тяжеловатым. Но когда они вышли к Женевскому озеру с фонтаном, бьющим из-под воды, открылся такой простор, повеяло такой свежестью водного пространства, что он не мог надышаться чистым свежим воздухом. Так они гуляли, пока не стемнело. Жаклин проводила Дмитрия до гостиницы и уехала в своём автомобиле с открытым верхом. Дмитрий смотрел ей вслед. Как просто и вместе с тем достойно сидела она за рулём, по-видимому, не такого уж дорогого автомобиля. Ему показалось, что не автомобиль красит её, а она является украшением своего автомобиля.

   7. Свадьба друга

   У Сергея между тем личная жизнь всё никак не устраивалась. Он пытался было завязать какие-то отношения с девушками, которые заходили в магазин покупать либо красивую дорогую сумочку из крокодиловой кожи, либо платье или туфли, но, пообщавшись какое-то время, у него пропадал к ним всякий интерес. Эти приторные неестественные улыбки, эти глаза, в которых, казалось, отражались только ценники с цифрами, не вызывали в нём никаких эмоций, кроме досады и разочарования. Вера Павловна начала не на шутку беспокоиться, ей уже казалось, что она так и не дождётся внуков. Пыталась познакомить сына с дочками своих знакомых, но это только ещё больше раздражало Сергея.
Однажды вечером, открыв почту в Интернете, Сергей увидел сообщение Дмитрия. Сергей получал от него сообщения чуть ли не каждый день, в них Дмитрий рассказывал о своей жизни и работе в Швейцарии. Но это сообщение было особенным. Дмитрий сообщал, что они с Жаклин решили пожениться, и приглашал Сергея на свадьбу. Договорившись с директором магазина о подмене, он взял билет на самолёт и накануне свадьбы был уже в Женеве. Остановился в той же самой гостинице, в которой жил Дмитрий. Вечером они решили поужинать в номере у Дмитрия. Им принесли из ресторана еду, хороший коньяк, они сидели и не могли наговориться, вспоминая счастливые годы от начала учёбы в университете и потом работу в лаборатории института. Дмитрий с увлечением и поспешно, словно боясь упустить что-то важное, рассказывал о своей нынешней работе; говорил, что в этих разработках заинтересованы обе страны – и Швейцария и Россия. И от успеха работы могут возникнуть ещё новые направления – интересные, захватывающие разработки. Уговаривал Сергея бросить его бредовую работу и вернуться к исследованиям. Сергей поинтересовался, сколько ему платят. Дмитрий, увлёкшись своими идеями о работе, сразу и не понял друга, но потом сообразил, почему он так спросил.
   – Конечно, не так, как тебе. Но ведь это неважно.
   Сергей молчал.
   – Ты извини меня, – сказал Дмитрий, видя, что обидел друга. – Что я говорю?.. Конечно, это немаловажно. Но ты пойми. Мы изначально из другого теста сделаны. И деньги здесь не решающий фактор. Пока не поздно, возвращайся. Ты же талантливый учёный. Диссертация твоя почти готова. Защитишь, будем вместе продолжать работать. Конечно, в России на те оклады не проживёшь.… А ты, я думаю, уже почувствовал свободу, которую дают деньги…
Сергей сидел и молчал. Опять Дмитрий разбередил ему душу. Опять поднял уже улёгшиеся сомнения. Опять своими разговорами всколыхнул прежнюю его жизнь, которая давала перспективы в духовном плане, но ограничивала пути к их достижению. Сейчас у него всё сложилось так, что никаких духовных перспектив он, конечно, уже не в праве ждать, но зато теперь жизнь не ставит его в тупик перед ежедневными материальными трудностями.
   На свадьбе, которая была организована в загородном доме родителей Жаклин – в прелестном местечке среди гор, было много народа. Здесь были и подруги невесты, и её коллеги по работе – журналисты. Со стороны Дмитрия было несколько сотрудников его новой лаборатории; из Москвы приехали его родители и младшая сестра Лена. Атмосфера на свадьбе была чудесная, все от души веселились. Среди гостей Сергей выделил девушку с гривой тёмных вьющихся волос. Он спросил Дмитрия, кто она.
   – О, это Франческа, подруга Жаклин. Кстати, поговори с ней, она прекрасно говорит по-русски. Она и французский знает, и английский, и немецкий, и итальянский, и бог знает ещё какие языки.  Пойдём, познакомлю тебя с ней.
Они подошли к Франческе. Дмитрий представил ей Сергея как коллегу по работе. Франческа улыбнулась, но улыбка у неё была, как показалось Сергею,  какая-то печальная. Дмитрий оставил их. Она, действительно, хорошо говорила по-русски, даже без акцента. К Франческе подошла какая-то дама и что-то спросила по-итальянски, она ответила ей. Сергей поинтересовался, кто эта дама.
   – Это моя мама, – сказала она. – Я ведь по маме итальянка, а отец у меня американец.
   – А русский, откуда знаете?
   –О! Русский самый трудный из всех языков. Я его изучала в Кембридже.
Франческа рассказала, что после университета работала в Лондоне, где живут её родители, у отца в центре города свой офис, а потом переехала в Женеву, и сейчас работает в колледже. А на лето уезжает работать в международные детские лагеря, которые расположены вокруг Лондона. Там у неё хорошие возможности попрактиковаться во всех языках, которые она знает. Сейчас много детей из России приезжает в эти лагеря.
   – А как вы познакомились с Жаклин?
   – В Кембридже и познакомились. Сначала вместе учились, а потом уже специализация началась, она стала журналистику изучать, а мне языки хорошо давались. Могу теперь преподавать в любой стране. А это так интересно по миру ездить.
   Сергей смотрел на Франческу и думал, какой крови в ней больше. На первый взгляд это была типичная итальянка, но серые глаза и совершенно не итальянский, замедленный темперамент говорили о том, что, действительно,  в ней текла  ещё и американская кровь. Сергею в целом понравилась девушка, и он поймал себя на далеко идущей мысли, что, зная в совершенстве русский язык, она могла бы работать и в России, если, конечно, у них что-то получится.
От этой мысли, после тяжёлого накануне разговора с Дмитрием, на душе у Сергея стало легко и весело, чего не случалось с ним давно. А точнее с того момента, когда он решил бросить исследовательскую работу и уйти работать в отдел детских товаров магазина «Эксклюзив». Здесь, на зелёной поляне, окружённой горами, на чистейшем горном воздухе, тот его поступок казался теперь чистейшим бредом. Он сам себе изумлялся, как мог пойти на это. Он, конечно, понимал, что, поддался общей тенденции, которая твёрдо установилась в России за последние годы, и выросла до размеров монстра, которому удалось всосать в свою пасть немало людей, поддавшихся искушению денег. Сколько людей погубил этот монстр морально и физически. Он силён своей магнетической силой, и поддаться его влиянию склонно всё большее и большее количество людей. Главным образом людей относительно молодых, смело бросающихся на соблазны, не думая ни о чём, кроме денег, которые обещают роскошные дома, дорогие автомобили, доступ к продажным женщинам. «Как это затхло и ничтожно, пошло», – с досадой думал Сергей, вдыхая горный воздух, наслаждаясь светлыми лицами людей, собравшихся на свадьбе дорогого ему друга. Эти люди, явно не бедные, но и, как рассказывал Дмитрий, не богатые. Главное – люди образованные. Это сразу чувствовалось по тому, какая аура от них исходила. Весь остаток вечера Сергей провёл с Франческой. В отличие от Жаклин она была немногословной, даже немного вялой. Но это Сергей отнёс на её возможную усталость.
   Но напрасно Сергей ожидал продолжения знакомства с Франческой. Когда совсем стемнело и подошло время расставаться, она просто помахала Сергею рукой и куда-то исчезла. Сергей был обескуражен, ведь он надеялся, что они обменяются телефонами, электронными адресами, чтобы продолжить знакомство. Создавалось впечатление, что она общалась с Сергеем только для того, чтобы лишний раз попрактиковаться в русском языке…
   Ночевать Сергей остался, как и большинство гостей, в доме родителей Жаклин. На утро он улетел в Москву и опять приступил к работе. Поездка в Швейцарию не выходила у него из головы. На фоне уже начавшейся  осенней непогоды с хмурым небом, моросящим дождём, солнечная Швейцария казалась другим миром, наполненном теплом и свежестью. Он ещё надеялся, что Дмитрий как-нибудь поспособствует ему в устройстве на работу в Женеве. Но время шло; Дмитрий присылал ему по Интернету сообщения, рассказывал о семейной жизни, о работе, но ни слова не говорил в продолжение той беседы, которую они вели в гостинице в день приезда Сергея. Да и что он мог сейчас для него сделать, если б даже очень захотел. Продавец-консультант из магазина детских товаров хочет заниматься серьёзными проблемами квантовой электроники… Смешно. Не стоит даже думать об этом. Сергей сам выбрал свой путь.

   8. Повышение в должности

   Однажды вечером Сергею позвонил из Женевы Дмитрий и сообщил, что у них с Жаклин родилась девочка, назвали её международным именем Мария. К тому времени и у Сергея всё складывалось как нельзя лучше, но только не в семейном плане. Давид как-то сообщил Сергею, что хочет  сделать его директором всего магазина. Прежний, мол, директор стал не честно работать, а на него, Сергея, он уверен, можно целиком положиться. При этом, разумеется, оклад его будет много выше. Сергей на этот раз не стал долго раздумывать, и согласился. Все трудности, которые неизбежно возникали на первых порах в связи с другим статусом работы, с лихвой компенсировались высокой зарплатой. Постепенно стали меняться и его привычки. После работы его не раздирали какие-то особые сомнения или проблемы, связанные с работой, и он со спокойной совестью мог пойти с сослуживцами в ресторан, либо к кому-нибудь в гости, и провести там весёлый беззаботный вечер. Да и к себе домой он мог иногда пригласить кого-нибудь из знакомых, мужчин или женщин; прекрасная, хорошо обставленная квартира позволяла это. Он чувствовал, как постепенно меняется его характер. Его замкнутость и угрюмость немного смягчились, он стал более раскрепощённым, весёлым. И это ему нравилось. Угрюмость в людях он теперь встречал только на улицах. Тем не менее, несмотря на своё солидное материальное благосостояние, он продолжал ездить на работу в метро, он был до сих пор убеждён,  что это гораздо быстрее и удобнее.
   Повезло или не повезло ему родиться в такой стране, где каждый её житель постоянно чувствует, что живёт, словно у подножия  вулкана: сегодня он затих, а следующее извержение может случиться хоть завтра. Всё-таки Сергей был человек  из детства и юности, которые проходили в то время, когда «вулкан» выбрасывал совсем другой пепел.

   9. Роковая вечеринка

   Как-то раз Сергею позвонил его школьный друг Мишка. Приглашал на вечеринку по случаю очередной годовщины окончания школы. Встреча должна была состояться у него на квартире. К назначенному часу Сергей, одевшись попроще, но с уже сформировавшимся хорошим вкусом, приехал к другу. Михаил окончил энергетический институт, работал в каком-то научно-исследовательском институте. Когда Сергей вошёл в его простенькую квартиру, там уже собрался почти весь прежний их класс. Конечно, за годы, прошедшие после окончания школы, все изменились, но что интересно, одни больше, а другие совсем незначительно. Девушки почти все пополнели, скорей всего, после родов; а некоторые, наоборот, стали сухими и невзрачными. Некоторые парни тоже как-то расплылись, видно, не знали, что такое спорт. Их возраст выдавали уже появившиеся залысины, а главное – какой-то потухший взгляд, словно, больше уже нечего ожидать от жизни. А в целом, Сергей рад был увидеть и Мишку, и одноклассников, хотя в школе он мало контактировал с классом, не участвовал ни в каких школьных общественных мероприятиях, если уж совсем не приставали, и кроме Мишки ни с кем особо не дружил. Сразу же, как у нас принято, стали садиться за стол. Сергею пришла на память его поездка в Швейцарию, когда, прежде чем сесть за стол праздновать свадьбу Дмитрия и Жаклин, все гости, с бокалами вина, шампанского или других напитков на выбор, долго гуляли на полянке перед домом. Ему очень понравился этот европейский обычай, который он встречал и в других странах. Такие фуршеты со свободой передвижения дают возможность присмотреться к незнакомым прежде людям, начать лёгкую беседу, а потом уж, сняв первоначальное напряжение от непривычной обстановки и выбрав себе приятного собеседника, сесть за стол.
   Здесь ему всё равно было с кем сидеть. Всех он хорошо знал, и поскольку отношения в школе у него со всеми были ровные, он сел на первый попавшийся свободный стул. Рядом с ним поспешила усесться Галя. Ещё учась в школе, она посматривала на Сергея, иногда заигрывала. Угрюмый и мрачный очкарик, увлечённый одной лишь учёбой, он не замечал её попыток пофлиртовать. Она была ему изначально неинтересна. Из семьи строителей, где у отца было лишь одно развлечение – выпить, а мать постоянно пилила его, Галя поставила себе цель вырваться из этой среды. Уже со школьной скамьи она мечтала отхватить себе в мужья учёного, и твердо шагала к поставленной цели. Сразу же после школы она устроилась на работу в институт океанологии, будучи уверенной, уж там-то хоть пруд пруди сотрудников-мужчин: смелых, умных, сильных; бороздящих просторы мирового океана. И уж, конечно, докторов и кандидатов наук – уйма. Но, устроившись на работу, она к удивлению своему обнаружила, что никто особенно не обращает на неё внимания, все заняты своим делом. И только непрестанно требуют от лаборантки выполнения своих обязанностей…
   Усевшись рядом с Сергеем, она тут же стала его расспрашивать, где он работает, чем занимается. Он не стал распространяться о своей работе, сказал только, что работает на фирме. У Гали было довольно симпатичное личико, с чертами оригинальности – чуть раскосые зелёные глаза, немного вздёрнутый нос, светлые волосы до плеч. И даже небольшая полнота придавала привлекательность её облику. Она рассказала Сергею, что работает в институте океанологии, замуж пока не вышла. После выпитого коньяка Сергею даже понравилось с ней беседовать. Как-то постепенно, исподволь, она всё больше стала овладевать его вниманием...
   Прошло несколько дней после вечера, и Галя позвонила Сергею, пригласив его в кино. Он уж и забыл об этой вечеринке, погрузившись в будничные заботы. Но отказываться было неудобно. После работы они встретились у кинотеатра. Сергей заметил, какая нарядная была Галя. Ему даже показалось, что глазами с чуть наплывшими веками, своей лёгкой полнотой, она немного походила на французскую актрису Марину Влади, которая когда-то, в пору его юности, буквально очаровала его своей игрой в фильме «Колдунья». Чувствовалось, что Галя всеми силами старается понравиться Сергею. И хотя он до сих пор не стал раскрывать ей свои карты насчёт материального благосостояния, она, практичная и проницательная, почувствовала, что это самый подходящий для неё жених. Человек, блиставший в школе знаниями по всем предметам, не мог быть неудачником в жизни, в том смысле, в котором понимала это Галя. Она собрала в единый напор все свои силы и опыт завоевания мужчин. В конце концов, Сергей, сам того не заметив, подчинился её напору, её женственности. И хотя, по сути дела, говорить с ней было не о чем, он решил, что в повседневной жизни ему с ней будет хорошо и спокойно.
   Они стали жить вместе, в его квартире, однако жениться на ней он пока не собирался, слишком дорожил своей свободой. Вскоре у них родился мальчик, назвали его Колей. Сергей, кончив работу, устремлялся домой, чтобы провести как можно больше времени с ребёнком. У мальчика были самые красивые, самые дорогие игрушки из его магазина, самое качественное питание. Коля рос здоровым и весёлым. Одно только расстраивало Сергея, когда он приходил домой – абсолютное непонимание со стороны Гали. Они разговаривали на совершенно разных языках, её пустые разговоры иногда просто выводили его из себя. К тому же она не стеснялась требовать от Сергея дорогие подарки. Одних шуб, которые ей приходилось часто менять из-за расползающихся всё больше и больше бёдер, у неё было штук десять, а она всё требовала другого покроя, из другого меха. То и дело она приставала к Сергею, что им надо расписаться, что она не может так жить. Скандалы стали учащаться. Раскричавшись, Галя, не сдерживаясь в выражениях, называла его то бирюком, то размазнёй, не обращая внимания на присутствие ребёнка, который смотрел на неё расширенными от испуга глазами. Однажды, видя, что Сергей не собирается расписываться с ней, она взяла ребёнка и ушла жить к своей матери. Сергей остался опять один в своей квартире. Он не жалел о Гале, он даже рад был, что избавился от постоянных её капризов и истерик. Но сердце его разрывалось от расставания с сыном.



   10. Катя

   Тем временем Дмитрий работал и в Москве и в Женеве. Совместная работа двух институтов позволяла ему часто приезжать на родину. Жаклин выучила русский язык и тоже  стала получать от редакции задания в Москве. Так они и жили на два государства. Когда Дмитрий и Жаклин  приезжали в Москву, они непременно встречались с Сергеем. Это были незабываемые встречи, тёплые, радушные. Но когда друзья уезжали, Сергей опять погружался в тоску. Казалось, ему уже никогда не выбраться из душевной безысходности и пустоты, из той пропасти, куда бросила его жизнь.
   Кроме того, Вера Павловна стала частенько болеть. После работы в Москве она приезжала домой усталая и измотанная, часто с головной болью. Но всё же бросать любимую работу она не собиралась. Сергей понимал, что надо срочно переселять её в Москву. В том же районе, где он сейчас жил, Сергей подыскал удобную однокомнатную квартиру с большой кухней. Первое время Вера Петровна никак не могла привыкнуть к городскому воздуху. Она постоянно сравнивала его с загородным, настоянном на аромате трав. Но зато здесь у неё была хорошая квартира в новом доме, с чистым подъездом, и главное, недалеко от метро. И рядом был её сын, хорошее медицинское обслуживание, которое могли обеспечить его деньги. Два раза в год она проходила курсы уколов, которые приходила делать ей вечерами платная медсестра. Сначала это была пожилая женщина, а в последнее время к ней стала приходить симпатичная молоденькая девушка Катя. У неё были такие нежные руки, что Вера Петровна всегда удивлялась, как это она так  делает укол, что совсем не больно. Часто, когда Катя никуда не спешила, Вера Павловна оставляла её пить чай. Катя приехала в Москву из другого города, где остались её родители. Поступила в медицинский институт и теперь жила в общежитии.
   Как-то раз Сергей пришёл навестить мать в выходной день. Катя как раз только что сделала Вере Павловне укол, они сидели за круглым столом и пили чай. Когда Сергей вошёл в комнату, Катя засмущалась, собралась уходить, но Вера Павловна удержала её; усадила за стол и Сергея, поставив перед ним чашку горячего чая. Но беседа уже была перебита приходом Сергея. Катя, допив поскорее свой чай, попрощалась и ушла, оставив мать и сына наедине.
   – Хорошая, между прочим, девушка, – сказала по её уходу Вера Павловна. – Умница. Не чета твоей Гале.
   – Мама, ты опять об одном. Я уже тебе сто раз говорил, что Галя для меня больше не существует.
   – Ну ладно, ладно, молчу. Пей чай. Попробуй пирожки с капустой, пока не остыли.
   – Уж, не для новой ли знакомой пекла? – взглянул Сергей на мать, откусывая пирожок.
   – Но ты же знаешь, я целый день на работе, хоть в выходные постряпать что-нибудь. Видишь, как хорошо: и Катю покормила, и ты пришёл.… Ешь, ешь, сегодня они особенно удались.
   –  Ну, ну, поем, конечно, – обнял Сергей мать за плечи. – Как ты себя сегодня чувствуешь?
   – Очень хорошо, – сказала Вера Павловна. – Просто замечательно! – улыбнулась она.
   – Вижу, что уколы тебе помогают.
   – Очень помогают, – многозначительно отвечала Вера Павловна. – Очень!
   Они какое-то время сидели молча, отхлёбывая чай и думая каждый о своём. Потом Вера Павловна не утерпела, спросила сына:
   – Ну, как тебе Катя, понравилась?
   – Симпатичная, – ответил он рассеянно.
   – И не дурочка к тому же, – обрадовавшись положительной реакции сына, сказала она.
   Сергею Катя действительно понравилась. «Может быть и хорошо, что она не москвичка, – думал он.– Видно, что не избалованная, скромная. Сама, как рассказывала мать, безо всякой помощи поступила в медицинский институт. И, действительно, симпатичная: одни глаза чего стоят – карие, в пол-лица, с длинными ресницами. Тёмные волосы, гладкие, с пробором. Сзади небольшой пучок – совсем как у взрослой. Наверное, хочет посолиднее выглядеть. Хоть и студентка пока, но потом-то врачом будет. Уже сейчас примеривает на себя строгость доктора в белом халате. Нет, симпатичная девчонка», – сделал он для себя окончательный вывод.
   Изучив расписание материных уколов, Сергей опять как-то пришёл её проведать. Катя уже не так смутилась, как в первый его приход. И чаёвничали они теперь уже со сладкими булочками. Сергей заметил, что строгость Кати не только во внешнем облике, но и в характере девушки.  В этом смысле они были очень похожи. Но вместе с тем, Сергею, пожалуй, за долгие годы его духовного одиночества, пришло желание пошутить, и он с удовольствием рассказывал дамам всякие забавные истории, которые то и дело случались у него в магазине с этими богатыми людьми, среди которых иногда встречались субъекты с большими странностями. А уж их жёны – это сплошные ходячие анекдоты. Катя смеялась, показывая свои крепкие ровные зубы, вгоняя Сергея то в смятение, то в восторг.
   Но вот курс уколов у Веры Павловны закончился, а буквально через неделю у неё был юбилей, 65-летие. Она позвала в гости Катю. Отмечали втроём, скромно, почти по-семейному. Вера Павловна наготовила всяких вкусных закусок, сделала заливное из судака, которое очень любил Сергей, запекла в духовке отбивные, а к чаю опять подала всевозможных пирожков. Сергей купил хороших дорогих вин, и обед получился на славу. Катя оказалась очень лёгкой в беседе, и Сергей, от природы замкнутый и нелюдимый, не мог не почувствовать, что в её обществе ему очень комфортно. Ели они с аппетитом, говорили с удовольствием, правда, о всяких пустяках. Но это сейчас было неважно. Важно было то, что все трое случайно оказались на одной волне. Их биополя чудесным образом пересеклись, образуя сгусток энергии, которая наполнила их души необыкновенным зарядом, способным разрядиться чем-то мощным и очень важным. И они чувствовали, что это неизбежно произойдёт.

   11. Весеннее обновление

   На следующий после юбилея день Сергей проснулся с ощущением счастья в душе. Он быстро принял душ, позавтракал, поехал на работу. Была ранняя весна. От метро он шёл через сквер, любовался распускающимися маслянистыми листочками тополей и клёнов, робко пробивающейся из-под земли молодой травой, проклюнувшимися упругими ростками тюльпанов, розетками разноцветных примул. Он вошёл в магазин, по привычке напустив на себя строгий вид директора. Но глаза у него светились, и это не могло ускользнуть от пытливых взоров его сотрудников. Они почему-то сегодня почувствовали, что с наступлением весны произошло что-то удивительное с их обычно угрюмым «хозяином», и здоровались как-то по-особому приветливо и сердечно.
   Вечером Сергей получил по Интернету весточку от Дмитрия. Тот радостно сообщал, что у них с Жаклин родилась вторая дочка, которую назвали Лизой. Сергей тут же отправил ему поздравление. Он искренне радовался за друга и за его прелестную Жаклин. Но и у него, Сергея, теперь всё должно сложиться неплохо. В этом он был совершенно уверен.