Из полевых воспоминаний. Почти три штатива Деревня

Следующая зарисовка, которую дополнительно можно озаглавить – «Почему бы и нет?» будет интересна, скорее всего, для сугубо профессионального круга читателей, поэтому специальные термины расшифровывать не буду.

Занимались развитием планового обоснования для выноса в натуру новых отводов на территории Старицкого района. В достаточной близости от объекта находилась пирамида и был не утраченный грунтовый пункт полигонометрии, а по классу требуемой точности вполне хватало разомкнутого хода координатной привязки от ПП к тригопункту. Плохо было только то, что тащить ход приходилось через лесной массив, по-другому никак не получалось.

В принципе, ничего такого уж сверхтрагического в этом не было; опыт подобной работы имелся, и бензопилы тоже. Плохо устанавливать прибор, неудобно закреплять точки, ну да куда деваться… Наметили створ, начали готовить визирную просеку. И тут вдруг приходит не предусмотренная никакими инструкциями мысль. Почему бы и нет?

Пробую: срезаю бензопилой сосну диаметром сантиметров 10 на уровне чуть ниже своей головы и ставлю на срез прибор (естественно, с трегером). Тахеометр стоит вполне устойчиво, уровень после горизонтирования не уходит, центр тоже можно определить достаточно точно. Ага! Намечаем следующую точку, аналогично снимаем дерево и устанавливаем по центру спила отражатель. Убираем мешающие видимости ветки… Остаётся включить прибор и выполнить привычные измерения. Сбоев не происходит, электронный уровень на месте, всё штатно. Меняем местами прибор и отражатель и аналогичным образом двигаемся вперёд… Быстро, и в общем-то, достаточно просто. Ни штативы не нужны, ни вешки, да и точки хода закреплены – лучше не придумаешь. На задние точки не возвращались, забивали в центр гвоздь-«сотку» для обнуления да прикрепляли бумажку для видимости.

Приехали, посчитали – ход «сидит» в миллиметрах. Чем не трёхштативная система? А участок леса тот всё равно предназначался под вырубку, да и «визирку» в любом случае пришлось бы делать, ещё больше деревьев пострадало бы. Это не самый большой ущерб, который человечество наносит природе…



Нехорошая деревня

В продолжение вышеописанного случая. В нашу задачу входило развитие обоснования и закрепление пунктов (по сути, опорно-межевых знаков), а выполнять сам вынос от них и разбивку землеотводов должны были коллеги – геодезисты из «десятки» (ЛАГП). Их представители прибыли для полевого контроля и приёмки работ.

Объектов для выноса было несколько, и поэтому ленинградцы оказались вынуждены искать временное жильё. У меня была на тот момент «ГАЗель», мы ездили на ней к себе, а смежники оставались на объекте. Ночевать в палатках при ночном минусе не хотелось даже привычным ко всему полевикам (да и вообще, когда подобные туристические «прелести» – не отдых, а повседневная работа, дополнительной «романтики» как-то уже не хочется). Благоустроенных гостиниц в радиусе сотни километров также не наблюдалось, и в местной администрации – как вариант – предложили поселиться в одной из близлежащих деревень. Остальное рассказываю, в том числе, с их слов.

Сперва приехал один бригадир (чтобы подготовить условия для размещения), ещё трое сотрудников прибывали на следующий день. В деревне приехавшего встретил странноватого вида местный житель и определил его в одну из пустующих изб. Однако, войдя туда, повидавший виды полевик сразу понял, что пустота эта какая-то странная. Впечатление было такое, что хозяева покинули дом буквально только что, собираясь вернуться через каких-нибудь полчаса. Об этом говорили и небрежно брошенные на диван предметы одежды, и посуда, оставленная на столе… Тем не менее, со слов местного, в этом доме «давно уже никто не жил», да и холодная печь подтверждала это. И, несмотря на непонятные предчувствия, бригадир решил остаться, тем более, что дело шло к вечеру. Растопил печь (дрова и лучина оказались под рукой), вытащил нехитрые припасы, погрел тушёнку… Поев, расстелил на диване спальник и приготовился ко сну.

Усталость взяла своё, и уснуть удалось достаточно быстро, но спустя сколько-то времени инженера разбудил непонятный шум. Казалось, что в доме несколько человек постоянно ходят из угла в угол, скрипят половицами, стучат дверьми… Посветил фонариком – никого. Встал, прошёлся по помещению, включил свет… «Да нет, приснилось на новом месте», – вполне естественная мысль. Снова лёг, задремал. Через час или около того – то же самое, только шаги слышатся сверху, с потолка, как будто кто-то возится на чердаке. За окнами – темень, ни огонька, глухая осень. Стало неприятно, но на чердак лезть в темноте, конечно, не хотелось. Щёлкнул зажигалкой, закурил – шаги стихли. И сразу тишина – до звона в ушах, абсолютная. Как в пещере (бывать доводилось). До рассвета ещё часов пять. Сон постепенно ушёл, да и какой тут отдых… Вышел на крыльцо (крючок изнутри накинут, как положено) – ничего хорошего, дождик моросит или мокрый снег… Так до конца ночи и промучился, ближе к утру задремал вполглаза ненадолго, а там уже и проснулся от холода – то ли сам забыл с вечера вьюшку закрыть, то ли ночью домовой постарался.

Рассказал эту историю и нам, и приехавшим в середине дня коллегам. Днём всё показалось каким-то несущественным, даже отчасти забавным, в особенности после традиционного сопровождения «дня приезда». Но к вечеру бригадир сказал твёрдо – «вы как хотите, а я лучше в машине буду мёрзнуть» (у них была «буханка»). Ну, хозяин – барин, мы, попрощавшись до завтра, уехали, а ребята понесли вещи в дом.

Утром следующего дня, не дождавшись коллег на объекте, мы решили доехать до деревни и расшевелить их (для первого после приезда полевого дня процедура вполне обычная). Картина нашим глазам предстала безрадостная.

Перед крыльцом бурой от времени избы стояли уже две «буханки» - одна знакомая, с ленинградскими номерами, вторая – местная, с мигалкой и синей полосой. Вокруг машин ходил вчерашний бригадир, не замечая никого и ничего. Возникшие нехорошие предчувствия не обманули нас; только в действительности всё оказалось гораздо хуже.

Представившись вышедшему на крыльцо милицейскому старлею (как выяснилось – местному участковому), я узнал подробности. Замёрзший за ночь в машине и пришедший-таки утром в дом погреться бригадир обнаружил тела своих коллег уже к тому времени остывшими. Следов насильственной смерти, а также беспорядка в доме не наблюдалось; на столе – остатки вчерашней закуски, под столом – пустая бутылка. «Траванулись, конечно, не они первые», - спокойно резюмировал местный «шериф». (Впоследствии именно эта версия и была принята в качестве официальной, хотя какая в тех условиях экспертиза, не знаю… а пока отправили тела в Санкт-Петербург, по прибытии уже не было смысла что-либо определять, да родственники и не требовали этого, вероятно).

Так-то оно так, вот только бутылки мы приобретали вместе и первые две тоже употребили сообща – без каких бы то ни было последствий… Конечно, в одной из них и могло попасться что-нибудь «не то», теоретически вполне возможно. Но истинную правду о произошедшем той осенней ночью в злополучном доме глухой старицкой деревни узнать теперь уже, видимо, не суждено никому…