Не осуждай брата своего

               

     Посмотрели  в воскресенье, на заседании православного клуба «Синергия» (после чтения и обсуждения Евангелия),  фильм-притчу на эту тему. Содержание таково.

     Батюшка, после утрени, наставляя паству свою, вразумляет; «Не осуждай! Ибо осуждая – отчуждаем-ся (себя), отрекаем-ся (себя), предаем-ся (себя), отдаем-ся (себя) на волю нечистого, злого. Отдаляем-ся (себя) от Бога. Поняли, чада?» «Поняли, батюшка» ,- отвечают, и разошлись по своим делам. А монаху Алексею батюшка определяет послушание: сходить за подаянием к одному из крестьян.

     А тому лень, и вот идет он, и дождь настигает его в лесу, и ропщет он: «И чего я пошел в монахи? Жил бы себе, как все!»

    Вот приходит к Ивану, а там детей во дворе – мал-мала, побежали все в дом, замокнув под дождичком, пошел и он. Видит - возле крыльца стоит куча леек: самая большая, видимо, для отца; поменьше – для матери; остальные, все разные – для детей, а самая крошечная – для дочки маленькой, больной. Ее-то, девочку эту, и подхватил Алексей. И внес в дом.

     А там стол накрыт, еда обильная, здоровая,  деревенская, добытая тяжелым трудом. Иван благословляет пищу: «Слава Тебе, Господи! Благослови нас, Господи, ясти и пити, во Имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь».

     После ужина все ложатся спать. Иван, усталой рукой наложив на себя крестное знамение, падает без сил на постель и тут же засыпает. Монах, осуждающе покачав головой, включает фонарик и начинает читать молитвенник…

     Утром, проснувшись с петухами, видит: Иван, снова только лишь перекрестившись: «Господи, помилуй», -  уходит работать.

     А монах, взяв корзинки с продуктами, возвращается в монастырь.

     Жена укоряет Ивана: «Ну зачем ты отдаешь продукты монахам? Жалко мне тебя – вкалываешь, детей кормишь, да еще и бездельников этих…» «А когда дочка заболела, кто побежал к этим «бездельникам»?! Кто молился за нее? Вот Бог и спас. Каждому – свое!»

    А Алексей идет по лесу, и, осуждая Ивана, за то, что тот не прочел даже Отче наш, вдруг видит: сидит на пне батюшка. Поморгал глазами – пропал. Идет дальше – снова батюшка мерещится, что за чертовщина?! Пошел с закрытыми глазами, и бум лбом о дерево!

     Вот приходит он в монастырь, настоятель, приняв дары, благодарит Бога: «Слава Тебе, Господи!» А Алексей заявляет: «Батюшка, давай не будем больше брать милостыню у Ивана!» «Это почему?» «Да он не молится совсем. Ни одной молитвы толком не прочел!» Тогда отец его духовный говорит ему: «Вот тебе лампадка, сын мой, иди – обнеси ее вокруг всей деревни, да так, чтобы ни капли масла не пролить, и огонек не загасить!»

     Удивился Алексей, но пошел.

     Много всяких перипетий встретил на пути своем, но – принес все же лампадку в целости и сохранности: «Слава Тебе, Господи!» «Донес?» «Донес!» «А скажи – перекрестился ли ты хоть раз за день?» «Нет. батюшка» «А помолился ли, прочел молитву?» «Нет, батюшка» «А о Боге вспомнил хоть раз?!» «Нет, батюшка!» «А вот Иван, работая целый день, и себя, и детей, и нас кормит, и о Боге не забывает!»

     И дошло до Алексея: каждому – свое. Кому -  работать в поте лица своего, кому – молиться за него, работающего,а кому – наставлять на путь истинный! С Божьей помощью!


     Суть притчи такова: «Кто кого в чем осудит, тот в том и побудет!»

    …Есть у нас в деревне одна женщина, кличут ее Коханчихой (коханый – по-хохлятски значит любимый). Очень она любила всю свою жизнь осуждать: прямо «всевидящее око» какое-то, и «всеслышащее ухо»! Ну все-то она про всех знает! Конечно, деревня есть деревня – это везде так. Все время найдутся такие люди: блюдут нравственность, как бы.

      Вот выгоняет утром корову в стадо, присоединяясь к стайке других баб. И начинается! «А слыхали – этот-то опять загулял, пьяный валялся вчерась под кустами! Ну все, теперь будет гулять две недели, допьется до чертиков! Алкаш конечный! А эта … спуталась с этим – ходили вечерком на речку вместе, под  бережок зачем-то. Ну – ясно, за чем! Хи-хи!.. Проститутка! А эти … воры... А те … Ха-ха-ха!»

     Ох уж это «сарафанное радио»!

     В одном конце деревни чихнешь, в другом уже скажут: помер!

     Мелют, мелют языки сладострастно, с наслаждением перемывая кровь, перемалывая косточки, копаясь в грязном белье, чего только не нароют, чего не откопают! Раз в чем-то оступишься – поставят клеймо. Будут коситься, шептаться, обливать за глаза помоями, гнобить, выдумывая уже всякие небылицы,топтать и затаптывать. А слабый человек уже, может быть, и не в силах совладать с этим потоком грязи, и противостоять, - оступившись, упадет, пытается подняться – а не дают, руки никто не протянет,  наоборот – плюнут презрительно, и с гордо поднятой головой пройдут мимо: «Мол, я-то не такой! Я лучше! Я правильный весь из себя, а ты – никто!»

      И ведь не опомнится, не покается никто: «Господи, прости моя прегрешения: ибо развеличахся, разгордехся, греху брата моего посмеяхся, и ближнего моего онеправдавах!»

      Бревно в глазу своем не видят. С легкостью в сердце ближних своих, пусть и оступившихся, низвергают в прах и гнобят. «Чужую беду – руками разведу!» У кого-то беда, горе, а им только насмех! Каждый проживает свою жизнь, как может, как получается у него выживать, так ведь нет, чтобы помочь ему хоть в чем-то, - нет, мы будем его только высмеивать, говорить, что "жить не умеет". Человек сломался, запил из безысходности, - все, алкаш конченый. Не может работу найти - лодырь. Одинокая женщина - обязательно проститутка у них. Даже если человек вдруг бросил пить и начал ходить в церковь, - " свихнулся совсем!", - станут говорить!..

    У самой Коханчихи - самой большой нашей "праведницы", сын -
алкоголик закоренелый, уже давно без семьи, дочка его не работает, тащит деньги у бабки, с двенадцати лет про нее идет дурная слава, где-то пропадает она,  говорят – проституткой стала… Каждый день в их дворе слышатся крик и брань, драка и ругань.

     А в последнее время совсем плохо стало все у них: сам хозяин тоже выпивал, болел-болел,  да и помер. Сын, едва дотянув до пенсии, пропивает все до копейки, в свои пятьдесят пять выглядит на все семьдесят, еле ноги волочит. Коханчихе совсем нечем стало гордиться: ни коровы теперь нет (моя корова – самая справная, молокастая, не то, что у вас!); ни машину некому водить (наша «тринашка» – самая хорошая!); ни огород возделывать (все-то у меня растёт на славу, не как у вас, лодырей!)…

     Но все равно, ещё больше дела у неё до всех соседей: кто чем дышит и чем живёт. Немало и моей кровушки попила, благо, что мой двор прямо напротив её дома, и, пока я не поставила высокий забор, чувствовала себя, как под видеокамерами, неотступно следящими за каждым передвижением моим и моей семьи...

     После того, как умер и сын,Коханчиха стала сходить с ума. Помешалась. Несколько раз уже лежала в психушке. Все ей что-то мерещится…

     И теперь не видно стало ее совсем, не следит зорко за каждым шагом кого бы то ни было колючее, недоброе, завистливое  «всевидящее око», не воспринимает ухо деревенскую «трансляцию» новостей, не выступает она с гордым и высокомерным видом по улице. А, бывает, выйдет Коханчиха, присядет на бревнышко у ворот своих(на котором раньше проводились «собрания» и метались камни слов в неугодных, неразумных ближних): одуванчик Божий, блаженно смотрит так на прохожих, не узнавая никого, хотя с детской пытливостью и доверчивостью, но и по-прежнему как- то с подозрением и затаенной злобой…

     Зимой, в самые лютые рождественские морозы, чуть не замерзла она, - хорошо, что сосед рано утром вышел вынести мусор, и увидел её, полураздетую, за контейнерами: спряталась там и сидит в снегу. Сосед поднял её и с трудом потащил в дом, а она упирается:"Не пойду туда! Там целая изба гостей у меня, а кто - не знаю! Чужие все, страшные! Задавят они меня!.."Пришлось вызывать "пятую бригаду".

     И это уже не в первый раз, когда убегает Коханчиха из дома от не званых "гостей". Кажутся они не знакомыми ей, но ведь знамо дело, кто они. Бесы. Гордыня. Зависть. Осуждение...Клевета. Много имён у сатаны и его приспешников. И лучше бы дружбы с ними не заводить, чтобы они не заполонили душу и в дом твой не вошли. Ведь так просто они не оставят в покое того, кто всю жизнь с ними дружбу водил. А под конец, наигравшись, и вовсе сведут тебя с ума...

     Не в психушку бы надо, а в церковь пойти душевнобольному человеку. Помолиться, покаяться в том зле, что причинила людям, но кому это надо, - кто поведет её, кто попытается помочь ей спасти душу свою? Да и поздно уже, если человек не вменяем, не способен уже адекватно воспринять хоть что-то...
               
     Поистине: «Кто кого в чем осудит, тот в том и побудет!»

     И не дай Бог доживать свою жизнь в пустом, холодном доме, наполненном лишь призраками прошлого...   


P.S.  Недавно моя соседка отошла в мир иной. Все таки Бог милостив, присматривал за ней старший сын, приезжал из города, и умерла она тихо, в своей постели.

     На похоронах я не была, и не знаю, отпевали ли её в церкви, ведь родня у них, судя по всему, неверующая. Поминаю ее каждый день, вместе со всеми своими, уже ушедшими, как новопреставленную рабу Божию Нину:"Прости ей, Господи, вся её прегрешения, словом или делом согрешенная ею, и даруй ей Царствие Небесное!"

     Я- то её давно простила. И может хоть моя молитва облегчит немного её участь в том мире, где она теперь находится...