Убийство в отеле Микро-Гранд

Случилось это в середине марта.

Местом действия оказался небольшой комфортабельный отель со странным названием «Микро-Гранд», расположенный на берегу Атлантического Океана, неподалёку от Санта-Фе-Де-Боготы. Само двухэтажное здание отеля почти в упор прижималось к скалам, и со стороны автострады его видно не было — скала загораживала весь обзор. Потому владельцу отеля, сеньору Хуану де Кальвере, пришлось поставить у дороги огромный рекламный щит, обещавший тому, кто остановится в «Микро-Гранде», незабываемые воспоминания. Результат оказался неплохим: то и дело кто-нибудь из автомобилистов сворачивал с автострады и подкатывал к отелю, укрывшемуся в тени мрачных серых скал, — даже если не переночевать, то хотя бы пропустить чашечку кофе или, для разнообразия, стаканчик винца. В особенности у Кальверы был хорош кофе — отборные зёрна привозили по заказу прямо с элитных плантаций.

Отель потихоньку себе процветал, но не менялся. Тот же вечно солнечный берег, те же скалы, та же прислуга. Если что и изменялось — то это внешность Хуана де Кальверы. Когда отель только-только открылся, владелец носил старенький потёртый фрак серого цвета, а спустя полгода старый костюм превратился в новый, с блестящими медными пуговицами. Да и округлился Кальвера изрядно. Постояльцы у него теперь были постоянно. Немного народу — но постоянно. Это устраивало всех, особенно хозяина.

Ну кто бы мог предположить, что такое тихое местечко станет обителью для такого громкого случая?

***

Я сидел перед зданием отеля, напротив небольшой пристани, развалившись в плетёном кресле под огромным зонтом, и обмахивался своей широкополой шляпой. Жарища была воистину адская — пришлось расстегнуть плащ и ослабить галстук, чтобы не задохнуться. Рядом стоял столик, а на нём — двухлитровая бутылка с кока-колой. За пять минут, которые я просидел на кресле, она опустела уже наполовину.
Рядом со мной, в таком же кресле, сидел лейтенант полиции Эстебан де ла Вега, упитанный молодой человек, и возбуждённо говорил:

— Это просто немыслимо! Сколько я помню этот отель — и ничего подобного не происходило, а тут… Уже третий раз здесь останавливаюсь, и никто ведь никого пальцем не тронул! Не понимаю, почему у сеньора Кальверы полиция никогда не несла постоянного дежурства? Знал бы раньше — сам бы здесь постоянно торчал!.. Можно отхлебнуть?.. Спасибо.

«Отхлебнул» полицейский не слабо — вся оставшаяся после меня кока-кола исчезла где-то в недрах лейтенанта за полторы секунды.

— Офицер, вам необходимо успокоиться, — сказал я. — Если то, что вы сейчас говорили, услышал бы кто-нибудь посторонний, то он бы не понял абсолютно ничего. Итак, давайте ещё раз: какими общими сведениями мы обладаем? Что конкретно вы видели?

Полицейский вытер губы рукой, сделал глубокий вдох и начал:

— Значит, ситуация у нас такая, сеньор Диего… До сегодняшнего дня в «Микро-Гранде» никаких преступлений не случалось. А сегодня такое…

— Давайте перейдём ближе к делу.

— Да-да, уже перехожу. Я вчера прибыл в этот отель, как раз после завершения моего рабочего дня, и без особых времяпровождений завалился спать. Просыпаюсь я всегда в одно и то же время — в восемь утра. Так было и сегодня. Сперва я решил никого не беспокоить в такую рань и сходить искупаться. Моя седьмая комната находится на втором этаже, и я должен был спуститься по лестнице. Пока шёл к этой лестнице, обратил внимание, что постояльцы пока спят, только в шестом номере, кажется, звучали голоса…

— В этой комнате остановились супруги Монастарио — такова, кажется, их фамилия?

— Да, сеньор.

— Интересно, они тоже так рано встали? Из-за чего бы? Что ж, я это выясню. Продолжайте, Эстебан…

Лейтенант стал рассказывать дальше:

— Я спустился вниз, в общую гостиную, после чего направился к выходу, а потом — к берегу…

— Подождите, — я снова перебил полицейского: — В гостиной вы кого-нибудь видели?
Лейтенант наморщил лоб, а потом сказал:

— Да, там были три человека. Сеньор Кальвера стоял за стойкой и, кажется, протирал стаканы тряпкой. На стуле перед стойкой сидела сеньорита Кальенте. Они с Кальверой о чём-то беседовали. А возле окна сидел ещё кто-то третий, но я не увидел, кто это — полтела скрывалось за газетой. Думаю, это был сеньор Нуньес-Малатесто — на нём были плотные чёрные джинсы и высокие ботинки. Кажется, из постояльцев только он носит такое… Сеньор Диего, вас что-то смущает?

— Есть немного, — произнёс я, почёсывая эспаньолку. — Чёрные джинсы и высокие ботинки в такую жару — как-то странно, вам не кажется?

— Есть немного, — ответил лейтенант моими же словами.

— Продолжайте…

— На чём я остановился?.. Ах да, я вышел на берег. Никого рядом не было, даже птиц. Я сбросил верхнюю одежду и уже собрался зайти в воду, как вдруг заметил нечто странное… Вода возле берега была красная! Сперва я подумал, что это просто отражение солнечной зари, но нет — красные комья клубились в море, словно бесформенные клочья ваты. На мгновение показалось, что всё море залито кровью. Этакое полное море крови. Меня это насторожило. Я побрёл вдоль берега по пути этих красных пятен, зашёл за валун, торчащий из воды, а потом… — он сглотнул. — Я обнаружил труп. Красные комья и взаправду оказались сгустками крови! Я не впадал в панику — мне всё-таки не впервой глядеть на мертвецов, ещё и не такое видал. Труп покачивался на волнах, то и дело стукаясь о валун. Он был лицом вверх, и я узнал этого человека. Это был сеньор Марселос Ибаньес, тот самый…

— Спасибо, я знаю, кто он, — сказал я. — Предприниматель, приехавший вчера вечером с женой в этот отель. Продолжайте ваш рассказ.

— Да, конечно, — Полицейский совершенно успокоился. — На трупе были только плавки, и я без труда высмотрел у него пулевую рану на груди. Если быть совсем точным, то ему прострелили сердце. Стрелял, судя по всему, профессионал. Наверное, он выждал, пока сеньор Ибаньес зайдёт в воду, а потом выстрелил. Я думаю, убийство было совершено недавно, потому что кровь ещё текла из раны.

— На берегу была одежда Ибаньеса? — спросил я.

Лейтенант де ла Вега отрицательно мотнул головой:

— Никак нет, сеньор Диего.

— Так может быть и так, что Ибаньеса убили ещё одетым, а потом забрали его костюм, деньги и другое имущество и скрылись, а труп выбросили в воду… Что вы сделали дальше, после того, как нашли тело Марселоса Ибаньеса?

— Я вытащил убитого на берег, оделся, потом побежал в отель за покрывалом. Сеньор Кальвера поначалу не хотел его мне давать, потому что я упорно отказывался объяснять, зачем мне покрывало. Всё же он согласился — должно быть, я надоел ему со своими аргументами. Потом я завернул тело Ибаньеса в покрывало и положил в свою машину. На этом пока всё.

— Так-так-так… — я сощурился: — А почему вы не вызвали экспертов из полиции?
Лейтенант опустил голову:

— Я пытался. Но мобильная связь не работала. Да и сейчас не работает, — добавил он, взглянув на свой сотовый телефон. — А моя полицейская рация пропала. Кто-то выдрал её из автомобильной панели. Я потом побежал к сеньору Кальвере и спросил у него разрешения позвонить по обычному телефону. И представляете, что? Он сходил в соседнее помещение за телефоном и, продемонстрировав его мне, сказал, что связь не работает! Всё это — как будто нарочно, сеньор Диего! О, пресвятая дева Мария…

Наступило молчание. Наконец я подал голос:

— Скажите, Эстебан, почему вы тогда обратились ко мне? Ведь, как я понял, вы никому больше ничего не сказали?

— Именно так, сеньор Диего. Пока ещё никто об этом не знает. Я решил посоветоваться с вами, потому что вы — частный детектив. У вас ведь тоже есть опыт, полученный в таких ситуациях. Кто, как не мы с вами, распутает это дело?

— Я так и думал. Просто хотелось лишний раз убедиться в том, что ваши мысли текут в нужном направлении. Вы правильно поступили, что сказали мне об убийстве. — Я ещё немного подумал и сказал: — Убийцы могли поджидать жертву в засаде, а после удрать. Но если преступник находится среди постояльцев и корчит из себя праведника, то я его вычислю обязательно. Посмотрим, кому понадобилось вершить этакое правосудие. Эстебан, мне понадобится ваша помощь. Вот что мы должны сделать…

***

В общей гостиной собрались люди — и только что поднятые с постели, и уже не спавшие. Помещение переполнялось разномастными голосами — казалось, стёкла окон сейчас лопнут от дребезжания постояльцев. «В чём дело? Почему нас разбудили?» — звучали недовольные реплики.

Я стоял возле входной двери, держа шляпу обеими руками за спиной, и постукивал носком ботинка по полу гостиной. Рядом сопел Эстебан де ла Вега. Одной рукой он обмахивался шляпой, другую опустил на кобуру, из которой торчала увесистая рукоять магнума. Лейтенант громко откашлялся. Все присутствующие разом повернулись в его сторону и затихли.

— Господа! — провозгласил страж порядка. — Просим вашего внимания! Буквально только что было совершено преступление! Сеньор Марселос Ибаньес, к нашему глубочайшему сожалению, убит.

Настала мёртвая сцена. Я пробежал взглядом по окаменевшим постояльцам и прислуге. Только через полминуты прозвучал неуверенный смешок. Все повернулись.

Нарушительницей тишины оказалась Изабелла Ибаньес, супруга убитого предпринимателя.

— Вы шутите, офицер? — произнесла она, дёргая губами. — Пожалуйста, скажите, что это шутка!

Лейтенант уставился в пол.

— Мне очень жаль, сеньора, — сказал он, — но, увы, это правда. Вашего мужа больше нет в живых.

Сеньора Ибаньес пошатнулась. Она упала бы на пол, но её успели подхватить под руки стоявшие рядом Хуан де Кальвера и молодой человек по имени Виктор Нуньес-Малатесто. Новоиспечённую вдову усадили в плетёное кресло; Кальвера стал обмахивать её газетой. На лице сеньоры Ибаньес отсутствовало какое-либо выражение, она не в силах была что-либо сказать. Постояльцы начали было галдёж, но лейтенант постучал кулаком по резному столику, и голоса умолкли. Все снова смотрели на полицейского.

— Господа! Надеюсь, все вы понимаете, что убийца может оказаться среди нас, поэтому постарайтесь сосредоточиться. — Лейтенант указал на меня и продолжил: — Слава богу, что среди нас есть детектив! Сеньор Диего Сангремар поможет нам найти преступника. Я прошу вас исполнять всё, о чём он попросит. Сеньор Диего, вам слово…

— Спасибо, офицер, — поблагодарил я полицейского, словно репортёр — ведущего новостей. Оглядев постояльцев, я продолжил говорить: — Думаю, господа, в ваших же интересах найти убийцу, не так ли? Чтобы вычислить преступника, придётся применить метод, который может показаться вам немного странным. Сейчас вы все разойдётесь по вашим комнатам, и сеньор Кальвера запрёт вас там. А я побеседую с каждым из вас наедине… Виктор, не надо на меня так смотреть — это ради всеобщей безопасности! Сеньор Кальвера! Делайте, как я сказал! И ещё: в каждом помещении закройте и занавесьте окна! Если кому-то нужно отойти в уборную, то сделайте это сейчас. Офицер, вы пока покараульте прислугу, а я прослежу, как наши уважаемые гости разойдутся по номерам.

Под моим присмотром хозяин отеля, пыхтя, отдуваясь и поминутно извиняясь перед не очень довольными постояльцами, рассадил всех по комнатам. Виктор Нуньес-Малатесто возмущался больше всех:

— Что за варварство! Мы не преступники, чтобы сидеть взаперти!

— А вы не горячитесь так, юноша, — сказал ему я. — Не думаю, что всё продлится так уж долго. Ещё неизвестно, кто убил сеньора Ибаньеса…

— Может, те, кто его убили, уже далеко отсюда! — огрызнулся Нуньес-Малатесто. — Вы что, подозреваете всех?

Я подошёл к Виктору и вгляделся в его разгневанные глаза.

— Я должен подозревать всех-всех-всех, — спокойно сказал я. — Работа у меня такая. А теперь, будьте любезны, пройдите в свой номер, и сеньор Кальвера вас там закроет.

Закрыв последнего постояльца, Кальвера подошёл ко мне.

— Я всех закрыл, — сообщил он.

— Насколько я помню, заняты не все номера, — сказал я. — Сколько у вас ещё свободных комнат?

— Три.

— А сколько у вас человек прислуги?

— Трое.

— Так…

Мы с Кальверой вошли в гостиную, где нас ждали лейтенант, две горничные и сторож. Они выжидающе смотрели на меня.

— Сеньор Кальвера, — сказал я. — В каждой из оставшихся комнат заприте по одному человеку из вашей прислуги, потом возвращайтесь сюда.

Кальвера повёл своих подчинённых в номера, а я тем временем сказал полицейскому:

— Офицер, а вас я прошу выйти на улицу и следить за окнами и дверьми отеля. Если кто-то из постояльцев попробует сбежать — значит, это и есть убийца, и вы должны схватить его. Вы поняли?

Лейтенант козырнул:

— Есть! Что ж тут непонятного? Но есть одно «но»… А если преступник попытается вас убить? Всякое ведь может случиться. Я, пожалуй, дам вам оружие…

Я отрицательно покачал головой, засунул руку за пазуху плаща и вытащил оттуда свой старенький браунинг.

— Спасибо, но у меня есть, чем защититься, — улыбнулся я, повертев пистолет перед носом лейтенанта. — Не беспокойтесь, я буду настороже.

Тут вернулся Кальвера.

— Всё готово, сеньор Диего, — сказал он.

— Хорошо. Офицер, принимайтесь за дело. А вы, сеньор Кальвера, пройдите со мной в мой номер и прихватите с собой все свои документы…

Лейтенант вышел на улицу, а Кальвера засеменил за мной в комнату номер три.

Мы зашли. В каждом номере помимо прочей мебели находился стол с двумя изящными стульями, поставленными по противоположным сторонам стола. И в моём было так же. Я сел на один стул, на другой плюхнулся хозяин.

— Итак… — изрёк я, поставив локти на стол и сцепив руки в замок на уровне подбородка. — Сперва я допрошу вас, а потом уж запру здесь и по порядку обойду все номера. И вы должны одолжить мне все свои ключи.

Кальвера вытаращился на меня и затараторил:

— Вы запрёте меня здесь?! Но… Позвольте! Я — владелец отеля! Вы не можете просто так воспользоваться моими ключами! Это абсолютно лишнее, и я уверяю вас, что не имею никакого отношения у смерти сеньора Ибаньеса!..

— Ключи! — строго потребовал я.

Кальвера мгновенно угомонился и протянул мне связку ключей.

— Что-нибудь ещё? — промямлил он.

— Всё, что от вас пока требуется — это отвечать на мои вопросы, желательно честно и откровенно. А там видно будет… Давайте уже начинать. И успокойтесь наконец, я же вас пытать не собираюсь. Для начала позвольте взглянуть на документ, подтверждающий ваше право собственности на этот отель.

— Вот, пожалуйста, возьмите, — хозяин поспешно протянул мне документ. Я вытащил из кармана очки, нацепил их и быстро просмотрел поданную мне бумагу:

— Должен сказать, сумма страховки тут указана не маленькая. Где вы взяли деньги на отель?

— Но позвольте, сеньор Диего… — Толстяк хозяин сжался, как пациент перед зубным врачом.

— Отвечайте на вопрос!

Кальвера уставился в стол:

— Деньги мне одолжил знакомый предприниматель. Я вскоре вернул ему долг.

— Неужели вскоре? Доход от вашего «Микро-Гранда» хоть стабильный, а небольшой. Мы это обязательно проверим… У кого вы брали в долг?

— У Марко Гонсалеса, — буркнул Кальвера, не поднимая взгляда.

— А, Гонсалеса… Я его знаю. И знаю также то, что он был тесно знаком с ныне покойным Марселосом Ибаньесом. Между ними никогда не было хороших отношений, одно слово — конкуренты! Вечно друг дружке подстраивали какие-нибудь пакости. Вот что, спрашивается, мешало сеньору Гонсалесу подговорить вас убрать его заклятого соперника Ибаньеса, а он в благодарность простил бы вам должок?

Кальвера побагровел.

— Нет! Неправда! — воскликнул он. — Я не знал, что они знакомы. И я бы никогда не смог никого убить… И я до жути боюсь любого оружия! Вы думаете, что это я тут убиваю своих клиентов налево и направо?

— Я, как детектив, должен рассматривать все возможные варианты. Уж смиритесь с этим, сеньор Кальвера… — Я немного поразмышлял. — Хм, «налево и направо»? А что, здесь уже происходили убийства?

— Нет, что вы!

— А кто знает, может вы скрываете что-нибудь от властей. В Колумбии такое — увы, не редкость… Ладно, теперь расскажите, что вы делали после полуночи.

Кальвера немного помолчал, а потом повёл речь:

— В полночь никого из постояльцев в гостиной уже не было, поэтому я ушёл в свой кабинет. Перед сном я решил почитать газету. Было тихо, и я находился в предвкушении сладкого сна. Но вскоре мимо двери кто-то прошёл. Я не придал этому особенного значения — мало ли, может кому-то захотелось в туалет. А он, вы знаете, находится на первом этаже. Так в течение получаса по гостиной проходили ещё несколько раз. Я немного удивился, что это мои постояльцы засуетились посреди ночи, но заснул прямо в кресле, с газетой в руках и при включенной люстре. Я спал не очень долго, в пять утра был уже на ногах. Войдя в гостиную, я увидел спускающегося с лестницы сеньора Ибаньеса, царствие ему небесное. Он пожелал мне доброго утра и попросил чашечку кофе. Мы недолго беседовали — в основном, о бизнесе, — а потом он сказал, что хочет по-быстрому окунуться, и вышел наружу. Больше я его не видел. Потом в гостиную вошёл сеньор Нуньес-Малатесто и заказал у меня стакан вина. Пока я наливал вино из бутылки в стакан, он выбежал на улицу и через минуту вернулся весь мокрый. Выпив вино залпом, он побежал наверх, на второй этаж — наверное, в свой номер. Он вернулся в гостиную уже в сухой одежде, сел в кресло у окна и занялся чтением газет, коих лежит на подоконнике целая пачка. Около восьми в гостиную пришла сеньорита Кальенте, подсела к моей стойке и мы с ней разговорились. Помню, она жаловалась мне на то, что её разбудил чей-то топот. Я так понял, что виновник её пробуждения — это сеньор Нуньес-Малатесто, но, к своему стыду, я не решился уточнять это в его присутствии…

— Почему же? Вы боитесь Виктора Нуньес-Малатесто? — заинтересовался я.

Кальвера уныло закивал:

— Меня напрягает размер его бицепсов, сеньор Диего.

— Понятно. Что было дальше?

— Дальше… В гостиную спустился сеньор де ла Вега и сразу ушёл на берег, никому ничего не сказав. После него появился сеньор Диас, потом вы, потом пришли мои работники, потом сеньорита Кардона… Ну, я точно не помню, в каком порядке, но все постояльцы быстро наводнили гостиную. Больше я не обращал внимания на каждого в отдельности, потому что был занят с напитками. А выпивку-то постояльцы заказывали постоянно.

Кальвера замолчал. Я спросил его:

— Больше вы ничего не можете сказать?

— Пожалуй, что нет, — покачал головой толстяк. — Я работал с баром. Отвлёкся только тогда, когда вы с сеньором де ла Вегой объявили об убийстве сеньора Ибаньеса.

Я улыбнулся:

— Что ж, сеньор Кальвера, я должен поблагодарить вас за столь ценную для меня информацию. Теперь я пойду допрашивать остальных.

***

Я начал по порядку, с первого номера, в котором меня ждал логистик Педро Диас. Это был щеголеватый и аккуратно причёсанный тридцатилетний холерик, бывший не в состоянии усидеть на месте хоть секунду. Когда я вошёл в его номер, он ходил по помещению из угла в угол, нетерпеливо поглядывая на украшавшие стенку часы-ходики (которые, кстати, не работали). Увидев меня, Диас воскликнул:

— Ну наконец-то, сеньор Диего! Я заждался вас! Я чуть не спятил тут в одиночестве!

— Приятно, что вы рады меня видеть, сеньор Педро, — заметил я. — Но будет лучше, если вы присядете за стол и немного успокоитесь.

— Ну разумеется, — Диас обрушился на сиденье стула с таким рывком, что чуть его не поломал. Закинув ногу на колено, он сложил руки на груди и придал лицу выражение типа «я весь внимание»: — Начинайте, сеньор Диего. Что бы вы хотели узнать?

Я скользнул взглядом по выглаженным полосатым брюкам Диаса, буркнув «Гм!», после чего начал допрос:

— Сеньор Диас, расскажите мне, что вы делали после полуночи.

Диас широко улыбнулся:

— Да ничего особенного. Спать долго не хотелось, поэтому я разговаривал по телефону.

— По какому? Гостиничному или сотовому?

Диас отмахнулся:

— Да какой там гостиничный? По сотовому, конечно! Эта старая жадина Кальвера разрешает звонить по гостиничному телефону только в своём присутствии! А я не могу при нём говорить о личных делах!

— Личных? А с кем вы разговаривали?

— Ну… — морщась, протянул Диас, — это уж моё личное дело…

— Сейчас это и моё дело тоже, сеньор Диас! — строго сказал я. — В ваших интересах ничего не скрывать от следствия! Если же нет, то ваша персона будет всё больше совмещаться с личностью убийцы! Ещё раз: с кем вы разговаривали?

Диас некоторое время смотрел на меня — вероятно, представлял меня посаженным на кол, выпотрошенным или ещё каким-нибудь в этом духе. Всё же он подал голос:

— Я разговаривал с любовницей. Теперь-то вы довольны, сеньор Диего?

— Как видите, нет, — холодно протянул я. — Скажите, вы женатый?

— Да.

— А ваша жена знает про любовницу?

— Да, с позавчерашнего дня знает! — вспыхнул Диас. — И я собираюсь развестись. Именно об этом я вчера любовнице и говорил.

— Что вы ещё делали?

— Ничего.

— Совсем-совсем ничего?

Диас ёрзал на стуле, словно сидел на дикобразе.

— Ну я пару раз выходил в туалет, да и всё. После телефонного разговора я быстро уснул.

— Вы ведь говорили, что долго не хотелось спать. Разве не так?

Диас сердито сверкнул глазами:

— Именно так. Вы всё правильно поняли. Сначала долго не хотелось. Но разговаривал я долго, и меня всё же потянуло в сон.

— После разговора с любовницей, особенно на такую тему, вы не просто не должны были заснуть, вы бы всю ночь не спали, раздумывая о том, как вы воплотите свои планы в жизнь, — процедил я сквозь зубы. — Хотя… У всех людей индивидуальное строение организма. Больше вы ничего не делали? — Диас отрицательно помотал головой. — Может быть, вы заметили что-нибудь странное?

— Нет, не замечал я ничего странного.

— А я заметил. Вы утверждаете, что разговаривали по сотовому. А как я заметил, все остальные жаловались на то, что здесь мобильная связь не работает. Что вы на это скажете?

Ничуть не смутившись, Педро вытащил из кармана телефон и протянул мне:

— Видите эту шкалу, справа на экране? Связь работает! У меня новейшая модель! — похвастался он. — Можно дозвониться откуда угодно куда угодно!

— А вы сейчас кому-нибудь звонили?

— Нет. Баланс иссяк во время разговора с любовницей. А так немедля бы позвонил в полицию. Хвала господу, что в этом нет нужды — здесь и так есть полицейский, а также вы, сеньор Диего! — Педро Диас стал выжидающе смотреть на меня, вероятно, рассчитывая на похвалу.

Я и впрямь похвалил собеседника, обмозговал эту беседу и молвил:

— Ну что ж, хорошо. Если вам больше нечего сказать, то я пойду дальше…

***

Поправив плащ, я отворил дверь во второй номер гостиницы. К моему удивлению, в помещении горел свет — и это утром-то!

— Кгм! И как это понимать? — громко спросил я в темноту.

— Подождите минутку, я сейчас лампочку в люстре меняю, — отозвались из номера.

Свет погас. Я вошёл и окинул взглядом ту, которая находилась в помещении. Это оказалась одна из горничных Кальверы, девушка лет двадцати. Одета она была по форме — чёрное недлинное платье, наполовину скрытое белым фартуком, чулки и чёрные туфли с мягкой подошвой — на случай, чтобы никого не будить, если горничной понадобилось бы ходить по отелю в сонное время суток. Чёрные волосы девушки были подстрижены довольно коротко. Взгляд горничная прятала, стараясь смотреть в пол. Руки она сцепила в замок, опустив их спереди, чуть ниже пояса. Она стояла возле табуретки, подставленной под люстру, и выжидающе молчала.

— Присаживайтесь, — я жестом указал на один из приставленных к столу стульев.
 
Девушка медленно подошла к стулу и осторожно присела на его краешек, по-прежнему не поднимая глаз. Я сел на другой стул, сцепил руки в замок перед подбородком и замер. Времени прошло с минуту, но горничная так и не шелохнулась. И ничего не сказала.

Всё же я начал:

— Представьтесь, пожалуйста.

— Меня зовут Доротея, — тихо ответила девушка. У неё был очень красивый и мелодичный голос.

— А фамилия?

— Санчес.

— Вы знали покойного Марселоса Ибаньеса?

Доротея Санчес покачала головой. Я продолжил:

— Вы давно работаете у сеньора Кальверы?

— Месяца три… Или около того.

— И как вам работа? И зарплата?

— Да ничего, хватает… А зачем вы об этом спрашиваете?

Покачав головой, я произнёс:

— Вы выглядите так, как будто вас кто-то очень сильно обидел. Кальвера вас, часом, не тиранит?

Она встрепенулась:

— Нет, что вы!..

Я хмыкнул:

— Если будет обижать — вы мне скажите, я ему устрою неприятности… Ну да ладно. Скажите, что вы делали после полуночи?

— Я была дома задолго до наступления полуночи, — ответила Доротея. — Спала.

— А скажите, в какое время вы сегодня приехали и когда у вас заканчивается рабочий день?

— Приезжаю я всегда к девяти, а уезжаю в пять часов вечера. Так было всегда, и сегодня я приехала вовремя.

Я помолчал и сказал:

— Сегодня вы появились в отеле чуть позже восьми. Вы могли приехать и раньше, только в отель не пойти, а подождать на побережье. Обратите внимание — у вас трясутся руки, а вы стараетесь это скрыть. И потом, ваши фокусы с лампочкой… Может быть, вы её включали и выключали не просто так, а подавая сигналы своим компаньонам, которые придут к вам на помощь? Может, нас тут всех скоро прикончат?

Доротея Санчес на секунду словно окаменела. Потом она задрожала всем телом.

— Я не понимаю, о чём вы говорите… —  пролепетала она.

— Так зачем надо было возиться с лампочкой?

Она судорожно сглотнула и сказала:

— Я же говорила, что хотела поменять её…

— И где же вы взяли эту лампочку? Неужели она была при вас, чтобы, в случае чего, заменить перегоревшую?

— Нет… Запасные лампочки есть в каждом номере. Мне всё равно нечего было делать, и я решила проверить, горит ли свет. Оказалось, что люстра уже не горит. Значит, нужно было заменить лампочку…

— Хотя и путано объясняете, но вполне понятно. И всё же меня интересует одна вещь, — я нагнулся над столом и сощурился: — Почему вы так нервничаете?

Доротея подняла взгляд, и я наконец-то смог рассмотреть её синие глаза, глубокие, словно море. Правда, вместо воды они были заполнены слезами.

— Какая вам разница, почему я нервничаю? — прошептала девушка. — Это никого не касается, кроме меня… — и, не договорив фразы, она разрыдалась.

— Вот этого не надо, — я встал со стула, подошёл к Доротее, вытащил свой чистый платок и стал вытирать девушке слёзы. — Успокойтесь, сеньорита, — мягко говорил я. — Сейчас все мы вляпались в очень серьёзную историю, поэтому вам лучше не молчать. Всё, что бы вы ни сказали, пойдёт на пользу следствию. Доверьтесь мне. Так что же с вами случилось?

Доротея отдышалась и сказала:

— Вчера, когда я приехала домой, это и случилось. Я живу в съёмной квартире, а владеет ей одна сварливая пожилая сеньора. Вчера она сказала мне, что нашёлся новый постоялец, который обещает платить за квартиру вдвое больше положенного, и он уже внёс аванс за месяц вперёд. Такой расклад, понятно, устраивал хозяйку больше, поэтому утром она вышвырнула меня за дверь. Я приехала в отель, потому что мне некуда больше податься. Я хотела попросить сеньора Кальверу разрешить мне жить здесь, в «Микро-Гранде»… — Доротея вновь разрыдалась.

Я гладил девушку по плечу, раздумывая.

— Вот вам бумажка, а вот карандаш, — сказал я. — Напишите адрес квартиры, в которой вы жили, и имя её владелицы. Когда распутаю дело об убийстве сеньора Ибаньеса, то навещу вашу хозяйку и научу её, как обращаться с безденежными девочками. Конечно, если вы сказали мне правду. Не волнуйтесь, вам не придётся об этом долго беспокоиться. А сейчас, простите, я должен идти дальше…

***

В третьем номере я уже успел побывать сначала, когда беседовал с Хуаном де Кальверой. Следующий по порядку – четвёртый номер.

Это помещение не было занято никем из гостей, так что сюда Кальвера посадил своего сторожа, которого звали Пабло Мурьете. Когда я вошёл, он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Воспользовавшись возникшей паузой, я рассмотрел старого сторожа.

Он был особо не примечателен: седые растрёпанные волосы, хмурое морщинистое лицо, покрытое щетиной, заплывшие карие глаза, смотрящие непонятно куда, — Пабло Мурьете явно был любителем вина.

— Что ж… — рассмотрев сторожа, я решил нарушить тишину. — Не возражаете, я сяду?

Сторож безразлично мотнул головой. Я опустился на стул. Сам Мурьете восседал на другом стуле с момента, когда я вошёл. Сидя, он горбился и постоянно ёрзал на месте.

— Скажите, сеньор Пабло, вы давно работаете у сеньора Кальверы?

— С тех пор, как отель открылся, — ответил сторож. У него был хрипловатый низкий голос.

— А вообще, вы до этого были знакомы с вашим работодателем?

— Я жил по соседству с ним. Когда я был ещё не так стар, то работал грузчиком в одном магазине. Потом — сами понимаете, годы берут своё, — Мурьете развёл руками. — Не могу теперь так резво таскать ящики с продуктами. Понятное дело, уволили меня… — Он помолчал, пожевав губами, потом продолжил рассказ: — Спасибо Хуану, дай ему бог долгих лет жизни, и пресвятой деве Марии, что для меня нашлась работа, а то я бы помёр с голоду. Хуан как раз собрался открывать этот отель и предложил мне поработать сторожем. Не хотел он старого друга в беде бросать, добрейшей души он человек! Что бы я без него делал? — На лице сторожа больше не было хмурого выражения, его сменила счастливая улыбка. — Вот теперь, сеньор, я почти и не выхожу из отеля. Свою квартирку в Боготе я продал — зачем она мне теперь? Всё равно фактически живу здесь.

— Но… Разве у вас нет родственников? Вы могли бы отдать свою квартиру им.

— Нет, сеньор, некому отдавать.

— Так, значит, родственников у вас нет…

— Да есть… — Мурьете поморщился. — Но знаете, сеньор, они никогда мне не помогали. Когда я лишился работы, их это не всколыхнуло. Им на меня плевать — значит, и мне на них тоже!

— А куда вы денете деньги, которые накопили?

— Когда помру, пусть Хуан всё заберёт. Ему нужнее будут.

— Вот как? — я решил перейти к делу: — Скажите, сеньор Пабло, что вы делали после полуночи?

Сторож подумал и сказал:

— Да ничего особенного. Обошёл дозором и внутри, и снаружи отеля. Всё было тихо, так что я после этого пошёл спать. В принципе, всё…

— А когда вы проснулись?

— Точно не помню. Кажется, после восьми.

— А пока вы спали, не слышали ничего подозрительного? — Пабло Мурьете покачал головой. — Вам больше нечего добавить? — Мурьете покивал. — Тогда мне ничего не остаётся, кроме как продолжить…

***

Я постучал в дверь пятого номера гостиницы.

— Дверь закрыта снаружи! — раздался женский голос.

— Ой, а я и забыл… Сейчас войду, погодите… — Я, немного повозившись с ключами и скважиной, отворил дверь и вошёл в комнату.

Солнце зашло за тучу, и в помещение перестали проникать лучи света. Нос сразу учуял запах табачного дыма. Я повернулся к столу, за которым и увидел силуэт постоялицы — то была Лусия Кардона. Она сидела на стуле, закинув одну ногу на другую, и курила сигарету через мундштук.

— Присаживайтесь, сеньор Диего, — проворковала она мне, словно дорогому гостю. Я поднял свободный стул, стоящий у того же стола, подтащил его поближе к окну и сел. Кардона хихикнула и поинтересовалась: — Почему вы от меня сбежали? Я не кусаюсь.

— Вы мне напоминаете пантеру, — сказал я. — А пантеры кусаются, и очень больно.
Лусия Кардона засмеялась.

— Благодарю за столь изящный комплимент. Мне понравилось ваше сравнение. Вы правы, есть во мне что-то хищное… — Изящным движением головы она откинула свои длинные чёрные волосы за спину. — И всё-таки давайте, подбирайтесь ко мне, поговорим откровенно.

— Нет, спасибо, — вдруг вы готовитесь всадить мне нож в горло?

Кардона вновь хохотнула:

— Глупости говорите, сеньор Диего!

— А тогда почему вы держите одну руку под столом? — невозмутимо спросил я.

Моя собеседница тут же выдернула из-под стола ту руку, которая была свободна от мундштука, и, тоже невозмутимо, ответила:

— У меня дурацкая привычка скрести столы снизу. — Она протянула руку в моём направлении и повертела ею, показывая, что в ней ничего не держали.

Солнце вышло из-за туч, и теперь я разглядел, что ногти на руке Лусии были покрашены в чёрный цвет, а на чёрном фоне белым лаком изображены какие-то символы. Приглядевшись, я увидел, что это разномастные цветочки. Я улыбнулся.

— Сеньорита Лусия, скажите, а что изображено на ногте большого пальца? Тоже какой-нибудь цветок? — спросил я.

Она улыбнулась в ответ:

— Нет, сеньор Диего. Там иероглиф.

— Интересный у вас выбор маникюра… Что же это за иероглиф такой? И что он означает?

— Вы хотите, чтобы я подошла и показала?

— Если вам не трудно.

Лусия Кардона отложила мундштук в пепельницу, встала со стула и грациозно направилась ко мне. Походка её была как у заправской манекенщицы, Кардона так ставила ступни, обутые в чёрные туфли на высоком каблуке, словно шла по невидимой прямой линии. Теперь, когда моя собеседница встала во весь свой немалый рост, можно было полностью оценить её многочисленные достоинства. Её белоснежная блузка была расстёгнута — казалось, что полная грудь разорвала этот предмет одежды в попытке выскочить наружу, и теперь соблазнительные полушария сдерживались только чёрным лифчиком. Солнце освещало Лусии её плоский живот, играя на загорелой коже своими лучами. При ходьбе Кардона вовсю покачивала роскошными бёдрами, которые мини-юбка закрывала едва ли на треть. Приблизившись ко мне, молодая особа как бы ненароком прислонила свою ногу к моей. Даже сквозь тонкие брюки я ощутил мягкость шелковистой кожи Лусии Кардоны. Она протянула руку близко к моему лицу.

— Посмотрите, — шепнула она. Я взял её кисть и повернул к себе ноготь её большого пальца, где был маникюрный иероглиф.

— Китайский? Или японский?

— Нет, — Она так и продолжала говорить шёпотом.

— А что этот иероглиф означает?

Хихиканье. Затем шёпот:

— Да ничего не означает. Я от нечего делать выводила кисточкой каракули на ногте, вот и вышло что-то похожее на иероглиф… А иногда срисовывала символы с плакатов, табличек или фотографий. Я всегда таскаю с собой в сумочке пачку фоток.

— Вот как? Можете показать?

Кардона хихикнула и элегантно направилась к тумбочке у входа, чтобы взять с неё сумку. Я же быстрым шагом пересёк комнату и запустил руку под стол. Под его крышкой оказался выдвижной ящик. Я выдвинул его и увидел лежащий внутри пистолет.

— Ну и как это понимать? — поинтересовался я у окаменевшей брюнетки. Та ничего не говорила, только моргала округлившимися глазами.

— Это моё, — наконец выдавила она.

— Ясное дело, что ваше. Хуан Кальвера не стал бы раскладывать пистолеты где попало. И он говорил, что до смерти боится оружия. Так вот что вы нашаривали под столом, когда я входил… А вдобавок вы пытались запудрить мне мозги, разыгрывая из себя этакую ласковую киску. Может быть, ещё бы несколько мгновений — и вы бы выхватили оружие и прострелили бы мне черепушку, как навязчивому приставале! Как вы, возможно, это проделали с Марселосом Ибаньесом…

Лусия Кардона взбеленилась. Пантера решила показать зубы.

— Я не собиралась вас убивать! — Её голос звенел, а глаза сверкали, как полицейские сигнальные лампы. — И Ибаньеса я не убивала! Я никого никогда не убивала!

— Все так говорят, — спокойно произнёс я, вертя в руках найденный пистолет, — все, кого застигли врасплох. Так как же вы объясните мне это? — Я взглянул в глаза сеньориты Кардоны. Они блестели. Кардона крепилась из последних сил, чтобы не разреветься.

— Пистолет мой, — буркнула она после недолгой паузы. — Я приобрела его для самообороны.

— У вас есть на него удостоверение?

— Есть. В сумочке. Хотите взглянуть?

— Нет-нет, я вам поверю на слово. Самооборона, значит? Да, время сейчас неспокойное, согласен…

— Куда ни сунься — везде натолкнёшься на неприятности, — поддакнула Лусия, присаживаясь обратно на стул.

— «Куда ни сунься»? Я так понял, что вы часто переезжаете с одного места на другое? Много путешествуете?

Несколько помедлив, она кивнула.

— Да, — Она отвела взгляд.

— Интересно… Это связано с вашей профессией? Чем вы занимаетесь?

Лусия Кардона, сердито сопя, посмотрела мне в глаза:

— А как вы думаете, сеньор Шерлок Холмс?!

Я невозмутимо заметил:

— Ну, судя по вашим манерам… Развлекаете клиентов за пригоршню песо, да?

— Вы меня оскорбляете! — разыгрывая возмущение, произнесла Кардона. Она уже абсолютно успокоилась. — Я принимаю только американские доллары.

— А если у клиентов нет долларов? — ехидно спросил я. — Тогда пашете за бесплатно? Ну да ладно, шутки в сторону. Расскажите мне, что вы делали после полуночи.

— Спала. Ещё с полдесятого. У меня был тяжёлый день, — хмыкнула Лусия.

— Вон оно что… А скажите, сеньорита Лусия, вы знали Марселоса Ибаньеса?

— Нет. И его жену тоже. Познакомились только здесь, и я бы не сказала, что это было приятное знакомство, — Моя собеседница белозубо улыбнулась. Такая улыбка не предвещала ничего хорошего. — Этот богатенький мужчинка сразу просёк, кто я такая, и во всеуслышание назвал меня «дешёвой проституткой». Слышите? Как он посмел сказать, что я дешёвая? — Лусия Кардона давилась от смеха. — Ну, я в долгу не осталась. Сперва сказала, что я не дешёвая, а очень даже дорогая. Потом обозвала Ибаньеса «толстопузым супругом шлюхи и дьяволицы». Видели бы вы физиономию его жёнушки! — Смех Лусии стал больше походить на визг. Она полезла в сумочку и вытащила оттуда пачку сигарет — с превеликим трудом, потому что руки Кардоны тряслись от смеха.

— Вы говорите «во всеуслышание»… А почему я тогда про это не знаю?

— Вы правы, сеньор Диего, про всеуслышание я приукрасила, — согласилась Лусия и губами вытащила сигарету из пачки. — Люблю я всё приукрашивать, особенно когда речь идёт обо мне. Но рядом находились Диас и эта… как её… Кальенте. Когда мы переругивались с Ибаньесом, Кальенте смолчала. Спасибо ей за это не скажу — уж очень она мне не понравилась. А Диас ржал, как безмозглая лама. Я ему ещё посоветовала пожевать травки, чтобы сходство стало почётче. Он мне тоже кое-что посоветовал, но я это пересказывать не собираюсь, так что и не просите. Вот что я вам скажу, сеньор Диего, — назидательно проговорила Лусия, чиркая зажигалкой. Сигарету она уже подожгла и вставила в мундштук, а с зажигалкой баловалась так, от нечего делать. — Вот так, значит. Если бы мне захотелось тут кого-нибудь угробить, то я бы прикончила скорее этого идиота Диаса, чем Ибаньеса, хотя… — Она пожала плечами. — Ибаньес, между нами, тоже был порядочной свиньёй. И как я поняла, Диасу тоже не слишком понравился этот хмырь…

— Сеньорита Лусия, о покойниках надо говорить либо хорошо, либо…

— Пресвятая дева Мария… Знаю-знаю, — Лусия отмахнулась мундштуком. — Потому и говорю: между нами.

Я испытующе посмотрел на Лусию. «А пантера-то уже превратилась в болтливую попугаиху», — пришла мне на ум ехидная мысль.

— Ну хорошо, — вслух сказал я. — И ещё: почему вы убрали пистолет в ящик?

— Когда раструбили про убийство, я запаниковала, — начала объяснять Лусия. — Ведь я вооружена, и поэтому могут подумать на меня. Толстяк Кальвера запер меня в моём номере, и я стала думать, куда спрятать оружие. Не нашла ничего лучше, как запихнуть в ящик стола. Потом я из-за паники забыла, куда я положила свой пистолет, сидела и нервно курила, пытаясь вспомнить, но вспомнила лишь в тот момент, когда вы, сеньор Диего, вошли в комнату. Я решила проверить ящик и пошарила там рукой. Пистолет и вправду был там. Вы ещё спросили, почему моя рука под столом… Ну, а дальше вы знаете.

Я прошёл к столу, возле которого сидела Лусия, и вытащил пистолет из ящика.

— Я пойду дальше. Мне придётся это забрать… на время, — сказал я, засовывая оружие за пазуху плаща.

Высококвалифицированная особа лёгкого поведения, наклонив голову вбок, пристально посмотрела на меня.

— Знаете что, сеньор Диего? — тихо произнесла она, выдохнув сигаретный дым на поверхность стола. — А с вами интересно.

***

На первом этаже отеля было пять номеров, уборная, кабинет, бар и просторная гостиная. Остальные номера находились на втором этаже. Торопливо поднявшись по лестнице, я остановился перед дверью с номером «6».

Замок поддался не сразу, противно скрипел и вообще был не в настроении пускать меня внутрь. «Было бы неплохо смазать скважину маслом. Хотя, мне как-то всё равно», — подумал я и вошёл в комнату.

На кровати сидели пожилые супруги — адвокат Рауль и бухгалтер Маргарита Монастарио. Когда я вошёл, они тесно прижались друг к другу, испуганно глядя на меня.

— Вы взволнованы, — произнёс я. — Это совершенно ни к чему. Разрешите мне присесть?

Супруги Монастарио безмолвно глядели на меня.

— Ладно, — буркнул я, — предположим, вы дали согласие… — и устроился на стуле. Некоторое время я созерцал морщинистые лица супружеской пары, и, не выдержав тишины, начал: — У меня к вам пара вопросов. Первый: что вы делали после полуночи? Второй: мне говорили, что ваши голоса были слышны с восьми утра; как вы это прокомментируете?

Я выждал с полминуты, но оба человека не произносили ни звука.

— Вы чего ждёте? — спросил я, начиная сердиться. — Вы хоть слышали, что я сказал?
Рауль Монастарио кивнул головой.

— А чего ж тогда молчите?

Рауль нервно облизал губы и хриплым голосом произнёс:

— Вы от нас ничего не услышите.

А жена Рауля, Маргарита, добавила, также хрипло:

— Говорить мы будем только в присутствии адвоката, иначе вы ничего от нас не добьётесь.

Я, не отрывая взгляда от сеньоры Монастарио, указал ладонью на её мужа и со смешком сказал:

— Адвокат — вот. Что вам ещё надо?.. Ладно, без шуток, и серьёзно. Где я вам сейчас адвоката найду? В отеле их не наблюдается, а вызвать по телефону не представляется возможным — связь не работает! Если вы сейчас будете молчать, то этим лишь увеличите моё подозрение. Может быть, смерть Марселоса Ибаньеса лежит на вашей совести, и поэтому вы не желаете свидетельствовать против себя. Или вы можете оказаться сообщниками убийц… Судя по вашим взглядам, вы возмущены моими словами. Простите меня, а о чём я ещё могу сейчас подумать, раз вы ничего не говорите? Я прошу вас ответить на мои вопросы и помочь расследованию. В противном случае вы только сделаете хуже себе.

Маргарита сердито огрызнулась:

— Не командуйте здесь, детектив! Мы уже сказали, что вы ничего от нас не добьётесь без присутствия здесь адвоката!

— Мы имеем право на его помощь, — добавил Рауль. — И не наши проблемы, что нет возможности его вызвать.

— Ваши! — возразил я.

— Нет, не наши! — буркнула Маргарита. — Вы ничего не добьётесь и не докажете. Оставьте нас в покое.

Я резко вскочил со стула:

— Ладно! Вам же будет хуже!..

***

В седьмом номере, помнится, остановился лейтенант полиции Эстебан де ла Вега, а он в тот момент дежурил на улице, поэтому я не стал заходить в его комнату.

И вот открыта восьмая дверь. Открыта с противным скрипом, как и предыдущая — было бы неплохо и её смазать маслом. В глубине помещения вдобавок раздался звон, в котором потонул испуганный возглас.

— Кхе-кхехм… — Я от неожиданности закашлялся. — Я что, вас так напугал? — С этими словами я вошёл в комнату.

Рядом с тумбочкой замерла побледневшая горничная. На вид ей было лет тридцать восемь-сорок. Длинные чёрные волосы были немного спутаны. Глаза, казалось, прям светились паническим зелёным светом. Одета она была так же, как и другая горничная, Доротея Санчес, с которой я уже беседовал. Выглядела женщина так, как будто увидела привидение. Неужели я выглядел таким страшилищем?

— Простите, что испугал, — сказал я. — Вы бы присели, что ли.

Горничная не спеша опустилась на диван, не сводя с меня прохладного взгляда. Я вспомнил её имя — Хуанита Тарталья. Оглядывая женщину с головы до ног, я случайно заметил на полу, как раз возле туфель горничной, какие-то осколки, окаймлённые лужей воды.

— Гм… Тут что-то разбилось? — спросил я, доставая из кармана очки и надевая их. Горничная молчала. — Ой, да это ваза для цветов! Была… Да ещё и с водой? А где же цветы, сеньора? — Я улыбнулся Хуаните Тарталье, стремясь её разговорить и хотя бы немного утеплить холод в направленных на меня глазах.

— Цветы можно было бы и принести, — сказала Хуанита после недолгой паузы, — да только я заперта. Неужели вы об этом забыли, сеньор Сангремар? — Она криво усмехнулась.

— Нет, что вы, — заверил я Тарталью, опускаясь на стул и устраиваясь на нём поудобнее. — Хотите, я вам цветов нарву?

— С чего бы вдруг?

— Просто так! И никакая ваза не понадобится, уверяю! Букет лично для вас, идёт?

Сеньора Тарталья сердито выдохнула:

— Да вы, похоже, надо мной издеваетесь! Давайте ближе к делу!

Я с улыбкой всплеснул руками:

— Вот это правильно, сеньора Тарталья! Признаться, мне нравится ваша прямолинейность. Перейдём к делу. Будьте любезны, расскажите о том, что вы делали после полуночи? — Я уже не помнил, сколько раз уже задавал этот вопрос.

— Меня здесь не было после полуночи, — весьма нелюбезно сказала горничная, сверля меня своими колючими глазами. — Но раз спрашиваете… Спала.

— Это может кто-то подтвердить?

— Мои муж и сын. Но боюсь, добыть сейчас подтверждение не представляется возможным. — Хуанита снова усмехнулась. — Связь-то сейчас не работает.

— Да, но кому и зачем её отключать? — спросил я. — Есть какие-либо соображения?

— Дайте угадаю, — Хуанита театрально наморщила лоб и поглядела в потолок, после чего молвила, вытаращив глаза и ахнув: — Неужели… злоумышленникам? Должно быть, отключили любую связь, чтобы чувствовать себя в безопасности!

Я покачал головой, улыбаясь:

— Вы очень умны. Так кто же отключил связь?

Хуанита фыркнула:

— Да откуда я знаю?! Это вы должны выяснить, кто нахулиганил. Вы же детектив, а не я.

— Вообще-то, — медленно протянул я, — вы должны были понять, кто связь оборвал, потому что вы здесь работаете. Сеньор Кальвера, так или иначе, дал бы вам знать о том, что произошла проблема.

Хуанита улыбнулась и кивнула:

— Логично. Кальвера бы мне сообщил. Но повторяю, я же в тот момент была дома!

— Ну, это пока не доказано, — как ни в чём ни бывало сказал я, скрестив руки на груди и глядя в потолок. — И что за «момент» вы имели в виду? Неужели вы знаете, когда была отключена связь? Если знаете, так скажите мне, когда?

Глаза моей собеседницы вновь засверкали зелёными молниями.

— Сеньор, вы меня достали со своей связью! Я ничего об этом не знаю, а вы ещё пытаетесь меня запутать! — воскликнула Хуанита. — Вы меня подозреваете? Или вам всё равно, кого арестовывать за убийство Марселоса Ибаньеса, потому и делаете из меня козу отпущения?

— Как детектив я обязан быть беспристрастным, — сказал я, — а если и пристрастным, то раскалывать всех должен одинаково жёстко. Поймите, сеньора, лично против вас я ничего не имею. Правда.

Сеньора Тарталья помолчала с минуту, потом буркнула что-то невразумительное.

— Что-что? — произнёс я. — Впрочем, неважно. Скажите, как получилось, что вы разбили вазу?

Горничная поморщилась:

— От неожиданности смахнула её локтём с тумбочки.

Я посмотрел на тумбочку и стал рассуждать вслух:

— Значит, когда я входил, вы стояли у тумбочки, а на ней стояла ваза, так? Как я помню, вы смотрели на меня через плечо, а корпус был повёрнут к вазе. Дверца тумбочки не до конца прикрыта — судя по этому, вы её для чего-то открывали…

Тут я встал и быстро дошёл до тумбочки. Хуанита следила за мной округлившимися глазами, а когда я отворил дверцу, то не сдержала раздосадованного стона.

— Святой Франсиско… Это как понимать, сеньора? — поинтересовался я, вынимая из тумбочки толстенную пачку купюр различного номинала. — В каждом гостиничном номере такие деньжищи по шкафам распихиваете?

Хуанита ничего не говорила, только в панике сопела.

— А может… — я помедлил. — А может, эти деньги — награда за убийство Марселоса Ибаньеса? И кто же их дал?

Сеньора Тарталья долго сверлила меня бешеными глазами, но потом выдавила из себя:

— Я… не убивала…

Я бросил пачку на тумбу:

— Допустим. Тогда что вы можете рассказать мне об этих деньгах?

Горничная опустила голову и медленно проговорила:

— Я всё расскажу вам. Это деньги моего работодателя, Хуана де Кальверы. Он хранит свои сбережения в сейфе, который вмонтирован в стену кабинета. Код от сейфа сеньор Кальвера, конечно, никому не говорил. Однако, у него неважная память — особенно на дни, когда надо выдавать мне зарплату. И вот, однажды я чистила его пиджак и нашла в одном из внутренних карманов записную книжку… — тут Хуанита слегка замялась, но подняла голову и продолжила: — Всё-таки я не удержалась… В блокноте была только одна запись — «код к сейфу» и дальше несколько цифр. Сначала я подумала, что это уловка, потому что всё было слишком просто. Но всё же решила в этом убедиться… Я тайком открыла сейф, вытащила оттуда вот эту самую пачку денег и спрятала за пазуху. Это было как раз сегодня. А когда вы с Кальверой начали запирать всех по разным комнатам, я решила спрятать деньги в номере, но долго не могла придумать, где именно, чтобы потом их нашла только я. Наконец, выбрала тумбочку — всё равно Кальвера туда не заглянет. Он, как правило, вообще на второй этаж не поднимается. Пока я клала деньги в тумбу, неожиданно вошли вы, сеньор Диего. Я от испуга дёрнулась и своротила вазу… В общем, я обокрала своего хозяина и разбила его вазу, — Хуанита смотрела на меня заплаканными глазами. — Сеньор Диего! Арестуйте меня, посадите в тюрьму, я признаю свою вину… Но пожалуйста, не вешайте на меня ещё и убийство! Я не убивала Марселоса Ибаньеса!

Я покачал головой:

— Сеньор Кальвера мог бы этот код ещё и на стене написать. Или ещё лучше — на рекламном щите, который торчит у дороги. Видимо, память у старика Хуана и в самом деле неважная. Но, может быть, он просто не считал нужным скрывать код от своих помощников. Может, он очень доверял прислуге — и, как оказалось, напрасно. Знаете, сеньора Тарталья, ваши коллеги, Пабло Мурьете и Доротея Санчес, не жаловались на то, что сеньор Кальвера забывает выдавать им зарплату. А сторожу Пабло, между прочим, и вовсе наплевать на деньги. Я думаю, если бы кто-то из этих двоих и нашёл блокнот с кодом, то ни за что бы не стал лазать по хозяйским сейфам.

Тарталья, тихо плача, пробубнила:

— Значит, вы расскажете сеньору Кальвере… — она осеклась.

— Вы сами ему обо всём расскажете…

***

Теперь я стоял перед дверью в девятый номер, занятый вдовой Марселоса Ибаньеса Изабеллой. Немного помедлив, я отомкнул замок и вошёл.

Сеньора Изабелла Ибаньес, бледная худосочная женщина лет сорока пяти, неподвижно сидела на своей постели, рассеянно глядя куда-то перед собой.

— Мои соболезнования… Ещё раз, — сразу сказал я и, не дожидаясь слов вдовы, начал допрос: — Скажите мне, сеньора, что вы делали после полуночи?

Сеньора Ибаньес медленно повернула голову в мою сторону.

— Я спала, — неспешно проговорила она. — Что я ещё могла делать?

— Откуда мне знать? — ответил я вопросом на вопрос. — Я вот и интересуюсь. Знаете, при всём моём к вам уважении, мне всё это не особо значимо, ведь сеньор Марселос не был мне близким человеком. А вам как никому другому важно, чем закончится следствие, поэтому не запирайтесь.

От такой реплики сеньоре Изабелле Ибаньес, понятное дело, лучше не стало. Она аж пошатнулась и ещё сильнее побледнела.

— Диего, вам должно быть стыдно, — процедила она сквозь зубы. — Если вы не понимаете, что мне пришлось пережить, то хотя бы не издевайтесь надо мной. Сперва муж загрузил меня своими проблемами с партнёрами по бизнесу, потом мы с ним попали в этот паршивый отель, потом нас оскорбила эта дешёвая шлюха Кардона из постояльцев этого неудачника Кальверы, а под конец я потеряла своего супруга! И вы ещё находите время про что-нибудь съязвить… — Изабелла Ибаньес вообще говорила неторопливо, но тут почти через каждое слово делала паузы.

— Может, я вас и понимаю. Но и вы имейте в виду — я очень устал от этой истории. И история весьма запутанная, потому ваша помощь следствию будет очень кстати. Развязка может оказаться не такой, какой бывает в других подобных случаях. Хотя знаете, хотелось бы, чтоб таких случаев было поменьше.

Я вытащил из-за стола один из стульев, поставил его напротив вдовы и опустился на него.

— Сеньора Ибаньес, — проговорил я, — кому могло понадобиться убивать вашего несчастного мужа?

Она покачала головой:

— Не знаю.

— И я не знаю. Может… вам?

Сеньора Ибаньес вытаращилась на меня, как на демона, и тут же рухнула на кровать. «Надо бы привести её в чувство», — подумал я и оглядел комнату. На столике я заметил графинчик со стаканом, но воды в них не было — походило на то, что вдова Марселоса Ибаньеса выпила всё содержимое, пытаясь успокоиться… или для отвода глаз. Отвернувшись от теперь уже бесполезного графина, я наткнулся взглядом на чёрную вазу, предназначаемую для цветов. Я встал, подошёл к ней и заглянул внутрь. Цветов в вазе не было, но воды туда всё же кто-то налил.

«Что ж, сойдёт…» — Я приподнял эту вазочку, налил немного воды на свою подставленную ладонь и немного побрызгал на лицо сеньоре Ибаньес, которая то ли лежала без сознания, то ли только притворялась, что лежит без чувств.

Она открыла глаза. Я поставил вазу обратно, снова присел на стул и невозмутимо продолжил начатую ранее реплику:

— Да-да, может, вам? Ваш муж был богатым человеком. Если он умер, то вам достанется всё его имущество, как я понимаю? К тому же жизнь таких как ваш муж Марселос, как правило, застрахована. То есть вы могли организовать убийство своего супруга и при этом остаться в двойной выгоде — обогатитесь и за счёт его денег, и страховку получите.

Сеньора Ибаньес поглядела на меня помутневшими глазами:

— Вы и вправду считаете, что я могла убить человека, с которым прожила больше двадцати лет?!

— Я веду расследование, сеньора. Я должен предполагать каждый вариант развития событий, даже самый фантастический. — Я немного помялся и сказал: — Прошу простить меня за такие убойные… гипотезы. Поймите меня правильно, я выполняю свою работу. Если так, то… Может, у вас есть какие-то подозрения? Убийцы не могли далеко убежать отсюда.

Изабелла Ибаньес некоторое время сердито сопела, а после сказала:

— Я всё ещё не знаю, стоит ли мне доверять вам, сеньор детектив.

Я развёл руками:

— Я б на вашем месте вообще никому не доверял. Но если вы будете запираться, то мои подозрения усилятся. Вам же хуже будет, уж простите!

— Ну хорошо, сеньор Диего, — буркнула Изабелла. — У моего мужа всё время были проблемы с бизнесом, и он то и дело жаловался мне на партнёров по его сделкам. Но эти партнёры всё время менялись, надолго никто не задерживался. Потому… не думаю, что у Марселоса были враги. Он, слава богу, не был зловредным человеком, да и бизнес у него шёл не очень удачно. Не появлялось такого повода, чтобы кому-то можно было на мужа смертельно обозлиться, ну не верю я в это.

— Возможно, он вам не всё говорил о своих делах. Он вообще как, был с вами откровенен?

— Да, он ничего от меня не скрывал. О бизнесе, знаете ли, я старалась с ним не разговаривать. Во-первых, я мало что в экономике понимаю; во-вторых, неинтересно слушать рассказы о партнёрах, которые часто приходят и уходят, такое запоминать ни к чему.

Я кивнул:

— Так. И всё же, вы кого-нибудь подозреваете?

Сеньора Ибаньес неуверенно поёрзала на стуле, потом промолвила:

— Я не уверена… но Кардона повздорила с моим мужем, она наверняка захотела бы ему отомстить. А этот юноша… Виктор, кажется… — она замялась.

— Виктор Нуньес-Малатесто? — подсказал я.

— Да-да, он самый. Так вот, он как-то враждебно смотрел на Марселоса, как будто знал его раньше и их знакомство приятным не было.

— Насколько помню, Нуньес-Малатесто на всех так смотрит, независимо от того, кто это.

— Может быть, — замялась Изабелла Ибаньес. — Ещё Рауль и Маргарита Монастарио вели себя с Марселосом очень неприветливо, даже не ответили на его вопрос о том, какие напитки они предпочитают.

Я фыркнул, вспоминая «тёплый» приём, оказанный мне в номере супругов Монастарио:

— Наверное, они подумали, что он интересуется, не алкоголики ли они.

Изабелла Ибаньес с минуту помолчала, а потом сказала:

— Мне больше нечего добавить. Пожалуйста, оставьте меня в покое. Хотя бы на время.

Я встал со стула:

— Хорошо, я пойду дальше. Не беспокойтесь…

***

Следующая дверь — номер десятый. Сперва я постучал, потом отворил ключом замок и вошёл.

— А вот и вы, сеньор Диего, — раздался негромкий мелодичный голос.

За столом сидела Мария Кальенте, хорошо одетая симпатичная девушка с проницательными карими глазами. Её волосы, перекрашенные в красновато-рыжий цвет, немного не доставали до плеч. Девушка улыбалась, но глаза оставались прозорливо-холодными. Перед Кальенте лежала закрытая тетрадь в кожаной обложке, придавленная увесистой ручкой.

— Да, Мария, вы правы, это и вправду я, — выскочило из меня.

Девушка не поменялась в лице:

— Пожалуйста, присаживайтесь.

Я покачал головой:

— Спасибо, я уже за день насиделся, лучше постою. Скажите, — молвил я, глядя на украшенную позолотой ручку «паркер», — а кто вы по профессии?

— Журналист, и я горжусь своей работой, — ответила Кальенте, полосуя меня хитрыми глазами. Похоже, она была весьма самодовольной особой.

— Значит, журналист? — протянул я. — У них зарплата не так уж велика. Как-то не сочетается с вашими дорогими вещами. Пришлось бы долго копить. А большие деньги потекли бы за профессионализм или за долгую выслугу, но ведь вы ещё совсем молодая…

— И красивая к тому же, — немедленно добавила Мария, улыбнувшись ещё шире.

— Да, очень даже, — согласился я. — Вы, я гляжу, себе цену знаете. Но всё ж откуда у вас такие шикарные вещи? Не вяжется с ролью скромной начинающей журналистки. Может, вы на самом деле профессиональная наёмная убийца, подосланная убрать нашего несчастного Марселоса Ибаньеса? У таких людей денег полно, — последнее предложение я сказал с такой же, как у Кальенте, широкой улыбочкой во всё лицо.

Мария Кальенте не переставала усмехаться, только на мгновение отвела взгляд и вот она снова смотрит мне в глаза:

— А с чего бы мне быть убийцей? Может, у меня папаша миллионер и заваливает меня дорогими подарками, а мне плевать на его бизнес, потому я и решила пойти в журналисты? Может, я таким необычным способом хочу весь свет объехать да посмотреть.

— И как же всё на самом деле, сеньорита?

Мария Кальенте засмеялась:

— Сеньор Диего, я ведь только что вам сказала, как всё есть!

— И что же, вы, значит, дочь миллионера, избравшая карьеру журналиста? Не думал, что так бывает. А ваши родители не возражали?

Мария неопределённо помахала рукой в воздухе:

— Поначалу скандалили, а потом смирились. У меня трое младших братьев, так что папа решил обучить их своему ремеслу, раз я не желаю. Впрочем, он мне всё равно помогает, регулярно подбрасывает деньжат, советует меня своим друзьям и партнёрам по бизнесу, в престижный журнал меня устроил, кстати… Так что у меня есть всё, что нужно. Судьба складывается удачно.

— Это пока что, — уточнил я. — А что журнал-то? О чём?

— «Изумруд Боготы», может, слышали? — Увидев, что я качаю головой, Кальенте разочарованно надулась. — Журнал про экономические отношения в сфере оборота драгоценных и поделочных камней на территории Колумбии и сопредельных стран, — девушка протараторила эту длинную фразу так, как будто отвечала на экзамене строгому преподавателю.

Я улыбнулся:

— Говорите, про экономические отношения? Значит, вы всё-таки в бизнесе разбираетесь. Ваш отец — умный человек, сеньорита Кальенте. Он не смог втянуть вас в бизнес, но всё равно использовал ваши журналистские способности в своих интересах. Хотя вы не занимаетесь экономикой, но вы о ней пишете, ведь так? — Улыбающаяся Мария кивнула. — Да, раз речь о камнях… Ваш отец торгует ими? — Снова кивок. — Понятно, сеньорита. А теперь скажите мне, что вы делали после полуночи?

Мария Кальенте подумала и сказала:

— Вообще, я легла спать. Сперва немного почиркала в тетради, статью пыталась начать, а потом заснула. Но я не помню, было это до или после полуночи.

— Так-так… А когда вы писали, ничего подозрительного не заметили?

— Вроде нет.

Я посмотрел на тетрадь, лежащую перед собеседницей, и спросил:

— Это здесь написана ваша статья?

— Да.

— Позвольте, я взгляну.

Девушка отложила ручку в сторону и протянула мне свою тетрадку. Я углубился в записи, коих было немного. Видимо, они были сделаны тем самым «паркером», что услужливо лежал на столе перед сеньоритой Кальенте. Сначала была надпись «Изумруды дорожают! Польза для Колумбии или горе для нефтяников?». Затем несколько абзацев статьи о камнях, ценах, торговых и промышленных картелях и всём подобном. Однако, статья была зачёркнута, и на следующей странице чернело другое название: «Таинственное убийство в отеле “Микро-Гранд”». Чуть ниже была пара строк о том, что был убит предприниматель Марселос Ибаньес при неясных обстоятельствах, и о том, какой из себя отель «Микро-Гранд», в котором мы сейчас находились. Было неясно, когда была сделана каждая из надписей — утром или вчера вечером, поскольку такие чернила быстро сохнут. Больше в тетради ничего не было.

— Скажите, сеньорита Мария, — обратился я к собеседнице, — Почему вы зачеркнули статью об изумрудах?

— Могли бы и не спрашивать, сеньор Диего, — усмехнулась она. — И так ясно, что читателям будет не до изумрудов, когда случилось такое…

— Вон оно что? Убийства в Колумбии, к сожалению, слишком часты. Людей этим теперь уж не удивишь. Да, интересно… Журнал про торговлю камешками, и вдруг статья про убийство, хм…

Мария Кальенте возразила:

— Статью об убийстве сеньора Ибаньеса я могу предложить и другому журналу. Папа поможет найти такой.

— Да, конечно, но и предыдущая статья написана неплохо. Не скидывайте её со счёта и получите сразу две премии. Или какая у вас там система с оплатой труда?.. А когда вы начали статью об убийстве?

— Когда Кальвера впихнул меня в номер, тогда и начала. Правда я подробностей не знаю, вот и написала мало. Хотела бы от вас их услышать, когда всё это закончится, — Кальенте подмигнула мне и захихикала. — Заодно вас прославлю с лейтенантом. Как вам такое предложение?

Я усмехнулся:

— Пришлось бы взять в долю Хуана де Кальверу. Он, думаю, охотно заплатил бы вам за рекламу его отеля, если бы не думал, что убийство распугает всех клиентов!

Кальенте поморщилась:

— Да этот сеньор Кальвера, между нами, глуповат. Меня сегодня разбудил чей-то громкий топот в коридоре, а если уж меня разбудили, то сразу обратно я заснуть точно не смогу. Организм такой. Я спустилась вниз, где Кальвера сидел за барменской стойкой, и пожаловалась ему. Всё, что он сделал, это состроил круглые глаза. Разобраться, в чём дело, даже не попытался! Или он просто не понял, что я имела в виду? Я плюнула на это и стала выпытывать у него, не случилось ли чего необычного, так и разговорились.

— Так-так, а что было потом?

— Да я не обращала внимания, кто что делает. Точнее, не обращала до тех пор, пока на соседний стул не плюхнулась Лусия Кардона. Она посмотрела на меня, точнее, на мою одежду, с таким отвращением, как будто ей завидно. Ещё бы — она и так одета, как дешёвая шлюха…

Я тихо хохотнул. А Кальенте меж тем продолжала:

— Помнится, вчера она поцапалась с сеньором Ибаньесом. Сеньор Педро Диас и я видели, как это случилось. Диас смеялся, а я сочла нужным промолчать. Потом Кардона повздорила и с Диасом, хотя он так и не перестал смеяться. Вы слыхали, он посоветовал ей погулять в изумрудной шахте Ибаньеса! Там, мол, толпа шахтёров, и все они её изнасилуют. У Кардоны при этом было такое лицо, словно она сейчас бросится на Диаса! Но она умолкла, оглядела всех присутствующих убийственным взглядом и утопала на своих ходулях к себе в комнату… — Мария Кальенте со смехом упала лицом на стол.

Я отложил тетрадь сеньориты Кальенте.

— Значит, сеньор Диас знал о том, что у сеньора Ибаньеса бизнес связан с добычей изумрудов? Интересно.

Мария, подняв голову, сказала:

— Но ведь сеньор Ибаньес мог сам ему об этом рассказать.

— Да, конечно. Если вам больше нечего добавить, то мне пора идти…

***

Итак, комната одиннадцатая. Последняя дверь, последний допрос и последний допрашиваемый — юноша по имени Виктор Нуньес-Малатесто.

Щёлкнул отпираемый замок, и дверь послушно распахнулась. Я вошёл в номер:

— Виктор! Сеньор Нуньес-Малатесто!

— Вы чего меня зовёте? Я здесь, — раздался голос от окна. Я повернулся туда.
Виктор, молодой широкоплечий человек среднего роста, стоял перед окошком, спиной к двери, и смотрел сквозь стекло на улицу. Он был одет в чёрные джинсы, заправленные в высокие шнурованные ботинки, и тёмно-серую рубашку.

— Давайте сядем, — я не предлагал, я настаивал.

— Ладно…

Мы оба уселись за стол, друг напротив друга. Теперь я мог лучше рассмотреть собеседника. У него было бледное вытянутое лицо с тонкими губами и небольшим носом. Над вопросительно глядящими пасмурными серыми глазами нависли кустистые брови. Короткие чёрные волосы местами стояли торчком. Весь вид сеньора Нуньес-Малатесто выражал то ли глубокий пессимизм, то ли бесконечную усталость.

— Значит, вас зовут Нуньес-Малатесто… — неспешно начал я. — У вас необычная фамилия. Она ведь не колумбийская?

— Только наполовину, — проговорил Виктор. — У меня мать колумбийка, а отец итальянец. Родители дали мне двойную фамилию.

— Интересно, как итальянец попал в нашу богом забытую страну?

— Мой отец был моряком, — пояснил мне Нуньес-Малатесто. — Они с мамой познакомились, когда итальянский торговый корабль, на котором служил отец, прибыл в порт Картахены. Так отец являлся сюда ещё несколько раз, да в конечном итоге навсегда остался в Колумбии, и они с мамой поженились.

— Ясно, молодой человек, ясно… Расскажите мне теперь, что вы делали после полуночи?

— Спал.

Сколько раз я уже за сегодня слышал эту фразу!..

— А посреди ночи не просыпались? — продолжал я спрашивать.

Нуньес-Малатесто пожал плечами:

— Нет… Отчего бы вдруг?

— Хорошо, а не припомните, когда вы проснулись?

Собеседник мрачно поглядел на меня и сказал:

— Ну не помню я точно. Может, в шесть, а может, и в полседьмого.

— Когда вы проснулись, то сразу пошли вниз, к стойке? В том смысле, заказать вина? — решил уточнить я.

Виктор Нуньес-Малатесто ещё больше помрачнел. Некоторое время он молчал, а потом сказал:

— Я вижу, вы про то знаете. Скажите, что вы знаете ещё?

— Вопросы задаёте не вы, а ваш покорнейший слуга, — вежливо пояснил я. — Но если вы хотите уточнений, то… Вы встали около шести, оделись, спустились вниз к сеньору Кальвере и попросили винца, так? — Виктор кивнул. — Не дожидаясь, пока глубокоуважаемый  Хуан Кальвера наполнит вам стакан, вы выбежали на улицу и вскоре вернулись совершенно мокрый? — Виктор снова покивал. — Поясните, в чём было дело.

Нуньес-Малатесто медленно проговорил:

— Я стараюсь каждое утро бегать. Так было и здесь. Когда проснулся, то решил пробежаться и надел на себя спортивный костюм. Спустившись, я заранее попросил сеньора Кальверу приготовить мне стаканчик красного… Не люблю другое спиртное, — добавил он, — только от вина есть польза здоровью. И вот я покинул отель и побежал вдоль берега моря. Спросонья и второпях я поскользнулся, да так неудачно, что бултыхнулся в воду. Я вышел из моря и заметил, что моя одежда не просто промокла, она ещё и запачкалась. Пришлось бежать обратно в отель и переодеваться, а заодно согреваться вином.

— Вот как? А где сейчас ваш мокрый спортивный костюм?

Виктор указал на большой пакет, стоявший в углу:

— Там лежит.

— Разрешите взглянуть? — не дожидаясь согласия, я встал из-за стола, поднял пакет и вытряхнул содержимое на кровать. Этим содержимым оказались спортивные куртка, штаны и кеды — всё белого цвета, но украшенное несколькими красными пятнами.

Виктор выжидающе смотрел на меня.

— Итак? — произнёс он.

— Ясно, это кровь. Со стороны выглядит, как будто вы застукали сеньора Ибаньеса, когда он купался в море, там его убили, но при этом вам пришлось тоже лезть в воду. Там костюм и мог запачкаться — в воде кровь быстро растекается в стороны. Потом оставили тело жертвы болтаться в воде и побежали менять одежду, причём поскорее. Чтоб никто ничего не успел заметить. Потом уже лейтенант обнаружил труп…

Я на время умолк, чтобы посмотреть на реакцию сеньора Нуньес-Малатесто. А реакция была немедленной: было видно, что парень в ярости, но не может сходу что-то сказать. Всё же он выдавил из себя:

— Почему я? Вы так решили только оттого, что у меня есть с собой нож? Вы его видели?

Я покачал головой:

— Нет, Виктор, о том, что у вас есть нож, я слышу впервые. Да и причём тут какой-то нож? Сеньор Ибаньес был убит пулей, а не клинком. А ведь огнестрельное оружие можно было и выкинуть сразу после убийства. Лучше скажите мне, вы кого-нибудь подозреваете?

Нуньес-Малатесто взбесился:

— А какая вам разница, кого я подозреваю?! Вы ведь подозреваете меня!!

За окном, со стороны моря, послышался рёв мотора. К отелю явно приближался небольшой корабль.

— Так-так, а вот и подмога, — сказал я, усевшись на стул и глядя на собеседника через столешницу.

— Что? Вы вызвали подмогу, и теперь хотите меня арестовать?..

Виктор резко вскочил со стула, но я, так же резко вскочив, положил ему руки на плечи и силой усадил обратно. Потом, уперев кулаки в поверхность стола, я пристально посмотрел в глаза юноше и произнёс, чётко и медленно:

— Подмогу я вызвать не мог, потому что связь не работает. Успокойтесь, Виктор. Стопроцентно: Марселоса Ибаньеса убили не вы…

***

Я вышел в коридор и увидел, что ко мне, запыхаясь, бежит толстяк лейтенант Эстебан де ла Вега. А ведь я велел ему дежурить на улице…

— Сеньор Диего! — крикнул полицейский, остановившись рядом. — К пристани у отеля причалил какой-то небольшой моторный катер. Но это судно закрытого типа, я не смог разглядеть, кто на нём прибыл!

— Я просил вас побыть снаружи.

— Да, но…

— Всё, хватит игр! — с этими словами я достал свой браунинг с глушителем и пустил пулю прямо в перекошенное лицо полицейского. Тот всей тушей тяжело рухнул на пол. Я удовлетворённо хмыкнул и уже собирался выйти из здания, как услышал негромкий стон из одиннадцатой комнаты.

Я срочно повернул обратно в номер, из которого только что вышел, и увидел, что Виктор Нуньес-Малатесто всё ещё корчится в судорогах посреди кровавой лужи. Неужели одной пули в грудь было для него недостаточно? Впрочем, он крепкий, здоровый… Я тщательно прицелился и добил парня другим выстрелом, на этот раз в голову. Потом мелькнула мысль: «А если кто-то из остальных не помёр?». Вытащив обойму из браунинга, я заполнил её патронами доверху, после чего ещё раз обошёл все номера в гостинице. Нет, все остальные — и постояльцы, и работники, и сам владелец, — не шевелились. Им хватило и по одной пуле. Только супругам Монастарио досталось побольше свинца, заслужили.

***

Был уже полдень, судя по солнцу… и наручным часам. Обшарив машину убитого лейтенанта де ла Веги, я вытащил труп Марселоса Ибаньеса, завёрнутый в покрывало, и, дойдя до моря, выкинул тело в воду. Я повернулся к пристани, убрав пистолет за пазуху, и направился к всё ещё рокочущему катеру, из которого на берег спрыгнуло несколько человек. Они приветственно помахали руками.

Я надел очки и приблизился. Передо мной стоял мой наниматель, сеньор Карлос Белизарио Рамирес, известный как «Койот», владелец подпольного завода по производству кокаина, а в общественности — торговец изумрудами. Как всегда, он был одет в такой же, как у меня, длинный лёгкий плащ поверх костюма, чёрные лакированные ботинки, а голову покрыл широкополой шляпой. У него зелёные глаза, проницательные, хитрющие. Под жёсткими чёрными усами скалятся желтоватые зубы. За сеньором Рамиресом стоял его коллега по бизнесу, Марко Гонсалес, сутуловатый полный господин в недешёвом белом смокинге. Лысоват, небрит, в очках с толстыми стёклами. В подполье известен как «Глазастый Праведник». Ещё рядом переминался с ноги на ногу бородатый здоровяк Рамон Наварро, начальник Рамиресовских головорезов. За спиной у него висел ручной пулемёт, в руке он от нечего делать вертел мачете. На пристани стояли также двое вооружённых наёмников, ещё кто-то высовывался из катера.

— Здравствуй, дорогой друг Диего! — заговорил, улыбаясь, сеньор Рамирес. — Ты всегда надеваешь очки, когда заканчиваешь зачистку?

— Добрый день, хозяин! — смеясь, сказал я. — Я про очки порой забываю, напоминай о них почаще! Сеньор Гонсалес, моё почтение. — Гонсалес коротко поклонился. — Рамон, приветствую! — бородач Наварро ухмыльнулся в ответ. — Всё, что вы хотели, исполнено. Марселос Ибаньес мёртв и плавает в собственном море крови!

— Хорошо! — кивнул мой босс.

— Поздравляю, сеньор Диего, — промямлил Марко Гонсалес. — Карлос говорит, что вы лучший из его наёмных убийц, а к тому же у вас ни разу не было провалов, верно?

— Да, это так, спасибо. Скажите, сеньор Гонсалес, а это правда, что именно вы дали Хуану де Кальвере деньги на этот симпатичный отель? — я указал на обезлюдевший «Микро-Гранд». — Кальвера мне об этом сказал, прежде чем я убил его.

Сеньор Гонсалес с улыбкой подтвердил:

— Да, это я дал денег Кальвере, с условием, что он будет отстёгивать мне часть дохода. Поначалу он так и делал, но потом перестал. Вы сказали, что убили этого толстяка? Что ж, это было необязательно, но я ни о чём не жалею. Пришлю в отель другого человека, а смерть Кальверы выставим как несчастный случай. А всё-таки, сеньор Диего, зачем вам понадобилось убивать его? Он вам надоедал?

Я, почёсывая эспаньолку, покачал головой:

— Нет, не совсем так.

— Так расскажи, как всё прошло, друг мой, — предложил босс Рамирес.

Я начал рассказ:

— Итак, Карлос, ты заказал мне своего конкурента Марселоса Ибаньеса с условием, что я уберу его к сегодняшнему полудню, причём ты в это время приедешь сюда лично. Ну разве я могу тебя подвести? Как ты и просил, я приехал в «Микро-Гранд» вчера днём и сразу решил выспаться, чтоб сэкономить силы для следующего дня. Проснулся я посреди ночи и сразу принялся за дело. Сперва я перерезал телефонные провода в отеле, потом выдрал рацию из машины полицейского. Очень неудачно, что тут таковой оказался, очень. Он мог всё сорвать. Вдобавок моя ночная беготня разбудила хозяина отеля, Кальверу. Было ещё беспокойство насчёт мобильной связи, но пронесло, в этой глуши она не ловится. Как оказалось, лишь у одного постояльца работал мобильник, но, к счастью, на нём не было средств для звонка. Хозяин телефона, Диас, весь баланс ночью проболтал, и тем было лучше для меня и хуже для него. Ты, Карлос, рассказал мне, что Марселос Ибаньес встаёт рано утром и обычно купается сразу после сна. И вот, я внимательно просмотрел берег и убедился, что удачных огневых позиций здесь полно: повсюду валяются огромные обломки скал, за которыми можно спрятаться. Некоторое время я слонялся по берегу подальше от «Микро-Гранда», но не выпуская его из поля зрения. Заранее я привинтил к пистолету глушитель. Когда Ибаньес вышел из отеля, я не сразу его заметил. Более того, он подошёл ко мне сзади и похлопал по плечу. От неожиданности я вздрогнул. А он засмеялся и сказал: «Доброе утро, сеньор детектив! Вы, я гляжу, сегодня необычайно бдительны!». Стоит ли пояснять, что я очень на него обиделся? А Ибаньес разделся и пошёл в воду, сказав: «А водичка-то что надо, сеньор Диего! Присоединяйтесь ко мне». Он не спеша поплыл от берега. Я посмотрел на отель и, убедившись, что нас с Ибаньесом никто не видит, вытащил свой старый верный пистолет. Обернувшись к Ибаньесу, я обнаружил, что он уже повернулся ко мне лицом и испуганно замер, покачиваясь в воде. Воспользовавшись его замешательством, я не спеша прицелился и выстрелил ему прямо в сердце. Труп Ибаньеса скрылся под водой. Я собрал его одежду и утопил в море. Туда же выкинул стреляную гильзу. Потом я свинтил глушитель и пошёл к отелю. Решив отдохнуть, я прокрался к заранее отворённому окну своего номера и пролез внутрь. Я немного вздремнул, потом встал и пошёл в гостиную. Там я купил у Хуана де Кальверы двухлитровую бутылку с кока-колой, вышел на улицу и устроился в кресле под зонтом. Об убитом я уже не думал, считая, что дело сделано. Но тут ко мне прибежал запыхавшийся толстяк полицейский Эстебан де ла Вега и рассказал, что нашёл труп Марселоса Ибаньеса. Как я понял, море вынесло убитого к берегу. Операция оказалась под угрозой провала. По твоему совету, Карлос, я, приехав в отель, сказал, что являюсь частным детективом. Вот лейтенант и решил рассказать об убийстве сначала мне. Ещё он пожаловался на то, что из его машины пропала полицейская рация, которую я заблаговременно утопил в море. А так, как оказалось, ничего подозрительного он не заметил. Я сказал ему, что помогу в расследовании, а потом разыграл перед постояльцами целый спектакль. До полудня было ещё далеко, поэтому я придумал, как потянуть время и заодно развлечься. Раз лейтенант объявил об убийстве Ибаньеса всем присутствующим, то нужно было каждого из них изолировать, не давая возможности обсудить случившееся и найти зацепки, выдающие меня с головой. И ещё требовалось выяснить, не знает ли кто из них чего-нибудь лишнего. Полицейского я выставил за дверь под предлогом охраны дверей отеля. На самом деле я решил перебить всех лишних свидетелей, а лейтенант не должен был слышать даже малейшие звуки  выстрелов, даже учитывая, что при мне был глушитель. С помощью Кальверы я распихал постояльцев и прислугу по разным комнатам и запер. Каждого, прежде чем убить, я допрашивал, причём я почти ко всем сумел войти в доверие. Да и самого хозяина отеля я завёл в свой номер, решив начать с него. Он, по моему требованию, предъявил все свои документы на «Микро-Гранд» и отдал мне все свои ключи. Ещё он сказал, что деньги брал у вас, сеньор Гонсалес, и что долг он полностью вернул.

— Врал, — покачал головой Марко Гонсалес. — Правильно сделали, что пристрелили этого недоноска.

Я продолжил:

— Я во время разговора с Кальверой убрал руки под стол, там тихонько вынул пистолет и привинтил глушитель. Кальвера сказал, что жутко боится любого оружия, и если бы я вынул пистолет у него на глазах, то этот толстяк, кто знает, мог бы и крик поднять. Тогда бы я точно провалился. Так что, закончив разговор с ним, я прострелил ему башку. Мысль у меня была, друзья, что у Кальверы могут оказаться какие-нибудь деньги и ценности. А ведь ты, Карлос, сказал, что кроме платы за поручение я смогу забрать на месте всё, что мне понравится. Лишние деньги мне бы не помешали. Особых денег на трупе Кальверы не оказалось, но я забрал всё что есть. Ещё я взял его блокнот, где был шифр от сейфа. Я запер номер с мёртвым Кальверой и обыскал его кассу с кабинетом. Денег нашёл мало, а в сейфе было пусто. Потом я принялся за остальной народ в отеле. Перед тем, как заходить в следующую дверь, я заполнял обойму браунинга новыми патронами. В нём и так боеприпасов негусто — всего тринадцать штук, да ещё в ствол можно один затолкнуть. А для встречи с запертыми постояльцами лучше держать пистолет полностью снаряжённым — мало ли что, ведь могут уклониться или, чего хуже, схватиться за ствол. А ведь я не знал, все ли они безоружны. Не заряжать же браунинг перед их глазами, в самом деле! У логистика Диаса оказался навороченный мобильный телефон, который мог поймать сигнал связи. Но денег на счету телефона не было, поэтому Диас не смог позвонить в полицию, хотя он сказал мне, что хотел так поступить. К тому же оказалось, он знал Ибаньеса, и то, что тот торгует изумрудами. Убив Диаса, я забрал телефон себе. У работников Кальверы, Доротеи Санчес и Пабло Мурьете, ничего не оказалось, и ничего подозрительного они не заметили. Или, во всяком случае, не сказали. У проститутки Кардоны был пистолет, а в сумке нашлось немного денег и драгоценностей. Всё это я прибрал к рукам. К тому же Кардона оказалась не только красивой, но и болтливой женщиной, так что с ней я не скучал. Супруги Монастарио отказались со мной разговаривать и вообще так меня разозлили, что я разрядил в них всю обойму, а не по одной пуле в человека, как с остальными. Зато, когда я нашёл у адвоката на руке дорогие швейцарские часы, а в чемодане — большую пачку американских долларов, мою злость как рукой сняло. У Тартальи, горничной отеля, обнаружилась огромная кипа денег, которую она украла из сейфа своего хозяина. Горничная умоляла меня не рассказывать Кальвере, но я сказал, что она сама ему всё расскажет… когда встретится с ним в аду. Вдова Ибаньеса, Изабелла, не смогла толком ничего сказать — не в том она была состоянии. С её трупа я снял бриллиантовое ожерелье, а в вещах мужа накопал не только денежки, но и кредитку, и коробочку с изумрудами…

— Ту самую коробку, которую тайком вытащили из моего личного сейфа и передали Ибаньесу? Ну, ту, что я просил тебя найти, — уточнил босс Рамирес.

Я вынул коробочку, в которой перекатывались драгоценные камни, из-за пазухи плаща и с лёгкой досадой отдал её надлежащему хозяину. Сеньор Рамирес немедленно вскрыл коробку и оглядел содержимое. Свои камни он знал наперечёт, так что быстро определил, сколько их осталось:

— Пресвятая дева!.. Все камешки на месте. Этот мерзавец Ибаньес ни одного не успел продать, чтобы осрамить меня на весь картель. Ты молодец, Диего, что вовремя убрал надоедливого конкурента. Вот тебе блестящая награда за блестящую работу, — сеньор Рамирес отдал мне парочку крупных изумрудов. — Считай, что это премия сверх твоей платы. Продолжай, что дальше-то было?

Довольный щедростью босса, я вернулся к своему рассказу:

— Была там ещё дочка сеньора Кальенте, какого-то богатого торговца изумрудами. Знаком?

— Знаком, — хмуро подтвердил сеньор Рамирес. — Ещё один надоедливый конкурент. Так ты грохнул его дочурку? Хе-хе, так ему и надо…

— У этой девчонки, — продолжал я, — было немного налички и кредитка. Ещё я забрал её позолоченный «паркер» и, на всякий случай, тетрадку, где она строчила для журнала статью об убийстве Марселоса Ибаньеса…

Командир головорезов Рамиреса, бородатый Наварро, прервал мой рассказ взрывом хохота:

— Дочь торговца изумрудами Эрнандо Кальенте, уважаемого богача, работает журналисткой?! С такой позорной работой — и такая позорная смерть!.. Молодец, Диего!

— Спасибо, Рамон, — я продолжил: — У полукровки Нуньес-Малатесто не было ничего интересного, кроме пачки денег и хорошо украшенного ножа. На этого юнца пришлось потратить две пули, с одной он не загнулся. Крепкий попался сопляк… Пока я с ним болтал, услышал снаружи рокот катера и понял, что прибыли вы, друзья мои. Только дежуривший снаружи легавый заметил вас и побежал докладывать об этом мне…

— Мы тоже его видели, — снова перебил меня Рамон Наварро. — Я уже подумывал пристрелить его на всякий случай, пока крик не поднял. Но он убежал в отель.

— Да, и там его пристрелил я. Не всё ли равно, кто уберёт лишнего свидетеля? — произнёс я. — В общем, пришлось очистить весь отель от людей и ценностей, хе-хе… Что дальше, друзья?

Сеньор Карлос Рамирес немного обдумал ситуацию и отдал распоряжение, перекрикивая двигатель катера:

— Предполагалось, что ты, Диего, уберёшь Ибаньеса, избавишься от трупа, а потом будешь тихо делать ноги. Но раз вышла такая бойня… Марко, пришли сюда своего человека, пусть он временно руководит «Микро-Грандом». Я вызову сюда «чистильщиков» — пусть избавятся от всех улик, соберут трупы и сожгут их. Просто придётся потратить больше средств, чем планировалось, на то, чтобы замять эту историю. Диего, мы с тобой тоже пока побудем в отеле, я хочу подробнее изучить документы Хуана де Кальверы. Рамон, вернёшься со своими ребятами на завод и подожди нас там. Диего, Марко, пойдём в отель…

Едва мы втроём повернулись к «Микро-Гранду» и сделали пару шагов в его направлении, как остолбенели.

Не очень высоко над берегом кружил вертолёт с надписью «полиция» на броне. С борта в нашу сторону был нацелен стационарный пулемёт, и ещё двое-трое полицейских в бронежилетах держали нас на мушке автоматов. У отеля стояла пара полицейских машин, и из-за их прочных корпусов уже выглядывали экипажи с дробовиками и автоматами Калашникова наготове. К «Микро-Гранду» подъезжали и новые машины полиции.

С вертолёта проревели в громкоговоритель:

— Говорит старший инспектор Хоакин Гарсия! Ни с места, вы окружены полицейскими подразделениями Колумбийской Республики! Приказываю бросить оружие и немедленно сдаться!

Рамон с проклятьем выхватил из-за плеча оружие, но пулемётная очередь с полицейского вертолёта отбросила и Наварро, и одного из наёмников с пристани в воду. Море вновь защеголяло кровавыми пятнами.

Видя, что положение безнадёжное, мы подняли руки…

***

По приговору суда меня, босса и Гонсалеса бросили в тюрьму. Причём Марко отделался двенадцатью годами, а мы с Карлосом получили по тридцать лет каждый. Если бы не нанятые адвокаты, хорошо отработавшие свои гонорары, мы могли бы хапнуть горя ещё гуще.

Поначалу было непонятно, как полиция узнала о событиях в «Микро-Гранде». Всё-таки они рассказали мне, в чём дело.

Оказалось, что после разговора логистика Педро Диаса с любовницей, его собеседница спустя некоторое время решила позвонить жене Диаса и немного над ней поиздеваться. Жена Педро решила, что её муж и его любовница сейчас вместе, в «Микро-Гранде» (Педро Диас сказал жене название отеля во время их последнего разговора по сотовой связи). И она, после долгой одиночной истерики, решила позвонить в полицию. Уж не знаю точно, что она там полицейским наплела, но они решили, что в отеле «Микро-Гранд» происходит что-то страшное и из ряда вон выходящее. Полиция сформировала отряд из нескольких автомашин и вертолёта под командованием опытного инспектора Хоакина Гарсии и направила эту ораву в глушь, к отелю. Там они застукали наш катер и нас самих, вооружённых до зубов, в отеле их ждала свежая куча трупов, а из моря крови им пришлось ещё и вылавливать мёртвого Марселоса Ибаньеса.

Жене Педро Диаса после этого прислали награду (к её глубокому изумлению) и соболезнования (к её глубокому удовлетворению), да ещё полицейские немножко поругали её за ложный вызов, хотя и обернувшийся для них успехом.

Вот так, из-за случайности, провалилась тщательно продуманная операция подпольного воротилы по имени Карлос Белизарио Рамирес, он же «Койот», и его помощника, опытного наёмного убийцы по имени Диего Сангремар, он же «Море Крови».