Из мемуаров детектива Левинга. Вспоминания о буре

     А.А.Пех.
     Мемуары детектива Левинга: “Вспоминания о буре”.
 
     Рассказ мистера Темплтона о том, что на его глазах стрелка старинных часов во дворце Вилли Эйджа* замерла, и направилась в обратную сторону, никоем образом не заинтриговал меня. Даже моя и без того обремененная скукой рука не приняла привычную задумчивую позу.
     Столь обыкновенный феномен, который мистер Темплтон так ярко описывал, мог быть простой шуткой механика или же неосторожностью хозяина дома, решившего самолично заняться починкой этого старинного инструмента.
     Обычно, если старинные часы восемнадцатого века отставали от времени, приходилось спускаться в нижны*, дабы живо разобраться с неполадками. В свое время этих неполадок могло возникнуть по десять на дню. Раньше для их устранения нанимали специального работника. Это было довольно дешево и приемлемо, но сейчас, когда на дворе стоит двадцатый век, услуги такого мастера по часам стоят как сами часы!
     Нередко случалось и такое, что людям, которым довелось приобрести драгоценные экземпляры похожих старинных часов, приходилось изучать не только их строение, но и весь процесс сборки.
     В свое время один английский философ сказал, что на двадцатом веку герцоги и принцы больше не будут испытывать нужду в бесценном труде рабочих, так как эти рабочие, сами того не подозревая, обучат их своему ремеслу.
     Крин Колес*, известный швейцар, создавший серию точнейших часовых механизмов, предоставил своему заказчику пару громадных Элитов*. Эти часы не отставали от времени ни на секунду, а их топливом являлся восьмиконечный заводной механизм. С его помощью, к часам подходили лишь за тем, чтоб узнать время или протереть пыль!
     Разгневанный тем, что я завитал в облаках во время его "душетрепещущего" рассказа, Мистер Темплтон поднял такой шум, что проходивший в это время на соседней улице офицер схватился за дубину и мгновением позже ворвался в дом с таким видом, будто вот-вот кому-то хорошенько наподдаст, исполняя свой полицейский долг. Вскоре обнаружив, что никого не обворовывают, не насилуют и уж тем более не убивают, офицер принес свои извинения и мой знакомый выпроводил королевского стражника за дверь. Несколько монет пришлось отдать, чтобы офицер не арестовал мистера Темплтона, как он тогда выразился: "за непозволительное поведение в присутствии слуги ее величества"...
     За окном ярко светило солнце, время близилось к полудню, а на кухне пировали одни пауки. Полки с продуктами пустовали больше двух дней, так как в последнее время, на заработанные деньги я завтракал, обедал и ужинал в баре под названием Грот*, который был открыт около месяца тому назад моим старым приятелем, которому я помог с раскрытием одного дела лет двенадцать тому назад.
      Как я уже говорил, отсутствие еды в доме вызывало во мне целую гору неприятных ощущений. Постоянно хотелось чего-нибудь закинуть в рот, чтобы хоть на мгновение унять буйный желудок.
      На прошлой неделе, когда еды в доме было валом, ко мне пришла одна убитая горем женщина. По ее словам, муж ушел из дома и не вернулся, а рядом с ее опочивальней остановилась странная пара, громко шумевшая по ночам. По описанию, которое было мне предоставлено, эта пара походила на отца и дочь: мужчина, с пышной бородой и маленькими усами, женщина, на две головы ниже его, почти в два раза тоньше. Женщина пришла ко мне со словами: “я боюсь оставаться дома одна, боюсь, что они маньяки или грабители”.
        Молодая пара оказалась действительно непроста. Пока мисс Виссон пребывала в моей квартире, двери ее дома взломали и вынесли самые ценные вещи.
      - Мне нужно знать, что за странность была с этим часовым механизмом! - послышался настырный голос мистера Темплтона. Неаккуратно выбритое лицо слабо кровоточило на подбородке. Бедняга то и дело протирал его платком, к моему удивлению, белым. Аристократическая шляпа, наполовину еврейская, наполовину британская, закрывала уши практически целиком. На Милсоне Темплтоне был клетчатый костюм, прикрывавший темную рубашку. Красный галстук перевернут.
        Мой безудержный знакомый был портным, а в свободное время занимался стрельбой из ружья по мишеням в тире на Лонгбэйт-стрит. Его хобби вызывало уважение среди знакомых, а работа приносила лишь скрытые насмешки. Я знал, что после ухода из бара, местные босяки начинают ехидничать, пуская анекдотичные слухи о культуре личности мистера Темплтона.
      - Вам не кажется это дело до боли смехотворным? - возмутился я, медленно привстав с кресла.
      - Я вас не понимаю, - ответил Милсон Темплтон, почесывая правой рукой раздраженную кожу лица, что вызвало во мне сильное отвращение. Кое-как собравшись с мыслями, я убрал кислую гримасу, и через силу улыбнувшись подошел ко входной двери.
      - Вам следует обратиться к механику, - кивнув головой, я поспешно раскрыл двери, и грациозно предложил моему дорогому знакомому покинуть помещение. Было приятно наблюдать, как и без того бледное лицо мистера Темплтона побелело от злости. Он яростно стиснул зубы, снял с себя шляпу, пара волосков упала на мой новый турецкий ковер, и, замахнувшись ею, прорычал:
      - Я это просто так не оставлю!
  Наступило дождливое утро понедельника. Улицы Корнбентона буквально повязли в едкой грязи. Задолго до начала этого стихийного явления я попал в продуктовую лавку Уоллес*, которая находилась почти в трех милях от моего дома. Не знаю, что привело меня именно в эту лавку: чувство необходимости в пополнении запасов продовольствия превзошло чувство голода, а именно оно не давало мне покоя всё пасмурное утро. От сбережений оставалась приличная сумма на безбедную жизнь в течение месяцев трех-четырех, если не пользоваться услугами барменов и кулинаров соседней забегаловки.
 Остановив повозку, я сел на свободное место и с превеликим удовольствием расслабился. Трость пришлось оставить под ногами. Поправляя плащ, я не раз столкнулся с трудностью, которая не позволяла мне крепко-накрепко запереть дверцу.
      - Хорошенько прижмите ее к крючку, она капризная, - посоветовал хозяин повозки, после чего, с улыбкой взял с меня пять долларов, - а вы знаете, что та лавка уже давным-давно прославилась на все соседние поселения. Она разрастается не по годам. Исключительное качество продуктов: вот основной принцип ее состоятельности и уважения. Мне кажется, есть в этом какой-то подвох, но не удается выяснить, какой именно.
      - Благодарю за информацию, - отрывисто начал я, кланяясь извозчику. Он представился мистером Харрисом Уимблтоном, вполне известным литератором, который не раз публиковал свои рассказы в газете “Таинственный мир”. Мне стало интересно, что такой человек как он, делает на улице, подвозя людей из одной части города в другую. Ведь это профессия не такого уровня. Но, получив вразумительный ответ, я улыбнулся и помахал указательным пальцем. Оказалось, что Харрис Уимблтон неспроста сидит за рулем. Он пишет новый поучительный, жизненный рассказ о судьбе молодого извозчика, которому довелось подвезти молодую девушку, весьма общительную, привлекательную и свободную. За один день с ними случается сразу несколько событий, о которых я слушал с превеликим удовольствием всю дорогу до назначенной цели. Я удивлялся тому, как этот литературный гений не боится рассказывать сюжет своего произведения совершенно незнакомому человеку, совершенно не беспокоясь о том, что будет дальше.
      Бывает всякое, бывают всякие.
      Стараясь не намекать на этот факт, я осознал одну очень важную вещь, которой можно только позавидовать. Излишняя открытость моего нового друга, до сих пор горжусь этой встрече, связанна с тем, что история случайного знакомства связана с его собственной судьбой. Он, сидя в этом такси, познакомился с девушкой, которая в последующем стала его избранницей и принесла на свет троих детей. Сейчас этим детям по двадцать лет. Жена года три назад ушла из жизни. Когда мистер Уимблтон заговорил о причине смерти, повозка остановилось. Я не знал, что мне делать. Хотелось дослушать этот рассказ до конца, но в то же время, жутко хотелось есть.
      - Я могу подождать вас. Мне есть, что рассказать, да и рабочий день подходит к концу. Бегите за покупками, я отвезу вас домой, а после мы наведаемся в мое скромное жилище. Мне очень хочется показать вам первые главы рукописи. Ведь я не мог рассказывать в мельчайших деталях судьбу столь длинную…
      Дом мистера Уимблтона не был скромным, скорее, наоборот. Внешне, он ничем не отличался от остальных почивальн улицы Шотте*, но когда я попал в прихожую, меня охватило странное чувство зависти, которое только можно себе представить. На стенах висели картины: самых разных эпох, самых разных стилей, самых разных величин; начиная с крошечного портрета Сальвадоре*, заканчивая изысканной работой Леонардо*, размером в человеческий рост. Рядом, были привинчены светильники, не уступавшие по размерам человеческому локтю. На полу лежал красный палас, его украшали серо-зеленые узоры в виде сплетенных ласточек, крылья которых устремлялись в сторону вошедшего.
      Я надел тапочки, вошел в гостиную и сел на серый и удивительно мягкий диван. Прямо перед ним стоял камин, сооруженный из белого мрамора. Где-то вдалеке от окна скрипело кресло-качалка.
      На потолке зажглась люстра. Вошел мистер Уимблтон.
      Ему хватило всего двух секунд, чтобы возмутительным тоном поднять меня с седока и затащить в кухню, ничем не отличавшуюся от других помещений. Старинная мебель, старинная посуда, свежая еда, заигравшийся голод – все это играло мне на руку.
      За ужином мистер Уимблтон приступил к рассказу:
      - В свое время и в своем месте каждый может найти свою судьбу, - запихивая в рот кусок жесткой говядины, мистер Уимблтон подавился, но это не мешало ему весьма отчетливо, к моему удивлению, говорить, - человеку свойственно испытывать чувство господне в те моменты, когда происходящее, некогда желаемое, случается спонтанно. К примеру, старушка переходит дорогу, в ее сторону мчится транспорт, за рулем пьяный человек. Шансы на то, что бедняжка успеет преодолеть досадную преграду весьма малы, а автомобиль все приближается. Тут, откуда ни возьмись, появляется парнишка, который хватает бедную женщину. Старушка на другом конце дороги, автомобиль спокойно пролетает мимо. Случайность ли это? Ведь старушка в скором времени уйдет из жизни, а пьяный водитель угодит в аварию…
      Рассказ мистера Уимблтона прервал стук в дверь. В последующее мгновение, в комнате оказался мистер Темплтон, на лице которого застыла гримаса, выражавшая бескрайнее удовлетворение. Он потирал свой раздраженный подбородок, присаживаясь прямо напротив меня. Озираясь по сторонам, всматриваясь в задумчивое лицо мистера Уимблтона, которому была интересна причина неожиданной явки нежданного гостя.
      - Вы должны увидеть это, прямо сейчас, - заявил мой старый знакомый. Потирая руками колени, он улыбался, в ожидании моего ответа. 
      - Простите, но что я должен увидеть?
     - Да, - невозмутимо ответил мистер Темплтон, что привело меня в сильное замешательство.
     - Если вы и дальше собираетесь доставлять мне неудобства, вламываясь в чужие дома, мне придется обратиться к инспектору Долтону, - привстав с кресла, громко заявил я. За окном кто-то крикнул: “Свежая пресса”.
     В ответ, я в полголоса прошептал:
     - Пресса? вечером?
      Странной ошибкой почтальона заинтересовался мистер Уимблтон, что нельзя было сказать о мистере Темплтоне, которого хватил шок от услышанного. Выглянув в окно, мы столкнулись с действительно неподражаемым феноменом. На ухоженной лужайке стоял паренек с огромной пачкой газет в руках. Он высоко поднял один экземпляр, и, размахиваясь им во все стороны, кричал одну и ту же фразу. В последний раз, такое случалось лет девять назад. Во время жары, в районе восьми часов вечера, явился разносчик газет. Благодаря тому, что он оповестил всех о приближающейся засухе, люди до утра успели набрать воды во все сосуды, во все котлы и во все водонапорные башни. С рассветом, река полностью пересохла. Страшное стихийное явление продолжалось чуть больше недели. Наш город с трудом перенес отсутствие воды, но что было бы, если бы не тот паренек? Наверно, от жары и стремительной жажды, которая длилась шесть дней, погибли бы все, все жители города, включая самого меня, человека, благодаря которому вы знаете о событиях давно ушедших, но невероятно удивительных. Сейчас, тому парню двадцать пять лет. Он работает в местной редакции, а значит, его посыльный явился неспроста.
      Спустя минуту другую, на улице показались все жители улицы Голдстейн, в том числе, и я был с ними. Мистер Темплтон стоял в одном шаге от меня, то и дело, бросал недоверчивые взгляды в мой и без того простуженный затылок. Парень, лет пятнадцати, раздавал газеты, не беря взамен ни единого цента. Он все так же громко кричал: ”Свежая пресса! Свежая пресса!”, но когда его руки опустели, было сказано следующее. Мне, газеты как таковой не досталось. Мистеру Уимблтону тоже. Пришлось слушать юное дарование, улавливая каждое слово и воспринимая его как должное:
      - Надвигается страшная буря. Буря, которой не было больше пятидесяти лет. Метеорологи утверждают, что стихия не оставит нас целых три дня. Вернитесь в свои дома, заприте окна, двери, чердаки и подвалы. Если у кого-то нет продовольствия, немедленно отправляйтесь в магазины, пока их тоже не закрыли. Причин для паники нет! Вы должны набраться храбрости и переждать это погодное явление! Единственное, что я могу сообщить от известного геолога мистера Хаплетта, не очень обрадует вас. Пострадают посевы кукурузы и пшеницы! Этого, к сожалению, не избежать.
      Тут меня осенило. Еще несколько часов назад на небе были мутно-серые тучи, а теперь, люди говорят о буре, причем, буре длительной.
      Мне довелось самому убедиться в правдивости слухов, принесенных молодым почтальоном. Небо, за которым я наблюдал долгое время, было совершенно иным, не таким как раньше. Не было привычного голубого оттенка, не было привычного огненного шара, не было ни одного дюйма, которому удостоилось избежать сокрытия. Огромная, темно-синяя масса, как невиданных размеров одеяло, накинулось на наш город, накинулось на наши поля, леса, пастбища. Ужасающая картина… И только восторженный возглас моего нового друга смог спасти меня от напасти падения в неизбежность.
     - Пусть! Я всегда говорил Эдримору, что он ничерта не годится для работы на полях. Второй год подряд его пшеница и кукуруза, вместе со свеклой заставляют меня задуматься над тем, что на самом деле можно употреблять в пищу, а что можно использовать в борьбе с вредными насекомыми. Заметили, - обратился он к народу, - комаров стало меньше, а пчелы вовсе пропали! Пусть лучше продаст ферму обратно Рэйнору. Уж он-то знает, как вести эти дела... Вот времена-то были!


2009 год.